Серега незаметно отхлебнул коньяка из плоской фляги, завернутой в пластиковый пакет, и выдохнул умиротворенно: "Оживаю". Действительно, голос его прояснился, и невнятные хриплые звуки, которые он издавал несколько минут назад, сменились связной речью.
- Вчера Пасха была. В церковь ходили. Потом дома отмечали.
- Разговелись!
- Ну называй, как знаешь, а выпили порядочно. Только Женька сидит хмурый. Что, спрашиваем, не радуешься? Праздник же. Христос воскресе! Воистину, отвечает, воскресе. А я, говорит, Сашу выгнал. Подруга у него была Саша.
- Так он раньше-то был женат?
- А как же. Его жену не пустили сюда, в Америку. Ты не слышал эту историю?
----------
- Я тогда работал на Ленинском проспекте. И Женька тоже. Только он физик, и контора его через две остановки была от нашей. У них в институте термоядерную бомбу сделали, которую как испытали в Северном Ледовитом, так все страны сразу согласились подписать соглашение о запрещении. Ну это давно было. Женька туда после попал. Он и всегда был не такой, как все. С ним пять минут поговоришь и выпал в осадок. У него голова работает по-особому. Скажет что-нибудь, и не поймешь, к чему это.
Ленка в тот год только к нам распределилась. Очень красивая была. Как раз восьмого марта, ну не восьмого, седьмого, наша контора снимала кафе на улице Строителей. В красных домах. Знаешь, сталинские дома, а перед ними гаражи ведомственные, кирпичные, одним блоком. И кафе в том же здании.
- Что ты мне рассказываешь! Там напротив пивной зал был с автоматами за 20 копеек. Я в него еще в 9-м классе ходил.
- Так вот, я Женьку позвал. Он пришел, уселся, ноги вытянул и молчит. Флегма.
----------
За столом у окна сидело четверо. Двое мужчин и две женщины. Одна из них резко выделялась среди всех остальных женщин в зале детской свежестью лица, яркостью светло-золотистых волос, дорогим красивым платьем. Лицо ее было серьезно. Она внимательно слушала мужчину, рассказывавшего, наверное, что-то смешное, потому что он сам и остальные часто смеялись. Она одна не смеялась. Раз спросила его о чем-то, наклонившись вперед, услышала ответ, улыбнулась медленно и мечтательно. Откинулась назад и отрицательно качала головой, словно говоря: "Нет, нет! Так не бывает!"
Заиграла быстрая музыка. Из-за стола напротив поднялся долговязый парень в свитере с вытянутыми локтями и в поношенных джинсах. Он в три плавных шага пересек проход, разделявший зал на два ряда столов, и остановился рядом с золотоволосой девушкой. "Мадмуазель, - сказал он серьезно. - Разрешите пригласить вас на танец!" И протянул ладонь с длинными тонкими пальцами.
Все сидевшие за столом посмотрели на него. Мужчины насмешливо. Женщина - с притворным испугом. Только та, к кому он обращался, нисколько не удивилась. Она поднялась, не опершись, а едва коснувшись его руки.
В свободном от столов пространстве кафе танцевали еще несколько пар, но все они как будто только создавали фон для тех двоих. Ее дорогое нарядное платье и туфли на высоких каблуках совсем не сочетались с его старыми джинсами и вытянутыми локтями свитера. Но этого никто не замечал. Сразу стало ясно, что для нее танец не просто развлечение, но давняя страсть. Его высокая сутуловатая фигура преобразилась, тонко следуя сложному меняющемуся ритму. Движения стали изящны и точны. То, что совершала эта пара, называлось словом гармония. И когда музыка смолкла, то уже никого не удивило, что он, пододвинув стул, нагнулся и поцеловал ей руку.
- Кто это? Из нашего института? - спросила ее женщина, остававшаяся во время танца за столом.
Она только слегка пожала плечом, проследив, как он, снова сделавшись вялым, ссутулившись, подходил к своему столу.
Кавалеры не давали ей передышки, и он в тот вечер танцевал с ней еще только один раз. Долгий медленный завораживающий танец, плавно кружа и направляя ее стройную фигуру своими изящными руками.
За столом он почти все время молчал, только спросил:
- Я ее где-то видел. Она у нас не училась?
