Погожим сентябрьским вечером на берегу Волхова все еще работал летний ресторан: десятка два столов под тентом защитного цвета за невысокой оградой. Алкогольный ассортимент в ресторане был неподходящим. Спросили, нельзя ли выпить того, что было с собой. Оказалось, что нельзя, не разрешено правилами. Хотели, было наливать незаметно, но отказались от этой затеи. Если не нравится, что в России законы не действуют, то надо, по крайней мере, самим их не нарушать.
----------
Мишка поймал осетра в дельте реки Сакраменто в Калифорнии. Измерил. Осетр оказался на дюйм длиннее, чем разрешается по закону. Отпускать пятнадцатикилограммовую рыбину, возможно, с черной икрой, очень не хотелось. Пока Мишка раздумывал, к лодке пришвартовался инспектор. Сам измерил рыбу, потребовал вежливо, но строго ее отпустить, и выписал штраф больше, чем на $400.
- Что, Миш, жалко было? В Саратове, небось, договорился бы с рыбнадзором?
- Не жалко! - ответил Мишка. - Ни рыбы, ни денег. А иначе здесь не только осетра, но пескаря паршивого не поймаешь.
----------
Решение нашлось легко. Для тоста просто встать из-за стола, выйти за ограду ресторана и на зеленом отлогом берегу Волхова чокнуться пластиковыми стаканами.
- Ты не задумывался, - спросил Валера, - что жизнь прошла?
- Задумывался. Никем не стал и уже не станешь. Родину продал с твоей помощью. Хоть за звучную сумму, а не как мальчиш-плохиш, за бочку варенья и два ящика печенья.
- С квартирой ты продешевил, - сказал Валера, сразу сообразив, о какой родине идет речь.
- Ладно. Зато поездка замечательно удалась, хотя надежды на это было мало.
----------
Примерно за год до этого, в конце сентября, установилась очень тихая и ясная погода. Даже в районах, близких к всегда холодному океану, настали жаркие вечера. А по утрам солнце вставало из теплого тумана над заливом Сан-Франциско. В один из таких ласковых дней доктор Као, проводивший обследование, сообщил, что вне всякого сомнения, диагноз - рак. Молчание.
- Вы поняли, что я сейчас сказал? - переспросил доктор.
Кивок головой в ответ.
В "Раковом корпусе" написано: "Никого из них раком испугать было нельзя". Правильно. Надо только привести в порядок финансовые дела. Да жалко, что младшей дочке придется пробиваться самой. К череде испытаний високосного года добавилось еще одно.
----------
Почти ничего уже не принимал организм. За 19 дней - кусок сырого тунца граммов на 50, ложка красной икры, унция разварной рыбы. Остальное - овощные и фруктовые соки, чистый рыбный бульон, взвесь из зерен овсянки на воде. Вес стал меньше 130 фунтов, обычный - около 180.
Статистика на сайте CancerCenter сообщала, что через полтора года после начало лечения такого вида рака в живых остается 40% пациентов. Сорок процентов. Не так плохо. Но это после начала лечения. А лечения не предлагалось. Оказалось, что химиотерапия и облучение не годятся. Единственное средство - операция. А рак людей любит. Кого ухватил клешней, того до смерти не отпустит.
Из занятий, кроме работы, праздника, который всегда с тобой, остались прогулки с собакой по парку, по берегу озера. Двенадцать вечнозеленых деревьев, похожих на русские плакучие ивы, многократно пересчитаны. Наяву, как во сне, успокоительно являлись, почти заслоняя реальный горизонт, прошедшие времена. Отец; зимняя рыбалка с ним в Борке на Рыбинском водохранилище; летняя на Рузе; ранняя юность в экспедиции на реке Урал по соседству с местом гибели Чапаева в станице Лбищенская.
Иногда церковная служба по воскресеньям. "Смерти безболезной, непостыдной, мирной". Безболезной уже не получается. Хотя бы непостыдной, мирной. Каждому свой срок, но не хочется стать инвалидом, руиной прежнего организма.
Встанешь ли на ноги после операции? И кто будет платить за инвалидную жизнь? На социальную пенсию не разгонишься.
