Люди как люди. Ну, легкомысленны... ну, что ж... и милосердие иногда стучится в их сердца... обыкновенные люди..., квартирный вопрос только испортил их...
М.А. Булгаков
Как хорошо мы плохо жили,
Прикуривая на ветру!
И не лишенная прикрас,
хотя и сотканная грубо,
жизнь отгораживалась тупо
рядами ящиков от нас.
Борис Рыжий
Настоящее повествование написано исключительно на основе авторского воображения. Любые совпадения имён и фамилий с реально живущими людьми случайны и не имеют никаких аналогий. Возможные ассоциации с конкретными людьми, компаниями, учреждениями, событиями совершенно случайны и не преднамеренны.
Иногда в своих реминисценциях я "погружаюсь" в послевоенное советское прошлое-время моего детства и взросления, время познания окружающего мира с его звуками, запахами. Нет, это не ностальгия по прошлому. Это приятные воспоминания о беззаботном детстве, свободном от проблем, время тепла и покоя. В жизни, к сожалению, крайне мало счастливых моментов, посему мы их запоминаем в приукрашенном виде. К счастью, наша память устроена именно так.
Автор
ДВОР
Тот дворик проходной - он там же, как и прежде,
я знаю, что он есть, я помню, что он ждёт,
и с улицы "Потерь" на улицу "Надежды"
он каждого из нас когда-то приведёт.
Евгений Кемеровский
Много лет назад, когда мы жили в совсем другой стране, произошла эта история.
Окна нашего жилища выходили во двор, квартира была невидовая. Периметр двора был ограничен четырьмя достаточно высокими домами, которые создавали конструкцию, напоминающую колодец. На улицу можно было выйти через железные ворота, которые запирались на ночь дворником Ильдаром-маленьким, хитрым пронырой, туповатым и потенциально криминальным субъектом, жившим в приземистой дворницкой пристройке, вместе со своей многочисленной роднёй.
Возле одной из стен домов находилось двухэтажное строение. Часть нижнего этажа занимал общественный сортир. Символов гендерной принадлежности на дверях кабинок не было, так же как и не было ручки, открывающей двери. Кабинки были окрашены белой известью и закрывались на крючок изнутри. Туалет был большим подспорьем для жителей нашего двора, так как утро нового дня начинать с очереди в единственный квартирный туалет было как-то... не комильфо. Приходилось пользоваться общественным дристалищем. Всё остальное пространство занимало помещение для мусорных контейнеров. Вся эта территория была всецело подконтрольна Ильдару. Верхний этаж этого сооружения занимали сараи. У каждой семьи был свой закуток площадью 2-2.5 квадратных метра, где хранились дрова на зиму и несколько мешков картошки или лука. Дрова закупали в дровяных складах. Завозили на гужевом, а позже на автомобильном транспорте. Распилкой и рубкой древесного топлива занимался дворник и его напарник, а по совместительству собутыльник, Мыкола. Это был их закрытый гештальт.
Двор оживал во второй половине дня, когда дети возвращались со школы. Многие выходили с огромными бутербродами из батона белого хлеба, разрезанного вдоль. Бутер, намазанный сливочным маслом и щедро посыпанный сахаром или намазанный вареньем заменял нам чизкейк и прочие современные сладости. Иногда сверху сэндвича лежал кусок сыра или ломоть вареной или жареной колбасы, а порой кружочки сырокопченой колбасы или ароматно пахнущей сёмги. Вот тогда я впервые столкнулся с понятием социального и материального неравенства в социалистическом обществе, где все были равны.
Я всегда тянулся к старшим ребятам, живущим во дворе. Играть с малявками в жмурки, ножика, лапту и прочую игровую классику того периода мне было не интересно. Играть с девочками, как вы понимаете, мне было еще рано. Поэтому я окунулся в пучину дворовой жизни достаточно рано. Это имело свои преимущества и недостатки. Преимуществом являлось то, что более зрелые ребята делали скидку на мой сопливый возраст, прощая досадные косяки и явные ляпы. Недостатком же являлось то, что в силу непонимания очевидных истин, я позволял себе делать поступки, которые не соответствовали ценностям, нормам и установкам возмужалых ребят. Вот так методом проб и ошибок, отделяя зёрна от плевел, я внедрялся в дворовой социум.
Обычно ребята, как правило, одногодки сколачивались в группы по 5-7 человек. Общим критерием было их проживание в одном доме или даже в одной квартире, иногда это были одноклассники, зачастую их объединяла общность интересов, принадлежность к одной и той же среде.
В каждой возрастной группе был свой лидер или как тогда говорили закопёрщик. Негласным лидером нашего содружества был Валька по кличке "Фриц". Его никто не короновал на титул заводилы, но так исторически сложилось. Он был старше нас, а по жестокости и алчности соответствовал своему прозвищу. Как я потом узнал, что Валька был рождён от матери украинки и, состоящего в браке, немецкого офицера. При рождении был наречен именем Вальтер. История умалчивает, был ли этот интернациональный адюльтер романтической историей или же отец Вальтера, таким образом, спас его мать от отправки в Германию. Видимо в генетическом коде его родителей произошел сбой, так как отпрыск перенял от них не самые лучшие черты характера.
Как то зимой мы играли в "Мясо". Игра больше подходила людям с криминальным опытом, а не прилежным советским октябрятам и пионерам. Но ветер блатной романтики витал в воздухе, как флюиды от творческих людей. Сей ветер, не миновал и наш двор. Суть игры заключался в следующем:
Игроков набиралось приблизительно 5-6 человек. Одного из участников выбирали "входящим". Он становился спиной к остальным играющим. Левой рукой закрывал рёбра, а правой рукой ухо. Один из играющих ударял входящего. После чего входящий поворачивался лицом ко всем игрокам, которые держали перед ним руку с отогнутым большим пальцем. Входящий должен угадать, кто нанёс удар. В случае ошибки он становился в ту же позицию и так до тех пор, пока он не угадает ударившего игрока. Затем они менялись местами.
Игра совершенно тупая, рассчитанная на имбецилов. Но мы от, нечего делать, частенько играли в "Мясо", да и зимой можно, было намного согреться. Первым ударил Валька. Ударил сильно, со злобой. Входящий пошатнулся, но остался стоять на ногах. Повернувшись, он обвёл взглядом всех играющих и указал на Вальку.
-Мимо, - нагло заметил он.
-Становись на новый кон,- приказал "Фриц".