- Шутишь, - ответили ему. - У нас все девки были наперечет.
- Да, правда, - согласился он. - Но где-то я ее видел.
Они шли по обледенелой после дневного солнца, шуршавшей взявшимися комками снега мостовой. Он сказал: "Вспомнил! В Эрмитаже. Рубенс. Камеристка инфанты Изабеллы". Серега только неопределенно улыбнулся и ответил свое, земное: "Она замужем, у ней ребенок маленький".
----------
- Муж у нее был хороший мужик. Добрый. По дому все делал. Они еще в школе вместе учились. Он тогда, на восьмое марта, как раз дома с ребенком сидел. Поженились они года за два до этого. Папа ее, в КГБ какая-то шишка, достал им отдельную квартиру. В общем, хорошо у них все было, но тут Женька появился. Ну и завертелось.
----------
Он вышел из троллейбуса, прошел протоптанной посреди широкого газона тропинкой к ближайшей панельной коробке, поднялся на второй этаж, нажал кнопку звонка. За дверью послышались быстрые легкие шаги, дверь отворилась. Он шагнул через порог, бросил сумку на пол и крепко обнял ее. Она замерла у него на груди.
- Могу я остаться сегодня?
- Да, да! - жарко дыша, ответила она. - Сегодня и всегда! Он больше не придет. - Правильный овал ее лица на миг исказился гримасой отвращения. - Я сказала, что не могу его больше видеть.
----------
За двумя сдвинутыми столами тесно сидело человек двадцать гостей. Жених в темно-синем костюме был серьезен. Невеста в голубом платье светилась счастьем. Она удивительно была похожа на красавицу-мать, не постаревшую, а будто только повзрослевшую. Радостная улыбка то и дело появлялась на ее лице при взгляде на дочь. Отец, аккуратно подстриженный темный шатен лет пятидесяти без единого седого волоса, подтянутый и сдержанный, сказал один только краткий тост, подчеркнуто пожелав счастья дочери, как будто зятя это не касалось.
Они вышли покурить на кухню. Тесть достал из кармана темно-серого отглаженного пиджака пачку сигарет "Marlboro" и снисходительно протянул зятю. Затянувшись, он спросил: "Так это ваш шеф в Верховном Совете выступает за демократию?"
Зять выпустил дым через ноздри и сказал, не то отвечая на вопрос, не то по поводу каких-то своих мыслей: "Я ездил в командировку в Арзамас. Мне говорят: "Вы что там, в Москве, с Горбачевым, с ума посходили?"
----------
- Из нас Михалыч самый первый сюда приехал. Они с Женькой давние кореша были. Он Женьке и устроил приглашение на работу на свою фирму. Не по специальности. Но Михалыч позвонил и рассказал, что тут, мол, такие дураки работают. А с твоей башкой ты нарасхват будешь. На секретность тогда уже плюнули. Женька с обычным овировским паспортом пошел в посольство и сразу получил H1 на три года.
----------
Вечером они сидели на кухне.
- Может, все-таки не поедешь? - сказала она. - Работа же совсем не такая, какую ты любишь.
- Работа, которую любишь, - повторил он. - Пришел я вчера на эту работу и как в первый раз увидел. Всюду грязь, столы ободранные, на лицах тупость. И так всю жизнь.
- А там что? - спросила она.
- По крайней мере, надо посмотреть, - ответил он.
- Осенний листок оторвался от ветки родимой, - прочитала она задумчиво. - Ты правильно все решил, но мне почему-то очень не хочется, чтобы ты ехал.
----------
- Женька хоть и был физик, но программирование знал. К тому же это наука нехитрая. Домохозяйки выучивались, мы ж все видели. Но он недолго чистым софтвером занимался. Его один православный американец устроил в ядерный центр в Ливермуре.
----------
За окном автобуса мелькали старые высокие эвкалипты, в тени которых стояли дома, слегка напоминавшие подмосковные дачки. Вдруг среди этой сельской застройки, как виденье, возникло пятиглавье русской православной церкви. Большой купол был золотой, маленькие - голубые в золотых звездах. Женька дернул шнур, натянутый над окнами автобуса, подавая сигнал водителю остановиться на ближайшей остановке. Дверь церкви была заперта. Но сбоку, на доске под стеклом, висело расписание Божественных литургий на русском языке.
