Они сидели в ресторане. Кропоткин налил себе рюмку водки, а Гоша показал рукой, что ему не надо.
- Я потом догоню.
- За Боба, - сказал Кропоткин, - за его диабет, чтоб прошел.
Гоша посмотрел на экран телефона, лежавшего на столе, и поднес его к уху.
- Да, да. Ясно. - Он засмеялся коротко и стал объяснять, как добраться к ним в ресторан. - Только без машины, а то ты пить не будешь. - Гоша положил телефон на стол. - У Боба только половину сахара нашли, ошиблись, - сказал он.
- Какого сахара? - спросил Кропоткин. - Который он при Горбачеве прятал, когда талоны были?
- Нет, в крови.
- Я и то думаю, нет таких ментов, чтобы у Боба весь сахар найти, - сказал Кропоткин.
Появился толстый бородатый Боб, бывший их сокурсник. Заказали еще водки и закусок. Но посидели недолго. Боб опасался за свое здоровье, Гоша был за рулем.
- Куда вы сейчас? - спросил Боб на улице.
- Отдыхать, - ответил Гоша.
- В клуб, что ли?
- Нет, просто домой.
----------
Гоша действительно догнал Кропоткина. К тому же он часто курил. Кропоткин заметил, что Гоша затянулся полузабытой папиросой и передал ее девушке, сидевшей рядом с ним на диване. Кропоткин взял со стола пачку и стал ее рассматривать. На ней по-прежнему стояло слово "Беломор". Фрагмент карты отмечал место, где легли навеки тысячи каналоармейцев, а по торцу мелкими буквами стояло название фабрики имени Урицкого. "Переименовали бы в Канегисера, что ли!" - сказал он. Табак из папиросы был вытрясен и заменялся другим составом.
- Опять звонит! - сказал Гоша, посмотрев на телефон. - На, поговори с ней.
- А кто это?
- Знакомая. Никак не отстает. Хочу, говорит, американца.
В трубке молодой женский голос с энтузиазмом звал немедленно куда-то ехать. "К сожалению, в настоящий момент я не в состоянии управлять автомобилем", - ответил Кропоткин. Но голос настаивал все звонче и радостнее. Девушка в телефоне предлагала в таком случае приехать сама. "Видите ли, у нас, некоторым образом, уже есть дамы, - сказал Кропоткин, покосившись на девушку, сидевшую рядом с ним. - К тому же сейчас уже четыре часа, несколько поздно". В телефоне послышался какой-то истерический всхлип, и связь прекратилась.
----------
Кропоткин проснулся поздно. Девушки ушли. Гоша тоже куда-то уезжал. Кропоткин пил кофе, смотрел телевизор, дремал. Когда они выбрались из дома, снова наступил вечер.
- Ты вчера круто с Катькой обошелся, - сказал Гоша. - Она обиделась смертельно. Сейчас звонила, заказала красных роз. Под цвет белья.
Оба цветочных киоска в подземном переходе оказались закрытыми.
- Помнишь рассказ О"Генри? - спросил Гоша. - Девушка захотела персик...
- И он воевал из-за него с целой бандой, - подхватил Кропоткин.
- А когда принес, то она сказала, что хотела апельсин, которыми были полны все лавки, - завершил Гоша. - Ладно, пошли. Там, в клубе, должны быть цветы.
Около подъезда клуба стояли несколько молодых людей внушительной наружности. Все аккуратно подстриженные, в темных костюмах и при галстуках. Гоша стал рыться в бумажнике, говоря, что у него где-то была членская карточка. "Проходите, - радушно распахнул перед ними дверь один из молодых людей. - Мы вас помним".
Они вошли в темный зал и сели за стол у самой сцены. Официантка принесла большую вазу и поставила в нее букет, заказанный Гошей. Три девушки подсели к их столу. На полукруглом диване рядом с Кропоткиным оказалась крупная рыжая девица, а сбоку от Гоши устроились брюнетка с очень бледным лицом и высокая тонкая мулатка.
- Знакомьтесь, - представил Гоша. - Это Катя. Ты с ней вчера по телефону разговаривал.
Рыжая покосилась на Кропоткина.
- Это Ольга, тургеневская девушка, - продолжал Гоша, указав на бледную брюнетку. - А это Марианна.
- Вы, кажется, на меня вчера обиделись? - спросил Кропоткин Катю.
- Девушка звонит, хочет познакомиться - дернула Катя рыжей гривой, - а ей отвечают: вы знаете, который час? Лучше б ты меня на ... послал!
