Россия и Китай - 3 шага навстречу друг другу

0x01 graphic

РОССИЯ И КИТАЙ: ТРИ ШАГА НАВСТРЕЧУ ДРУГ К ДРУГУ

В июне 2007 года, во время встречи в Москве деятелей китайского телевидения и радио с главой РТПП Е. М. Примаковым, китайские гости задали неожиданный, но вполне уместный вопрос: почему на фоне огромных успехов в развитии торгово-экономических связей, культурные связи между КНР и Россией все еще остаются эпизодическими, а каналы системных культурных связей в целом не работают? К сожалению, уважаемый российский политик оставил этот вопрос без прямого ответа, хотя принципиальный ответ очевиден. При всех постоянных разговорах об историческом соседстве и связях, мы до сих пор просто плохо знакомы и мало знаем возможности друг друга, а наши взаимные представления зачастую сводятся к ложным стереотипам и фобиям, либо, говоря "торгово-экономическим" языком, к отношениям покупателя и продавца, общающихся через высокий прилавок.

В подтверждение этого сошлюсь на данные опроса, проведенного в 2007 российским исследовательским холдингом "Ромир мониторинг". Авторы опроса задались вопросом, насколько хорошо россияне и китайцы знают друг друга. Как выяснилось, у большинства россиян Китай ассоциируется с одеждой (14% респондентов), большим количеством населения (9%), рисом (6%) и Великой китайской стеной (3%). Россия же в массовом сознании китайцев вызывает мысли о терроризме (8%), великих политических и литературных деятелях (7%), мощной военной державе и отказе от социализма (по 5%). Интересно, что лишь 1% китайцев в качестве ассоциации с Россией назвали "маленькое население на большой территории". Что касается В. В. Путина, занимавшего на момент опроса пост президента России, то его знали 35% опрошенных жителей Китая. В России же лучше всего знают Мао Цзэдуна (39%), Конфуция (4%), а также Дэн Сяопина, Джеки Чана и Брюса Ли (по 3%). Согласно исследованию, и россияне, и китайцы относятся друг к другу благожелательно. Скорее благожелательные чувства к Китаю в России питают 74%, а в Китае - 37% респондентов. То есть, статистически, россияне относятся к китайцам как бы вдвое лучше, чем китайцы к россиянам. В то же время, судя по опросам, китайцы имеют более широкие представления о России и россиянах, чем россияне - о Китае и китайцах. Правда, массовые представления китайцев о России в целом устарели и сводятся преимущественно к стереотипам о Советском Союзе полувековой давности.

Приведенные цифры говорят сами за себя - народы наших стран до сих пор знают слишком мало друг о друге, и эти знания неадекватны реальной жизненной потребности во взаимном знакомстве. Нет нужды говорить, что если у россиян Китай ассоциируется с одеждой, это еще не значит, что Китай - страна одной только одежды и дешевого ширпотреба. Если всего 39% россиян могут назвать Мао Цзэ-дуна, то еще меньшее их число сможет сказать, кто такой Мао Цзэ-дун. И, уж конечно, ни Мао, ни Дэн Сяо-пин не олицетворяют собой весь современный китайский народ.

Еще 5-6 лет назад на многих семинарах и конференциях, посвященных российско-китайским связям, постоянно звучала одна и та же мысль - для успешного диалога и взаимного вовлечения в культурную орбиту друг друга, в виде первого шага, каждая сторона должна сначала познать себя, понять и вспомнить свою собственную культуру и историю. Сегодня эта идея, пожалуй, уже в основном реализована и очевидна большинству россиян и китайцев. Поэтому Россия и Китай как раз теперь заняты тем, что делают второй шаг - решают вопрос о том, как представить себя и одновременно узнать своего партнера по диалогу. Именно этому были посвящены проведенные обеими странами, с подачи их лидеров, национальные годы России и Китая (2006-2007), за которыми последовали годы русского и китайского языков в КНР и РФ (2009-2010). Миссия самопрезентации и упрочения взаимного знакомства вменяется 15 институтам Конфуция, открытым к 2011 в Москве и российских регионах, а также трем каналам центрального телевидения КНР (CCTV), транслирующим в РФ программы на китайском, английском и русском языках. Региональные власти Китая активно открывают в своих приграничных городах центры русской культуры, музеи российско-китайской дружбы, регулярно проводят недели русской культуры, разрабатывают различные образовательные программы. Все эти систематичные акции ориентированы на улучшение имиджа Китая в РФ и имиджа России среди граждан КНР, многие из которых связывают свое будущее именно с северным соседом.

