Юра прошелся между винными рядами супермаркета, ничего не выбрал и повернулся, собираясь идти дальше. Высокая дама, стоявшая позади него, от внезапности ли его движения или из-за собственной неловкости выронила из рук бутылку вина. Бутылка разбилась, и вино обрызгало ей ноги.
- Sorry about that, - сказал Юра, принюхиваясь. - Smells good. What kind of wine was that?
Дама казалась растерянной и расстроенной, оглядывая свои забрызганные колготки. Но подошли два работника магазина, улыбнулись приветливо и стали собирать с пола осколки стекла и вытирать красную лужу.
- It was Pinot Noir, - сказал Юре один из них, оглянувшись на винные стеллажи.
- It was Zinfandel, - поправила дама, успокаиваясь.
В ее произношении слышался сильный акцент. Юра посмотрел на нее. Дама, на вид лет тридцати, была высока и стройна. Одета в курточку, отороченную мехом. Тонкие точеные ноги в черных колготках, короткая джинсовая юбка. Разрез черных глаза и скуластое лицо говорили о небольшой примеси азиатской крови.
- Вы говорите по-русски? - спросил Юра.
Она посмотрела на него. Юре было лет пятьдесят. Среднего роста, широкоплечий, лицо с глубоко посаженными глазами и орлиным носом. Длинные волосы артистически зачесаны назад. Одет он был в мягкий клубный пиджак и светлые брюки.
- Да. Я недавно из Петербурга, - ответила она. - А вы здешний?
- Я родился в Калифорнии, - ответил он. Мои родители переехали сюда из Югославии после Второй Великой войны. By the way, меня зовут Юра.
- А меня Таня, - ответила она. - Очень приятно.
- И мне очень приятно, - сказал Юра с улыбкой. - Петербург замечательный город. Я был там первый раз в 1986 году. Он тогда назывался Ленинград. Со мной там вышла история ...
Он сделал паузу и посмотрел на Таню.
- Что за история? - спросила она с любопытством.
- Я взял тур по городу на автобусе. Приехали на набережную. Напротив большой собор, рядом памятник на коне. Я спрашиваю гида: "Это памятник Ленину?" Он смотрит на меня: откуда такой некультурный? Начинает рассказывать, что Петр Великий основал город в 1703 году. Лекцию по истории собрался читать. Но я спрашиваю: "А город как называется?" - Ленинград. Я говорю: "Что же вы город переименовали, а памятник - нет?" Он посмотрел на меня и не стал свою лекцию продолжать.
Таня улыбнулась.
- Он, наверное, аттестованный был, - сказала она. - Там одни только американцы были, на вышей экскурсии?
- Нет, больше австралийцы со смешным акцентом. А что значит "аттестованный"?
- Ну, из КГБ, - объяснила Таня. - Многие писали об этом памятнике. У Пушкина поэма "Медный всадник". У Андрея Белого "тяжелая позеленевшая бронза Всадника (с большой буквы) на Скале (тоже с большой). Екатерина приказала написать на постаменте: PETRO Primo CATHARINA Secunda. Но что бы памятник Ленину ...
- На следующей неделе я работаю в музее ветеранов Великой войны, - сказал Юра. - Там будет лекция по поводу столетия начала этой войны. Может быть, вам тоже интересно будет послушать?
- Вы читаете лекции? Вы - историк? - спросила Таня.
- Я фотограф. А лекцию читает профессор Шмелев из Стэнфорда.
- Я всего третью неделю в Калифорнии, никогда здесь не была, - сказал Таня, выходя из машины и оглядываясь на ряды двухэтажных домов.
- Это старый Сан-Франциско, - ответил Юра. - Нравится?
- Очень!
Музей помещался в обычном доме постройки начала XX века. На первом этаже столовая и гостиная были преображены в небольшие залы с фотографиями и портретами по стенам. Посреди гостиной стоял длинный стол с закусками, а возле камина за барным столиком пожилой господин угощал шампанским.