Был храмовый праздник. После службы батюшка с длинными волосами и обширной седой бородой пригласил немногих прихожан на трапезу.
Вокруг, знакомые не один год, люди оживленно разговаривали по-русски, но больше по-английски. Женька сидел напротив когда-то, очевидно, очень красивой дамы лет 50. Она беседовала со своей соседкой. Та ушла взять добавки торта, а дама посмотрела на него, улыбнулась приветливо и представилась с акцентом: "Я - Маша Шереметева. Вы тоже русский?"
- В Москве два дворца Шереметевых: в Останкино и в Кусково, - сказал он.
- Наш - тот, что в Кусково, - объяснила Маша, словно извиняясь. Мы с мужем туда ездили два года назад. Нам очень понравилось.
- Там сейчас музей, - сказал он.
- Да, да. Нам все показывали. А вы чем занимаетесь?
- Здесь - компьютерами, а там - ядерной физикой.
- Ядерной? Как это будет? Nuclear?
- Да, - подтвердил он. - Nuclear physics.
- Я вас сейчас познакомлю, - сказала Маша. - Вам будет интересно. Фома!
Она обернулась к высокому худощавому мужчине лет сорока, в тонких металлических очках, с узким, словно стиснутым с боков лицом, разговаривающим с батюшкой.
- Фома, - сказала она. - This is Eugene. He is also a Nuclear Physicist. He is from Russia.*
- Harvey, - не моргнув глазом, представился Фома, протянув сухую крепкую руку. - Where are you from in Russia? Where did you work?**
----------
Серега глотнул еще коньяка, потянул носом воздух, и глаза его покраснели.
- Женька сам легко визу получил и был уверен, что и Ленке с сыном дадут. Тем более он же знал: ко всем тут жены приезжали. Идут в посольство, и им ставят H4 без права на работу. Дело простое.
----------
Народу в посольстве было много. Заполнив анкету, Лена села ждать внизу, на скамейке. Для разговора с чиновником надо было подняться на пристроенную платформу перед стеклянными окнами. Вот, наконец, сосед ее дождался своей очереди и взялся рукой за перила. На спине его серой пуховой куртки оставалась неотклеенная этикетка из "коммерческого" магазина - 7000р. Рядом молодой человек, черный, кудрявый, в красивых золотых очках, рассказывал с кавказским акцентом: "Всех спрашивают, зачем туда едете? А я уже там был и вернулся. Второй раз всем сразу визу дают, а меня спрашивают, почему ты вернулся? Я говорю: как не вернуться? У меня здесь бизнес, магазин, люди работают. Они не слушают, говорят: у вас в Ереване воды нет, света нет, газа нет. Холодно, темно. Ты первый армянин, который вернулся!"
Лена улыбнулась. Человек в куртке с этикеткой на спине, складывая бумаги в папку, отходил от окна. Она ступила на первую ступеньку платформы, но ее оттеснил тип в расстегнутом помятом пальто.
- За мной! - скомандовал он, словно комбат во время атаки. И за ним потянулась вереница людей, одетых в очень новые "облитые" дубленки и кожаные пальто.
- Почему вы без очереди? - возмутилась Лена, но ее никто не слушал и не замечал.
- Вопросов не задавать! - на ходу инструктировал комбат. - Не борзеть! Больше двухсот не предлагать. Если чего не так, они принимают в гостинице "Балчуг". Там и договаривайтесь.
- Тут тургруппа, - сказал он небрежно, мельком взглянув на Лену.
В окошке сидела молодая девушка. Она приветливо улыбнулась и взяла документы, просунутые в щель под двойным стеклом. Быстро просмотрела их, раскрыла паспорт, постучала по клавишам и уставилась в невидимый Лене монитор. Лицо ее стало озабоченным. Она встала и исчезла в недрах посольства. С ней пришел толстый мужчина. Он повернул к себе гибкую трубку микрофона и спросил с сильным акцентом:
- Зачем ви хотите ехать в Америка?
- Я еду к мужу. Он находится в Калифорнии по рабочей визе. Там написано, - ответила Лена.