Намерения россиян по части самопрезентации и активизации гуманитарных контактов с Китаем выглядят пока намного туманнее. С одной стороны, Россия проявляет бÓльшую открытость, допустив в свой эфир китайское телевидение, тогда как трудные переговоры о показе российских телеканалов в КНР до сих пор не завершены. С другой стороны, действия российских властей по расширению знаний о России в Китае - заметно более пассивны, выделяемые ресурсы несопоставимы с китайскими, а успехи - как следствие, куда более скромны. Тем не менее, все больше россиян также связывают свое личное будущее с великим южным соседом. И потому перед ними все острее встает вопрос о том, что представляет собой на деле современный китайский народ?

Формально, ответ на этот вопрос более чем прост: китайский народ - это народ, состоящий из 1,5 миллиардов отдельно взятых китайцев. Однако на вопрос о том, что представляет собой современный отдельно взятый китаец ответить уже куда более сложно!

Не секрет, что в массовом сознании россиян, проявляющемся не только в опросах, но также в материалах СМИ и фольклоре (анекдотах), личность китайца почти всегда выступает тенью великой и безликой массы. Такое безличное и слегка высокомерное отношение к нашим соседям - вовсе не новшество наших дней, но многовековая российская традиция. Вспомним, к примеру, рассказ российского публициста Николая Матвеева "Пасха в китайской фанзе", напечатанный в 1896 г. в газете "Владивосток". Герой рассказа, проезжий русский крестьянин Никита, остановился на ночлег в китайской фанзе, где тяжело занемог и три дня лежит без помощи. Наконец, в фанзу заходит старый манза (маньчжур) Сы-хо-шюн, узнает в Никите своего знакомого и подробно рассказывает другим китайцам, почему этот русский стал ему другом. Следующие строки этого рассказа заслуживают прямого цитирования:

"Пришлось как-то ему проходить через русскую деревню. Был в это время у них какой-то праздник. На улицах было много пьяных русских, мужиков и мальчишек. Весь этот народ не особенно стесняется с манзами, которым нельзя пройти, чтобы не получить пинка, не быть отодранными за косу, а иногда и быть порядочно избитыми... Шел Сы-хо-шюн по улице, поглядывая, как бы ему не попало как-нибудь по шее. Так и случилось. Только что он поравнялся с кабаком, как оттуда вышла целая толпа пьяных. Манза прибавил шагу, чтобы поскорее уйти, но оказалось напрасно - несколько человек догнали его и начали трепать, кто как хотел. К пьяным присоединилась толпа мальчишек, и ему пришлось бы очень худо... Но вдруг он услышал чей-то грозный крик, и мальчишки разбежались в разные стороны. Перед ним появился какой-то русский мужик. Это был тот самый Никита, который теперь лежал больной в фанзе. Он увел его в свою избу, дал воды, чтобы омыть окровавленное лицо, посадил за свой стол и накормил.

- Надо, надо помочь ему - он очень хороший человек, - добавил Сы-хо-шюн, обращаясь к обитателям фанзы. Все они, до сих пор не особенно дружелюбно относившиеся к больному и желавшие во что бы то ни стало скорее избавиться от него, теперь, после рассказа Сы-хо-шюна, стали относиться к нему теплее, даже с некоторой нежностью".

Невысокая оценка типичного маленького китайца была свойственна в прошлом не только европейцам, но и, как ни странно, самим китайцам. Достаточно вспомнить героя повести Лу Синя "Подлинная история А-Кью", который привык мстить своим более сильным обидчикам тем, что, завидев их издали, сразу начинал ругаться... про себя. Однако со времен А-Кью прошло уже почти сто лет. И хотя иные грустные нюансы бытовых отношений русских и китайцев узнаваемы и по сей день, сам Китай и китайцы изменились за минувший век до неузнаваемости. Сегодня китайский народ уже далеко не отсталая и безликая масса смиренно жертвующих личным достоинством конформистов, оппортунистов или безропотных игрушек в руках судьбы. Только за последние тридцать лет, минувших с начала "великой демографической революции" (политики ограничения рождаемости), в Китае появилось и выросло целое поколение "маленьких гегемонов" (единственных детей в семье), которым суждено быть носителями совершенно новой, прежде не типичной для китайцев психологии. А именно, психологии индивидуализма (эгоизма), открыто отвергающей и без того уже скомпрометированное "культурной революцией" многотысячелетнее доминирование общинного сознания над индивидуальным.