- Не сердитесь, - сказал Кропоткин. - Я вчера устал с дороги.
- Ладно, помирились, - сказала Катя. - Давай на ты, а? Смотри, сейчас Ольгин номер, а потом мы с Марианной.
На сцену к ближнему шесту поднялась Ольга, освещенная голубоватым светом. В ярком луче кожа ее казалась особенно белой. В такт медленной музыке она постепенно освобождалась от светлого легкого наряда.
Танец кончился. Ольга, оставшаяся в одной черной ленте на бедрах, легко присела, подхватив части своего одеяния, и двинулась в глубь сцены.
- Красивая, - сказал Кропоткин, когда Катя и Марианна тоже поднялись на сцену. - А Марианна русская?
- Дитя московской олимпиады, - объяснил Гоша. - Папа из Камеруна.
Вскоре все три девушки снова оказались за их столом. "Гоша, возьми отдельный, - попросила Катя. - У меня кокос крутой, без отходняка. От нового дилера. Давай, а?"
Вся их компания перешла в отдельный кабинет. Марианна заперла дверь. На полированной поверхности стола появились крупинки белого порошка. Гоша достал пятисотрублевую купюру и скатал из нее трубочку.
- Катька, молчи, блядь! - зашипела на нее Марианна и нагнулась над столом.
Кропоткин подошел к Ольге, через стекло смотревшей на сцену.
- Вы не очень-то веселитесь, - сказал он ей.
- Отец недавно умер, - ответила она. - И сессию надо сдавать. Это же не навсегда. - Она кивнула на зал за стеклом.
Гоша сидел, откинувшись на спинку дивана, и как будто дремал, но глаза его были открыты. Катька с Марианной целовались, стоя возле кадки с каким-то зеленым кустом. В дверь настойчиво постучали. Ольга оглядела стол, смахнула с него крошки и приоткрыла дверь. "Иди, - поманила ее женщина в униформе. - Орел приехал, ищет тебя".
- Что за орел? - спросил Кропоткин.
- Так, сволочь одна. Они все перед его бабками лебезят, - ответила Ольга и вышла.
Кропоткин запер за ней дверь. Катька оторвалась от Марианны и выкрикнула, срывая с себя кофту: "Исполняем лесбийский танец!" Кропоткин сел на диван рядом с Гошей. На столе оставшиеся в одних веревочках трусов девицы ритмично двигались под музыку в упоении любви, алкоголя и наркотиков. Черные руки гладили белую грудь, рыжие волосы и жесткие африканские пряди мелькали перед глазами Кропоткина. "С удовольствием работают", - сказал он.
Вернулась Ольга. "Мудак, - сказала она вяло. - От бабок крыша слетела". Гоша встал, огляделся.
- Я на тебя удивляюсь, - сказал Кропоткин. - Ладно я, для меня сейчас день, а ты вторую ночь не спишь. Да и днем тоже не очень.
- Если бы вторую, - ответил Гоша. - Это все уже довольно давно идет. - Он обвел взглядом кабинет, девушек. - Дочка говорит: "Папа устраивает личную жизнь".
- А что Аня? Может лучше плохой мир? - спросил Кропоткин, имея в виду Гошину жену.
Они вернулись обратно в зал. Гоша спросил счет. Голос через микрофон объявил об особом параде всех участниц. На сцену одна за другой выходили девушки в одних трусах и босиком. Катька вернулась к столу, одеваясь на ходу.
- Совсем мудак! - кричала она сквозь гром музыки. - У меня без каблуков короткие жирные ноги. Нравится ему - пусть смотрит! Знаешь, - она схватила Кропоткина за руку, - Гоша - единственный, кто от бабок не свихнулся!
- Ну, да. Поэтому вы меня всегда раскручиваете по полной, - сказал Гоша насмешливо, посмотрев в принесенный счет.
Они стояли у выхода из зала. Кропоткин обнимал Ольгу, целуя в шею. И никак не мог от нее оторваться.
- Приедешь потом, когда здесь закончится? - спросил он.
- Нет, - ответила она твердо. - Я этим не занимаюсь.
- Что ж, буду тебя помнить.
- Спасибо.
Гоша и Кропоткин вышли, наконец, на улицу, оставив трио дорабатывать.
- Хорошие у тебя подруги, - похвалил Кропоткин. - Удачно сочетаются. Смесь изящества, разврата и ...
- Оставь, - перебил Гоша. - Катька с Марианной у меня квартиру снимают. Лесбиянки и наркоманки конченые. Ладно, пора ехать.