Юра с фотоаппаратом на ремне здоровался с гостями, стоявшими вокруг стола с тарелками и рюмками в руках.
- Вот российский консул, - сказал он Тане.
- Который? Вон тот, в очках? А кто это с ним?
- Наталья, председательница КРА.
- А что это?
- Конгресс Русских Американцев.
Наталья обратилась к Юре:
- Пожалуйста, снимите господина консула. Вот здесь будет хорошо. - Она указала на место у входной двери.
Консул оглянулся. Над ним на стене висела в раме крупная фотография офицера в царских погонах и фуражке и с подписью внизу "Колчак".
- Нет, тут будет лучше, - сказала Наталья, кивнув на противоположную стену.
Там тоже висел портрет офицера в погонах и фуражке, но с надписью "Врангель". Лицо консула выразило беспокойство, незамеченное Натальей. Но и ей все еще не нравился фон для снимка.
- Нет, пожалуй, лучше будет вот здесь, - утвердила она, указав консулу на место возле камина по соседству с баром. Консул встал там. Юра сделал несколько снимков.
Профессор Шмелев читал лекцию в соседнем зальце, бывшей столовой. Все посетители не уместились на стульях, и несколько человек стояло вдоль стен.
- Владыко приехал, - сказал Юра на ухо Тане, указав на человека в черной ризе, сидевшего в первом ряду.
Лекция продолжалась около часа. Потом все снова вернулись к закускам и шампанскому.
Владыко и консул уселись за маленький стол у стены. Перед ними появилась бутылка виски. Юра подошел к ним.
- Вы позволите, Ваше Преосвященство? - спросил он, указав на фотоаппарат.
Владыко допил рюмку, посмотрел на Юру и сказал тихим, но четким голосом:
- Бутылку убери.
----------
Я встретил Юру в гостях у N, представителя одной из самых до сих пор известных русских дворянских фамилий. Ежегодно на Православное Рождество в его доме устраивался прием человек на тридцать. Юра был вместе с Таней. Он познакомил нас. Я посмотрел в ее черные чуть раскосые глаза. Не то, чтобы я видел ее прежде, но выражение лица, взгляд, улыбка показались знакомыми.
- Как дела? - спросил я Юру. - Как рыбалка?
Я знал, что Юра - большой любитель ловить форель на мушку в ручьях и озерах. Он был настоящий спортсмен, добыча неизменно отпускалась.
- Хорошо, - ответил он. - Недавно ездил в Новую Зеландию. Там замечательная ловля. Поймал две штуки по семь фунтов.
- В Новую Зеландию? - переспросил я. - Далековато.
- Далековато? Зато fun, - сказал Юра.
- А со мной недавно случилась катастрофа на воде, - сказал я. - Была у меня старая надувная лодка. Я купил к ней электромотор и большую батарею. Решил испытать в озере возле дома. А озеро у нас искусственное, сеть каналов. Прорыли, когда осушали болото в 60-е годы. Накачал лодку, спустил на воду, слышу, где-то воздух выходит. Осмотрел: на шве маленькая дырочка. Но, думаю, ничего. Берега почти всюду рядом. Взял с собой насос подкачивать, если лодка начнет сильно спускать. Прикрепил мотор, подсоединил батарею. Но делал все в первый раз. Поэтому мотор установил неправильно, к тому же не привязал его к лодке. А контакты на батарее закручивались не плотно, поэтому провода то и дело отсоединялись от мотора. Но думаю, ничего, мне же только испытать. Прошел по каналам, повернул обратно. Чувствую, лодка сильно спустила. Подкачал, но она все равно мягкая. Попробовал пальцем дырочку: больше стала, воздух прямо свистит. Вижу, надо к берегу. Тут опять провод отсоединился, и мотор не работает. Пока я прикручивал провод, шов на борту, где дырка, разошелся почти на фут. В дыру хлынула вода, корма лодки погрузилась и я оказался в воде. Первая половина оставалась на плаву, и я стал толкать лодку к берегу. Всего-то плыть было метров двадцать, но в одежде, в ботинках толкать лодку трудно. Добрался до маленького причала, вытащил лодку. Оказалось, мотор и батарея утонули, потому что не были привязаны к лодке и установлены неправильно. Искать невозможно: вода холодная, мутная. Да и пространство все-таки большое. В результате лодка непригодна, дыра по шву огромная, не заклеить. В одну минуту не осталось ни лодки, ни мотора, ни батареи. Хотел испытать. Испытал.