Если "мирный подъем" и глобальная экономическая экспансия Китая происходят за счет продукции массового производства, то культурно и интеллектуально Китай заново открывает себя (для себя и для всего мира) отборными "штучными вещами": творениями умов, души и талантов "новых китайцев". Среда обитания этих людей - ученых, писателей, художников, режиссеров, артистов, бизнесменов и студентов - уже не закрытая страна или застывший в пространстве и времени, отгороженный китайским языком и укладом заморский "чайнатаун", с его ресторанами, прачечными, гостиницами и лавками бытовых мелочей. Мир "новых китайцев" - это кампусы крупнейших мировых университетов, офисы и лаборатории транснациональных корпораций, подмостки и сцены международных культурных центров. Обобщая, можно сказать, что к началу XXI века на арену выходит не столько "глобальный Китай" или "всемирный чайнатаун", сколько новая реалия - совершенно новый субъект, который во многом определит будущий облик Китая и всего мира, а именно - "всемирный Чайна-пёрсон" (China-Person).

Кто же они такие, эти новые чайна-персоны, взявшие на себя миссию связи современного Китая с его прошлым и будущим, а также со всем миром? Очевидно, есть среди них мировые звезды, вроде Джеки Чана, любимые и признанные как на родине, так и за рубежом. Но есть и другие, не менее значимые, хоть и менее признанные в своем отечестве "маргинальные" фигуры. Скажем, прекрасно овладевшие наследием китайской и мировой культур писатели-эмигранты, чьи творения зачастую появляются и обретают известность сначала за рубежом, на чужих языках, и лишь потом издаются на родине, в переводах на китайский язык. Например, Ха Цзинь, Чжан Жун или диссидент Гао Син-цзянь - первый в истории китайский писатель-лауреат Нобелевской премии 2000 г. в области литературы. Герои этих писателей - простые китайцы, как правило, все те же маргиналы, молодые и пожилые, познающие или переосознающие свою личность в резко меняющемся мире, на переломе эпох, на стыке китайской и прочих культур.

Знаменательно, что в одном ряду с чайна-персонами мужского пола в Китае все чаще и увереннее поднимаются чайна-персоны-женщины. Наглядный пример - судьба молодой писательницы Вэй Хой, чей изданный в 1999 г. эротический бестселлер "Крошка из Шанхая" ???? вызвал скандальную сенсацию и был осужден за "упадничество и раболепие перед западной культурой". Официальная пропаганда отвела роману место между "Над пропастью во ржи" Сэллинджера и "Счастливой проституткой" Холландер, в свое время также запрещенными в Китае. После продажи 110 000 книг первого тиража оставшиеся 40 000 книг были сожжены, с запретом на переиздание, и роман начал триумфальное распространение в пиратских изданиях.

В последующие годы, отчасти благодаря официальному запрету, этот вызывающе откровенный роман о жизни "золотой" шанхайской молодежи был переведен на 21 язык мира, включая русский язык, и даже сегодня его нетрудно найти на российских книжных прилавках. В процессе сложных поисков своего творческого "я", китайская "героиня нашего времени" - эмансипированная начинающая писательница, знакомая с западными философами и с китайской классикой, умеющая ладить и с патриархальными родителями, и с деклассированными сверстниками (геи-проститутки-наркоманы), пытается сделать нелегкий выбор между духовной и плотской любовью к двум любовникам - китайцу и европейцу. В лице последних, при желании, легко усмотреть обобщенные типы духовно утонченного, но психологически хрупкого, фатально-интуитивного Китая (Востока) и совершенно иного, напористо самоуверенного, плотски раскрепощенного, великолепно образованного, но не менее противоречивого Запада. В финале "крошка из Шанхая" все же находит себя и признание в обществе, но при этом теряет обоих любовников.

