На устроенный им праздник "День защитника" отечества Аркадий Гайдамак приехал после допроса в Бат-Яме, где он держал ответ, на каком основании продал со скидкой билет управляющей делами Эхуда Ольмерта, Шуле Закен, и не является ли этот билет или абонемент со скидкой попыткой подкупа госслужащей.
На площади перед иерусалимской мэрией была разбита огромная палатка, куда на устроенный в их честь банкет стекались ветераны войны, бывшие блокадники, узники концлагерей и гетто, солдатские вдовы. Столы ломились (корреспонденты Седьмого канала пировать не стали во избежание обвинения в получении взятки), а пели перед ветеранами Евгений Шаповалов и Анна Резникова, пели замечательно любимые песни военных и предвоенных лет. Оркестр составленный в основном из балалаек, аккордеонов и баянов, в точности воспроизводил атмосферу военных лет. Ветераны были счастливы, благодарны за прекрасное угощение, внимание, заботу. Их лица светились, и они, казалось, помолодев сразу на несколько десятков лет, пустились танцевать. Впрочем, от танцев не смогли удержаться даже официанты, которые плясали на ходу, узнавая любимые мелодии детства, но на сей раз в блестящем исполнении оперных певцов.
К слову сказать, Аркадий и допрос в полиции прервал, сославшись, что его ждут на праздник ветераны войны, и появился перед мэрией ровно в 13:00, как и было назначено. Подождать могут журналисты, но не ветераны войны. Они так ждали этого дня. Для них это был повод надеть свои добытые кровью ордена, надеть свою военную форму, вновь почувствовать себя нужными и уважаемыми. Защитниками Отечества. И Израиля тоже. Ведь они разгромили фашистского врага, спасли от коричневой чумы мир. Так им говорили, так оно и было.
Когда праздник закончился, Аркадий Гайдамак дал эксклюзивное интервью корреспондентам "Седьмого канала".
-Идя на интервью, я заготовила ряд вопросов, но наша полиция опережает все возможные вопросы.
Это верно. Я только из газет узнал причину моего вызова в полицию.
-Вы, говорят, Шуле Закен билет со скидкой продали.
Совершенно верно, и при этом я незаконно заработал шекелей 20 или 30.
-И это при тех расходах, которые вы делаете на благо людей.
Это не на благо людей. Это для того, чтобы завоевать голоса, так мне говорят. Все не так просто.
-Давайте непосредственно перейдем к создаваемому Вами движению "За социальную справедливость". Это движение или партия?
Это просто название с учетом условностей всей нашей жизни. Потому что обычно так называемые политики это организуют. Цель партий - это продвигать личные интересы так называемых лидеров. Это делается так: создается партия, и она делает все, чтобы привлечь голоса избирателей. То есть, создаются искусственные, совершенно никому не нужные политические полемики, и все это инструмент для создания видимости активной политической деятельности, которая совершенно никому не нужна, и никого не интересует. Если в результате этой деятельности они достигают своей цели - высокого уровня узнаваемости в национальном масштабе, то у них есть шанс быть избранными и, таким образом, получить государственные должности.
Так как никто не понял, что я не создавал искусственную структуру для привлечения избирателей, а народ ко мне тянется, поэтому для удовлетворения этого стремления, я и объявил о создании движения. И в то же время, с учетом того, что, если бы объявил о создании какой-то формальной группы, то я тут же бы вошел в схему искусственного соревнования партий, которые соревнуются друг с другом сравнением совершенно никому не нужных политических идей, политических программ, которые, на самом деле, ненужны. Это все искусственные приманки для того, чтобы получить голоса избирателей.
