Аннотация: Из серии рассказов о жизни и вере. Прочитайте вначале "Святые: кто они?" Перевод с английского.
Возможно вы уже это читали. Я переформатировала старый рассказ для удобства чтения и обсуждения. А также перенесла его сюда, на страничку "Вера Боринг"
Два сугубо личных письма. Публикую с разрешения адресата. Перевод с английского
13 июня 1993
Здравствуй, папа.
Вот уже долгое время я находил отговорки и откладывал написание этого письма. У меня и сейчас набралось бы достаточно оправданий, чтобы ещё раз отложить на потом, однако события последних недель, существенно уменьшили это желание.
Сегодня, например, я 40 минут говорил по телефону со своим знакомым, который, я убеждён, является самым запутавшимся человеком из всех, кого я знаю. С годами я начал понимать, что окружающие нас люди, обычные, ничем не выдающиеся, простые труженики, в большинстве своём сильно отличаются от нашей семьи. Я видел так много злоупотреблений наркотиками и алкоголем, бесчестности, гомосексуализма и би-сексуализма, извращений и эгоцентрического нытья, что я понял: мы - не нормальные.
10 лет тому назад я бы даже не поверил в то, что вижу сейчас ежедневно. Честность и чистота - это гарнир, которым пользуются как веточкой петрушки, чтобы создать видимость блюда, когда больше нечего положить на тарелку. Искренность - это товар, который продаётся и покупается. Страх Божий и уважение к Нему - когда-то я видел это ежедневно, потом - через день, потом раз в неделю, а теперь лишь изредка. Временами, когда мне становится совсем уже тошно от всего этого, я, кажется, начинаю понимать, что испытывал Лот .... в окружении всего того, что противно Богу. На протяжении моей не такой уж и долгой жизни я увидел, как человечество совершило гигантский скачок в сторону от Бога и несколько малых шагов в направлении к иному порядку.
Одно из самых первых моих воспоминаний, самое раннее из того, что я могу припомнить, это воспоминание о том, как мы с тобой идём по какому-то настилу (или во всяком случае, так это представлялось в моём юном сознании). Этот настил ведёт к парадной двери здания, который приобрела наша церковь. В том доме, как я сейчас предполагаю, были ясли, куда родители отправляли детей на время богослужения. Во дворе того дома была белая утка. Я не знаю, что эта белая утка там делала, но она очень живо запечатлелась в моей памяти, и то как мы с тобой шагаем по настилу, направляясь в этот дом-детские ясли. А причина, почему я так хорошо помню этот образ, заключается в том, что он каким-то образом оказался связанным с моей системой ценностей. Всё то чёрное и белое, что составляет параметры того, кто я есть сейчас, все те правильно-неправильно, хорошо-плохо - всё это привязано к тому периоду времени. Начиная с того момента, пять или шесть или семь лет моей жизни каждое моё воспоминание, лишь за немногим исключением, тем или иным образом связано с церковью.
Сегодня я достаточно взрослый человек, чтобы понимать, что суть не в церкви, не в здании, и даже не в людях. А суть в том, что тогда, давным давно, для меня были установлены чёткие барьеры, мой образ жизни был зацементирован в строго определённых рамках. И сейчас мои взаимоотношения с Богом являются главной движущей силой моей жизни. Я думаю, ты уже знаешь об этом.
Всё это сформировать во мне могла бы твоя жена. Она могла бы черпать из своих внутренних источников, чтобы делать вместо мужа то, что он делать неспособен. Она могла бы, сцепив зубы, принять решение, что будет делать это в одиночку, как это сделала твоя мама. Она могла бы найти в себе сверхчеловеческие силы, чтобы противостоять физическим и эмоциональным унижениям, и всё же вырастить нас троих под кровом Всевышнего, вопреки мужу-ничтожеству. Она могла бы - но ей не пришлось этого делать. Ей выпала роскошь - иметь мужа, который подчиняется Богу.
С течением времени я всё больше узнаю, из чего состоит наш мир, и я заметил нечто поразительное. Каждый человек, о котором я знаю, что он гомосексуален, имел ужасные отношения со своим отцом. Я знал полдюжины других, в которых сейчас, задним числом, я подозреваю маниакально-депрессивный психоз. У всех шестерых были кошмарные отношения с отцами. В Корее, где отец - это царь и диктатор, каждая негативная черта общественного устройства, которую я сумел увидеть, тем или иным образом связана со взаимоотношениями человека со своим отцом.
Я конечно не антрополог, однако взаимодействие с окружающими людьми сделало для меня ясным как день: взаимоотношения с матерью питают физическое существо, - тогда как умственные, морально-этические отношения связаны так или иначе с отцом.
Надеюсь, у тебя не возникает никаких сожалений, когда ты оглядываешься на моё детство. Твоё воспитание сформировало человека честного, гетеросексуального, свободного от наркотиков, сострадательного, который (что самое главное) боится и уважает Бога. Когда я перебираю мысленно своих ровесников, разбросанных по всему лицу земли, ведущих самый разнообразный образ жизни, я просто столбенею от неожиданного осознания, что это я - ненормальный. Это я - меньшинство. Это я - с отклонениями. У меня есть система ценностей, на которую можно опереться. У меня есть свод чётких правил, диктующих, что делать в любой ситуации.
