Поезда уносят нас от жизни, которую мы себе выбрали, к новой - опасной и притягательной. Поезда возвращают нас из чужой жизни, от чужих людей к тому, что нам действительно дорого. Поезда освобождают нас от боли прошлого и тревоги будущего.
Неизвестный автор
Воспоминания о моменте моего зачатия смутные, исказившиеся со временем, но это лишь свидетельство ограниченности моей младенческой памяти. Сколько раз я пытался вспомнить этот момент, сесть за стол и воплотить его в словах, но он всегда оставался ускользающим, недостижимым. Возникали только фрагменты, обрывки воспоминаний, которые сливались вместе, образуя запутанный клубок. Все, что я помнил, это тепло и безмятежность, ощущение безопасности, которое и сейчас, спустя много лет, приводит меня в состояние гармонии.
Это был момент моего возникновения, когда я переступил через порог жизни, но безумие искушений, суета и тревоги этого мира не достигали меня. Я был защищен матерью, которая держала меня в утробе, позволяя прочувствовать всю ее нежность и заботу. И внутри этой оболочки я чувствовал себя комфортно и легко, ощущая себя в полной безопасности, не подозревая о том, какой мир меня ожидает за стенами материнского лона.
Но со временем эти воспоминания постепенно исчезли, словно смываясь с холста моей памяти. Положение звезд, запахи и звуки, которые я переживал в то время, размывались, становясь все менее определенными. Отчетливые образы уступили место узору размытых красок, и теперь я не мог уверенно сказать, что именно происходило тогда, в тот момент.
Но эти искаженные воспоминания являются моим единственным искренним свидетельством о начале моего существования. Это напоминание о том, что я никогда не был один, некто творил меня, давал мне жизнь. И даже если я не могу полностью понять этот момент, не могу восстановить его во всех деталях, оно заложено в глубине моего сознания, смешиваясь с той магией, которая сопровождает процесс зарождения жизни.
Так что, хотя воспоминания о моем зачатии остаются смутными и искаженными, они напоминают мне о волшебстве и загадочности начала. Они говорят мне о неудержимом потоке времени, размывающем даже самые яркие и прекрасные моменты. И они утверждают, что ограниченность моей младенческой памяти не имеет значения, потому что в неопределенности и мистерии заключается суть Жизни.
Моя родословная насчитывает несколько поколений интеллигентов. Отец - известный невропатолог, а мать преподает сценическое искусство в театральном училище. К счастью, я родился в семье, где воспитание личности ценилось выше всего, рассматривая обучение лишь как дополнение. Потому что именно нравственное воспитание является фундаментом, невидимой нитью, на которую можно нанизывать ценные жемчужины знания. Если эта нить отсутствует, многоцветье знаний рассыпается и путается, мешая друг другу. Родители стремились дать мне достойное образование, в которое входили языки и музыка. В то время, когда мои одноклассники играли с мячом возле трансформаторной будки, я зубрил английские глаголы. В результате, я выучил язык настолько хорошо, что не чувствовал бы себя неуверенно, общаясь с принцем Филиппом о влиянии собачьей терапии на медицину и социальную реабилитацию. Моим воспитанием и развитием занималась матушка. Отец преподавал в медицинском институте, уделяя больше внимания своим юным студенткам и аспиранткам, чем мне.
В разные периоды моего взросления мать желала видеть меня то художником, потом - врачом, затем - адвокатом, исключительно для удовлетворения своих суетных амбиций, а не с учетом моих истинных желаний. Она одна принимала решения о моей будущей карьере, строя свою модель наших отношений, в которой она всеми и всем будет командовать. Мать боролась за мою безупречность с той же страстью, с которой новгородцы сражались с ливонскими рыцарями на льду Чудского озера. Пройдя тернистый путь взросления, пытаясь найти себя и радуясь каждому новому открытию, я в конце концов нашел занятие, которое приносило мне истинное удовольствие. Я подсел на чтение.
Постепенно это увлечение становилось все более сильным. Я открывал мир с неизменным энтузиазмом и жаждой, постепенно узнавая истину и о самом себе. Книги наполняли мой разум и сердце. С этого момента познание мира стало моей главной целью и мечтой. Книги открыли для меня окно в мир прекрасного. Я проводил большую часть времени, погруженный в чтение, наслаждаясь одиночеством, которое стало для меня источником вдохновения. Я читал бессистемно как начетчик, не делая себе ограничений в выборе литературы. Я проглатывал книги, словно алчущая стая хищников, свежее мясо. Мои мысли были полностью поглощены этим занятием, и я не задумывался ни о чем другом, не интересовался ничем, отдавая себя полностью чтению. И вот, взмостившись на подоконник, зарывшись в книги, словно книжный червь, я весь отдавался чтиву, которое прерывалось только для еды и сна, до такой степени, что не только развлечения, но даже весь внешний мир как бы не существовал для меня.
Мое страстное увлечение пробудило во мне интерес к истории, и я стал непременным рассказчиком, приковывая к себе внимание ребят во дворе. Мои фантазии настолько захватывали меня, что я с легкостью вживался в роль повествователя. Всячески стремясь выделиться из толпы, я охотно получал похвалу, но критику игнорировал, страдая от патологического нежелания ее принимать.
Понимая, что моя личность и социум двора существовали в хрупком балансе, я знал, что жизнь согласно дворовым правилам была неизбежной для тех, кто рос в окружении дворовой культуры. Мое стремление к успеху, первенству во всем и амбициозность порой понимались, как беспринципность и желание идти по головам. На самом деле я просто не мог сидеть без дела и пассивно наблюдать за ходом дворовых событий. Мне предстояло пройти через период взросления в неблагоприятной дворовой среде, чтобы выработать основные качества, которые помогут мне успешно пройти долгий и трудный путь к счастливому будущему. Мое чрезмерное честолюбие постоянно подгоняло меня к импульсивным поступкам, иногда даже на грани риска для жизни.
Из всех возможных вариантов выбора моей будущей профессии, на большом семейном совете, выездное заседание которого состоялось на нашей загородной даче, после жарких прений была выбрана профессия журналиста. Безапелляционный вердикт вынесла моя шер маман:
"Журналист - это та работа, которая идеально сочетает в себе твою страсть к слову, желание разобраться во всех аспектах событий и возможность делиться информацией с остальным миром. Ты всегда увлекался чтением и письмом, возможностью исследовать новые темы и воплощать свои мысли в словах".
Вскоре я уже учился на первом курсе факультета журналистики МГУ. Таким образом я ступил на печальную и скользкую стезю русского журналиста. Это была ухабистая дорога с обрывами и провалами. Это был тернистый путь с едва видимой надеждой, но с конечной целью, к которой я шел, закрыв глаза, бежал, мчался, падал, полз по направлению к моей заветной цели : написать роман моей мечты. И, это свершилось! Когда казалось, что все способы испробованы и шансов больше нет.
Я помню тот день, когда я узнал, что мой роман "Любить любовь" вошел в шорт-лист Русского Букера. У меня не хватило словарного запаса, чтобы описать свои эмоции. Я даже верить в это боялся, не то что радоваться. Только теперь осознал, что нет ничего более захватывающего, чем быть слово творцем. Здесь нет ограничений для фантазии. Это сравнимо с работой серьезного актера, погружающегося во внутренний мир своего героя.
После бесчисленных перемещений и путешествий по Европе, я, наконец , нашел свое пристанище в небольшом немецком городке. Название этого населенного пункта, вероятно, вам ничего не скажет, однако стоит отметить, что причиной моей привязанности к этому месту является его теплый и приятный климат. Сейчас я один из самых читаемых и издаваемых писателей постсоветского периода. И вот, я Петр Долматов. Теперь у меня есть роскошный дом, недвижимость за границей, престижная машина, породистый пес, а мой последний роман "Любить любовь" вошел в список "лучших книг нон-фикшн всех времен". Все сложилось идеально. Об этом я даже мечтать не мог.