-Это ты ударил, - неожиданно возразил ему один из играющих Саня Соколов.
Он был младше его, но много храбрее и умнее Вальки. С годами его авторитет среди погодков набирал силу. Валька чувствовал, что вскоре сможет утратить влияние над своей кодлой, а Саня сможет его заменить. Поэтому его поведение стало еще более жестоким и неприемлемым для ребят. Справившись с нахлынувшей яростью Валька, предложил следующее решение. Он вытащил из кармана небольшой перочинный нож и произнёс:
-Санёк, давай поступим по-понятиям. Я ударю тебя ножом и если не достану до тела, то я порежу себе вены. После некоторого раздумья Саня согласился. Валька отвёл руку с ножом назад и нанёс удар в низ живота. Нож пробил толстую фуфайку и упёрся во что-то твёрдое. Этим твердым оказалась пряжка ремня, который подарил Сане его отец фронтовик дядя Коля. Ребята облегченно вздохнули.
-А теперь режь себе вены фашистский ублюдок. Режь, я сказал! - твёрдым голосом, не терпящим возражения, выпалил Саня. У Вальки в глазах стоял дикий страх. Он затрясся и повалился на пол в слезах. Засим он обмочился. Санька презрительно сплюнул на Вальку. Тот лежал низвергнутым, в луже с мочой. Это был заслуженный триумф. Король умер, да здравствует король!
РОДИТЕЛИ
Родители меньше всего прощают своим детям те пороки, которые они сами им привили.
Фридрих Шиллер
Согласно закону диалектики, я был желанным ребёнком. Никогда не слышал слов о том, что родители мне презентовали жизнь, и я им пожизненно обязан этим фактом. Они, в свою очередь, осознавали, что моего желания появиться на свет никто не спрашивал, а завести или, как сейчас говорят, планировать ребёнка, было исключительно их обоюдным выбором. А посему, с момента появления меня на свет я был освобождён от благодарности за это их историческое решение. Тем не менее, вопросы воспитания нового человека в моём лице никто не отменял. В те далёкие времена было не много известно о трудах Песталоцци, Ушинского, Макаренко. Только входил в моду на западе Бенджамин Спок. Не знаю, чем руководствовались мои родители в вопросах воспитания, но никакого давления, жестких требований, запугивания и манипуляций я не испытывал.
Папа с мамой помогали мне почувствовать себя свободным человеком. Моя независимость не была заложницей, каких либо обязательств перед родителями, ожидающими плодов от моих будущих успехов в учебе, карьере. Не смотря на крайне стеснённые квартирные и материальные возможности, старались оградить меня от чувства ощущения неравенства со сверстниками, которых имели большие возможности. Своей опекой о моём благополучии, никоим образом не блокировали процесс серьёзной подготовки меня к столкновению с реальностью за порогом родного дома. Я совершенно отчетливо понимал, что в стеснённых условиях, в которых проживала наша семья, родителям не просто было обеспечивать мне максимально комфортный уровень жизни, не ущемляя себя. Они старались не занизить мою самооценку, проявляя внимание и уважение к моим интересам, вкусам и предпочтениям, отношениям с друзьями. Никогда не прибегали к унизительным наказаниям и охотно хвалили, когда я этого заслуживал. С малых лет я старался помогать родителям по хозяйству: выносил мусор, ходил в магазин за покупками, убирался за собой. По мере взросления круг моих обязанностей по дому расширялся. Эта рутинная домашняя работа совершенно не напрягала меня. Я это делал легко, осознавая, что это часть моего вклада в воспитательную социализацию молодого поколения нашей семьи. Родители поощряли мою самостоятельность, естественно наблюдая и коррелируя её допустимые пределы, основываясь на моей ответственности и дисциплинированности.
Кроме родительской системы воспитания на моё формирование влияли среда общения: соседи по квартире, друзья, школа. Большое значение имели социальный строй в стране, господствующая идеология и прочие факторы. Оградить ребёнка от этого внешнего воздействия, как я полагаю, никто не в состоянии, какая бы комплементарная среда не была бы в семье. Единственным решением этого диалектического противоречия было бы заточение своего чада в поднебесный замок, лишение всякого общения с ровесниками и подчинение жесткому диктату родителей. Поскольку отец и мать не хотели обречь меня на такое аутодафе, то мне пришлось познавать мир исходя из собственной, а не навязанной извне системы координат.
Родители, уделяя мне, много времени и сил, ни в коей мере не вели затворнический образ жизни. Нас окружало множество друзей, родственников и просто интересных и хороших людей. Они старались привить мне любовь к искусству во всех его проявлениях. Посещение культурных мероприятий было доступно для всех желающих. Цены были вполне демократичными, доступными рядовому советскому гражданину. Детский возраст запомнился посещением цирка, кукольного театра, зоопарка, новогодних ёлок, планетария. По мере моего взросления посещение театров, музеев, филармоний, спортивных мероприятий были регулярными и носили уже семейный характер. Позднее я стал посещать эти учреждения с моими друзьями и подругами.
СОСЕДИ
Скованные одной цепью,
Связанные одной целью.
Наутилус Помпилиус
Соседями по квартире были три еврейские и одна украинская семья. Итого с нами пять. Под одной крышей оказались люди разных национальностей и разного социального происхождения: инженеры и разорившиеся крестьяне, подавшиеся на заработки в большие города, бухгалтеры, музыканты и учителя, работники торговли. Соседи ссорились и мирились, любили и ненавидели, сострадали и проявляли равнодушие. А что можно ожидать от людей, прошедших через изнурительную войну, потерявших близких людей, искалеченных физически и морально. Жизнь в коммуналке была хорошей школой жизни. Когда умирал кто-то из соседей, то ставился общий стол и все вместе отмечали поминки. А когда справлялась свадьба или рождался новый человек, то все сообща праздновали и это событие. Все-таки, как бы мы не относились к соседям, но все мы были связаны общей судьбой.
Мои родители я и бабушка проживали в одной из комнат этого кондоминиума.
Большим бонусом к строго регламентированному метражу четыре с половиной квадратных метра на душу населения был небольшой балкон.
Здесь я играл, а позже делал уроки, родители сушили бельё. В сколоченных папой шкафчиках хранились вещи, а зимой в утеплённых мешках картошка и лук, заготовленные родителями на зиму. Весной мама умудрялась высаживать вьющиеся цветы, как правило,"крученый паныч". Цветки были махровые, полумахровые различного цвета - белого, голубого, синего, фиолетового, розового, сиреневого , украшали нашу семейную жизнь и моё счастливое детство.