Стою на причале весь мокрый. Из дома вышла бабка-азиатка, протягивает полотенце и кофе в стакане. Бормочет. Если перевести, то ничего, ничего, родимый. Хорошо, что сам цел.
- Кому суждено быть застреленным, тот не утонет, - сказал Юра.
- Это точно. Я последний раз был в Москве в трудное для себя время. После операции. Встретился со старым приятелем, у которого тоже были проблемы: война шла сразу с бандитами и ментами. А война денег требует. К тому же угрожали оружием ему самому и его семье. Дачу сожгли под Москвой.
Пошли мы с ним в ресторан "Сирена". Сам ресторан в садике, из сада выход в переулок. Идем по тротуару вдоль длинной ограды к Садовому кольцу. Тихо, темно. Народу никого. Но слышим сзади шаги. Он говорит мне, ты, мол, отойди в сторону, директорию не загораживай, если тот стрелять станет. Я отвечаю: мне бояться нечего, жить, может, осталось месяца два. Кому суждено утонуть, того не застрелят.
Подошел строительный подрядчик Саша, услышал конец моего рассказа.
- "Сирена" - это рыбный ресторан? Возле Склифа? - уточнил он. - Дорогой.
- Дорогой, - согласился я. - А ты чего хромаешь?
- Недавно операцию сделал, вставили металлическое колено, - ответил Саша.
- Колено? - переспросил Юра. - А мне в прошлом году вставили кобальтовый сустав в ступне.
- Железные суставы надо смазывать, чтобы не ржавели, - сказал я. - А еще хорошо вставить мозги из соломы.
- Ну да, real Tinman, - подтвердил Юра.
- Кто-кто? - не поняла Таня.
- Железный дровосек из "Волшебника изумрудного города". По-настоящему Wizard of Oz, Tinman, Scarecrow и прочие.
С закуской на тарелках мы присели в кресла напротив большой елки. Рядом оказался пожилой незнакомый мне господин. Юра представил его: Михаил Герцен.
- У вас знаменитая фамилия, - заметил я. - Вы не родня Александру Герцену, русскому демократу и писателю?
- Я его праправнук по мужской линии, - ответил Михаил.
- Кажется, мать Александра Ивановича была итальянка? - спросил я.
- Немка. Отец Александра Иван Яковлев никогда не женился, и все дети его были незаконные. Он им всем дал фамилию Herzen от немецкого слова "сердце".
- И много у него сейчас потомков?
- Около трех сотен. Большинство живут в Бельгии и здесь, в Америке. Некоторые во Франции. Раз в год бывает большая встреча в Москве, в музее Герцена, но приезжают немного. Почти никто по-русски не говорят.
- В "Былом и думах" Александр Иванович описывал, как закладывал свое имение Ротшильду и купил на эти деньги дом.
- Да, дом. Но сам никогда в нем не жил. Только, как investment. Он был расчетливый демократ. Своих крепостных в России не отпустил на волю, как Огарев, и заложил вместе с имением. Еще делал investment в акции рабовладельческих компаний на юге США. Они тогда давали самый высокий процент прибыли.
- А вы видели портрет Александра Ивановича работы художника Ге? Тот, что был писан во Флоренции?
- О, да! В Москве, в галерее Третьякова. Это считается самый лучший его портрет.
- Чтоб ввезти его в Россию, Ге написал поверх что-то другое.