Незаживающие ранки во рту. В другое время была бы тревога: а вдруг рак? Сейчас беспокоиться не о чем, рак уже есть.
Красные кружки на просторе Рузского водохранилища. Отец вглядывается, нет ли белой перевертки, означающей хватку щуки или судака. Гладь озера, белые домики на другом берегу, птицы на воде.
Ничего этого уже не увидеть. Страшно? Жалко? Нет, не слишком. Заглянул за грань, куда человеку заглядывать не стоит.
Представился Святогорский монастырь, могила Пушкина возле храма Успения. Далекий 1986 год. Поиск в интернете указал, что заповедник открыт и ныне. Вот где надо бы успеть побывать. Но как это сделать? От Москвы и Питера далеко. Брать машину в прокат, ехать по российским дорогам? На поезде, потом на такси? Долго, хлопотно, тяжело.
Неожиданно через Skype объявился Валера, старый московский друг. Словно угадав что-то, настойчиво поинтересовался здоровьем.
Неважно, рак. Лечиться нечем, делать операцию - стать овощем и все равно умереть, только позже и едва ли непостыдно. Оставим это. А вот хочется навестить Пушкина. Знаешь про Пушкиногорье?
Валера удивился: почему именно туда? Как объяснить, почему? Ценней ничего в России не осталось.
Валера на экране нахмурился, обдумывая. Почесал подбородок.
- И когда? - спросил он.
- Летом, если доживу.
----------
От долгого ли голодания или от соков наступило облегчение, просветление.
- А ты выкрутишься! - сказала жена, промывая соковыжималку от овощной гущи. - У тебя цвет лица стал лучше.
Холодные океанские волны неторопливо набегали на желтый песок. Собачонок Тони, с шерстью под цвет песка, носился вдоль воды, рыл ямы лапами и носом. До конца високосного года оставалось почти два месяца.
Тяжелейший удар настигает неожиданно. Пришло сообщение из Москвы по электронной почте о том, что мама умерла. Лететь двенадцать часов с пересадками. Невозможно. Рак отнял силы. Хороните. Земля пухом, вечный покой. Високосный год.
В церкви староста Алексей, родом из Аргентины, сообщил, что в кафедральный собор в Сан-Франциско привезли какой-то чудодейственный крест из греческого монастыря. Писатель Зайцев описал монастыри Афона. На полках в братском корпусе лежали желтые черепа. Над ними надпись: "Помни, всякий брат, что мы были, как вы, а вы будете, как мы".
В воскресенье в соборе Всех Скорбящих Радости снова встретился Алексей и сказал, что если чем болеешь, то подойди к батюшке, у которого крест. Исцеляет.
Священника звали отец Иоанн Маридакис. Он был из города Галата с острова Кипр, а не из Греции. В металлическом кресте в его руках заключена была частица Креста Господня с каплей Его крови.
Очередь к о. Иоанну была недолгая. Ни по-русски, ни по-английски он не понимал, но женщина-переводчица сказала ему что-то по-гречески, услышав диагноз. О. Иоанн провел крестом прямо по тем местам, где внутри гнездилась боль. Как опытный доктор. Видно, не в первый раз к нему подходили с такой болезнью.
У южной стены собора была рака св. Иоанна Шанхайского, знаменитого целителя. Приложиться к стеклу. "Смерти безболезной, непостыдной, мирной у Господа просим".
Улучшение длилось недолго. Начался декабрь. На работе в офисе: холод и боль. Тело, лишенное жира, не держит тепло. Привалиться плечом к стене кубика и закрыть глаза. Несколько лет назад, тоже холодным утром, в Сан-Франциско возле стены дома на тротуаре сидел голубь. Декоративная колонна образовывала со стеной прямой угол. Голубь забился в него, отвернувшись от людей, густо шедших мимо. Видно было, что он болен, взлететь куда-нибудь на чердак, где обычно умирают голуби, уже не может. Безразличие к жизни. Только одно желание, чтобы оставили в покое в последние часы.
Все три доктора, специалисты по раку, по химиотерапии и облучению, сказали одно: операция, иначе скорая смерть.
