Раз зашли мы с московским приятелем в бар при винной лавке в порту Сан-Франциско. Выпили по рюмке, потом по второй. И увидел я в шкафу за стеклом красивую бутылочку, похожую по форме на банджо. Пригляделся, так и есть - коньяк "Louis XIII" за $1350.
С этим коньяком, говорю, была история. Серега, да ты знаешь его, на спор покупал "Louis XIII". Они с Мишкой зашли в "Wine Stop" и зовут продавца: "Покажи-ка нам вон ту бутылочку". И там "Людовик" стоял за стеклом, но стоил дешевле на $50. Продавец отвечает: "На что она вам?" Но они говорят: "Покажи, поглядеть хотим". Нехотя достает он коньяк. Посмотрели они: все путем, Remy Martin, Людовик 13-й. И Серега карточку протягивает: беру! Продавец под прилавок едва не сполз: я за месяц здесь столько не получаю.
Серега пьет и думает: "Что-то особого вкуса нет. Неужели и этот паленый?!" После Коля зашел. Втроем они Людовика 13-го допили, стали армянский пить. Тот, что Коля в русском магазине купил. Этот лучше пошел. Россия, понимаешь.
А приятель мой отвечает: "Любэ" поет: "Рассея, Рассея. От Волги и до Енисея". Считай так, что западнее Волги и восточнее Енисея России больше нет". Я соглашаюсь, что иной писатель-патриот душераздирающе Россию описывает: разграблена, разорена, бедствует. Что там говорить. России больше нет. А он мне в ответ: "России, может, и нет, а русские остались".
Вернулся я домой. Вижу, дочка телевизор смотрит, а рядом с ней на полу игрушка - зайчик с человеческим лицом. Как социализм Горбачева. Посмотрел и я немного. Пощелкал каналами и разочаровался в американском телевидении. Лучше, говорю, пойду Достоевского перечту, забудусь дядюшкиным сном. Сильный писатель земли русской.
Хотя и здесь, за границей, встретишь порой писателя или писательницу. Недавно в книжный магазин "STACEY"S" заходит старушка. Продавщица как к ней кинется: "Не хотите ли ваши книжки подписывать?" А книжка называется "Stairway walks in San Francisco", путеводитель по улицам-ступеням. Так что идет иная писательница и смотрит Марининой или даже самой Жорж Санд, хотя она просто Людочка Скукина с улицы Клары Цеткин, и больше ничего.
То ли дело, прежние писатели. Возьмется, бывало, автор и сочинит "Собчачье сердце". А вдвоем, так даже эпопею "Тихий Дон" могли написать.
Дочка спрашивает: "Как, как? Дон Кихот?" Нет, говорю, тихий Дон. О донских казаках. Дон - река такая. Тихая.
- А что такое "казаки"?
- Люди особые, защитники отечества. Были казаки разные: донские уральские, кубанские ...
- Кубанские? Они что, с Кубы?
- Кто их разберет. Может, и с Кубы.
А в городе Ирвине, на окраине, захожу в супермаркет. Поздно уже, покупателей мало, а в винных рядах так просто никого нет. Но подходят двое. Один спрашивает: "Что будем брать, водку или портвейн?" "Водку!" - отвечает второй.
- Большую или маленькую?
- Большую!
Только снял один из них с полки литровку "Абсолюта", как у него телефон звонит. Он послушал и говорит с обидой: "Как где я? Я ж за водкой поехал!"
России нет, а русские остались. И в глуши, на краю города ангелов, ближе к полночи встретишь соотечественников в винном ряду. Шведский "Абсолют" не "Louis XIII". Но все же спрашиваю: "Мужики, а третьего вам не надо?" Они посмеялись: "Нам двоим-то едва-едва".