Несколько русских обсуждали в американской пивной достоинства различных курортов. Зашла речь о Кубе. И все сошлись на том, что после смерти Фиделя Куба из острова Свободы быстро превратится обратно в остров Любви. Точнее, станет курортом. Таким, как Багамы, Гавайи, Канары. И надо спешить с поездкой туда, если хочешь застать позднюю социалистическую экзотику. Декаданс коммунизма в отдельно взятой тропической стране.
На Загранице (world.lib.ru) голос с Кубы никто не подает. Решусь, не побывав там сам, передать несколько слов, слышанных в разное время об этом острове.
Завлаб Синельников помимо основной работы имел дополнительную нагрузку как преподаватель. Той зимой, в царствование Андропова, ему на курсовую работу достался студет-кубинец. Уже третьекурсник и по-русски немного понимал. Но Синельников, заикался, глотал слова, особенно когда торопился, так что иногда и носителю русского языка понять его было непросто. Все же кое-как он со студентом общался и сумел ему объяснить задание. Студент как будто даже приступил к выполнению. Но вскоре пропал. Перестал появляться не только на консультации к Синельникову, но и вообще на занятия.
Спустя три недели Синельников на вопрос о кубинце горестно махнул рукой и сказал, что студент, оказывается, ездил на какой-то фестиваль на родину. Вернулся оттуда только вчера. Губы вот такие (Синельников показал обеими руками что-то громадное поверх своего полного лица), все синие. Налюбился, что ли, черт его знает! И по-русски забыл.
Чему тут удивляться. Остров Любви, хотя и бывший.
Владимиров ездил на Кубу уже при Горбачеве. В гаванском пейзаже по-прежнему доминировали многоэтажные американские здания, лет тридцать не ремонтировавшиеся. Новая власть ничего лучшего взамен произвести не смогла. На улицах то и дело попадались подростки с куском водопроводной трубы в руках. Этой трубой, как бейсбольной битой, они без промаха попадали по брошенному им мячику, спичечному коробку, куску штукатурки. Илья, ставший одним из первых советских полупрофессиональных бейсболистов, рассказывал о матчах с кубинскими университетскими командами: "У них бейсбол настоящий. Не то, что наш".
За городом, на длинной полосе белого песка вдоль океана, не было ни души. Хотя стоял февраль, воздух прогревался до 27 градусов, вода - до 21. Но никто не купался, так что Владимиров даже призадумался: может что-то не так? Местные ему объяснили: зима, февраль. В общем, не сезон.
На обратном пути самолет взлетел было, но через двадцать минут снова приземлися в аэропорту Гаваны. По радио объяснили: по техническим причинам.
Пассажиры, в большинстве своем хохлы, рыбаки, возвращавшиеся домой из Чили после окончания сезона, сквозь стеклянные стены аэропорта явственно видели, что один из моторов вернувшегося самолета сильно обгорел. На них это производило угнетающее впечатление. И большинство, крестясь, направлялось прямо в Duty Free shop. Владимиров зашел туда одним из последних. Он оглядел опустевшие полки алкогольных отделов магазина и подумал с советским перестроечным злорадством: "Ага! И у вас бывает, что нет ничего!" Но вдруг увидел он черного подростка вроде тех, что махали железной трубой на улицах Гаваны, только в форменной курточке. Он катил тележку, на которой позванивали, соприкасаясь боками, бутылки джина, виски, рома... "Нет на вас погибели!"- пробормотал Владимиров. И рука его сама потянулась к ручке полутаралитровой сувенирной "Столичной", только что выставленной мальчиком на полку.
"Больше ничего не выжмешь из рассказа моего". А.С. Пушкин