А после операции смерть не скорая? Из многих исполнителей арии Сусанина лучше всех пел Нестеренко. Ты взойдешь, моя заря. Взгляну в лицо твое. Лучше Шаляпина, лучше современного студента консерватории.
Хирург доктор Ахмед, по-английски Амад, был пакистанец, вывезенный в США ребенком. Бодрый и жизнерадостный, лет тридцати пяти, он сказал, что Бога нет, а есть Аллах. Что Он, Аллах, иногда сажает человеку на плечи обезьяну, которую приходится носить на себе до конца жизни.
- После операции ты будешь зол на меня, будет больно. Но потом ты встанешь и проживешь много лет, как нормальный человек. Впрочем, до операции точно ничего сказать нельзя. На все воля Аллаха. Я только инструмент в его руках.
Что ж, выбора не осталось. Дело за датой. Десять лет отыграно за команду "MH. Flyers" под 14-м номером. Пушкин в лицее жил в комнате номер 14, подписывал записки друзьям этим числом.
- Понедельник? 14-е января? Отлично!- сказал доктор Амад, посмотрев свой календарь. - Приезжай часам к семи утра.
----------
Первым из команды "MH. Flyers" умер Мартин, англичанин из Лидса. Он отыграл последний матч в воскресенье. В понедельник утром позвонил в офис и предупредил, что плохо себя чувствует, и будет работать из дома. Вечером жена нашла его мертвым. Инфаркт, 48 лет.
Вторым ушел Рома из Киева. У него был pancreatic cancer. После операции он снова играл в футбол, но недолго. Примерно за месяц до смерти он был похож на высокий скелет, на котором свободно болтались майка и брюки. Бывший хоккеист Серега сказал на его поминках: "Они там с Мартином теперь новую команду собирают".
Центральный защитник, центральный нападающий. Похоже, не хватает им центрального полузащитника. Должны взять в команду своего бывшего капитана. И мнится, очередь за мной, зовет меня мой Мартин милый.
Осталось доработать до 14-го января. Иначе, кто будет платить за все? Анализ крови, кардиограмма, операция, госпиталь. Хорошо, что високосный год кончится.
Раннее утро, зимние темень и холод. Ты взойди, моя заря. Нет, в семь утра еще не взойдет. Последние слова анестезиолога: "Martini, nice martini!" И еще около минуты осталось смотреть на яркие лампы под потолком. Последняя заря, настало время мое.
----------
Часа в четыре того же дня в палату пришел доктор Амад. "Лечить рак мы так и не научились, но резать стали хорошо. Десять лет назад ты бы умер на столе. А я бы и не стал браться за такую операцию".
Доктор Амад. Отрезал, как сказал. Сказал, как отрезал.
Позже пришла сестра. "Попробуйте встать. Опирайтесь на железную штангу". Боль рвала все внутри при любом движении. Как тут встать? Предупреждал же доктор: " You will be mad of me!" Да, уж.
Третий день в больнице. Штанга с подвешенными капельницами катится на колесиках по длинному коридору. Вот палата освободилась, где вчера лежала старуха под кислородной маской. Помер тот сосед, что справа. Тот, что слева, еще нет.
Валера несколько раз звонил из Москвы, расспрашивал, в том числе, об условиях в больнице. Условия ничего, подходящие. Больница новая, только что построенная, еще паркинг асфальтируют. Отдельная палата с отгороженным туалетом; кровать, наклон которой регулируется кнопками; телевизор; смена постели каждый день; заказ еды из меню и прочее.
- В России, где-нибудь в Тамбове или в Твери, могут положить в коридоре, - сказал Валера. - И аппаратуры никакой нет.
В районе залива Сан-Франциско живет много богатых людей. Для них строят хорошие больницы с новейшим оборудованием. Сюда съезжаются лучшие врачи. В этом повезло.
На седьмой день перед выпиской доктор Амад сказал, что из 23-х отрезанных им лимфатических узлов раковые клетки обнаружились только в трех. Но все-таки обнаружились. И, значит, теперь нужны химиотерапия и облучение.
На первом сеансе в соседнее кресло уселся бодрый и румяный старик лет 65. Весело шутил с сестрой, вводившей ему иглу в вену.
- И который раз вы здесь?