Толстяк просмотрел бумаги, брезгливо взяв листок приглашения двумя пальцами. Потом бросил его на стол и сказал: "Не надо нам обманывать. Ми знаем, зачем ви хотите в Америка. У вас там совсем другой дела". Он взял штамп, оттиснул его в паспорте и отошел от окна.
- Вам отказ в визе, - сказал девушка, просовывая документы назад.
- Почему? - изумилась Лена.
- Я не знаю. Так решил вице-консул, - ответила девушка и выключила микрофон.
----------
- Мама! Это словно заклятье какое-то! - сказала Лена со слезами. - Пытаюсь выяснить, из-за чего отказ, они даже не объясняют. "Вы не убедили представителя посольства в том, что намерены вернуться".
Красавица, больше похожая на старшую сестру, чем на мать, села рядом с ней на диван и обняла ее за плечи. "Зачем ты поедешь? Ты знаешь, как мы с папой вас любим с Ванечкой. Здесь твой дом, твоя работа, твоя страна. Останься. Так будет лучше. А Женя вернется", - выговаривала она мягко, словно мурлыкая. При последних словах Лена выпрямилась, резко повернула голову и прямо посмотрела в близкие глаза матери.
- Что? Что ты знаешь? Папа? Что он им сказал?
- Он сказал: "Не хочу, чтобы мой внук стал американцем", - ответила мать. - Больше я ничего не знаю.
----------
В проходной Лена сняла трубку. "Папа, я здесь. У тебя внизу. Пришли мне пропуск. Да, прямо сейчас. Сейчас".
Папа с непроницаемым лицом сидел за большим столом. Она встала напротив него.
- Мне нужно знать, что ты им, в посольстве, про меня наговорил, - сказала она ровным голосом.
- Зачем тебе это знать? - спросил он.
- Значит, все-таки это ты, - отметила она словно про себя и продолжала. - Чтобы знать, как бороться дальше.
- Дальше ничего не получится, - ответил он. - Я через свои каналы проинформировал, что ты участвуешь в перевозке наркотиков и находишься у нас под наблюдением. Тебя занесли в список нежелательных для въезда лиц.
- Кто тебе дал право? - спросила Лена тихо. - Я взрослый человек и ...
Тут голос у нее пропал. Она села на стул и закрыла лицо руками. Плечи ее дрожали, а сквозь пальцы прорывались звуки, больше похожие на смех, чем на рыдания. Папа встал, обошел стол и стал гладить ее по волосам.
Почувствовав прикосновение его руки, она отстранилась. Достала платок и приложила к глазам. Потом сказала почти спокойно: "Верни все, как было".
Он молчал. Лена, не глядя на него, объяснила:
- В компьютерах, в любой нормальной программе есть, условно говоря, кнопка Undo. Если пользователь ошибся и сделал что-то не так, он нажмет на нее и вернется назад. Окажется в состоянии, которое было перед его последним действием. Я хочу, чтобы ты нажал Undo, вернул все назад. Иначе ты меня и Ваню больше никогда не увидишь.
Папа заметно побледнел и словно от удара в солнечное сплетение на миг потерял выправку, но быстро подтянулся, обошел стол и сел в свое удобное кресло. "В моем компьютере такой кнопки нет. Этого я вернуть назад не могу, даже если бы захотел", - сказал он спокойно и мрачно. Лена посмотрела на него изучающе, словно видела впервые.
- Значит, Undo ты сделать не можешь? - переспросила она.
- Не могу, - подтвердил он.
- Подписывай пропуск, - сказала она.
Он подписал. Она взяла со стола четвертушку бумаги со штампом и встала.
- Прощай, - сказал она буднично и скрылась за дверью.
Оставшись один, папа достал из шкафа бутылку коньяка, налил полстакана и выпил одним духом. Закурил. И по лицу его проскользнула улыбка, выражавшая удовлетворение и гордость. Но в этом выражении не было самодовольства. Он как будто гордился и радовался не за себя.
----------
- Когда это было?
- Да года четыре прошло, - сказал Серега.
- И что, она так и не приехала?