Солидные издательства считают за честь опубликовать мои произведения, будь-то маленький рассказ или эпический роман. В очереди на экранизацию моих книг стоят лучшие режиссеры страны и зарубежья. Я признан светом и привеченный властями. Не одно из искушений современного мира - ни научных, ни экономических, ни культурных, ни общественных, ни даже личных - не в силах изменить мою жизненную парадигму, того, что я называю "концептуальной схемой". В ней закодированы мой интеллектуальный уровень, системное мышление, эмоциональное состояние, теория ценностей, способность решать сложные задачи смысла жизни. Я намерен прожить свой век на полную катушку, наслаждаясь каждым мгновением и весело проводя время. И когда подкрадётся старость, я планирую покаяться перед обществом за свои "совершенные грехи", уйти в глухой скит, что бы помереть схимником. Можно считать, что жизнь удалась.
Все изменилось буквально в один день, когда я получил от частного немецкого издательства "N" предложение написать роман о сталинских репрессиях тридцатых годов прошлого века. Чем был вызван интерес этого издательства к этой теме, которая была уже достаточно освещена в литературе и кинематографе, оставалось только догадываться. Жирный гонорар от издательства по завершению этого проекта, вполне достаточен для осуществления моей давней мечты - построить свой дом на побережье величественного Адриатического моря.
Моя душа была полна нетерпения встречи с Москвой, и поэтому я позвонил школьному товарищу в столице, исполнительному человеку с богатым опытом в бизнесе, и попросил помочь мне с бронированием номера в гостинице "Ярь". Всего лишь четыреста метров от ресторана ЦДЛ, где можно вкусно поесть фирменные блюда: оливье от шеф-повара с лососем,оджахури на кеци, филе судака в кляре:отдать дань ностальгии.
Ровно в шесть часов вечера я услышал звук подъехавшего ко мне такси Uber. Лениво моросил дождь. Под ним можно было стоять и не ощущать особого дискомфорта.
В народе говорят: "дождь в дорогу - добрая примета" - подумал я.
Зная, что отправление поезда с центрального берлинского вокзала Berlin Hauptbahnhof еще не скоро, я решил приехать заранее.
Псевдостильное здание, окутанное теплым светом, возвышалось передо мной. Среди суеты столичного шума, оно пронизывалось спокойствием и городской элегантностью. Я решил потратить время на осмотр изменений, произошедших с этой гаванью поездов за время моего последнего посещения Берлина. Я прогулялся по частично восстановленному залу. Крыша здания по-прежнему находилась в стадии реставрации. Ох, уж этот чертов немецкий менталитет: не торопясь изучить сложившуюся ситуацию со всех сторон, овладеть навыком, понять суть вопроса и решить проблему раз и навсегда, надежно и основательно. Сделать на живую нитку, как говорят в России "на соплях": - это вообще западло: немец даже браться не будет.
Наконец , подали состав. Я отдал билет проводнику, прошел в свое двухместное купе люкс, бросил дорожную сумку на постель и по старинной привычке вышел на железнодорожную платформу - авось встречу кого-нибудь из знакомых. Не было на перроне ни одного человека из прошлой жизни. Никто не крикнул мне на ходу, как это бывало раньше: - Привет, старичок! Мы в девятом вагоне. Тронемся - заходи! У нас есть с собой.!
Я еще некоторое время провел на свежем воздухе, обмениваясь пустопорожними разговорами с проводником о ужасной погоде в Европе, ни к чему не приводящей жалобой на дороговизну. Мне было совершенно стыдно за эти банальные фразы, которые не вызвали никакого отклика у железнодорожного работника. Я вернулся в купе и был поражен, обнаружив там соседку. Удивительно было не само ее появление, ведь купе было двухместным, но могу поклясться, что никто из пассажиров не забрел в наш вагон во время моей куцей беседы с проводником.
-Добрый вечер! Надеюсь, я не сильно помешала... Буду вашей попутчицей,- мягким, приглушенным голосом сказала она и просияла улыбкой. Это была не привычная виноватая улыбка робкой забитой девушки, а ухмылка женщины, знающей себе цену. Попутчица сидела на противоположном диване, рядом на полу примостился компактный чемодан-тролль. Мой взгляд сразу отметил, что она уже не молода, но роскошно выглядит. Незнакомка привлекла мое внимание, и я начал ее незаметно рассматривать.
Возраст дамы был неопределенный: то ли тридцать, то ли сорок лет, нипочем не угадаешь. Светлая, кажущаяся почти фарфоровой кожа, сияла безупречной гладкостью. Чувственные губы притягивали взгляд, а небольшая родинка в уголке рта придавала лицу неповторимый шарм. Миндалевидные глаза изумительного бирюзового цвета были идеально подчеркнуты черной подводкой. Огненно-рыжий серпантин холеных волос, украшал ее голову, спускался вдоль шеи изящными локонами, подобно ласковым игристым язычкам пламени, на мгновение присмиревшими, но готовыми в любой момент обжечь руку неосторожного поклонника. Женщина была удивительно стильной и элегантной. Платье, пастельного оттенка, которое она выбрала, подчеркивало прекрасную фигуру, и ниспадало волнистыми оборками на стройные ноги. Утонченный стиль одежды, случайной попутчицы, не знал карикатурных аксессуаров, таких как: золотые цепочки, кольца или кресты. Единственным украшением, поблескивающим на правой руке дамы, был причудливой формы, серебряный браслет, украшенный камнями аквамарина и бирюзы. Все было очень гармонично и в меру дорого, начиная от элегантной пары итальянских туфель от "JIMMY CHOO" и заканчивая брендовой сумкой "MICHAEL CORS". Я скользнул взглядом вниз по налитому, подтянутому телу. Её гармоничное телосложение наводило на мысль о том, что она, вероятно, посещает тренажерный зал и регулярно наведывается к массажисту. Возможно, это ее способ догнать ускользающую молодость. Что-то внутри мне подсказывало, что эта манящая личность была счастлива в возрасте от тридцати пяти до сорока лет. В той прекрасной временной точке, когда женщина остается красивой, но уже накопила мудрость и все еще ищет партнера, хотя и способна жить сама.
Зряшные потуги незаметно "пялиться" на попутчицу привели к тому, что я не сразу заметил, как наш состав, без единого рывка и перекоса, покинул опустевшую платформу с последними провожающими и скучающими носильщиками, скрылся в тишине по направлению к Москве...
Я решил выйти, чтобы не мешать ей распаковать чемодан.
- Пойду... покурю. В ответ рыжеволосая спутница лишь молча кивнула, как мне показалось, с благодарностью за понимание.
Рассчитав, что прошло достаточно времени, я вернулся в купе. Дама переодетая в темный спортивный костюм и белые кроссовки, сидела у окна, подперев щеку рукой. В спортивной одежде, она казалась значительно моложе, и держалась проще, что ли. Я уселся на свой мягкий диван, скосив взгляд на даму.
Моё внимание привлек лежащий на откидном купейном столике томик зеленого цвета с пересекавшим страницы красным ляссе-ленточкой-закладкой. Каково же было мое удивления, когда на торце этой книги я прочитал: Евгения Гинзбург "Крутой маршрут".
- О, да фрау читает высокую литературу. Это обнадеживает, будет о чем поговорить - подумал про себя, но вслух произнес: -Ну что же, давайте познакомимся:
- Меня зовут Петр Долматов,- я коротко представился, - а как зовут, фрау...?
- Ольга Чердынцева.
А вы, если я не ошибаюсь, из Германии?
- В настоящее время, да, фрау Чердынцева.
- Просто Ольга, будет достаточно.
- Чем вы занимаетесь в Германии, герр Долматов?- её вопрос прозвучал настолько трогательно и по-детски наивно, что не мог скрыть мою невольную улыбку.
- Я работаю журналистом в газете... - намеренно упомянув название печатного периодического издания, в котором когда-то начинал свою трудовую деятельность, в качестве курьера. Она промолчала и только скептически улыбнулась. Её, лицо сопровождала ухмылка, пропитанная насмешливым духом Джаконды.
- Где вы учились журналистике?
- Я закончил журфак МГУ.
- Вот это да! - восхищенно, с какой-то детской радостью выдохнула Ольга.