- Well, - начал жизнерадостно старик, - за последние четыре года ...
- Довольно. У тебя, браток, рак чего?
- А у меня вообще не рак. У меня лейкемия.
Процедурная сестра заносила данные в историю болезни, щелкая по клавишам компьютера. Чем болели? Какие были операции? Да ничем, кроме перелома левой ноги и, вот, рака. Сестра посмотрела пристально. Да вы счастливчик, вам надо в лотерею играть.
После капельницы с окселиплатеном левая рука налилась могильным холодом, пальцы онемели. Таблетки зелоды усваивались легче, только вызывали слабость и разрушали кожу на ладонях и ступнях. В приемной процедурного офиса среди прочих лежали два занятных журнала. "Living with cancer" и "Cancer today". Жить с раком и рак сегодня. Доктор Амад предупреждал насчет обезьяны на плечах. Надо привыкать жить с раком.
Валера сказал, что ежегодная встреча состоялась, что предложение съездить к Пушкину вызвало энтузиазм у большинства участников. Даже стали выяснять, у кого будут свободные места в машинах, потому что ехать захотели и жены и другие родственники. Но нужно установить точную дату.
Из четырех циклов "химии" осталось три. Да 28 сеансов облучения. Значит, не раньше конца августа.
- Ясно, - сказал Валера. - Будем изучать обстановку и маршрут.
Когда-то семеро друзей незадолго до защиты диплома установили ежегодную дату встречи. Наподобие лицейского 19-го октября. Дата пришлась на последнюю субботу апреля и соблюдалась много лет всеми участниками. Эту встречу и имел в виду Валера. Иногда удавалось присоединиться к ней по телефону, позже - с изображением.
На очередном сеансе "химии" встретился пациент в кресле на колесах. Что-то отрезали ему, и он не мог говорить. Он пользовался прибором, похожим на iphone. Набирал текст, который и произносился бодрым компьютерным голоском. Рак тварь злая. Кого ухватил клешней, тому не поздоровится.
К концу 3-го цикла "химии" левая рука едва работала. Как говорил Суворов, зелода - дура, а окселиплатен - молодец. Ну, молодец! Вызвал пуговичный синдром. Невозможно застегнуть пуговицу.
Но все кончается. Кончились вливания в вену, кончились и 28 сеансов облучения. Экая гадость! Переписка по электронной почте получила subject или по-русски тему "Пушкин".
Рост Пушкина был измерен художником Чернецовым в 1832 году и составлял 166,7 см. Жил Александр Сергеевич в Михайловском недолго, в 1824-1826 годах, но место это стало любимым и желанным.
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальнюю трудов и чистых нег.
Окончательно определились дата поездки и ее участники. Из семерых членов союза последней субботы апреля один отказался. Двух других остановили служебные и личные обстоятельства.
Накануне Лев встречал в Домодедово, сам тяжело больной. Боб настоял заменить его в качестве водителя. Выехали из Москвы ранним утром в понедельник восьмером на двух машинах. Валера и Боб за рулем. Сперва небо хмурилось, принимался мелкий дождь, но часа через два прояснилось, вышло солнце, щедро согревавшее потом все четыре дня.
Листва только еще начинала краснеть и желтеть. Эта осень оказалась богата яблочным урожаем. Яблоки были всюду - в ведрах продавцов вдоль дороги, на ветвях в садах, на земле под деревьями.
В заповеднике было пустынно. Мы бродили в одиночестве, без спешки и толчеи выбирая маршруты. На берегу пруда с островом уединения памятник Пушкину держал в руках два крупных антоновских яблока. Солнце, безлюдность, яблоки казались естественными. Но смотритель музея в Тригорском сказал, что в воскресные дни приедут школьники, что толпы экскурсантов будут ждать у дверей разрешения зайти в комнату. И прояснилась удача: обусловленное стечением обстоятельств время поездки пришлось на самое начало учебного года и начало недели.
В Тригорском на стене висела посмертная маска Пушкина. И яблоки, яблоки красные и золотые, в садах на ветвях, на траве. На шоссе при въезде в усадьбу появился мужичок. "А что, полетаем?" - предложил он. У него был наготове двухместный дельтаплан с мотором. Никаких письменных обязательств на случай аварии он подписывать не просил, а просил тысячу рублей за семь минут полета. Боб рискнул и был заснят с земли в небе над усадьбой.