Если перебросить взгляд с массовой на элитарную литературу, то и тут видны сходные проблемы современных китайцев - поиск себя и поиски ответов на вечные вопросы сосуществования людей. Возьмем, к примеру, роман Гао Синцзяня "Пик духа" (Gao Xingjian. Soul Mountain. Translated from Chinese by Mabel Lee. - Flamingo (Australia), 2001), изданный сначала на французском и лишь затем на китайском языке. Этот роман - неординарный плод воображения, подпитанного европейской и китайской культурами. Скитаясь по просторам Китая, погружаясь в глубины личного прошлого и народной истории и культуры, автор заведомо избегает не только готовых ответов, но даже идентификации главных лиц и сюжета романа, и открыто признает: "Я не знаю, куда дрейфую, и не знаю, чего я ищу" (с. 136). Цель героя, выраженная словами его подруги: "Взобраться на Пик Духа... взглянуть вниз с вершины Пика Духа на всю твою душу, включая все тайны, которых ты стыдился, прятал в самых темных уголках..." (с. 180)

В процессе духовного самопостижения безымянный герой Гао Син-цзяня замечает: "Если сосредоточишься на рассматривании самого себя, то обнаружишь, что твое Я постепенно отделяется от знакомого тебе Я и умножается до многих изумляющих форм. Поэтому, когда я должен дать оценку самому себе, это ужасает меня. Я не знаю, которое из многих лиц представляет меня больше всего, и чем пристальнее я всматриваюсь, тем яснее становятся превращения и, в конце концов, остается только неразбериха" (с. 150).

Обращаясь к теме самопостижения при помощи других людей, герой романа говорит: "Рассматривая кого-то, я в то же время рассматриваю самого себя. Я выискиваю нравящиеся мне лица или терпимые для меня выражения лиц, поэтому я не могу избавиться от самого себя. Я не могу найти людей, с которыми могу отождествить себя. Я ищу безуспешно, повсюду... Когда я разглядываю других, я всегда отношусь к другому человеку, как к зеркалу, чтобы взглянуть внутрь, в самого себя..." (с. 151)

Наконец, возвращаясь к сути диалога и общения людей, автор и герой романа вопрошают: "Что бы случилось, если б ты и я поменялись местами? Другими словами, я был бы твоим образом, а ты, взамен, был бы конкретной формой меня - это было бы интересной игрой... Если ты выслушаешь меня с моей позиции, то тогда я стану конкретным выражением твоих желаний, это было бы презабавно. Это было бы также еще одной школой философии, и все писания пришлось бы опять начать заново". (с. 314)

Очевидно, что столь глубокая саморефлексия современного китайца весьма созвучна традиционным духовным поискам русского человека и дает надежду реализовать тот огромный потенциал, который таит подлинное духовное сближение наших народов. Вопрос лишь в том, готовы ли мы, русские и китайцы, уже сегодня сделать следующий третий шаг навстречу друг к другу: посмотреть на себя глазами той стороны - увидеть в партнере то самое зеркало, которое позволит взглянуть внутрь самого себя? Судя по некоторым признакам, движение в эту сторону уже началось.(См.: Тихвинский С. Л. Восприятие в Китае образа России. - М.: Наука, 2008. В КНР переведена на китайский язык и получила известность книга: Лукин А. В. Медведь наблюдает за драконом. Образ Китая в России в XVII-XXI вв. - М.: Восток-Запад : АСТ, 2007 )

Разумеется, такой многомерный вопрос не может быть решен путем новых "больших скачков" и категорично-упрощенных ответов, но требует последовательного системного похода и максимальной ориентации на общую культурную и творческую элиту. Сделать уже не просто один, а все три шага навстречу друг другу - сложная миссия и творческая задача не только для современных россиян и китайцев, но и для наших грядущих поколений.

Со своей стороны, не прибегая к категорично-упрощенным ответам, приведу в заключение лишь еще одну цитату из уже звучавшего рассказа "Пасха в китайской фанзе":

...Кто-то подошел к тому месту, где лежал Никита и приподнял занавесь. Больной взглянул и увидел фигуру китайца...