Этнический состав коммуналки,в результате длительного процесса совместного проживания и смешения, превратился в сложившуюся устойчивую группу людей. На кухне наряду с русским звучал идиш, украинский. Никому это не мешало и не вызывало отторжения. У нас в квартире не существовало почвы для межнациональной нетерпимости, не было случаев проявления экстремизма. Мы были все советские люди.
Разумеется, в таком пёстром бульоне, как наши соседи, с разительно отличающимся между собой уровнем социального происхождения, национальными чертами и даже уровнем культуры, не смотря на этническое самосознание, которое бралось за основу, господствующей в то время государственной идеологией, не могло не быть конфликтов. Разумеется, эти конфликты носили бытовой характер, но зачастую накал страстей доходил до таких критических величин, что последующий взрыв эмоций был уже не управляем.
Помнится в один из летних дней, ближе к вечеру тетя Бася Хамудис колдовала на кухне, разделывая курицу, удачно купленную на рынке. Как тётя Бася выбирает курицу это еще та песня, которую быстро не споёшь.
Она обходила все мясные ряды и всесторонне анализировала ассортимент пернатых представительниц этого класса. Усмотрев достойную тушку, она её тщательно обнюхивала, дула ей в гузно и оценивающим взглядом искушенного проктолога могла определить насколько почившая в бозе была востребована среди петухов и многое другое из ей короткой биографии, о чем мне маленькому мальчику не положено было знать. Вслед за тем она отворачивала веко усопшей, и с какой- то вселенской грустью долго смотрела ей в глаза, очевидно желая узнать её последнее вожделение. Апофеозом церемонии покупки курицы была цена. Тётя. Бася знала всех продавцов этого рынка. Это, как правило, были жители окрестных деревень. Купить что-либо не торгуясь, приравнивалось к оскорблению продавца, который называл, как правило, завышенную цену. Тётя Бася была гуру в вопросе торговли. Она умела сделать базар.
Итак, тётя Бася отрезала куриную голову и положила её в алюминиевую миску, предназначенную для котов. Следующим этапом был обжиг куриной тушки на газовом пламени. Нужно заметить, что техникой разделывания курицы она владела в совершенстве. Доктор Павлов нервно курит в стороне. Когда этап обжига уже подходил к концу, на кухню вышла тётя Дора Марголис. На сковороде у неё были куриные котлетки и жареная картошка на шмалце (топлёный куриный жир). Осталось только поставить сковородку на плиту и зажечь священный огонь. Тут её взгляд упал на тарелку с отсеченной куриной головой.
-Бася, это ваша голова? - спрашивает она
-Пусть это будет лучше ваша - отвечает тётя Бася.
Всё. Этой искры достаточно достаточно, чтобы ссора разгорелась.
Дора вспоминает, что Бася недавно сушила свои панталоны над столом, на котором она готовит пищу.
-А у вас, Дора, после того, как вы сходите в туалет по большому, долго сохраняется мега вонючий запах кала с удушливыми миазмами. Вы очевидно едите не кошерную еду? - парирует она.
-Можно подумать,Бася, что в вашем мире живут исключительно пони, которые питаются радугой и какают бабочками - замечает Дора.
Эта словесная перепалка, напоминающая игру в пинг-понг, могла бы продолжаться бесконечно долго. Прервал этот бесконечный гвалт голосов дядя Исаак-муж тёти Доры. Он произнёс фразу, которая подействовала на женщин, как огнетушитель на пламя:
-Дора, ёбтеть! Сколько можно ждать? Я весь изошел слюной, -
Дора вспоминает цель своего появления на кухне.
-Бася, можно попросить у вас спички, мои совсем отсырели, - примирительным тоном спрашивает она.
Надо отметить, что семья Марголис пользовалась особым статусом в нашей квартире. Это были своего рода брахманы-жрецы. Авторитет их был непререкаем. Тому было несколько причин: во-первых они были старше всех, им было далеко за сорок. Другой причиной молчаливого преклонения перед этой семьёй был материальный статус, который был значительно выше,чем у остальных жильцов и явно выставлялся напоказ. У дяди Исаака был свой автомобиль, трофейный черного цвета "Опель" на котором он разъезжал по городу, а вечерами развозил незнакомых людей, которые приходили к нему по каким-то делам. Интерьер их жилища был весьма аляповат. Картины, хрусталь, фарфор, старинная мебель соседствовали с вышитыми подушечками, пуфиками, занавесками. Дора не работала, обслуживая мужа и двоих взрослых детей Сёму и Цилю. Как потом мне объяснили родители, что дядя Исаак был директором склада,и его за это посадили.
Среди женской половины нашей квартиры авторитет тёти Доры был непререкаем. Её мнение было окончательным при решении многих квартирных вопросов. Правда, когда дядя Исаак сел, её чрезмерная амбициозность и самоуверенность сильно уменьшились. Соседи не злорадствовали, а напротив искренне сочувствовали её горю и чем могли, помогали.
На пике успеха и благополучия семьи Марголис, Дора реализовывала свой природный талант в кулинарном искусстве. Особенно ей удавались кондитерские изделия. Таких вкусных наполеонов, медовиков, заварных пирожных и бисквитов, штруделей и печенья "Хворост" я не пробовал нигде. Соседи в шутку говорили, что Исаак женился на Доре только из-за её умения готовить.
Тётя Дора с радостью делилась своим мастерством и опытом с молодыми и неопытными хозяйками. Мама была самая молодая из женщин нашего квартирного гнезда. Уроки Доры ей пригодились в будущем. Она научилась вкусно стряпать. Теперь, когда я у друзей вкушаю какое- то блюдо традиционной кухни, к которой я привык с детства, то в качестве высшей похвалы отмечаю: совсем как у мамы...
Путь к мастерству всегда долог и тернист.
К какому - то празднику мама решила испечь медовик.
Рецепт, естественно, был взят из главного кулинарного бестселлера того времени "Книга о вкусной и здоровой пище", которая до сих пор пылиться у меня на книжной полке, став достоянием истории и книжным раритетом.
После того, как медовик был извлечен из духовки, с мамой случилась истерика. То, что находилось на противне, напоминало мацу в эрегированном состоянии. Папа ели успокоил её, повторяя классическую мантру о том, что первый блин комом.