- А чем вы занимаетесь сейчас? - Честно говоря, я был удивлён, что Ольга активно интересуется моей карьерой, чего нельзя было сказать обо мне.
- Я еду в Москву. Хочу написать книгу о романисте двадцатого века, - не хотелось делиться своими литературными планами с незнакомой попутчицей.
- Хотя я не обладаю высоким писательским мастерством, как вы, глубоко убеждена, что написание книги - это непростая задача, требующая значительных временных и эмоциональных инвестиций. А создание произведения о мастере "лагерной темы", отчасти сродни таланту импровизатора.
- Мне было невозможно не согласиться с этой, казалось бы, здравой мыслью. Однако, когда она прозвучала из уст моей соседки, с которой нас связывали почти никакие отношения, это утверждение приобрело несколько иной оттенок.
-Чудеса да и только! Что творится?! Возможность читать мысли на расстоянии?! Это врожденное или благоприобретенное?
- Понятия не имею.
- Так вы из цирка?
- Нет.
- Может быть, из мира шоу-бизнеса?
- Ни то, ни другое не отражает моей деятельности.
- Я догадался, вы менталист. Демонстрируете свои психологические эксперименты и экстрасенсорные способности на публике, такие как телепатия и ясновидение. Это похоже на модернизированную и улучшенную версию Вольфа Мессинга. Верно?
- Нет.
- Кто же вы, черт возьми?!
Ольга бросила вызывающий взгляд на своего визави. Её ярко-бирюзовые глаза засветились необыкновенным неземным сиянием, словно мощный прожектор, который не упускал ни одной мельчайшей детали лица Петра. И этот свет ни на секунду не отступал, погружался в самые глубины его существа, проникал в душу.
Женщина невинно пожала плечами, будто не понимая, кто она на самом деле является, и произнесла своим уверенным, хорошо поставленным голосом:
-Все намного проще. Я обратила внимание, как ваш взгляд, такой заинтересованный, выразительный завис на этой книге,- она указала на томик, лежащем на откидном столике,- и мне все стало ясно. Вам-ли не знать, что мы женщины считываем все невербальные сигналы, задаем вопросы, следим за реакцией своего визави.
-Это искреннее признание удивило меня равносильно явлению Христа, Марии Магдалине, после воскрешения. Честно говоря, подавляющее большинство женщин, с которыми я был знаком, по большей части была обеспокоена состоянием моего материального положения, а также возможностью связать меня брачными узами. Поэтому до сих пор статус моего семейного положения: никогда не состоял в браке.
- Теперь мне понятна причина ваших неординарных способностей ясновиденья. Впредь буду более осмотрительным.
- До сих пор мы говорили только обо мне, - я попытался переменить тему, направить разговор в нужное мне русло. Если честно, то это был не столько проснувшейся интерес к этой незнакомой даме и ее жизни, сколько моё проклятое писательское любопытство, стремящееся узнать все, и до деталей. Вы не представляете, какое удовольствие для сочинителя наблюдать за тем, как близкий человек ждет нас, ничего не подозревая о нашем прибытии. Или заглядывать за штору в чужой спальне, подслушивать разговоры своих соседей, созерцать безобразную драку под окнами. Все эти моменты стали неотъемлемой частью моего нездорового, ненасытного писательского любопытства. Жажда деталей побуждает меня задавать неуклюжие вопросы, проникать в скрытый смысл событий, и до занудства изучать самые незначительные аспекты повседневной жизни окружающих. Это бессознательное стремление к познанию подталкивает меня к краю пропасти, грозя ненароком сбросить в нее осторожность, наблюдая, как появляются ростки новых идей. Многие поплатились за свою страсть к писательству.
- О да, теперь моя очередь, немного рассказать о себе, - Ольга деликатно дала понять, что не собирается особо углубляться в своё жизнеописание.
- Я сама из Москвы. Там родилась и провела свое детство. После окончания школы, я продолжила свое образование в Строгановке, выбрав факультет монументальной живописи. Здесь я осваивала различные техники мозаики, скульптуры и других видов изобразительного искусства. Затем многолетняя стажировка в Италии. В этом году в Museum Brandhorst в Мюнхене состоялась моя персональная выставка, которая прошла с оглушительным успехом. Там были представлены мои живописные работы, скульптуры, гравюры, а также эскизы к ранним полотнам. А в прошлом году, состоялась выставка работ в США, она проходила в Филадельфийском союзе искусств, в Калифорнии. Последние три недели, я провела в гостях, - она сделала небольшую паузу,- у моей подруги.
- А как вы смотрите на то, что бы отметить наше знакомство?- спросил я cвою попутчицу, не особо надеясь на согласие.
Женщина многозначительно окинула взглядом свою дорожную одежду.
- Парадный мундир необязательный, допускается присутствие дам и джентльменов в партикулярном платье, - процитировал я пункт из дореволюционного дворцового реестра, регламентирующего форму одежды для мужчин и женщин, участников Большого бала в Николаевском зале Зимнего дворца.
-В партикулярном...чем?
- В партикулярном платье. То есть в том, в чем хотите. Было такое правило на неофициальных приёмах. Историю разве не изучали?
- Не помню...
- Ладно не будем вдаваться в тонкости придворного этикета.
Через четверть часа на пороге нашего купе стоял официант из вагона ресторана с тележкой, на которой стояли тарелки с едой, накрытые клошами-металлическими полусферами в виде колокола, сохраняющими тепло горячих блюд, поэтому оценить вид многочисленных кушаний было невозможно. Всю эту кулинарную задумь венчало ведро для льда, в котором томилась высокая бутылка с вином в ожидании быть разлитым по бакалам. Молодой официант по имени Хорст расставил еду на откидном столике, раскупорил бутылку, налил в принесенные бокалы ароматную жидкость.
Я сделал маленький глоток, терпкий напиток был прекрасен, хотелось закрыть глаза и ничего не видеть, и не чувствовать, кроме этого божественного вкуса. Вскоре наш голубоглазый кельнер бесшумно растворился, оставив после себя сладковатый шлейф дешевого парфюма.
- Я снял увесистые клоши с тарелок, и собрался произнести тост, но Ольга подняла свой бокал и промолвила:
- А теперь, Петр Ильич, давайте выпьем за наше неожиданное знакомство. Извините, конечно, что свалилась вам на голову, но обстоятельства вынуждают. Ваше здоровье!
- Не успел я осушить и половину бокала этого виноградного напитка, как моё сознание поразила неожиданная мысль:
- Вы, безусловно, обладаете уникальным мастерством невербального общения, но порой я испытываю неподдельный трепет перед вашим просто волшебным даром улавливать мои мысли.
-Что вы имеете в виду? - удивлённо спросила, Ольга, продолжая смаковать эту восхитительную жидкость.
-Мне помниться, что я при знакомстве не называл вам своё отчество. Откуда вы его знаете?
- Ну, это "элементарно, мой дорогой Ватсон, элементарно!" - в подтверждении этого крылатого выражения, она приподняла крышку купейного рундука и достала книжку, в которой я узнал свой роман "Любить любовь". Она пролистала несколько страниц и представила моему вниманию фронтиспис - мою цветную фотографию, работы модного мастера светописи, которому я хорошенько заплатил за эту авторскую фоточку.
С глянцевой страницы на меня мягким и мудрым взглядом смотрел потрясающий, как мне показалось, своей красотой мужчина лет тридцати. Густые черные волосы, аккуратно подстриженные, с едва заметной сединой, ниспадали на высокий светлый лоб. Густые брови выделяли, аквамаринового цвета, глаза. Шелковистые, красивые усы а-ла Кларк Гейбл и выхоленная бородка придавали его внешности оттенок мужественности и благородства. Он был запечатлен сидящим на офисном кресле: правая рука лежала на краю большого стола, а левая на коленях. Облачение в момент съемки было классически стандартным: идеально отглаженный английский костюм серой окраски, черного колеру сорочка. Шею украшал шелковый, цвета бургундского красного вина, платок.