"Да это Сы-хо-шюн!" - промелькнуло в голове у русского...

- Говори, как твоя живи еси? Зачем сюда ходи? - начал он спрашивать у Сы-хо-шюна.

- Моя ничего - моя хорошо. Твоя худо еси? Шима десять солнца болеть еси, худо, брата, шибко худо!..

Кое-как понял больной, что действительно, он проболел десять дней, и что наступил Светлый Праздник. Трудно представить себе, как было тяжело и больно ему, и тяжесть эта увеличивалась от невозможности подняться на ноги...

По уходе Сы-хо-шюна он лежал и думал: "За что же это Бог наказал меня так, что и праздник-то приходится встречать не по христианскому обычаю, нет кругом ни одного православного! Господи, прости меня, грешного! Бедная Палагея, как там она одна с ребятишками-то бьется" - и конца не было тяжелым думам Никиты...

Среди этих невеселых дум вновь до слуха его донесся знакомый голос Сы-хо-шюна. ... Угол занавески снова приподнялся, и появился Сы-хо-шюн. В одной руке он нес небольшой кулич, в другой китайскую чашку с крашеными яйцами. Взволнованный, обрадованный Никита быстро сел и обнял манзу.

- Христос Воскресе, брата! - сказал он и заплакал...

0x01 graphic

См. Известия, со ссылкой на РИА-Hовости: http://news.izvestia.ru/community/news89609

Глобальная сеть Институтов Конфуция ???? - сеть культурно-образовательных центров, создаваемых с 2004 Китайским государственным комитетом по распространению китайского языка за рубежом, совместно с зарубежными китаеведными центрами. Миссия Институтов Конфуция - способствовать росту понимания Китая и китайской культуры во всем мире, развивать дружеские отношения Китая с другими странами. Обучение в Институтах Конфуция ориентировано на специфику сотрудничества с Китаем. По состоянию на апрель 2009 в мире действовали 328 институтов Конфуция в 82 странах и регионах мира, а к 2020 планируется довести эту цифру до 1000. В РФ к 2011 действует около 15 институтов Конфуция

Вещание всех китайских каналов CCTV ведется на платформе НТВ+. Трансляция на русском языке стартовала 23.11.2010

China Economic & Trade Herald. 04.07.2007. Цит. по: ИноСМИ.Ru 27.07.2007. О Дальневосточной зоне свободной торговли. http://www.rambler.ru/news/economy/0/10848383.html

Ведутся переговоры об официальной трансляции через гостиничные сети в КНР телеканалов "РТР-Планета" и "Russia Today", соответственно, на русском и английском языках

Николай Петрович Матвеев, 1865-1941. Псевдонимы - Николай Амурский, Н. А., Гейне из Глуховки и др.

Цит. по: Ершов Д. Гейне из Глуховки. // Россия-Китай XXI век. Май 2007, С. 53-54

Лу Синь. Подлинная история А-Кью. // Избранное. - М., 1956, С. 95

Сегодня этот и другие романы Вэй Хой свободно выходят в КНР большими тиражами

Gao Xingjian. Soul Mountain. Translated from Chinese by Mabel Lee. - Flamingo (Australia), 2001

См.: Тихвинский С. Л. Восприятие в Китае образа России. - М.: Издательство: Наука, 2008. В КНР переведена на китайский язык и получила известность книга: Лукин А. В. Медведь наблюдает за драконом. Образ Китая в России в XVII-XXI вв. - М.: Восток-Запад : АСТ, 2007

Цит. по: Ершов Д. Гейне из Глуховки. // Россия-Китай XXI век. Май 2007, С. 55

Комментарии: 1, последний от 22/11/2011. © Copyright Лю Валентин (valliu@hotmail.com) Обновлено: 17/04/2011. 23k. Статистика. Статья: Россия Иллюстрации: 2 штук.		Ваша оценка:
Аннотация: Народы России и Китая до сих пор знают слишком мало друг о друге, и эти знания неадекватны реальности... Из великих китайцев в России лучше всего знают Мао Цзэдуна (39%), Конфуция (4%), а также Дэн Сяопина, Джеки Чана и Брюса Ли (по 3%)...

Лю Валентин: другие произведения.

Россия и Китай - 3 шага навстречу друг другу