Мама отправилась к Доре за валерианой. Она её молча выслушала и многозначительно произнесла:
-Фирочка, всем известно, что вы окончили индустриальный техникум. Вероятно, вы учились там математике, биологии и прочей дряни. Что вы смыслите в медовиках? Приготовить хороший медовик нужно иметь счастье. Упаси вас бог спутать обычное счастье и еврейское. Это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Итак, если вы хотите поиметь немного еврейского счастья, развесьте уши и слушайте меня быстро сюда. В глубокой шлюмке нужно смешать просеянную пшеничную муку, корицу, ваниль, сахар и соду. Если вы возьмёте другую муку, то у вас получится не медовик, а тесто для налистников. Натираем цедру апельсинчика на мелкую тёрку, а из тушки апельсина давим сок. Отдельно взбиваем полдюжины яиц, добавляем туда масло и мёд. И тогда когда вы всё сделаете и вообразите, что всё легко, то не полагайте что еврейское счастье можно сделать не в кипиш,- Дора сделала движение рукой, сымитировав воображаемую воронку в муке.
- Сюда нужно осторожно слить все остальные ингредиенты,- продолжала она.
- Затем нужно это всё залить в форму для выпечки и поставить в духовку на минут пятьдесят. А теперь давайте подобьём нашу бухгалтерию. Пока медовик, томится в духовке, забудьте про него. И не приведи господь, чтобы кто-нибудь прыгал или шумел. Процесс должен проходить в полной тишине. Что бы ни было слышно как пердит муха. И потом, самое главное: в конце процесса втыкаем в бисквит спичку. Если спичка сухая, то значит уже всё. Даём бисквиту немного отдохнуть. И чтобы полностью насладиться еврейским счастьем, посыпаем это чудо сахарной пудрой и ставим его куда-нибудь, что бы никто ни нашел. И если после этого ваши гости не сочтут торт за божественную амброзию, то сделайте тьфу им под ноги за их каменное сердце,-
ДРУЗЬЯ
Мы любим друзей за их недостатки.
Уильям Хэзлитт
Двор был главным местом обитания детского населения. Здесь были свои лидеры и их любимчики. Тут отчетливо ощущался приоритет сильных ребят над слабой пацанвой, лихих и ловких над вялыми и неуклюжими. Во дворе всегда доминировали лидеры, исполнение решений которых были беспрекословными. Непослушную ребятню жестоко наказывали за проступки или слабину, подвергая порой достаточно жестокому наказанию. Сильные и хитрые подростки подавляли слабых и тормознутых юнцов. Лидеры подчинялись старшим пацанам, которые находились в тени. Многие из них имели криминальный опыт. Дворовая пенитенциарная система работала четко. Процветали подхалимаж и доносительство. Многие старались перенять манеру лидеров одеваться, говорить, делать под них прически и даже сплёвывать слюну через передние зубы, стараясь "перекраситься" под "крутых", заслужить их покровительство и уважение. Но эта категория не вызывала уважения у лидеров, а вызывала лишь брезгливость. Этот контингент негласно называли "стадом".
Существовать в таком окружении было не просто. Как надо было себя вести, что бы ни опуститься до уровня "стада" и не прибегать к беспределу лидеров?
Поступать как мужик и будешь жить нормально.
Двор - это была суровая школа жизни. Среда обитания заставляла нас выживать.
И если кто-то мне возразит, утверждая, что в послевоенных дворах дети дружно кружили хороводы перед пионерскими кострами, то я позволю себе с ними не согласиться.
Отдельной группой были дети, находившиеся под строгой опекой своих семей. Они редко выходили во двор и не всегда принимали участие в массовых играх. Изредка они выходили погулять, но с обязательным присутствием бабушки, тёти или кого-либо из взрослых, которые наблюдали за своим чадом, оберегая их от плохой компании или привычек. Таких детей во дворе не любили. Они, как правило, были объектом насмешек.
Одним из таких "белых ворон" был мой сосед по дому Лёня Герман. Все называли его уменьшительным именем Лёсик.
Поразительное сходство с маленьким Володей Ульяновым вызывало у меня интерес, и даже благоговейный пиетет перед, возможно, будущим вождём мирового пролетариата.
Судите сами: большие, широко расставленные голубые глаза, высокий лоб и светлые курчавые волосы. Одевался он как-то своеобразно. Куртка - толстовка из плотной ткани с большой молнией и двумя симметричными карманами, клапаны которых, застёгивались на пуговицы. Под курткой были рубашки в клетку или мелкий цветочек. Брюки до колена, застёгнутые манжетой на пуговицу. В качестве головного убора был, берет красного или кофейного цвета.
Его лимитированные посещения двора, сопровождались обязательным присутствием женщины, которая пристально за ним наблюдала, находясь несколько в стороне, не теряя его из виду. Как потом выяснилось, что она его фребеличка и зовут её Эстелла. Значение этой профессии я узнал много позже. Она же по совместительству обучала его английскому языку.
Лёсик всегда стоял в стороне, внимательно наблюдая за происходящим вокруг, не решался присоединиться к играющим детям.
Порой его приглашали поиграть, но он всегда отказывался.
Однажды на очередной отказ поиграть, пригласившая его девочка обозвала его мамочкиным сыночком. Реакция Лёсика была не адекватной: он сильно расплакался и побежал к своей няне.
Она его успокоила и увела домой. В следующий раз, когда они вышли постоять во дворе, я предложил ему погулять со мной, разумеется, под бдительным присмотром Эстеллы.
Поскольку моя репутация во дворе была, скажем так, не самая испорченная мне дали согласие его родителей на наше повседневное общение во дворе, а затем и высочайшее благоволение бывать у них дома.
Обитали они в нашем доме на этаж ниже в небольшой комнате с тремя семьями соседей. Окна выходили на улицу. Движение извне было оживлённым. Трамвайные вагоны, гремя своими железными колесами, создавали ужасный лязг, но меня с Лёсиком это не беспокоило. Мы с интересом наблюдали как соседские мальчишки подкладывали на рельсы разные железки и пистоны, которые при наезде на них трамвайного состава создавали звуковой эффект автоматной очереди. Лёсика это забавляло. Он заливисто смеялся.
Жили они скромно, но не безбедно. Стандартный интерьер: ковёр на стене, раскладной диван-кровать для родителей, письменный стол, раскладное кресло - кровать для Лёсика. Всё свободное от мебели место занимали книжные полки с фамилиями незнакомых мне авторов: Илья Эренбург, Марк Твен, Ильф и Петров, Джек Лондон. За всё время нашего знакомства я ни разу не присутствовал при акте приёма пищи этой семьи.