Я взглянул на мою собеседницу ожидая всплеска восторга и восхищения от моего портрета. Пауза несколько затянулась, и я уже было подумал, что фотография произвела на неё такое сильное впечатление, что женщина не могла подобрать нужных слов, чтобы выразить своё восхищение.
-Существует мнение в среде деятелей искусства, - начала Ольга,- что фотография может быть названа холодной живописью, и я согласна с этим утверждением. В данном случае, фотопортрет вызвал у меня неприятные ощущения. Прежде всего, мне не понравился овал лица, который выглядит неестественно. Также бросается в глаза высокий лоб, который кажется диспропорциональным по отношению к остальным частям лица. Рот, расстояние между зрачками глаз и нос также не соответствуют канонам портретной живописи, и вместе они создают впечатление, что золотые пропорции исказились или были нарушены в этой работе. Сдаётся мне, что Леонардо да Винчи нервно курит в стороне.
На мой взгляд, если бы фотография была выполнена в монохромной гамме, она выглядела бы более рельефной и художественной. Это создало бы особую эмоциональную атмосферу визуальной передачи изображения и, возможно, способствовало бы более глубокому вовлечению зрителя в работу фотографа.
Насколько я могу судить, автор фотографии не мог или не хотел передать профессиональную принадлежность объекта съемки к литературной деятельности. Я долго рассматривала ваш снимок, стараясь разгадать, кто изображен на фотографии и какие аспекты его личности привлекли внимание автора снимка. Однако, мне не удалось найти никакого атрибута, который указывал бы на профессиональную связь объекта съёмки с литературой.
Я считаю, что для достижения удачного результата желательно более правдоподобно показать пропорции лица и присутствующие на нем элементы. Кроме того, удачный выбор оптики, стиля и техники обработки фотографии может также оказывать влияние на то, как зритель воспринимает и интерпретирует данную работу. Впрочем, это моё субъективное мнение, не более того.
- Должна признаться, когда я впервые увидела вас, и взглянула в ваши глаза, я была пленена: ни разу в жизни и ни у кого, я не видела глаз такого необычного оттенка. Они подобно аквамарину, сверкали и играли, как приветливые солнечные лучики, прыгающие на поверхности теплой и голубой морской воды.
- Да, и роман ваш замечательный, это правда.
Не исключено, что, это была "сладкая пилюля", а, может быть, просто эта мудрая женщина выразила свою эмпатию, опасаясь потревожить моё хрупкое мужское эго.
Ольга наслаждалась своим общением с Петром. Было так легко беседовать о музыке, литературе, любимых художниках. Они спорили, смеялись, болтали обо всякой ерунде. Пётр очаровал её разум своей эрудицией и искренностью. Часы шли, но их вовсе не интересовало время. Женщина просто наслаждалась этим долгожданным моментом, когда ониоказались совершенно одни в этой вселенной. Время, казалось, останавливалось, чтобы они могли продолжать свое удивительное общение вечно.
Диким вихрем, наращивая грохот, поезд несся сквозь чернильную тьму; мимо ветра, через ночной туман, подняв голову, он вглядывался в небесную высь. Поезд летел в ночь.
-Я стоял в освещённом коридоре вагона напротив своего купе, опираясь руками о никелированные поручни. Взгляд мой был устремлен в окно, однако там царила абсолютная тьма, поглощавшая все вокруг. Ничего не было видно, только смутные силуэты, которые проносились перед моим взором.
Когда я возвратился в купе, моя спутница, свернувшись калачиком, поджав колени и охватив руками свои плечи уже спала, устроившись в самом уголке дивана. Она тихо дышала, и её грудь мерно поднималась и опадала.
- Я лег на диван, закрыл глаза, пытаясь, уснуть. Вагон раскачивало, как детскую люльку; эта дрожь передавалась телу, расслабляя его, и отяжеляла веки. Сладкая дрёма быстро овладевала сознанием, которое под стук колес, становилось легким и невесомым.
-Я не мог себе представить, сколько времени я проспал, было темно, очевидно, утро еще не наступило. Меня разбудил монотонный голос, звучащий из вагонных динамиков:
"Уважаемые пассажиры, через полчаса наш поезд прибывает на станцию Варшава Заходня. В связи с техническими причинами продолжительность стоянки будет увеличена. О точном времени отправления поезда мы сообщим позже по вокзальному репродуктору".
Единственное, что я мог предложить моей попутчице в сложившейся ситуации, это не оставлять ее одну.
-Не желаете ли составить мне компанию - выпить чашечку турецкого кофе?
- С большим удовольствием. Благодарю, вы так любезны, - ответила она и улыбнулась. Ее улыбка мгновение была такой манкой и очаровательной, что у меня закружилась голова.
Мы вышли из вагона. Перрон был пустынным. В метрах ста, в утопающем утреннем тумане, тускло светился квадрат вокзальных часов. Циферблат показывал шесть тридцать. Для выходного дня весьма рано. Почти все кругом было еще закрыто, за исключением нескольких забегаловок, которые работали в круглосуточном режиме. Мы спустились по наклоненному тоннелю. В это ранее воскресное утро, проход был почти пуст, лишь редкие пешеходы спешили куда-то по своим делам. Мы свернули налево, к крутой лестнице, ведущей в город. На фризовой ступени, с которой начинался лестничный марш, сидела пожилая женщина одновременно жалкая и отталкивающая. По всей видимости, она принадлежала к числу тех одиноких и несчастных людей, лишившихся родственников, или брошенных, потеряв или пропив квартиру, собирают бутылки, клянчат мелочь, неизвестно чем питаются, бог знает где ночуют, и вообще неведомо как доживают свой век. Привокзальная бомжиха была одета в какие-то жуткие тряпки, наслаивающиеся друг на друга, как капустные листья. На плече нищенская котомка, в руках потертый ридикюль. Лицо было морщинистое, испитое, с небрежно подщипанными, кое-где бровями. На голове подобие химической завивки. Руки прикрывали кокетливые разноцветные митинки-перчатки без пальцев, но самое главное - хмельной кураж в глазах.
Рядом с ней стояла девочка лет десяти, одетая в какую-то трухлявую одёжку, явно с чужого плеча. Волосы отроковицы были убраны под войлочный берет. Лицо её было бледно и неподвижно, словно гипсовая маска. Черные круги под глазами, свидетельствовали о авитаминозе и переутомляемости этого ребенка. Но было что-то во взгляде её глаз, что не отпускало меня, он был ищущим и наивным, но полным надежды. Рядом с девочкой на мокром куске картона, мерцая зеленоватыми голодными глазами, развалилась тощая кошка с выкатанной шерстью и бельмом на левом глазу, усердно вылизывающая переднюю лапку.
Маленькая уличная певица дрожа от холода пела:
"Сумно, сумно аж за край
Не дивись на мене, грай, музико, грай!
Зимно, зимно на душЄ
Забирай, що хочеш, тЄльки залиши
Одну калину за вiкном
Одну родину за столом
Одну стежину, щоб до дому йшла сама
Одну любов на все життя
Одну журбу до забуття
Ѓ УкраNoну, бо в нас ЄншоNo нема"
Юная певунья пела пронзительно, жалобно, громко, чтобы все проходящие люди слышали, сжалились, распахнули кошельки и бросили ей несколько монеток. Люди равнодушно проходили мимо неё, лишь некоторые останавливались, но только с целью обнаружить нечто интересное для себя, но не для того, чтобы помочь. Далеко в тоннеле слышался ясный, прокалывающий сердце голос девочки. Моя спутница слушала его, закрыв глаза рукой, из-под которой текли горячие слёзы.
Девочка закончила петь и села на ступени. Старуха достала из котомки термос и налила исполнительнице какой-то дымящийся напиток.
-Это ваша внучка? - спросил я у старухи. В ее глазах я заметил тревогу, подобную той, которая охватывает виновного школьника, когда его ловят на злокозненных шалостях. Возможно, она приняла меня за представителя органов опеки или социальной службы.
- Не беспокойтесь, пани, мы хотим немного прогуляться по городу.
-Нет, это беженка из Украины,- хрипло выдавила из себя опустившаяся женщина.
