Город, с которым связано начало этого повествования, был обычным небольшим белорусским городком, выросшим на берегу большой судоходной реки под названием Западная Двина в том месте, где в неё впадает маленькая Витьба. Что с того, что городок этот был довольно стареньким (около тысячи лет)? Что с того, что видел он самого Ярослава Мудрого, и купцов разных, заморских, и товары всякие невиданные, и людей странных иностранных? И самого Наполеона видел этот милый городок. Наполеонa, сделавшего в нашем городке одну из своих ставок. После этого тесного контакта городок ещё пятьдесят лет зализывал свои раны, пытаясь восстановить экономику и поправить пошатнувшееся здоровье. Но что эти пятьдесят лет для такого древнего пусть даже и не очень большого городка, как наш?
После реформы 1861 года городок начинает поправляться, чему способствует строительство железной дороги. Появляются новые лавки, фабрики и заводы. В 1877 году в городкe строятся чугунолитейные мастерские, в следующем - табачная, потом - очковая, и затем - картонная фабрика. Почти одновременно открываются щетинная фабрика, пивзавод и другие предприятия. Увеличилась и численность населения. По данным переписи 1897 года, в городкe было 66143 жителя, т.е. в два раза больше, чем в 1861 году. К этому времени в городкe было около 2800 домов, 1715 торгово-промышленных учреждений с пятью тысячами ремесленников, две типографии, две больницы на 145 коек. На мелких предприятиях трудилось не более полутора тысяч рабочих.
В 1900 году в слободе Марковщина бельгийские предприниматели построили первую в губернии льнопрядильную фабрику "Двина", ставшую вскоре центром революционного движения в городкe. В последующие годы число предприятий в городкe резко возрастает; вступают в строй чулочная мастерская, дрожжевой, игольный, кожевенный заводы и макаронная фабрика. Однако большинство предприятий были мелкими, полукустарными. Так, в 1904 году в городе насчитывалось 65 мелких фабрик и заводов. Самыми крупными капиталистическими предприятиями (более 100 рабочих) были фабрики "Двина" (453 рабочих), очковая, табачная и картонная, завод по обработке металла (345 рабочих) и другие. А в 1898 году по нашему городку проехал первый в Беларуси трамвай на электрической тяге. Ого-го сколько народу собралось посмотреть, да и покататься тоже. Вот такой был этот городок. Вы думаете, что это большой город? Да нет, знаете, сколько в мире городов, больших, чем этот? Вы хотите знать название этого городка? Ну, что ж, я вам скажу его, если вы ещё не догадались, но только немного позже.
Паренёк и пять девочек
Парень, с которым связано начало этого повествования родился в этом городке в небогатой еврейской семье. И если вы спросите меня, были ли у него братья и сёстры, то я отвечу честно, что хоть я и не знаю, но думаю, что были, и немало. Не по закону жанра, а по законам еврейского местечка. А вы что подумали? Сначала он ходил в хедер (школу для самых маленьких), потом в ешиву, и я не знаю, чем он был знаменит, но в семье звали его Янкеле и наверное очень любили, потому что нет такого ребёнка в еврейском местечке, которого не любят. Как и положено еврейскому мальчику, отучившись, он познакомился с хорошей еврейской девочкой, а может знал её с детства, ведь жили они недалеко друг от друга, а может привезли её издалека - мы уже не узнаем, но очень мне кажется, что ниоткуда её не привозили. Был бы богатый жених - другое дело. А бедняки сами себе невест выбирают из таких же бедняков, как и они. A дальше - сватовство и свадьба, и в 1905 году молодая жена родила ему их первую дочку, которую назвали Мэра. Я не знаю, что означает это имя. Если бы её назвали Мара - это могло значить, что жизнь была горькая, но её назвали Мэра, может, потому что она была светом в окошке их нелёгкой жизни. а может потому, что хотели, чтобы её жизнь была светлой и безоблачной. Кто ж желает иного своему ребёнку? И скажу я вам, у девочки этой была непростая и очень долгая жизнь, а то, что она не была безоблачной, то не их в том вина. Через несколько лет у маленькой Мэры появилась сестричка Сима. Знаете, как это было в бедных еврейских семьях, живущих в маленьких белорусских городках? Сегодня поженились, а завтра-послезавтра семеро по лавкам. И Янкель был хорошим отцом, и жена его была хорошей матерью, но к большому несчастью зимы в городке были холодные, а одежда не очень тёплой, и вот молодая жена заболела и умерла.