Иногда, когда я приходил к моему новому знакомому без предварительной договорённости о моём визите, меня на пороге предупреждали, что Лёсик ест, и я смогу с ним поиграть лишь через какое-то время.
Для меня в то время законы этикета не были настолько важны и регламентированы. Если кто-либо из моих друзей или знакомых неожиданно приходил ко мне, то всегда гостю предлагалось присоединиться к трапезе, или просто его угощали тем, что было в доме.
Родители Лёсика были служащими. Мать работала корректором в одной из крупных газет нашего города. Отец служил торговым работником, как впоследствии, оказалось, сей почетный труд был сопряжен с крайне рискованным коммерческим и уголовно наказуемым риском.
Однажды Лёсик показал игрушку, подаренную отцом. Это была модель настоящей машины. В ней открывалось всё. При наличии инструмента и здорового интереса, можно было отделить кузов от рамы. Представьте себе, под капотом находился двигатель, в багажнике размещалась полноценная запаска. Сидения откидывались назад и даже открывались стёкла. Машинка была окрашена в серебристый цвет. Апофеозом этого чуда технической мысли была возможность, несколько раз проведя задними колёсами по полу слышать звуки, напоминающие рёв двигателя, а из выхлопной трубы даже вылетали искры. Что еще в то время было необходимо для детского счастья? Вещица была явно импортного производства. Я просто обомлел.
В голове пронёсся список моих игрушечных брендов: жестяный пистолет с набором пистонов, металлический конструктор "Сделай сам", настольный бильярд и, конечно, как же я забыл, самокат, который мне смастерил папа из двух досок и двух подшипников.
Лёсик предупредил, что игрушка дорогая и нужно с большой осторожностью ею пользоваться. Сначала он не разрешал мне часто запускать ручной привод задних колёс, но со временем мы пользовались машинкой на всю катушку.
Однажды я пришел к Лёсику поиграть, но его отец, встретив меня на пороге сообщил, что некоторое время мне с его сыном не стоит встречаться. Причина карательной акции в отношении меня не озвучивалась. Мне пришлось ретироваться. Благо во дворе у меня были друзья. Я выходили из дома, и находил их. Когда мне был кто-то нужен, я стучал в дверь, звонил в звонок или просто заходил и виделся с ними. Без спросу. Сам в этом жестоком и опасном мире.
Через несколько дней во дворе появился Лёсик в сопровождении Эстеллы. Он стоял, не решаясь ко мне подойти. Воспитательница слегка его подтолкнула в мою сторону, и он нерешительно подошел. Как оказалось, что после очередной нашей встречи машинка исчезла, и его родители ничтоже сумняшеся подумали, что я причастен к её пропаже. Как позже оказалось, что машинка закатилась под диван и после очередной уборки была найдена в полной сохранности и базовой комплектации.
Несмотря на то, что публичные извинения мне не были принесены, санкция на запрет наших встреч была снята. Обиды на Лёсика и его родителей я не держал, но неприятный осадок всё же остался.
Семья Герман не была приверженцем теории "детской социализации". Её единственный отпрыск неоднократно, не без моего участия, выходил за красные флажки родительской опеки, что было с моей стороны сладкой местью за инцидент с машинкой.
Страна постепенно возрождалась от ущерба, нанесённого войной. Первостепенное значение придавалось восстановлению тяжелой промышленности и строительства.
Население постепенно привыкало к мирной жизни, стараясь украсить своё жильё и себя. Количество товаров и бытовых услуг было минимальным, а качество и ассортимент оставляли желать лучшего. Приходилось находить альтернативные варианты. И они находились.
Это были услуги, предоставляемые индивидуалами-надомниками, гражданами занимающимися "домашним бизнесом". В круг профессий пользующихся повышенным спросом входили: портные, сапожники, парикмахеры, часовые мастера, точильщики, стекольщики. Этот бизнес был не официальным. Как я смутно подозреваю, государство "закрывало глаза" на этот вид деятельности, так как она носила вынужденный характер. Представители этих востребованных специальностей, в условиях экономического кризиса, оказались спасательным кругом, который не дал утонуть другим отраслям, обладавшим меньшей устойчивостью в условиях послевоенного реформирования экономики.
Услугами одной из семей, занимающейся такого рода деятельностью, а именно всеми видами парикмахерских услуг, была семья Иосифа и Брониславы Шпак, живущая в соседнем доме. Глава семейства - польский еврей, освоил своё ремесло в довоенной Польше, где его отец Казимир Шпак был владельцем сети парикмахерских под названием " Шпак и сыновья", имеющих невероятную популярность в довоенном Гданьске.
С началом вторжения немцев в Польшу осенью 1939 года поток еврейских беженцев из Польши устремился в СССР. В основном в Белоруссию и Литву. На гребне этого потока Казимир Шпак и вся его семья, продав свой дом и бизнес, перебрались в Гродно. В начале войны младший сын Иосиф, не достигнув призывного возраста, ушел добровольцем на фронт.О судьбе остальных членов семьи Шпак мне ничего не известно. Но когда эта тема возникала, то Иосиф молча утирал слёзы. После демобилизации он устроился в одну из парикмахерских. В свободное от работы время Иосиф обслуживал жильцов близлежащих домов. Спектр его услуг был обширен. Он мог угодить прихотям любого клиента. Низкие цены, высокое мастерство и европейский шарм привлекали многих.
В семье мастера росли двое детей Юзеф - Юзик и Эльжбета-Эля. Жили они вчетвером в двух крохотных комнатушках. Большая часть родительской комнаты была приспособлена под миниатюрный парикмахерский кабинет. Броня не работала, занимаясь воспитанием детей, заботами по дому, освободив Иосифа от рутинной работы, предоставляя ему возможность работать на двух работах.
Тогда я познакомился с Юзиком. Он был моим ровесником. Это был худощавый подросток с черными, как смоль волосами с отливом. Черные с поволокой цыганские глаза смотрели на мир насмешливо и дерзко. Небольшой пушек тёмных волос над верхней губой. У него было узкое лицо, которое не расширялось к верху, образуя правильный эллипс.