Её зовут Янина Гойда и она родом из маленького украинского местечка Меджибож, расположенного в часе езды от Винницы. Жизнь Янишки кардинально изменилась с началом войны, когда она вместе с родителями вынуждена была бежать, спасая свою жизнь. Но несчастье оказалось непоправимым - во время одной из бомбардировок родители Янины погибли. Внезапно оставшись без присмотра, маленькая девочка должна была сама справляться с трудностями и страхом войны. Но судьба все же была благосклонной к маленькой бездомной сироте. Её земляки - еврейская семья Рафаловичей, которые тоже пытались укрыться от опасности, взяли Янину с собой. Сын Рафаловичей остался в Украине воевать.
Хотя это был сложный переезд, они втроём смогли успешно пересечь польскую границу, благодаря временному опекунству, которое Рафаловичи оформили на Янину.
Моё необычное знакомство с семьёй Рафаловичей и маленькой певуньей произошло на этом же месте во время их прибытия в Польшу.
- Как зовут твою кошку? - спросила Ольга.
-Це кЄт. Його звуть ДЄд Панас. Я його пам'ятаю ще маленьким. Я не змогла залишити його вдома. ВЄн дуже боNoться вибухЄв, - просто, как-то буднично ответила девочка, и поправила бант на жиденькой косичке, выбившейся из огромного берета.
По лицу Ольги было видно, что она едва крепиться, и, наконец она не выдержала и ударилась в слёзы; плакала горько, какими-то безнадежными, бесконечными слезами. Она вытирала их рукавом своего пальто, но они все текли и текли...
Мы еще поговорили с Яниной и узнали о её печальной истории. Несправедливая судьба в таком юном возрасте потрясла и показала, насколько сильным и выносливым может быть человек, когда ему выпадает испытание выживать в военное время. Янишка рассказывала, что благодарна своим опекунам, и надеется найти новый дом и семью, где сможет почувствовать себя в безопасности и получить возможность построить новую жизнь. Чем мы могли помочь этому несчастному ребёнку?
Я достал свой бумажник, извлёк пятидесяти долларовую купюру и положил в большую жестяную коробку, лежащую в ногах пожилой женщины.
-Купите девочке теплую одежду и накормите как следует.
Она удивленно взглянула на меня, улыбающийся блеск мелькнул в её глазах, губы вкрадчиво изогнулись в усмешке. Затем она взяла деньги, посмотрела их на просвет, проверяя подлинность. Спрятав банкноту между грудью и прилегающей к ней одеждой, она спросила:
" Сможет ли любезный мсье угостить одинокую даму водочкой?".
Просьба выглядела нагловатой, если принять во внимание все обстоятельства нашего знакомства. Прекрасно понимая это, я, тем не менее, не нашел в себе сил без обиняков отказать ей.
Кнайпа "У Бруно" - это не дешевая забегаловка, куда заходят опохмелиться с трясущимися руками и провалами в памяти, это место, куда люди приходят, чтобы насладиться стаканчиком алкоголя среди непринужденной атмосферы или просто пообщаться за чашкой ароматного кофе. Питейное заведение находилось рядом с вокзалом на улице Киёвська, которое я каждый раз посещал, во время часовой остановки поезда по пути из Берлина в Москву.
Хозяин этой распивочной седовласый мужчина, с красного цвета лицом, по имени Бруно, был мне знаком. Увидев меня в сопровождении довольно разношерстной компании, несколько смутился. Стараясь скрыть это, Бруно провел рукой по своей густой серебристой копне волос, стараясь поправить свою безукоризненную прическу. Не быть бы ему рачительным хозяином этого заведения, если бы этот судетский немец не смог скрыть своего удивления при встрече со странными посетителями. Ни один мускул не дрогнул на его бесстрастном лице, удивительно похожим на своего соотечественника Карла Лагерфельда-главного модельера французского Chanel.
Он провел нас к столу, который располагался вдали от входа, в укромном уголке, разделяющем это место от главного зала.
Я заказал нам с Ольгой по чашке кофе. Себе американо, моя попутчица отдала предпочтение капучино на кокосовом молоке. Из еды мы выбрали равиоли со шпинатом и тыквой, а так же Butterbrezel - соленый брецель с маслом. Как без него?
Хелена, так она представилась нам, возжелала графин с водкой "Zubrovka" и немецкую красную капусту со свиными ребрышками.
Она налила себе пол стакана алкоголя и залпом выпила. Наблюдая за метаморфозами, происходящими с Хеленой, я почти физически ощутил, как неразбавленная жидкость медленно опускается из её гортани по пищеводу в кишечник, где происходит активное всасывание, затем отправляется в путешествие по кровеносным сосудам, насыщая печень. Неожиданно она вздрогнула, зрачки её расширились, на щеках пробился румянец. Было реально заметно, что ей стало хорошо: мир наполнился добротой, дела не так уж безнадежны, с ней рядом приятные собеседники. После похмелья бездомная дама была расположена к приятной светской беседе.
Она достала из ридикюля пачку сигарет "Klubowe" и закурила. Я обратил внимание до чего эффектно она держала в своей изящной руке с тонким запястьем и длинными пальцами, сигарету.
Это не было проявлением высокомерного снобизма, отнюдь. В этой опустившейся женщине подспудно чувствовался какой-то аристократический флёр, грация, порода - в ней явно угадывалось благородное происхождение.
- Я хотела бы немного поведать о себе, - эта простая фраза почему-то подействовала на меня, как красная тряпка на быка. Во мне проснулось дремавшее доселе, профессиональное любопытство. Писательская интуиция нашептывала мне, что Хелена захочет выговориться, и это станет для нее своего рода катарсисом, а для меня, возможно, сюжетом из жизни обитателей трущоб. Я ожидал услышать банальную историю о молодой девушке, влюбленной в мажора, который её соблазнил, оставив ее одну с младенцем. Жизнь была не милосердна к этой легкомысленной девице. Скитание и лишения преследовали ее. В результате ребенок оказался в доме малютки... и так далее в том же духе. Но что-то мне подсказывало что эта пожилая дама героиня совершенно другого романа...
Таким образом, я оказался втянутым в стремительный ход повествования, который возник во время нашей случайной встречи с этой необыкновенной женщиной. Её родовая сага, оказалась, запутанной клубком эмоций и переживаний, но я был решительно настроен разобраться в ней и распутать все узлы.
Каждый последующий поворот сюжета, любая малейшая деталь, неприметная многим, но особенно важная для меня, становились недостающими кирпичиками, собираясь в мозаичную картину происходящего. Я ощущал, как этот твердокаменный пазл, состоящий из переменных форм и граней, складывается, постепенно, трансформируясь в яркое и красочное произведение искусства.
С течением времени, я понял, что история этой женщины оказалась более сложной и захватывающей, чем я предполагал. Её прошлое, настоящее и будущее переплетались в запутанную нить, которую я старался распутать. На каждом изломе повествования, я встречал новых персонажей, трогательные и драматические сцены, описания и встречи, которые вносили яркие краски и оттенки в многоцветную канву её жизни. Это была не просто одиссея, а создание жестокого мира, в котором она была главной героиней, а я - её компилятором, создающим этот образ.
Несмотря на сложность истории, на скрытые сути и потаенные события, я продолжал задавать вопросы, а также находить на них ответы. Моя работа стала для меня не просто творческим процессом написания, исследованием, раскрытием сокровенных тайн и путей постижения истин.
Мне хотелось погрузиться в каждый эпизод этой истории, ощутить все эмоции и пережить каждую драматическую сцену, почувствовать себя в шкуре каждого из героев, как бы примеряя на себя их выбор. Я стал одновременно наблюдателем и участником, растворяясь в написанных страницах, наслаждаясь магией слов.
Вернувшись к реальности, я понял, что частичка меня осталась в каждой написанной строчке, в каждой букве. Я стал незримым свидетелем её судьбы. Завершив этот текст, я оставил в нем толику своей души, чтобы он превратился из простого повествования в историю, оживающую, вдохновляющую и удивляющую каждого, кто коснется его страниц.