И остался Янкель один с двумя девчоночками вдовцом. Но парень он был молодой да и свахи помогли, а может, соседи, и женился он ещё раз, и ввёл молодую жену в свой дом. А была та жена белошвейкой. И если вы не знаете, что это такое, то я могу вам рассказать. Она вышивала уж очень красиво. И богатые люди заказывали ей вышивать для них пододеяльники и наволочки, и рушнички, и занавески. А про то, была ли жена красавицей сказать не могу, но очень мне кажется, что была, потому что так во всех сказках. Раз вышивает, красоту создаёт, то и сама красавица. И падчериц своих любила хоть и была мачехой для них. Это только в сказках так, что мачеха зла и безобразна, а в жизни разные люди бывают. И очень мне кажется, что как раз та, что красиво вышивала, и лицом была прихожа, была ещё красива и душой, и девочек не обижала, дочками родными считала. А то, что в сказках по-другому, так в сказках вдовцы богатые были, в том и корысть. В 1914 году родила молодая жена дочку, а потом ещё одну. Иногда бывает у людей, что ждут они сына, а рождаются одни дочки. Одна, две, пять, семь. И назвали они первую дочку Розой, потому что была она красива, как тот цветок, а вторую Фейгой (птичкой), чтобы дружили девочки, жили в согласии. A может в честь кого-нибудь из родственников? У евреев принято давать имена в честь умерших родственников, в память о них. А потом родила молодая жена... Помните, я же говорила, что много детей должно быть в еврейской семье? Родила она девочку и мальчика, и назвали их Эмма и Эммануил. Но только в сказках бывает хэппи энд, а в жизни оно не всегда так бывает, и вот заболевают двухлетние двойняшки, а выживает только девочка. Видно, судьба у них такая - страдать. А потом... потом заболевает Янкель воспалением лёгких, ведь был он печником. Знаете, как на морозе печи класть? Простудиться - дело нехитрое. Антибиотиков тогда не было. И умирает он, оставив молодую жену с пятью девочками. Ну как столько прокормить?
Хорошо старшенькие две уже подросли - пошли работать на швейную фабрику, а остальные маленькие ещё. И решает тогда мать отдать Фейгеле в детский дом. Нет, вовсе не потому, что мать её не любила, а как раз наоборот - потому что любила всех, и хотела, чтобы выжили у неё её девочки, чтобы не умерли от голода. Но шестилетняя девочка была атаманшей и из детдома сбежала, да ещё и всю свою группу к себе привела. И вот стоят они маленькие брошенные под окнами и все плачут, а больше всех Фейгеле. Сжалилась мать, решила: "Ничего, справлюсь". И забрала дочку обратно домой. Тяжёлое это было время.
Свадьба, свадьба
Но знаете, как это бывает - в тесноте, да не в обиде, впроголодь, да не в голодуху выросли девочки, школы позаканчивали, а тут ужe женихи подоспели. Роза, голубоглазая блондинка, первой замуж выскочила. Борис был статным кареглазым молодым человеком. Пара хоть куда. Сыграли свадьбу. То-то было радости. Фейгеле и радовалась, и переживала, ведь Роза была её любимой сестрой, и вот пришёл этот красавец, и увёл её любимицу в свой дом. Но вскоре у Розы родился сын, и сёстры снова были вместе. Фейга забегала к сестре понянчиться с малышом, потискать. Кареглазый кудрявый Фимочка был похож на маленького ангелочка.