И всё это дал мне ты. Может быть, ты и не знал этого тогда, но ты вручил мне это точно так же, как ты дал мне своё имя. За всё своё детство я не помню ни разу, чтобы я шарил в холодильнике и находил пиво, ни разу я не застукал тебя курящим потихоньку в гараже. Ни разу я не помню, чтобы ты выругался нехорошим словом, и уж тем более употребил бы имя Божье в неуважительном контексте. Я не помню, чтобы ты когда-либо хвалился тем, что удалось смухлевать при уплате налогов. У меня не сохранилось ни единого воспоминания о том, чтобы ты говорил нечто негативное о соседях, или ехал бы на красный свет, когда никто не видит, или прятал бы что-то в карман с прилавка в магазине, или флиртовал бы с симпатичными продавщицами. Я никогда не видел, чтобы ты поднял руку на мою мать, или на моих сестёр. Вероятно, для тебя это стало настолько естественным, что казалось нормальным, однако поверь мне, пожившему уже немало в этом мире и повидавшему, что такое "нормальность": ты не нормальный.
Ты определённо произвёл на меня впечатление. У меня есть образец, к которому стремиться. Прожив более 30 лет, я не пытаюсь стать тобой. Хотя я и считаю тебя человеком, достойным восхищения, твоё впечатление на меня глубже, чем это. Твой пример побудил меня искать того же, что я видел, ищещь ты. Это непросто. И хотя сам я ещё не стал отцом, я чувствую, что это правда. Ты не завёл меня в дебри. И за это я тебе благодарен.
Когда я первый раз вернулся из Австралии, мы гуляли с тобой вокруг школьного двора, рядом с домом. Я и сейчас слышу наш тогдашний разговор. Ты говорил: "Я так горжусь тобой ... ты наверное ближе к Богу чем я". Не знаю, так это или нет, но я знаю другое: моя жажда к Богу - непосредственно от тебя. Я взрослый человек, и следовательно несу полную ответственность за своё хождение перед Богом. Однако же это ты определил: каким будет моё хождение. Ты мог бы быть множеством разных вещей для меня, но чем ты совершенно определённо никогда не был - так это без-Божным.
Тогда в 1963, или в 1968, или в 1973 или в 1977-м, когда ты просто тянулся изо всех сил, день за днём, стараясь прокормить семью и вырастить детей, интересно, понимал ли ты тогда, что отражаешь Бога для своих детей? Возможно, это стало таким привычным, что ты и не думал об этом. Может быть, ты и не думал, но я думаю. Только теперь, когда я оглядываюсь вокруг и вижу такое без-Божие, я понимаю, насколько Бого-боязненным отцом был ты. Все эти люди, с заскоками и поистине глубокими проблемами - каждый из них, без исключения, имел плохие отношения со своим отцом.
Не могу сказать, что моя жизнь свободна от проблем, но у меня есть благословение: очень чёткое знание того, что такое хорошо и что такое плохо. Когда я неправ, то узнаю об этом очень скоро. Большинство моих ровесников пали жертвой эры, которая пытается размыть эту границу. Если я когда-нибудь стану отцом, моей целью будет стать таким же честным и беспристрастным как ты.
Ты никогда не говорил мне: "Делай что я говорю, но не то, что я делаю". Мне никогда не пришлось преодолевать умственное и эмоциональное напряжение, в попытке понять эту фразу. Ты говорил мне, что делать, а потом шёл и следовал тому же правилу в твоей собственной жизни.
До сих пор ты уберёг меня от множества страданий и огорчений. Спасибо тебе.
Твой сын
Дональд
ПИСЬМО ОТ НЕВЕСТКИ
(после 2 лет в браке с Дональдом)
17 марта 2005
Дорогой папа,
Я хочу, чтобы Вы знали, как благодарна я Вам за то, как Вы воспитали своего сына. В его заботливой, неизменной, терпеливой любви ко мне - я вижу терпеливую, нежную любовь, которую дали ему Вы. В самом центре его человеческой сущности есть такая устойчивая сила, такое спокойствие, которые могут появиться лишь в результате устойчивой и неизменной любви отца и матери.
Когда я испытываю страх и незащищённость, я знаю, что могу обратиться к нему и довериться: он успокоит меня и изгладит мои страхи. С ним я могу не бояться быть самой собой, как есть, без прикрас, со всеми моими слабостями и недостатками, я знаю, он принимает меня такую как есть и любит, несмотря на это. Я благодарна Вам за то, что воспитали в нём творческий подход, уверенность, само-дисциплину.
Когда я выходила замуж за Дона, я знала, что делаю то, чего хочет от меня Бог. Но в тот день я не могла себе и представить всю ту радость, которую принесут мне бесчисленные знаки заботы и служения, которыми он осыпает меня в изобилии, чтобы выразить свою любовь. Я никогда не могла бы представить себе то спокойствие и тихую уверенность, которые происходят от осознания, что мой муж любит Бога и жаждет прославлять Его в своих решениях, как в важных, так и в мелких, ежедневных.
Спасибо Вам за всё, чему Вы научили его, словами и собственным примером. Меня просто переполняет глубина, нежность и неизменность его любви, в ней я чувствую себя безопасно. Я так благодарна, что он мужчина, которого можно уважать и любить, кем я могу поистине дорожить каждый день своей жизни.