Три сосны, камень на границе владений дедовских. Усадьбы Михайловского, Тригорского, Петровского все разграблены и сожжены мужичками-богоносцами в 1918 году. Окаянные дни. Все грабят, а я что? Я как Илья. Восстановлены и во второй раз после сражений Второй Мировой войны. А подлинными остались река Сороть, озера Кучане и Маленец, лес, пригорки, холмы.
Водная гладь. Тихий солнечный вечер. Щука гоняет рыбную мелочь на Сороти против ветряной мельницы. Озеро Кучане слегка похоже на другое озеро в Калифорнии, с двенадцатью плакучими ивами по берегу.
За озером, напротив заднего крыльца барского дома Михайловского, из леса выглядывал современный особняк олигарха. Дятел дробно и радостно стучал высоко на сосне у лесной дороги. С Савкиной горки видны были и еще новые дома в деревне за рекой. На горке молодая селянка писала красками пейзаж.
Охранник, сидя на лавочке, рассказывал, что недавно один дом в округе продали за три миллиона. Долларов? После московских цен все казалось вероятным. Охранник улыбался насмешливо, смотрел проницательно. Нет, рублей. За три миллиона и в Калифорнии неплохой дом можно купить. Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу.
При входе в аллею Керн переносные загородки предупреждали об опасности от внезапного падения старых лип или их ветвей. Но не было никого вокруг, кто мог бы помешать пройти по аллее.
Кроме чудного мгновенья существует насмешливо-циничное четверостишье из письма Вульфу, написанного вскоре после визита Анны Петровны в Михайловское. Но есть любовь земная и любовь небесная. Как на картинах эпохи Возрождения. И Пушкин знал цену и той и другой. Душа была очарована небесными чертами, но ясный ум видел земную правду.
Неподалеку от ворот Святогорского монастыря умеренно-демократические старушки торговали цветами.
- Пенсия 4 тысячи, - жаловались они. - Вот Путин бы попробовал прожить на четыре тысячи.
- Таких правителей надо стрелять и вешать, - ответил один из нас, радикальный демократ.
В ларьке продавалась хорошо изданная книга Семена Гейченко, в которой все было рассказано про здешние места. Ступени вверх, к входу в Успенский собор. И памятник на его могиле рядом с плитами отца и матери. Свеча за упокой души раба Божьего Александра перед восстановленным иконостасом, утраченным, было, в 1936 году.
Кабинет в Михайловском, словно продолжение квартиры на Мойке, 12, последней обители земной жизни. Несколько строк в книгу отзывов. Все. Апофеоз темы "Пушкин".
В гостиной коттеджа, возле камина, собрались все участники путешествия. А знаете, что Пушкин писал Наталье Николаевне из Болдино? "Сидит, говорят, Пушкин за столом. А перед ним штоф наиславнейшей настойки. Он - хлоп стакан, хлоп другой, и уж пойдет писать. Это слава". Все смеются, от девочки 13-ти лет, до мамы Льва 80-ти.
Валера говорит, что обязательно приедет сюда еще, и, может быть, не один раз. И не спрашивает больше, почему возникла тема "Пушкин".
Увидеть и умереть. Не Париж, а эти заповедные места, где бывал в незабвенном 1986 году. Достоевский писал, что осужденный на казнь думал, как бы прожил жизнь иначе, если сейчас не умирать. Как ценил бы каждый новый день. И прожил. Не совсем по-другому, но все-таки по-другому.
Открылась важность поездки, задуманной в момент, когда шел "вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю" и видел то, что человеку лучше не видеть. Не случись болезни, не осуществить бы путешествия. А команда Мартина и Ромы еще подождет. "Ведь мы играем не из денег, а только б вечность проводить".
Снова было 14-е число, только не черное январское утро, а ясный сентябрьский вечер. Великий Новгород, берег Волхова.
- Жизнь прошла, - сказал Валера.
- Прошла. Зато тема "Пушкин" удалась. Когда она возникла, надежды на успех было не много.