Юзик был смешливым мальчиком. Юмор был щитом, охраняющим его от проблем внешнего мира. Его шутки рождались спонтанно и всегда были остры, но не обидчивы. Юмор, который рождался в его голове, помогал ему выйти сухим из воды из самых, порой казалось, критических ситуаций. Умение перевести стрелки, спустить ситуацию на тормозах, свести всё к шутке, меня всегда удивляли и поражали. Мне было с ним весело и комфортно. Сначала мы с ним общались, а затем стали дружить.
Недалеко от нашего дома протекала небольшая речушка шириной около 10-15 метров. Весной в момент таяния снега она наполнялась водой, показывая свой норов. Во времена моего детства вдоль речки ходили поезда. Железнодорожное полотно, в некоторых местах, подходило совсем близко к реке, которая зимой не замерзала по причине относительно быстрого течения, а так же вследствие стоков промышленных предприятий, огромное количество которых было построено вдоль реки. Во время войны наш город был оккупирован немецкими войсками, которые активно использовали железнодорожную ветку, поскольку это был кратчайший путь к железнодорожному вокзалу, что имело важное стратегическое значение.
После освобождения города от фашистских захватчиков на песчаных берегах реки жильцы окрестных мест находили большое количество трофеев в виде неразорвавшихся бомб и снарядов, гранат, патронов и другого, в том числе огнестрельного оружия. Ребята окрестных домов частенько делали набеги на речку с целью найти что-нибудь эксклюзивное для игры "В войну", дабы заменить вырезанные отцами из дерева пистолеты и ножи на настоящее оружие. Иногда эти вылазки заканчивались весьма трагично. Какая сила могла остановить пацанов, чьё детство было опалено пламенем такой войны, многие из которых потеряли своих близких? Иногда эта игра достигала такого реализма, что участники начинали кромсать друг друга до крови.
В один из тёплых весенних дней я, Юзик и еще несколько ребят из нашего окружения отправились погулять на речку. Мартовское солнце пригревало, таял снег, с сосулек капали голубые слёзы. В воздухе пахло долгожданной весной. Возле речки мы разбрелись кто куда. Один из наших ребят, вероятно, что-то нашел, скликая всех к себе. Мы собрались вокруг него, с любопытством разглядывая небольшой металлический ящик с надписью на немецком языке. Ящик хорошо сохранился. Две хромированные металлические защелки легко поддались, ящик распахнулся.
Нашему взору предстал удивительный натюрморт. Внутренняя поверхность железного короба была отделана красно-бордовой бархатной тканью, удивительным образом сохранившаяся не смотря на сырость и длительное время пребывания под землёй. В углублениях находилась дюжина великолепной работы бокалов, отделанных филигранными узорами. Мы вытащили пару бокалов. При лёгком соприкосновении друг с другом они издавали неземной красоты звон.
Хрустальная вязь узора бокалов, подсвеченная ярким мартовским солнцем, создавала необычный световой эффект. На дне этого металлического схрона находились ордена и значки с фашисткой символикой.
Практичный Юзик предложил забрать весь этот скарб домой, разделив его поровну.
Мнения кладоискателей разошлись. После непродолжительной полемики, большинством голосов было принято решение ликвидировать находку с особой жестокостью.
Бокалы были установлены в ряд и уничтожены камнями, найденными на берегах реки.
Акт возмездия фашистским оккупантам был приведен в исполнение всеми участниками этой эскапады.
Значки и медали все разобрали для использования в дворовой игре "В войну".
Через некоторое время моих родителей посетил наш участковый милиционер Мелитон Харитонович, который в дворовых кругах фигурировал под кличкой дядя Стёпа. Надо заметить, что в послевоенный годы, термин "участковый" не был абстрактным понятием. Он отвечал за порядок во вверенном ему участке, включающем несколько домов. Мелитон Харитоноавич поимённо знал всех проблемных подростков, знал их прошлые "заслуги", вёл с ними воспитательную работу,общался с родителями. Участковый в подробностях поведал родителям о нашей недавней вылазке на речку, предложил мне добровольно сдать все трофеи, которые я взял с собой. В противном случае мне грозил "привод".
Три "привода" давали право на бесплатную путёвку в воспитательную колонию для несовершеннолетней гопоты. Я не стал ожидать, пока на руках будет полный набор "приводов". Как стало известно, что дядя Стёпа обошел всех участников недавней нашей вылазки.
СУРОВАЯ РУКА НЕМЕЗИДЫ
Зима в этом году была на редкость тёплой. Весна как-то сразу вступила в свои права. Золотое, как купола Успенского собора, солнце освещало уже одетые робкой листвой, деревья. Солнце светило и в наш глубокий двор. Точнее говоря, освещало одну из стен многоэтажного дома. Во дворе на лавочках сидели старушки, греющиеся на солнышке и увлеченно о чем-то беседующие между собой. В ногах одной из них развалилась собака, нежась под тёплыми лучами. Мартовские коты сводили с ума всех жильцов окрестных домов своим истошным криком, оповещая мир о начале брачного периода. Почти из каждого окна звучали пластинки с мелодиями "Твист тугей" в исполнении безумно популярного Чабби Чекера и "Марина, Марина, Марина" сладкоголосого как Алконост, Клаудио Вилла. Дети разных народов, живущих в нашем дворе, готовились к встрече весенних праздников. Песах, христианская Пасха, Курбан-байрам, Первое мая, день Победы. Мои родители отмечали праздники с "размахом", старались достать дефицитные продукты. В нашем маленьком холодильнике "Саратов" уже лежала банка тресковой печени, ножки для студня, бутылка Советского шампанского и, не поверите, баночка консервированного венгерского горошка фирмы " Globus". Чем не повод для хорошего праздничного настроения?
"Жить стало лучше, жить стало веселее!".
Прибавилось работы и у почтальонов. Тысячи открыток и телеграмм нужно было разнести по квартирам советских граждан. Вот идёт наш местный почтальон тётя Паша. Тяжелая сумка наперевес нагружена до невозможности. Почтальонша останавливается возле нашего подъезда, ставит свой груз на скамейку, берёт тяжелую кипу корреспонденции и поднимается по лестнице раскладывать почту. Заглянул в отверстия нашего почтового ящика. Что-то она нам принесла. Каково было моё удивление, когда обнаружил в почтовом ящике повестку со штампом районного отделения милиции. На небольшом типовом бланке было напечатано: " Вам надлежит явиться к инспектору по делам несовершеннолетних, районного отделения милиции тов.Чепурко У. А. Далее было указано число, время, номер кабинета и адрес. При себе иметь документ, удостоверяющий личность. Для допроса в качестве свидетеля. Далее были указаны последствия неявки: "В случае не явки без уважительных причин свидетель подвергается принудительному приводу" Ниже указывался служебный телефон. Я был ошарашен этим официальным документом.