В жизни всё иногда так сплетается в запутанный клубок, что лишь взглянув на наше прошлое, с позиции времени и пространства, можно постичь то, что иначе понять мудрено.
Часто нам не хватает перспективы, чтобы оценить этот процесс в полной мере. Мы сражаемся с нашими сомнениями и неопределенностью, не понимая, что значат эти перемены и как они влияют на нас и на наше окружение. Но когда мы оглядываемся назад, осознавая полет времени, мы видим, что каждое решение оказывает свое влияние, оставляют свой след в нашей судьбе, формируя нашу личность.
Талант понимать и оценить переплетения судьбы - это искусство находить скрытые возможности и открывать новые горизонты, чтобы увидеть, услышать и почувствовать то, что скрыто от нас на первый взгляд. И когда мы овладеваем этим мастерством, мы становимся глубже, богаче и сильнее.
Она выпила еще водки. Густой тёплый румянец залил щеки. Блестящие глаза её смотрели в какую-то, ей одной видимую, даль. Хелена встряхнула головой так сильно, словно желала отбросить в сторону все свои сомнения, и с головой окунуться в омут прошлого. После моего выжидательного взгляда она начала свой рассказ:
- Знаете, это было так давно, что кажется... целую жизнь назад. Я была молодой и наивной, полной мечтаний и надежд. И тогда главная мечта была одна - найти настоящую любовь. Жизнь казалась прекрасной и непредсказуемой, полной возможностей и романтики,- она сделала глоток водки, словно вспоминая то время еще раз, а потом продолжила:
-Тогда мне было двадцать лет. Жизнь для меня только начиналась, я смотрела на всё сквозь призму своих девичьих мечтаний, чистой и ясной души. Торопилась, бежала вперёд, боялась выглядеть неудачницей, старой девой. Страх остаться одной до преклонных лет, мешал жить. Он, словно клейкая паутина, опутывал сердце и разрушал радость молодости. Тогда я работала медсестрой, чередуя ночные дежурства в нескольких больницах. Небольшая квартира в Варшаве, которая досталась мне в наследство от бабушки, - пояснила Хелена, - она давно умерла, это единственное, что у меня было.
Всё началось со Дня рождения моей подруги Божены. После работы мы немного выпили, и даже покурили индийской ганжи. Поговорили о моде, музыке, кино. Потом она взглянула на меня и неожиданно спросила:
- У тебя есть парень?, - нет, а что? Она с интересом взглянула мне в глаза.
-Ты должна найти себе мужчину. Нужно завести аккаунт в любом приложении для знакомств. Я шарю в "TINDER". Впрочем, везде одно и то же. Божена загрузила на мой "Айфон" приложение, показала иконку на рабочем столе, объяснила как пользоваться. Как выяснилось всё очень просто.
Выбор остановился на Ежи. Он ворвался в мою жизнь, как шумный, сметающий всё на пути, ураган. Он выплеснул столько положительных эмоций. Меня так и подмывало поделиться своим женским счастьем со всем миром. Таинственный и обворожительный, он привнес в мою серую реальность волшебство и страсть. Он был моим образцом мужчины, который, я никогда раньше не встречала. Я почувствовала, что это именно то, к чему всегда стремилась. И я полностью отдалась ему, - Хелена прикусила губу, глубоко вдохнула и продолжала:
- Ежи, он мне сильно понравился. Меня словно затянуло в водоворот, и я не могла сопротивляться. Это было сильнее меня. Наверное, больше всего меня поражало ощущение, что Земля ушла из-под ног, как будто меня унес какой-то вихрь.
Сначала мы виделись редко, потом чаще, причем, как правило, у него, а не у меня. А у него это было как будто в другом мире. Во всяком случае, точно не в моем. Я всю жизнь себя считала воспитанной девочкой, взвешенной, сдержанной. А тут, словно совсем сорвало крышу. Я потеряла всякое чувство времени. Оно стало каким-то растяжимым. Час мог пролететь за секунду. Так продолжалось довольно долго, почти пол года.
Вскоре, я стала замечать, что совместная жизнь поизносила его чувства. Он стал от меня отдаляться, отгораживаясь невидимой стеной непонимания и упрёков, а я без него ведь на самом деле, как без воздуха. Я была замкнута в своих эмоциях, не знала, как открыться и вернуть прежнюю взаимность. Он стал недоступным, а я ощущала, что теряю его. Мы стали реже встречаться. Перемены, произошедшие в нём, меня поразили, но я не смела ему признаться. Он стал угрюмым и замкнутым. Я понимала, что если буду тупо идти за ним, собьюсь со своего пути. Но я любила Ежи больше, чем себя. Так я его всепоглощающе любила, что казалось: он - вся моя вселенная, а я - ничто Вы не поверите, но это оказалось чертовски приятно.
В то утро я не стала задумываться о причине, побудившей меня приготовить домашний обед для моего Ежи. Выбор пал на суп " Журек" на ржаной закваске и свиной колбаске Кабаноси.
Я вложила много труда и старания, чтобы все было идеально. В процессе своих приготовлений, ожидая его прихода, вдруг раздался звонок в дверь, и внезапное чувство тревоги овладело мной. Я открыла дверь и увидела Ежи, который находился в жутком состоянии. Он выглядел изможденным, его одежда была залита кровью, лицо покрыто царапинами и синяками. Я не могла поверить своим глазам - что же случилось с ним? Ежи всегда был олицетворением спокойствия и разумности.
Я сразу же поняла, что с ним случилось нечто неординарное.
- Ежи, что с тобой произошло? Кто нанес тебе такие раны?! - проговорила я, смотря на его разбитые губы и изодранные руки.
Он был слишком взволнован, чтобы говорить связно. Единственное, что я услышала, были отдельные слова, произнесенные им вполголоса: "Игра... казино... долг... опасность".
Беспокойство и тревога смешались в моем сердце. Я старательно обработала его раны и попыталась успокоить его. Постепенно Ежи пришел в себя и рассказал, что участвовал в какой-то рискованной игре в казино и проиграл огромную сумму денег. Для погашения этого долга ему выделили всего лишь три дня. В противном случае его ждало что-то ужасное - погребение на цокольном этаже бытия, или, другими словами, полное разорение и ритуальное уничтожение. Казалось, что в каждом его слове звучали безысходность и отчаяние. Возможно, это было самым опасным и безжалостным испытанием в моей жизни, но я была готова пожертвовать всем, чтобы спасти своего мужчину от рук этих безумных хищников. Ледяной огонь решимости прошел по моим венам, когда я произнесла: "Я помогу тебе, Ежи, у меня есть план".
Для погашения этого долга, я взяла огромный кредит в банке, заложив свою квартиру в виде ликвидного залога. Попав под неожиданное сокращение, я не смогла оплачивать кредитные задолженности. Пришлось заложить квартиру. После того как долг был погашен Ежи просто исчез из моей жизни, оставив за собой огромное чувство потери и боли. Я пыталась найти объяснения, рассудить, понять, но толку от этого не было. Я осталась одна с моими разбитыми мечтами и разочарованиями, - она умолкла, уставившись в пустоту перед собой.
После перенесенных потрясений, выброшенная , по решению суда, на улицу, я скурилась и забомжевела.
-Но знаете, с течением времени я осознала, что все те мгновения счастья и любви, которые мы вместе пережили, никто не сможет отнять у меня. Мы были соавторами романтической истории, и даже если конец нашего неудачного романа оказался столь грустным, он был нашим, и я благодарна за то, что это было частью моей жизни.
Хелена отхлебнула еще водки, отхлебнула еще, на её лице появилась тень грустной улыбки.
Женщина прикусила губу, глубоко вдохнула и продолжала:
-Вы знаете , чем я перед нашим расставанием занималась? Я в парикмахерскую пошла. И по магазинам , берет купила, платье. Я решила, что должна проводить в последний путь мою потерянную любовь, красивой, в парадной форме, как командир корабля, покидающий судно последним.
Женщина закончила свой рассказ. Лицо ее было абсолютно спокойным , даже каким - то безмятежным. Лишь зрачки расширены , словно она находится в темноте.