У меня подавляющее большинство избирателей, и люди стремятся ко мне не потому, что я говорю им о каких-то ненужных программах или политических идеях, а о вещах, которые они понимают. И поэтому они все пойдут за мной. Я не рассматриваю людей как избирателей, потому что я не стремлюсь получить какую-либо выборную должность. Для меня занятие какой-либо выборной должности - это скорее регресс, чем прогресс, и с точки зрения финансового достатка, и с точки зрения делового положения. Поэтому я совершенно не стремлюсь занять какие-либо выборные, государственные должности. Первую причину я уже объяснил, а вторая просто недоступна пониманию профессиональных политиков. Они не понимают, что занятие государственных должностей - это ответственность, огромная ответственность перед народом.
Наш народ, евреи, жили всегда общиной. У нас не было государственных структур. И община жила так - были люди, которые могли что-то делать в общине в плане оказания финансовой поддержки, или могли поделиться знаниями, и были люди, которые нуждались в поддержке, в соблюдении наших знаний и сохранении наших традиций. И так было всегда, в течение тысячелетий. Поэтому мы остались евреями.
Сегодня у нас есть государство. Наше государство было образовано не по той причине, что государства других народов, когда исторически сложилось, что кто-то жил по одну сторону реки, а кто-то по другую. Наше государство, единственная причина существования Израиля - это сохранение еврейского самосознания. Всего лишь несколько десятилетий тому назад, только лишь благодаря тому, что из поколения в поколение передавалось знание о том, что мы евреи, мы создали эту страну для физической зашиты евреев, для сохранения наших еврейских традиций.
И так получается, что мы живем в современном мире, мы живем в государственном устройстве, которое подавляет наши еврейские традиции. Я не могу быть против государства. Мы живем в современном мире. И в то же время это государство отнимает у нас нашу традицию, нашу мораль. Вот что происходит с Израилем. Найти равновесие между современным государственным устройством и нашим традиционным общинным устройством очень сложно. Я не претендую на то, что я знаю, как, но нужно иногда напоминать об этом.
-Вы поддерживаете Нетаниягу, но когда Вы говорите, что левый в области социального устройства и правый в области экономики, то как это сочетается с экономической доктриной Нетаниягу?
Нетаниягу - профессиональный политик. И он не панацея. Когда я говорю, что я поддерживаю Нетаниягу, я всего лишь учитываю, что среди тех лидеров, у которых есть уровень узнаваемости национального масштаба, он - самый достойный. Но однозначно, мы все знаем, что среди евреев есть люди намного более достойные, но они работают водителями такси, журналистами, врачами. Их просто не знают в национальном масштабе. Поэтому из тех, у кого есть в национальном масштабе узнаваемость, Нетаниягу, на мой взгляд, опять-таки, на мой взгляд, который может быть ошибочным, является наиболее достойным кандидатом.
-А как Вы будете формировать список Вашего движения?
А я не формирую. Вы не понимаете. Я условно объявил о нем. Я всего лишь один простой еврей. Это чистая условность. Ситуация дошла до такой степени, что мой личный рейтинг таков, что я однозначно являюсь потенциально самым популярным политиком в стране. И просто для удовлетворения условностей, я объявил, что создается общественное движение. Люди не понимают, как один человек, который не представляет никакую формальную политическую структуру, имеет большую поддержку у потенциальных избирателей, чем любой из профессиональных политиков. Я один сегодня даже по статистике, которая преднамеренно занижается, набираю больше голосов, чем любые две ведущие политические партии Израиля, которые состоят из десятков и даже сотен административных работников, которые десятилетиями занимались хождениями по супермаркетам, пожиманием рук, представлением своих политических программ.
-Спортсмена в мировой табели о рангах видно, чего он стоит, а политики наши тоже чего-то стоят, но недорого.
Нет, понимаете, политики являются частью нашего общества. Это условность. Я никогда не жил по условностям. Это меня отличает от некоторых других - я не соблюдаю условностей.