Наиболее безжалостной санкцией для провинившихся молодых людей была повестка на аудиенцию с Ульяной Афанасьевной Чепурко. Эта тётка наводила леденящий, как холод космоса, страх даже на самых отъявленных хулиганов. Сия дама ранее работала охранником в женской исправительной трудовой колонии в городе N. Отличалась сложным характером и неоднозначной репутацией. Дослужилась до звания лейтенанта. Некое "мутное" дело прекратило её карьерный рост. Руководство колонии уволило её по собственному желанию, выдав положительную характеристику и безупречные рекомендации. На гражданке её прежние заслуги пригодились, благо в те послевоенные годы уровень преступности среди подростков был велик. Свои способности и прошлый лагерный опыт она успешно использовала на ниве работы с несовершеннолетними правонарушителями. Районное отделение милиции предложило ей должность инспектора ПДН (по делам несовершеннолетних). Ульяна, или как её величали "красная Уля" за нездоровый румянец, который был у неё постоянно на лице, слыла монстром в человеческом обличии.
К назначенному времени собрались все участники операции "Возмездие". Напряжение нарастало. Монотонное ожидание прервалось звуком чеканных шагов, которые становились всё громче и отчетливей. Четкий ритм поступи выказывал целеустремлённость и уверенность в своём убеждении её хозяина. Это была Ульяна Чепурко.
Одета она была непритязательно: строгий костюм, туфли без каблука, тёмные чулки. Волосы были зачесаны назад и стянуты на затылке в тугой узел. Своей манерой одеваться она демонстративно подчеркивала мужское начало и преувеличенное проявление независимости и самостоятельности. Фигура у неё была скорее мужская, нежели женская. Сверху всего много: большая круглая голова на короткой шее, мощные плечи и бюст, дальше тело по-мужски сужалось, переходя в плоский зад, и завершалось непропорционально тонкими ногами. Глаза у лейтенанта Чепурко были пронзительно голубые "ледяные" глаза, как у собак породы хаски. Она вошла в кабинет. Раздёрнув оконные занавеси, некоторое время смотрела в окно. После долгой томительной паузы красная Уля открыла сейф и извлекла оттуда папку. Прежде всего, она нас ознакомила с постановлением Совета Министров РСФСР "О мерах улучшения работы среди детей вне школы и предупреждения детской безнадзорности". Затем она обвинила нас в поступке не достойным звания советского пионера. В течение нескольких часов истерично выкрикивала анафемы в наш адрес. Её филиппика многократно прерывалась мантрой: "К борьбе за дело Коммунистической партии будьте готовы!". Всякий раз приходилось подтверждать свою постоянную готовность и непоколебимую приверженность к непримиримой борьбе. В заключение она произнесла фразу, смысл которой до меня дошел много позже: " А теперь засранцы, катитесь отсюда и чтобы я вас здесь больше не видела. Еще один привод и белым лебедем полетите в холодный и голодный край, где вас опомоют и у параши под шконкой кантоваться заставят".
ВРЕМЯ, ВПЕРЁД!
Как-то утром, проходя мимо школьной доски объявлений, я остановился и мимолётным взглядом окинул дощатый щит, обрамлённый красной рамкой. Моё внимания привлекло сообщение о том, что в ближайшую среду после уроков в ленинской комнате состоится политинформация. В конце крупным шрифтом было написано: "Явка обязательна". Это было получасовое собрание, на котором школьников ознакамливали с текущими событиями в стране и мире. Как правило, эти мероприятия проводили пионеры старших классов или кандидаты в комсомол. Посещение было добровольным мероприятием, но обязательным к посещению. У нас многое было таким: посещение пионерских собраний, сбор металлолома и макулатуры, участие в тимуровском движении. Формально мы не были обязаны всё это делать, но стоило что-либо проигнорировать, как нам тут же грозили пальцем и указывали на недопустимость такого безответственного поведения. Руководили и контролировали деятельность школьной пионерской организации старшие пионервожатые. Это были, как правило, молодые комсомольцы с безукоризненной характеристикой, элитной национальностью, прошедшие специальную подготовку по пионерской работе при райкомах комсомола. Пройдя стажировку в школе, эти ребята в будущем становились комсомольскими функционерами, надёжным оплотом коммунистической партии.
В назначенное время все собрались в красном уголке, ожидая начала мероприятия. Вскоре появилась ученица старших классов с комсомольским значком на полной груди, которая при каждом вздохе мягко вздымалась и опускалась, приводя в трепетное волнение всю мужскую часть слушателей. Она осмотрела всех участников и остановила прищуренный взгляд на мне, внимательно уставившись на ямочку на моём подбородке,
достала из портфеля общую тетрадь и начала читать:
-Ребята, сегодня мы поговорим о двадцать втором съезде партии, который недавно состоялся. Принятые решения имеют большое историческое значение. В них дана дальнейшая программа борьбы за строительство коммунистического общества в нашей стране,-
Она читала медленно, монотонно не отрывая глаз от текста низким хрипловатым голосом, напоминающим горловое пение тибетских монахов.
Не буду излагать содержание скучнейшего доклада лекторши на непонятном для школьников языке. Дабы не утомлять читателя повторением одного и того же, лапидарно изложу суть получасового повествования докладчицы.
Это постоянная забота государства о благополучии советских людей. Создание материально-технической базы коммунизма, естественно, в одной взятой стране. Почетная задача догнать и перегнать США в производстве продукции на душу населения. Всех обеспечить материальным достатком. Колхозы и совхозы превратить в высокопроизводительные хозяйства. Удовлетворить потребности советских людей в благоустроенных жилищах. И самое главное обещание: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме. Даже "кремлёвский мечтатель" в какое бы волшебное зеркало не глядел, не мог бы поверить в реальность реализации поставленных задач.
В содержание выступления я особенно не вникал. Я был всецело поглощен созерцанием зрелых форм юной лектрисы. Под влиянием моего пристального взгляда она повернула ко мне голову, потом опустила глаза, продолжала читать муторный текст. Лёгкая складка зарождающейся улыбки чуть углубила уголки её рта. На щеке появился очаровательный румянец. Она вдруг засветилась изнутри, словно китайский фонарик на праздновании нового года в Поднебесной. Я ничего не мог с собой поделать. Взгляд невольно фокусировался на её манящей женской телесности, которой я, как, оказалось, был уже весьма озабочен.