- Николай Ге был очень религиозный, - сказал Михаил, кажется, не поняв моих слов.
- Да, одно время он попал под влияние Толстого, написал три больших картины на тему распятия Христа. Одна находится в Париже в музее d"Orsay. Написана несколько в стиле импрессионизма. Причем, поза Христа заимствована у Герцена.
- В каком музее? - переспросил Михаил, с удивлением посмотрев на меня.
- В d"Orsay, на третьем этаже, в залах неоклассицизма.
Михаил, извинившись, поднялся и подошел к хозяину, стоявшему в другой части гостиной. А Таня сказала мне:
- Он, по-моему, подумал, что вы специально готовились к разговору с ним. А кто этот высокий молодой человек, там, около стола?
- Это Николка, хозяйский сын.
Николка богатырским ростом и сложением, вьющимися светлыми волосами и рыжеватой бородкой являл образец несокрушимого здоровья, мужского обаяния и врожденной породы. Он был одет в серый костюм с галстуком-бабочкой. Николка, разговаривая с кем-то, вдруг уронил часть закусок с тарелки на ковер, смутился и стал собирать упавшую еду. Девушка, стоявшая с ним рядом, что-то показала Николке в телефоне, когда он выпрямился, и они покатились со смеха. Оказалось, она сняла его усилия на видео и сказала, что сейчас выставит в instagram клип, представляющий, как граф Николка ест с пола.
Вернулся Михаил и сказал что ему пора уходить. Я предложил выпить за знакомство. Михаил, не слишком твердо говоривший по-русски, тем не менее откликнулся правильным словом, подняв бокал с шампанским: "На посошок!" Юра спросил его email, собираясь отослать фотографии. Михаил диктовал адрес, состоявший из его фамилии, и я припомнил вслух сцену из "Былого и дум", в которой славянофил Шевырев, обнимая Герцена за талию, уговаривал его заменить в фамилии вторую букву "е" на "ы". А другой славянофил Аксаков говорил, что не надо, что он и так русский.
Герцен ушел, а я задержался рассматривая пейзажи на стене.
- Это работы художника Голицына, - сообщил один из гостей.
- Князь Голицын? - переспросил я. - А вы знаете, как он ответил Хрущеву на встрече с деятелями искусств? Хрущев крыл художников и поэтов чуть ли не матом за формализм, авангардизм и проч. Причем, поименно:
- Вот вы, там, в красной рубашке, чего смеетесь? Вы кто?
- Я график.
- График? Это что, маленький граф? - сострил Хрущев.
- Нет, я князь. Князь Голицын.
Собеседник мой, улыбаясь, сказал, что пейзажи на стене писал племянник того князя.
- Ну да, тот был график, а этот пишет маслом, - сообразил я.
Почти все гости уже разъехались. Подошел хозяин.
- Бойся гостя стоячего, - сказал я ему известную старо-русскую поговорку. - Спасибо, Георгий, за угощение, за праздник. Что ж, на посошок?
- Да, да, на посошок, - откликнулся с улыбкой хозяин.
----------
Я встретил Юру несколько месяцев спустя в соборе в Сан-Франциско. После службы мы вышли на паперть. Я спросил его, встречается ли он с Таней.
- Нет, - ответил Юра, помрачнев. - Она оказалась ужасной женщиной.
- То есть? - переспросил я, зная, что старо-русские бывают воспитаны в сексуальном отношении строже, чем бывшие жители СССР.
- Она приехала сюда заработать деньги, - сказал Юра. - Я случайно увидел ее обнаженные фотографии у знакомого фотографа в студии. Он показал мне ее объявление. Она спрашивала $400 for incall escort.
Мне вспомнилась улыбка Тани, ее чуть-чуть раскосые глаза и знакомое манящее выражение лица.
- И это стало для тебя неожиданностью? - спросил я. - Ты никогда не имел дела с такими женщинами?
- Нет, никогда, - ответил Юра. - А ведь я ходил с ней в гости к графу. У меня был стресс.