- А где генерал? - спросил он двух молодых людей, куривших у входа в клуб.
- Сегодня не приехал, - ответил один из них.
- Что за генерал? - поинтересовался Кропоткин.
- Бывает тут один. В милицейской генеральской форме, с орденами. Усы как у Буденного. Раз повез меня, так у дома охрана переполошилась. Думали - забрали меня. Генерал вышел: Спокойно! Свои! Жалко, сегодня его нет. Импозантный. Кто-нибудь отвезет нас? - обратился Гоша к молодым людям.
Один из них, настоящий богатырь под два метра ростом, бросил окурок в урну, поправил галстук и сказал, как Гагарин: "Поехали".
Машина тронулась вверх по переулку. Фары осветили железную решетку, замкнутые цепью ворота и церковь позади них.
- У вас, что, и ключи есть? - удивился Гоша.
- Небось, договоренность, чтоб народ от девок прямо в церковь шел грехи замаливать, - пошутил Кропоткин.
- Ключей у нас нет, - усмехнувшись, ответил водитель и развернул машину перед решеткой.
- Нам надо девчонок подобрать, - сказал Гоша, когда они выехали на Садовое кольцо.
- А вон как раз маяк, - указал водитель, притормаживая у тротуара.
Женщина в белой приметной куртке наклонилась к окну и объяснила, не дожидаясь вопросов: "Направо, в переулок. Там будет стоять "шестерка" с поднятым капотом. В ней спросите". В переулке действительно стояли "жигули". В машине сидела симпатичная девушка.
- Вы с нами не поедете? - спросил Гоша.
- Посмотрим, - улыбнулась она.
Они завернули в широкий тупик и остановились у глухой кирпичной стены.
- Вон "мама"! - указал водитель на женщину лет пятидесяти. Она подошла и заглянула в машину.
- А! Гоша! - узнала она. - Сколько тебе? Одну две?
- Две.
"Мама" обернулась и крикнула: "Три девушки вышли! Построились!" Из стоявших в тупике машин стали появляться девушки. Они действительно строились в шеренгу. Набралось их не трое, а не меньше двадцати. "Пойдем, посмотрим", - позвал Гоша. Девушки усмехались, щурясь от яркого света фар. Похоже было на невольничий рынок.
- Выбирайте, выбирайте! - торопила "мама".
- Не гони, - отмахнулся Кропоткин. - Это не жену выбрать. Дело серьезное.
Смена времени и почти непрерывно принимаемый последние двое суток алкоголь притупили в нем остроту ощущений. Ему почти не было стыдно. Он скользил взглядом по женским лицам. Некоторые были немолоды, вульгарны, некрасивы. Слева, с самого края, стояла брюнетка лет двадцати пяти с хорошей фигурой. Она чем-то отдаленно напоминала оставшуюся в клубе Ольгу. Кропоткин посмотрел ей в глаза и спросил: " Как вас зовут?" Та едва заметно усмехнулась и ответила: "Ольга!"
- Я выбрал, - сказал Кропоткин.
Гоша раза два прошелся вдоль шеренги и остановился возле высокой блондинки с большой грудью. "Поехали?" - то ли спросил, то ли скомандовал он ей. Та на полшага выступила из строя.
- Сколько за двух? - повернулся Гоша к "маме".
- Тебе скидка, - ответила она. - Как постоянному клиенту.
- Знаю я твою скидку, - проворчал Гоша, доставая деньги.
- Мало! Еще две тысячи! - потребовала "мама", пересчитав.
Гоша посмотрел на Кропоткина. Тот достал бумажник, в котором остались пятьдесят долларов, двести рублей и еще один доллар, словно в насмешку. Он отдал все, кроме этого доллара "маме" и сказал Гоше: "Я пустой".
- Еще триста! - требовала "мама".
- На, считай,- Гоша вынул из бумажника несколько смятых мелких купюр.
- Все, сошлось.
- Ну, едем! - обрадовался Гоша.
- Погоди, теперь чаевые, - потребовала "мама".
- И так уже последние отдали.
- Последние, говорят, даже менты не берут, - засмеялась она. - А я беру.
Гоша пошарил в карманах брюк и достал скрученную трубочкой купюру, через которую нюхал "кокос". Он расправил ее, стряхивая прилипшие белые крошки.
- Теперь все, - наконец, отстала "мама".