- Нет, конечно. Кто ж ее пустит, наркокурьера!- усмехнулся Серега. - Женька подал на гринкард как outstanding. У него ж публикаций была куча. И не мог в Москву ехать, а то бы его самого обратно не пустили. Потом все-таки съездил. Уже года через полтора. Но вернулся. Один. Не могу, говорит, там оставаться. Даже из-за Ленки. Я ж говорю, голова у него работает не так, как у всех. Да и времени много прошло. Сначала-то он долго не в себе был. Он же не пил практически, разрядиться ему было нечем. Мы тогда с ним в одном апартменте жили. Тут как раз папанька ко мне в гости приехал. Ну и спал днем, к нашему времени привыкал. А папанька у меня ехидный, но добрый.
----------
Женька поставил машину в гараж, нажал кнопку, опускающую ворота, прошел через кухню и по лестнице поднялся в комнату. Постоял в задумчивости, потом сел за стол, написал несколько строк в блокноте, вырвал листок и положил поверх него связку ключей и бумажник. Достал из сумки капроновую веревку толщиной в палец, встал на стул и привязал один конец к большому крюку, ввернутому в потолочную балку, соединявшую два ската крыши. На крюке висела люстра. Он задел ее локтем, и она стала раскачиваться. Женька остановил ее и сделал петлю на другом конце веревки, прикинув расстояние до пола. Надел петлю на шею. Дверь в комнату отворилась, и на пороге появился, зевая, высокий мужчина лет 65. Он посмотрел на Женьку, быстро подошел к нему и крепко обхватил его сзади вокруг пояса.
- Пусти! - вскрикнул Женька, с бешеной силой вцепившись длинными, жесткими, как клещи, пальцами в запястье мужчины.
Но тот держал крепко, и через несколько секунд Женькины руки ослабли. Он вяло снял с шеи петлю и сказал другим, потухшим голосом:
- Отпустите, Петр Иванович. Я слезу.
Они сидели на кухне за столом. Петр Иванович достал из холодильника бутылку водки, налил две больших рюмки и подвинул одну Женьке.
- "Гжелка". Из Москвы. Самая вкусная водка, - сказал он и выпил.
Женька, словно не понимая, что делает, отпил из своей рюмки, скривился и поставил ее на стол. Петр Иванович смахнул накатившуюся слезу и улыбнулся доброй насмешливой улыбкой, растирая красные следы на запястье от Женькиных пальцев.
- Сережа в интернете вычитал: "Бросив взгляд последний вниз, скинув тапочки, я на проводе повис вместо лампочки". Ну прямо про тебя, - сказал он.
Женька посмотрел на него серьезно и ответил:
- Я сегодня приехал на работу и как будто ослеп. Ничего не вижу, только Лена перед глазами. Как я с ней танцую. Давно, зимой. В кафе в красных домах. А потом она мне Лермонтова читает перед отъездом: "... и сынам моим свежим не пара. Ты много видал, да к чему мне твои небылицы ..." Дальше не помню.
- Да ты выпей, выпей, - посоветовал Петр Иванович. Но Женька только покачал головой и отодвинул водку.
- Вы не бойтесь. Я теперь ничего не сделаю. Слепота - это только момент.
----------
- И правда, он успокоился потом, - продолжал Серега. - Подругу завел. Черную. Выше меня ростом, с формами. (Он показал руками большую грудь). Даже лицом красивая. Я черных вообще-то не люблю, но эта красивая. Веселая, шумная. Как придет, дым коромыслом. И зовут Sasha, как русскую.
Ну вот. А вчера он стакан накатил и сказал, что выгнал Сашу на хрен.
- Он что, теперь пьет?
- Еще как! - засмеялся Серега. - Все подряд: коньяк, водку, текилу. Только давай. За что же, говорю, ты ее выгнал? А он отвечает, что она второго закона Ньютона не знает.
- Зачем ей Ньютон, если она красивая да с формами?
- Во! И я то же самое спрашивал. Да что толку. У него голова не так варит, как у нас.
- А про Ленку что-нибудь слышно? Замуж не вышла?
- В прошлом году Михалыча жена в Москву ездила. Говорит, так одна и живет с сыном. И с родителями почти не общается. С матерью еще так сяк, а с отцом никогда.
Апрель 2004.
/-\/
* This is Eugene. He is also a Nuclear Physicist. He is from Russia. - Это Евгений. Он тоже ядерный физик. Из России.
** Where are you from in Russia? Where did you work? - Где вы жили в России? Где работали?