Знаете, вот люди говорят: "У вас может быть плохое настроение. Вы сегодня были в полиции". Нет, я с удовольствием пришел в полицию. И, знаете, реакция у полицейских даже в униформе, была, как у других простых граждан. Они стали кричать: "Аркадий, мы с тобой!", "Аркадий, коль а-кавод (хвала и слава)!". Это мне напоминает, знаете, момент распятия Иисуса, когда римляне вдруг осознали, что они делают. Я поднимаюсь на этажи в полиции, и у них в глазах начинает появляться некое просветление. У меня создается впечатление, что если я еще два-три раза приду туда, то они все дружным строем пойдут с наручниками арестовывать руководителей полиции, потому что это мне напоминает эти фильмы про зарождение христианства, поэтому они на свою голову пустили козла в огород. Поэтому, когда я прихожу в полицейский участок, люди мне аплодируют, и в униформе торжественно сопровождают меня в комнату. Это, как раньше было, просветление самых злых, которые били Иисуса цепями, у них вдруг началось прозрение.
Я сегодня им вообще сказал, когда пришел в полицию, что, во-первых, я у вас был вчера, сегодня, приду завтра, что я хочу, чтобы мне платили зарплату и пенсию, чтобы дали звание ветерана полиции, потому что я делаю для них столько хорошего. Благодаря мне, их работа освещается в прессе. Никогда их работа не освещалась в прессе, как сейчас. Причем, я даже не спрашиваю, по какому поводу я сегодня, следуя нашей русской традиции, "был бы человек, а статья найдется". Каждый день, когда я туда прихожу, я даже не спрашиваю, зачем. Они просто наугад. Знаете, как учат Тору. Ткнул пальцем наугад, и пошел. То есть, любая статья мне подходит, подлецу все к лицу. Поэтому я сегодня узнал из газет, когда вышел из полиции, что я продал билет на футбольный матч управляющей делами премьер-министра вместо 80 шекелей за 50, тем самым незаконно заработал 30 шекелей, и с которых не заплатил налог, точно так же, как Леваев и Розенштейн. Что меня обидело в этой истории, это то, что я достаточно джентльмен, чтобы дать женщине билет бесплатно. Но она, я им рассказал, что она с особой изощренностью съела в VIP-зоне три пончика, вместо одного, как все. А меня обвинили в том, что я ей билет продал.
За чаепитием я им сегодня говорю: "Вы понимаете, Вы, конечно, наделены полномочиями, и эти полномочия вам бьют в голову. Вот Вам, молодой человек, 30 лет, а мне в два раза больше. Вы допускаете, что, когда Вам будет столько же лет, Вы будете такой, как я. Но хоть Вы и полицейский, я жизни что-то знаю такое, что всегда смогу поставить Вас на место. Вы меня сегодня вызвали. Я Вас очень уважаю и люблю, и Вы очень симпатичный молодой человек, с Вами очень приятно пить чай. Но Вы понимаете, там, по дороге к Вам, стоят все телевизионные каналы, все журналисты, и Вы понимаете, что Ваша работа - меня допрашивать, а моя работа - над Вами насмехаться. И тем, что вы меня вызываете, вы поднимаете мой рейтинг. Любой состоятельный человек, который по каким-то причинам хочет создать себе имидж в народ, тратит огромные деньги. То количество прессы, которое я получаю, мне стоило бы сотни миллионов шекелей, сотни, даже не десятки, поэтому, приходя к вам, я с утра уже экономлю на прессе десятки миллионов шекелей. Знаете, что такое собрать всю прессу. Я приезжаю на три дня в Израиль, я всего три дня в месяц здесь, и создаю такой фон в прессе.
Причем, не надо думать, что я оле хадаш ми Русия, идиот, ничего не знаю, ничего не понимаю. Я за три дня имею в прессе рейтинг больший, чем все руководители государства вместе взятые. Меня упоминают в прессе в два-три раза больше, чем главу государства. При этом я еще не говорю на их языке. Самое главное - язык. При этом я еще ничего не говорю. Я говорю на языке, который я сам не понимаю. То есть, я сам не понимаю, что я говорю, но весь народ и средства массовой информации хотят меня слушать.