Я ни о чем не жалею. Любила его больше всего в мире. Да и как не любить?- трогательным тоном закончила Хелена свой рассказ.
- Мне нечего было сказать, нечем утешить её, а обычные слова сожаления казались слишком простыми и банальными. Навязчивые, идущие словно по кругу, мысли заполняли всё. В голове вертелись вопросы, задаваемые самому себе:
-Господи, ну почему любая романтическая и светлая история непременно должна закончиться ложью и предательством? Почему в основе всего неизменно просвечивается фальшь, лицемерие, коварство и циничный расчет. Для чего приходиться скатиться на самое дно человеческого существования, а иногда и...достичь критической точки не возврата, когда жизненный уклад и то воздействие, которое он оказывает на самого человека становится непереносимым. И тогда наступает момент выбора. Краткий, но реалистичный: взгляд в будущее, в то ужасное будущее, которое ожидает человека, если ничего не изменить.
Мне показалось, всё, что хотела, всё что могла, она сказала. И не было для меня ничего, ни одной торчащей наружу ниточки, за которую можно было бы потянуть. Ничего. Пусто. Можно расходиться. Увлеченный рассказом Хелены, я так увлекся, что не заметил, что происходило вокруг меня. Моей купейной соседки уже не было, она незаметно исчезла, словно растворилась в воздухе. Расплатившись с Бруно, я поднялся из-за стола и вышел.
Мне было жаль эту седовласую женщину, ставшую жертвой всепоглощающей доверчивости, сломленную сложными жизненными коллизиями, погрузившими ее в бездну социальной изоляции. Она уже перешагнула человеческий рубикон и бесповоротно пала в ущербность...
Моё писательское занудство заставляло меня искать наиболее верное объяснение происходящего. Я искал причинно-следственные связи, чтобы докопаться до сути. Мне никак не давала покоя причина, заставившая эту несчастную женщину поделиться своими воспоминаниями о прошлом с совершенно незнакомыми людьми. Мой возбужденный разум выдавал совсем уж нелепые мысли, от которых и сойти с ума было недолго.
Погода начала портится. Легкий ласковый ветерок переменился, став колючим, порывистым. Небо заволокло серыми низкими тучами. Стал накрапывать мелкий дождик. Я зябко поежился и накинул на плечи свой свитер, который предусмотрительно захватил с собой.
В этот момент ко мне подошел мужчина. На вид ему было лет сорок с лишним. Высокий, похожий на обтянутую кожей жердь, был одет в поношенный зеленый плащ, синие брюки и стоптанные ботинки. Редкие седеющие волосы были зачесаны назад, а над бледно-каримы глазами топорщились длинные седые брови. Желтоватая кожа его пестрела от прыщей, а красный нос явно свидетельствовал о его пристрастии к алкоголю. Было видно, что он выпил не "немного". Он хлопнул меня по плечу:
- Приятель, - обратился он ко мне, - ты правда веришь, что исповедь - это искренние суждения человека о том, что он пережил и к чему был лично причастен?
- Не стану убеждать вас в обратном, молодой человек, но верю.
-А если веришь, то будь лично причастен к спасению раба Божьего Вацлава Ягловского от преждевременной смерти. Если я не выпью, то умру. " Да воздастся каждому по делам его",- процитировал он фразу из Священного Писания.
Я достал пять долларов и отдал этому человеку, отнюдь, не для пополнения списка моих бесспорных заслуг и добрых дел, регистрируемых небесной канцелярией, впрочем, справедливость в любом случае восторжествует.
Моя мотивация в этом случае была вызвана словом "исповедь", которое стало ключевым фактором в причинно-следственной цепи "исповедь-эмпатия". Я почувствовал сильную эмоциональную связь с этим словом и решил выразить свою филантропию через небольшое благотворительное пожертвование.
Время - пространство, в котором мы все живем, течет со своей собственной скоростью для каждого из нас. Для одних людей жизнь может представляться, как бесконечное растяжение времени, равномерно распределенное в течение всей жизни. Однако, для других, события, которые наполняют их жизнь, могут сконцентрироваться в один единственный день или период времени.
Именно так случилось с этой пожилой женщиной, которая, несмотря на свой возраст, начинает узнавать саму себя в другой, более молодой версии. Женщина наблюдает, как эта юная девушка совершает необдуманные и отчаянные поступки, и это ее поражает. Она осознает, что это не только причина глубокой самоидентификации, но и изменения своего представления о мире и о себе.
Такое переживание было невероятно волнующим и противоречивым для этой женщины, и она ощутила необходимость поделиться своими мыслями и чувствами с кем-то, кто ее поймет и не будет осуждать. Возможно, она не чувствует себя комфортно, обремененной грузом воспоминаний, которые она не может выразить или разделить с другими. В такой ситуации она нуждается в человеке, который выслушает ее, избавив от этой тяжести самообмана.
Поезд уже находился на платформе. Проводник спального вагона напомнил мне, что отправление поезда вот-вот состоится. Я глубоко вдохнул холодного воздуха, пропитанного креозотовым запахом деревянных шпал, и поднялся в вагон. Когда я подошел к двери купе, заметил, что она была закрыта. Я постучал, но никакого ответа не услышал. Сжимая ручку двери, я почувствовал, что она поддаётся без особых препятствий. Внезапно, дверь отъехала вбок, раскрывая передо мной пустое купе.
Я внимательно осмотрел всё вокруг, ощупал взглядом каждую деталь уже знакомого интерьера:
откидной столик, обтянутые голубой искусственной кожей диваны, оконные роллеты- шторы, которые были подняты до середины, исхлестанного дождями окна. Все было на своих местах, ни на что не указывая на постороннее вмешательство.
- Ольга, - позвал я, понимая, что ее нет со мной. Я вошел в купе и, почему-то, заглянул в купейный рундук, где находился ее чемодан. Он был пуст. Я ощущал себя как маг, чей цирковой трюк "исчезновение ассистентки" сработал не так, как ожидалось. Моя спутница по купе действительно исчезла и, кажется, находится в неведомом пространстве, из которого невозможно найти выход.
- Что происходит? - подумал я, прижимая ладонь ко лбу. - Куда она исчезла?
- Почему мне так неспокойно из-за ее отсутствия? Ведь мы совершенно незнакомы, и через несколько часов навсегда разойдемся. Если Ольга думает, что я буду настаивать на нашем общении против ее желания, то ей не о чем беспокоиться. Если ей не хочется, так и быть, я не проявлю настойчивости ни в словах, ни в поступках.
Эта поездка была стрёмой, черт возьми. Хотелось побыстрее добраться до Москвы.
Неожиданно в глубине купе мое внимание привлекла небольшая стопка исписанных листов бумаги.
Я приблизился к столу, протянул руку к находке, но на полпути задержался. Мои пальцы, охладевшие от волнения, едва осязали бумагу, но я не решался взять эти листы.
Хотя я не ожидал ничего приятного от этой переписки, мое любопытство оказалось сильнее. Я развернул листы. Текст был ёмким и написан убористым почерком на нескольких страницах почтовой бумаги. Даже оборотная сторона была заполнена до краев. Чувствовалось, что это письмо было написано в состоянии сильного волнения; его автор колебался, словно пишущий свою прощальную записку суицидально настроенный человек: рука дрожала, буквы перепрыгивали, но женское обаяние почерка было неоспоримо.
Вот, что было написано:
"Выслушайте меня, Петр Ильич, по милости Божьей, выслушайте. Дочитайте это письмо, но прочтите его не только глазами, но и сердцем. Прочтите его с таким же чувством, с которым я написала его. Исчезнув, не попрощавшись с вами, я сделала то, что не позволила бы сделать ни с кем другим. Это было очень тяжело, потому что я вас люблю. Люблю, вы не ошиблись, уже давно.
Впервые я вас увидела на презентации вашего романа "Любить любовь". Я запомнила этот день надолго.
Была невероятная весна, и все казалось таким нереальным, словно я находилась в состоянии головокружения или сна. Мои родители уехали на майские праздники к бабушке на дачу, а я осталась в Москве одна. Ранний утренний телефонный звонок вырвал меня из нирваны утреннего сна. Я сняла трубку. Это звонила моя подруга Зоя Климова, отец которой был важной шишкой в Союзе кинематографистов.