Мэра с Симой, старшие сёстры, проводили много времени на швейной фабрике, где они работали. Мэра, худощавая и энергичная, и не менее энергичная, но пышечка Сима не очень походили на сестёр, но те, кто их знали, могли заметить сходство где-то в уголках губ и в сиянии глаз. И тут появился Исаак. Собственно, он всегда был где-то недалеко. Красавец, по которому вздыхала не одна девчонка, Исаак вдруг решил жениться. И пошёл, разумеется, к свахе. Вы наверное догадываетесь, почему именно к свахе, а не просто вышел на улицу и не сказал кому-нибудь по большому секрету, что он хочет жениться. Потому что такой блестящий юноша должен был жениться на самой хорошей девушке штетла. Правильно я говорю? А сваха была умной женщиной. Вы когда-нибудь встречали неумных свах? И сказала она ему так: "Исаак, если ты хочешь иметь самую красивую жену, но с большими проблемами, то женись на Ривке. Если ты хочешь иметь богатое приданное, ну насколько оно может быть богатым для таких богачей, как мы с тобой, то женись на Хае. А если ты хочешь иметь самую любящую жену, самую прекрасную мать твоим будущим детям, ведь ты же хочешь иметь детей в семье, Исаак, то женись на Симе". И вы знаете, Исаак послушал ту самую сваху, что, конечно, делает ему честь, и пошёл свататься к Симе. И даже если Сима, когда другие девчонки сохли по Исааку, не знала, кто это такой, то она тот час же влюбилась в него. Он был красив, он был умён, он был обаятелен, а главное - ему очень понравилась Сима, и он, конечно же, сказал ей об этом. И это была настоящая любовь.
Ну, вот видите, как всё удачно складывается? Не знаю, сколько парней увивалось за Мэрой, но думаю, что мальчишки её слегка побаивались. Она рано наряду с матерью стала кормилицей своей семьи, и это наложила на неё свой отпечаток. Но была ещё бойкая Фейга. Она закончила педучилище и даже поступила в институт национальных меньшинств. Был тогда такой, и там учились на родных языках все те, чей родной язык не был русским или белорусским. И преподавала она в школе она с 16 лет. Как-то заболела девочка не на шутку. И вот в бреду, лёжа на кровати, Фейгеле вела свои уроки, умываемая слезами мамы и сестёр. "Сядьте, дети. Запишите домашнее задание". Но выжила. Видно, так было суждено.
И тут на горизонте появился Давид. Юноша из простой семьи. Мама его была домохозяйкой, а папа зажиточным сапожником. Как сапожник может быть зажиточным спросите вы? И я отвечу, что тоже не знаю, но советская власть, которая к тому времени взошла на престол и докатилась и до нашего городка, считала, что если у сапожника есть подмастерье, то сапожник этот есть капиталист и подлежит высылке в Сибирь. И вот сапожник, которого звали Пейсах, был сослан в Сибирь, не взирая на то, что убеждений он был весьма коммунистических, и что в той самой капиталистической его мастерской проводились самые что нинаесть коммунистические сходки, а его сынок Давид залезал на дерево и сторожил, чтобы сходку не застукал полицай. Да, было оно так. И Давид, когда забрали отца, писал письма и дошёл до самого Иосифа Виссарионыча, и тот, Сталин то бишь, прислал амнистию сапожнику Пейсаху за своею подписью. И Пейсах не доехал до дома всего нескольких станций - он скончался в пути, потому что не сапожницкое это дело сплавлять лес в морозной кандальной Сибири.