Кропоткин сел сзади с девушками, а Гоша - рядом с водителем. Они еще несколько раз останавливались, пока им удалось снять наличные с карточки в одном из банкоматов. В ночном магазине они купили большую бутылку "Русского стандарта", соку, упаковку колбасы. Кропоткин спросил стакан кофе. Отхлебнул раза два, повернулся к Ольге и предложил ей: "Погрейся. Да не бойся, я не заразный. Был. До вчерашнего дня". Ольга взяла стакан из его рук, глотнула и передала своей соседке.
----------
- Я тебя сразу заметил, - сказал Кропоткин Ольге, когда они остались с ней одни в комнате. Любовь с первого взгляда. Откуда ты?
- Из Орши.
- Это Белоруссия? Не повезло вам с батькой.
- Не повезло ..., - отозвалась она. - Хочешь быстро кончить?
- Нет, конечно, - пробормотал он, гладя ее волосы.
...
- Как ты так, без предохранения? - спросил он.
- Я же вижу, с кем работаю.
- От СПИДа умереть не боишься?
- От СПИДа не умирают.
- Ну, от ангины.
- Американец! - сказала она насмешливо.
- Откуда ты знаешь, что я американец?
- Я много чего знаю. А правда, что у твоего друга дом на Канарах?
- Не дом, timeshare. Он может там жить две недели в году. Как канарейка в дикой природе.
- Ты там был?
- Нет. А у нас колибри живут. Чуть больше шмеля.
- Знаю. Самая маленькая птица. А чего такую большую показываешь?
- Она когда летает, то крылья вертятся, как пропеллеры, двумя кругами по бокам. А сядет на цветок, и не видно.
Кропоткин взял со стола водку.
- Будешь пить?
- Давай.
Она выпила одним глотком и запила соком.
- Все в порядке? - спросил он. Жалоб нет?
- На что?
- Мало ли... Квартира убитая.
- Не видал ты убитых квартир, - сказала Ольга. - У меня недавно клиент умер. Прямо во время акта.
- Старик?
- Нет. Старик один был. С палочкой. Но выступал сильно. А тот лет тридцати пяти, не старше.
- Где это было?
- В гостинице на Неглинке.
- Как же ты выкрутилась?
- Как, как. Забашляла швейцара и ментов. Полугодовой заработок ушел.
- От чего же он умер?
- Сам виноват. Жадничал, унизить меня хотел, а я этого не люблю.
- То есть? - переспросил Кропоткин. - Хочешь сказать, что ты его...
- Ну да, помогла ему.
- Как? Задушила, что ли?
- Мне это ни к чему. Просто очень захотела, чтоб он умер.
- Да ты ведьма! - догадался Кропоткин.
- Ну да, ведьма, - просто ответила Ольга.
- Мне бы так уметь, - сказал Кропоткин, помолчав.
- Был такой детский фильм про ночь перед Рождеством. Там колдун ест галушки, так что они сами ему в рот лезут, а он говорит: "Тому не надо далеко ходить, что носит черта за плечами".
Кропоткин лежал молча, вспоминая последние трое суток своей жизни. Пьянство, бессонница, сменяющие друг друга женщины. Странная для Москвы мертвая тишина за окном. Ведьма рядом.
- Ничего нет странного, - скала Ольга. - Дом большой, окна во двор. Ветра нет, тополя не шумят.
Кропоткин приподнялся и посмотрел на нее, стараясь при слабом отблеске фонарей за окном разглядеть ее глаза.
- Что смотришь? Хотел же встретиться с Женщиной в Белом. Ты сам такой же. - Голос ее изменился. Он стал неясен и глух. - Помнишь мешок с цементом?
Он помнил. Это случилось около месяца назад в Сан-Франциско. Кропоткин шел по улице и смотрел, как мешки с цементом ползли по ленте транспортера из кузова грузовика на балкон третьего этажа. Снизу их нагружал рабочий, двое других принимали наверху. На ленте были выступы, больше подходящие для подъема коробок, чем мешков. Рабочие наверху замешкались. Один куль сорвался и с самого верха полетел вниз. Он чуть задержался, переваливаясь через движущуюся ленту, и рабочий внизу успел отскочить. Мешок лишь задел его по плечу и сбил с ног, не причинив вреда.
- Ну и что? - спросил Кропоткин. - Зло невелико. И при чем здесь я?
- Ты был злой из-за того, что тебе не доплатили, - объяснила Ольга. - Но не очень злой. А помнишь велосипедиста?
Он помнил. Это случилось после воздушного парада, показательных полетов эскадрильи Blue Angeles в небе над Сан-Франциско. Велосипедиста на его глазах сбила машина, на малой скорости выехавшая со стоянки.