- Ольгуня, папа вчера получил два билета на презентацию нового романа Петра Долматова "Любить любовь", это нечто потрясающее! - восторженно воскликнула Зоя.
-А кто он этот Долматов? Я не слыхала.
-Ну, ты даёшь, мать. Вся Москва стоит на ушах.
- А где проходит это светское мероприятие?
- В Белом зале Центрального Дома кинематографистов. Будет весь столичный бомонд. Папин водитель Тёма заедет за тобой завтра в 19: 45. Начало в восемь вечера. Буду тебя ждать в машине. Не опаздывай! Дальше в трубке послышались звуки поцелуев.
Придя домой, я обзвонила всех своих знакомых выясняя у них наличие этого романа. Бесполезно. Все интернетовские ресурсы, в которых была возможность прочитать эту книгу онлайн или прослушать в любом дигитальном формате были украшены надписью:
"Распространение данного контента прекращено по требованию правообладателя".
Последняя надежда была на Зойку. Я набрала её мобильный. После короткого рингтона я услышала знакомый голос:
-Люш, привет как дела?
- Скажи, подруга, ты читала этот роман ? Прийти на презентацию романа не зная его содержания - это как-то не комильфо.
-Пойду гляну у папы в кабинете. Кажется, он кому-то давал почитать.
Через час я уже держала, пахнущий свежей типографской краской пилотный экземпляр романа, который начинался с эпиграфа Альбера Камю: "Я знаю только один долг-любить".
Моё первое впечатление от прочтения романа, можно было сравнить с прогулкой по озеру на лодке. Поверхностное скольжение судна по водной глади дает возможность усмотреть лишь внешнюю красоту водоёма, но никак не раскрыть тайны, затаенные в его глубинах. Для этого необходимо погрузиться в него. Картина сразу откроется иная. Я попыталась представить себе образ автора: мужчина старше среднего возраста. Умный, немало повидавший, много переживший и при всём этом умеющий сохранить разумную меру скромности перед читателем, не старающегося, как это делают иные писатели, оглоушить бедного книгочея, потрясти его до потери чувства своим гипертрофированным писательским Я.
Презентация проходила в формате "Творческого вечера". Зал был огромный, наполнен множеством представителей прессы и поклонников. Мы с Зоей заняли свои места в пятом ряду, недалеко от сцены. Вскоре свет погас, стихли звуки. На ярко освещенную сцену вышла ведущая, похожая на гламурную знаменитость, и приветственным голосом объявила:
- Добрый вечер. Здравствуйте, уважаемые гости, читатели и представители прессы. Мы рады приветствовать вас на долгожданном вечере - презентации. Сегодня у нас в гостях автор романа "Любить любовь", замечательный писатель Петр Долматов. Недавно мы получили сенсационное сообщение о том, что его новый роман вошел в шорт-лист Русского Букера. Зал взорвался овациями и аплодисментами. Потом на сцену вышли вы и моя жизнь разделилась на До и После.
По завершению презентационных формальностей, вы представились публике для дальнейшего обсуждения романа. Каждое ваше слово во время ответов на вопросы вызывало восторг и восхищение присутствующих. Люди тянулись к микрофону, чтобы выказать свою любовь к произведению и выразить свои мысли об их собственном впечатлении от прочтения романа. Это взаимодействие между автором и его поклонниками создавало атмосферу полного восторга и вдохновения. Присутствующие оставались в трепетном ожидании следующих слов автора, которые только усиливали их увлечение и желание узнать больше о его творчестве.
Когда я подошла к вашему столу и попросила подписать только что купленную книгу, вы мельком взглянули на меня, спросили имя, и на титульном листе размашистым почерком оставили свой инскрипт -посвящение: "Настоящее счастье расцветает, когда ты сама способна дарить любовь без ограничений. Прелестной Ольге от одинокого сочинителя". На секунду моё сердце перестало биться, а потом вдруг застучало, как молот под рукой кузнеца.
С этого момента я стала активно наблюдать за всем, что касалось этого талантливого писателя. Я читала все интервью, статьи и рецензии на его произведения, стремясь проникнуть в его мысли и вглядеться в его мир. Мне мечталось встретиться с ним лично, чтобы выразить свое восхищение и поделиться своими мыслями о его романе.
И вот однажды, будучи в гостях у своей подруги в Германии, которая работала в немецком частном издательстве "N", на меня обрушилась фантастическая новость. Я узнала, что мой кумир собирается совершить поездку в Москву. Для меня этот момент был слишком значимым, чтобы пропустить его, и я мгновенно решила организовать совместную поездку.
Моя подруга сделала все возможное, чтобы помочь мне в осуществлении этой мечты. Мы заказали два билета на поезд, в роскошном двухместном купе. Один билет был предназначен для вас, второй - для меня.
Мне было невероятно радостно и волнительно - наконец-то я смогу лично встретиться с вами, провести время вместе и, возможно, узнать больше о вашем творческом процессе. Я представляла, как мы будем обсуждать ваше произведение, обмениваться мыслями и впечатлениями.
Однако кроме радости и ожидания встречи, меня посещали сомнения и тревоги. Что, если я окажусь недостаточно интересной для этого известного писателя? Что, если он останется равнодушным к моему присутствию? Но я была решительной, и осознавала, что нет ничего хуже, чем упустить этот шанс. Я была готова сделать все возможное, чтобы впечатлить вас и, может быть, стать вам близкой душой.
И вот мы, наконец, в одном купе. Мое неожиданное появление, вероятно, вас не обрадовало. Прошло всего несколько мгновений после того, как я появилась, и уже стало очевидно, что мое присутствие вызывает в вас дискомфорт. Взоры наши пересеклись на секунду, и я прочувствовала в вашем выражении глаз напряжение и неприязнь, испуганный зверек, готовый к уколу.
Возможно, вы правильно поступили, решив просто игнорировать мое присутствие. В вашем, вертящемся вокруг меня взгляде, я видела некую, нетерпимость, словно вы отвергаете любую возможность контакта. Но я отказывалась принимать это, как единственное решение. Несмотря на сложные обстоятельства, из которых вырваться было практически невозможно, я всегда полагалась на свои силы, внушала себе, что ни за что не буду думать о плохом:
- Я умела уговорить себя, убедить отбросить ужас и страх, погрузиться в другой мир...
Ведь самое главное - в любых ситуациях сохранять хладнокровие. Я повторяла про себя мантру в ритме шагов-"Мне- обязательно- повезет", воображая, как изменится мир, если я достигну успеха. Невзирая на то, что наша встреча была важной для меня и необязательной для вас, я уверена, что мы сумели найти общие темы для разговора. Очень может быть, что мои истории и рассказы привлекли вас, и мы нашли силы провести приятное время, наслаждаясь легким и непринужденным общением. Я не стремлась стать вашим близким другом, но неужели не стоило попробовать воспользоваться этим моментом, который судьба подарила нам в этом купе?
Я хочу вам сказать, что я благодарна за возможность оказаться рядом с вами. Ведь даже в самой маленькой и неожиданной встрече может быть что-то особенное, нечто, о чем мы сами не подозревали. Мы можем не иметь общих интересов или знакомых, но это не мешает нам найти хоть небольшую радость друг в друге. Остается только соединить наши усилия и предаться этому огромному облаку возможностей, которые может предложить это путешествие в одном купе.
Не сомневаюсь, что вас окружало множество женщин, и они видели в вас что-то особенное, что притягивало их. Скорее всего, это ваша сила, харизматичный облик или умение привлекать внимание других. Однако, несмотря на это, я вижу, что вы никогда не были способны по-настоящему полюбить кого-то.
Быть любимым - это одна вещь, но быть способным любить - это совсем другое. Ваши глаза отражают понимание этой разницы, я это заметила. Допускаю, что вы боялись открыть свое сердце, получить душевные травмы или потерять контроль над собой. Эти страхи и тревоги создавали барьеры в вашем отношении к другим людям.