Давид, младшенький из трёх детей, трёх братьев, ещё долго жил с больной матерью. Рассказывали про неё: когда она была здорова, то готовила так, что вся улица сходилась на угощение - хорошо, вкусно готовила. Что ещё говорили про неё? Этого я уже не знаю. Но вот умерла мать, и Давид решил, что надо ему жениться. Он к тому времени работал экономистом. Он, конечно, хотел бы быть учителем и преподавать русский язык и литературу, которые он знал прекрасно не смотря на то, что языком, на котором говорили в штетле, был идиш, но ему как сыну врага народа можно было поступать только в один институт Народного хозяйства. Ну что же тут поделаешь? И тем не менее он очень любил читать, и приходил на свидание с маленьким томиком Блока, точно таким же, как стоит у меня вон там на полочке, и читал своей девушке и "по нотам" и наизусть, и девушке он понравился. Может быть не только этим. Знаете, кто была эта девушка? Наша маленькая атаманша Фейгеле, девушка заводная, общая любимица. Вот только сначала Давид не знал, как к ней подойти. Или это она не знала, как. Но их познакомили, и так уж оно получилось, что понравились они друг другу. И.... свадьба, свадьба.
Только старшая Мэра и младшая Эмма ещё не вышли замуж. Эмма, девочка с карими глазами, наверное, похожая на своих родных сестёр как две капли воды, корорую я никогда не видела даже на фотографии, которая была ещё совсем юной, когда на наш городок снова пала тень Большой Беды.
Я выбираю жизнь
Ах, какой это был замечательный день! Ласковые лучи солнца заглядывали в окно небольшой квартирки, снятой семейной парой на втором этаже старого дома. За окном чирикали птицы, вторя трелям трамвая. Сегодня не надо было идти в школу - весенние каникулы. Соседский парнишка Рафаэль возился во дворе со своим велосипедом. Давид ушёл на работу, оставив на столе записочку, написанную красивым каллиграфическим почерком: "Буду к обеду. Люблю." Он, конечно, написал это на идише, но увы, я воспроизвести этого сейчас не сумею. Но вы меня поняли. Как хорошо иметь такого любящего и заботливого мужа. Жаль, ей не удалось познакомиться с его мамой, чтобы передать весь свой восторг, ведь это она воспитала Давида. Но есть сёстры, с ними можно поделиться радостью. И не только этой. Не так давно Фейга почувствовала, что в ней возникла новая жизнь, что скоро в их семье появится новый член. 'Обязательно это будет мальчик', - думала Фейга. - 'У Розы - мальчик. И вообще - все подруги рожают мальчиков. А может девочка?' Ей всё же хотелось, чтобы это была девочка. В дверь постучали. Это привезли новую мебель, которую они выбрали с Давидом в соседнем магазине. Kакая это была красивая мебель. У Фейги никогда не было такой. 'Здравствуйте, входите. Поставьте, пожалуйста вот здесь. И здесь. Большое спасибо. До свидания'. Фейгеле светилась изнутри, и рабочие не могли не сделать ей парочку комплиментов, от которых молодая женщина зарделась. Впрочем, её щёки всегда удивляли окружающих непроходящим румянцем, как будто это были персики, прогревшиеся на солнышке.
Ах, да! Сегодня же придут в гости мама и сёстры и ещё много друзей. Салаты Фейга сделала ещё с вечера, а теперь надо заняться горячим и кремом для торта. Работа спорилась в руках у проворной двадцатитрёхлетней женщины. Она улыбнулась, вспомнив, как вчера, сделав салаты, обнаружила, что ревнивый Давид, что снова пропадал на работе, запер её с внешней стороны. Молодая женщина выглянула в окно. Рафаэль, соседский мальчик, младший её всего на несколько лет, окликнул: "Фeйгеле, пошли на дискотеку". Ах, эта девочка ещё не нагулялась. "Я заперта," - отвечала она и тут же что-то сообразив, - "ну, ладно, тащи лестницу, ставь к окну. Вот так. Отвернись." Совсем ещё дети. Фейга с лёгкостью преодолевает эти несколько метров до земли и спрыгивает, одёргивая платье. Друзья звонко смеются. Теперь айда на диско. Можно успеть несколько танцев до прихода Давида. Он и не заметит, что птичка выпорхнула из клетки. Ну что же поделать, если девочка очень любит танцевать?