- Ну и что? - спросил Кропоткин. - Зло невелико. Колесо погнулось, а он сам только ободрал руки и ноги об асфальт. И причем здесь я?
- У тебя разболелась прооперированная нога, ты искал места, где присесть, но все скамейки и стулья в открытом кафе были заняты. Из-за этого ты был злой, но не очень злой. А помнишь полицейского, упавшего вместе с мотоциклом? В тот день тебе пришел штраф за проезд на красный свет, снятый камерой. Хочешь вспомнить что-нибудь серьезнее? Помнишь мужика, выпавшего из автобуса?
Он помнил. Помнил весь тот далекий августовский день в Москве. Накануне от него ушла жена, сказав, что видеть его больше не желает. Кропоткин был уверен, что сам ее разлюбил. Продолжал семейную жизнь по инерции. Но окончательный разрыв внезапно оказался для него чувствительным эмоциональным ударом.
Он шел по переулку. Было жарко, людно, шумно. Его взгляд скользнул по женщине с большой хозяйственной сумкой в руках, сходившей с тротуара. Нога ее подвернулась, и она всем телом упала на мостовую. Из опрокинутой сумки вылетел под ноги прохожим толстый пук зеленого лука.
Кропоткин отвернулся и увидел девушку с высокой прической-"химией", сидевшую на облицованном мрамором ограждении подземного перехода. Она курила сигарету. "У вас волосы горят!" - раздался рядом с ним испуганный голос. Девушка вскрикнула и захлопала ладонями по волосам, сбивая огонь. От волос шел дым, и в воздухе пахло паленым.
Он зашел в автобус вслед за хорошенькой девушкой. На ней была белая в красных кругах юбка. Она выходила раньше него. Он скользнул по ней взглядом, и тут же какой-то бородач наступил ей сзади на подол, задержавшийся на миг на верхней ступеньке. У девушки что-то лопнуло в поясе. Кропоткин видел через окно, как женщина, стоявшая на остановке, поправляла ей что-то сзади на талии, а девушка расстроено качала головой.
Вскоре в автобус зашел старик с палкой в руке. Ему навстречу уже поднялась молодая дама, уступая место. Кропоткин скользнул по старику взглядом. Рука старика соскользнула с вертикального поручня, и он неловко упал навзничь посреди автобуса. На следующей остановке входило много народу. Последним встал на ступеньку невысокий мужчина в белой рубашке с закатанными рукавами и с сумкой через плечо. Он прислонился боком к левой створке двери, а правая застряла и не закрылась. Автобус тронулся, набирая ход. Кропоткин скользнул взглядом по лицу мужчины. Тот повернулся, рассчитывая опереться спиной о ту самую, открытую створку двери, и выпал из автобуса. Женщины вскрикнули. Кропоткин видел через заднее стекло, что мужчина лежит лицом вниз на мостовой и пытается подняться.
В безлюдном переулке ближе к вечеру того же длинного дня навстречу Кропоткину бежал мальчик лет восьми, слишком высокий для своих лет и поэтому неуклюжий. Он бросал перед собой зеленый воздушный шар-"колбасу". Шарик медленно падал, подпрыгивал и катился по мостовой, а мальчик спешил за ним. Он раскраснелся и запыхался. Кропоткин скользнул по нему взглядом. Мальчик протянул руку к шарику, но тот громко лопнул. "Все", - выдохнул мальчик, и радость погасла на его лице.
----------
- И это все из-за меня? - спросил Кропоткин.
- А ты думаешь, все идет само собой, без причины? - спросила Ольга.
- Кажется, шарик был самым страшным моим злодейством в тот день, - сказал он.
- Видишь, ты и так умеешь делать зло. Когда тебе было плохо, ты делал зло другим. Но за все надо платить. И часто не деньгами. Только зачем тебе это? Врагов много?
- Какие враги. До меня никому нет дела. Но любой твой успех достигается за счет кого-нибудь другого. Общий ресурс ограничен. Представь большую кучу денег на столе, вокруг - люди. Если ухватишь себе больше, то кому-то не достанется. Надо только суметь причинить вред другому, и добьешься успеха.
- Я делала зло, но бабла от этого у меня не прибавлялось.
- Это дело техники, сказал Кропоткин. - Можно придумать разные способы. Вопрос в том, как получить необыкновенную способность. А возможности ее применения найдутся.
- Ты на самом деле хочешь научиться делать зло, когда захочешь? - спросила Ольга. - И не боишься за это платить?