Она неосознанно продолжала излагать чужую идеологическую проповедь полную
скрытых намёков и ложных пророчеств. Главным, из которых является: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме.
Забегая далеко вперёд, отмечу, что это заявление, как и многое другое из обещанного превратилось в миф, не найдя своего воплощения из-за невозможности создания бесклассового общества, которым является коммунизм.
В тоже время начало шестидесятых годов был насыщен бурными политическими событиями, в корне изменившими историю всей страны.
Спустя годы, я возвращаюсь в то уже далёкое время и пытаюсь критически осмыслить события, происходящие тогда в СССР. И не важно, что я не принимал участия в этих исторических процессах напрямую, они коснулись меня самым непосредственным образом. Роясь в архивах моей памяти, я пытаюсь сделать робкую попытку осознать те впечатления, которые оставили глубокий след в сердце и памяти "зелёного подростка".
Первый в мире космический корабль-спутник "Восток" с человеком на борту. Юрий Гагарин стал олицетворением того, на что способен человек.
Денежная реформа. О реформе поползли слухи еще с весны 1960 года. Народ бросился в магазины скупать дорогие товары: меха, ткани, драгоценности. Родители приобрели в рассрочку огромный полированный, сверкающий как айсберг, шифоньер и чудо отечественной радиотехники телевизор КВН-49. Доллар стал стоить дешевле рубля, что вызывало бурный отклик в тогдашней прессе и большую гордость за нашу мощную социалистическую экономику. Когда прошла первоначальная эйфория от успеха деноминации, народ почувствовал, что стабильность нового рубля пошатнулась. Цены на продукты резко возросли, а качество в разы ухудшилось. Покупать продукты на рынке было крайне дорого, а в магазинах невозможно из-за низкого качества. Денежная реформа принесла СССР две беды: зависимость от нефтяного экспорта и хронический дефицит продовольствия, ведущий за собой коррупцию в сфере торговли.
В критические моменты жизни нашей семьи находились добрые люди, которые проявляли к нам теплоту и заботу. В начале 60-х годов существовал дефицит белого хлеба и некоторых других видов продуктов питания. Мука и крупы выдавались по спискам раз в месяц в строго ограниченном количестве.
Наши соседи Марголис очень помогали нам. Дядя Исаак работал в торговле и привозил на своём "Опеле" продуктовые наборы, которые он якобы получал на работе. После денежной реформы цены на продукты были настолько велики, что не хватало порой зарплаты родителей на приобретение элементарных продуктов питания. Помню, тётя Дора заходила к нам с бутылкой молока и невзначай произносила:
-Фирочка, я тут купила пару бутылок молока. Мы столько не выпьем. Дети сейчас гостят у моей мамы. Может, выручите? А то жалко, скиснет,-
Тоже делалось и другими продуктами. Всегда находилась уважительная причина передать нам продукты. Деньги она ни когда не брала, зная наше затруднительное материальное положение. Удивительно, сколько в этом простом человеке было сердечного такта и ума, деликатности, вежливой предупредительности и просто природной сообразительности. Чем оценить душевную доброту, которую эта семья вкладывала в свое желание бескорыстно нам помочь? Ту заботливую сердечность я помню и чувствую всю жизнь и не забуду никогда.
Вскоре эту семью постигло несчастье. Дядя Исаак добрейший и образованнейший человек, участник ВОВ по ложному навету за якобы финансовые махинации был осуждён на пять лет лишения свободы. Дети были в растерянности, тётя Дора в отчаянии. Мы помогали и поддерживали эту семью в их лихую годину.
Как любил говорить дядя Исаак:
-Жизнь штука полосатая: полоса говна, полоса мёда. Когда ты сидишь в говне, знай - впереди мёд, а когда в меду-то впереди...Правильно. Так что не стоит унывать.
Когда начали расселять нашу коммуналку, папе выделили квартиру в многоэтажном доме, расположенном в новом районе нашего города. Это было настолько неожиданно и приятно, что родители на некоторое время даже впали в оцепенение.
Мы всей семьёй готовились к переезду. Скарб у нас был нехитрый.
Укладывали одежду в чемоданы и баулы, а посуду в картонные коробки. Мебель и вещи, наконец, были перевезены в новое жилище, расставлены и разложены именно там, где им полагалось быть. Так что в тот же день мы ночевали уже на новом месте. Наутро родители направились на работу, а я в школу. После уроков по привычке отправился в нашу коммуналку. Комната без мебели, была как новогодняя ёлка без украшений. На полу валялись не использованные картонные коробки, маленькая табуретка со сломанной ножкой, в дальнем углу какое-то тряпьё. Новый шифоньер родители подарили семье Довженко в память о годах проведённых вместе. Оранжевый абажур с длинной шелковой бахромой, мягко высвечивал на массивном обеденном столе круг света. От него по комнате золотисто разливался приглушенный свет, который вносил в скромный интерьер нашей комнаты тепло и уют. В углу притаилась изразцовая печь. Сколько тепла отдавал нам этот очаг в холодные зимние вечера. Взгляд мой блуждал по комнате, пока не остановился на большой потемневшей от времени латунной ручке, привинченной шурупами к массивной входной двери. Сколько раз я затягивал тонкой суровой ниткой расшатавшийся молочный зуб, а другой конец дратвы привязывал к этой ручке, терпеливо ожидая пока кто-нибудь отворит дверь и проведёт экстракцию зуба. Средневековые инквизиторы вращаются в гробу от зависти, что им не пришло в голову таким изощрённым способом пытать еретиков, искореняя из них крамолу. По уровню антисанитарии и кощунства этого способа, который все мои знакомые ребята вынуждены были пользоваться, можно сравнить разве что полёт на Плутон без ракеты и скафандра. А что было делать? Платный дантист был доступен лишь зажиточной части населения. Бесплатная пещерная стоматология работала без обезболивающих медикаментов. А анестезия проводилась лишь горячей молитвой. Вот отсюда и появился, вероятно, фразеологизм "заговорить зубы". По сей день, как вспомню бормашину производства Chirana, и электромеханический бор у меня возникает ощущение, будто сверлят дырку в черепе отбойным молотком.
Похоже, я несколько уклонился от основной канвы своего повествования.
Обойдя пустую комнату, запрыгнул на подоконник и грустно уставился в окно. Неожиданно нахлынули воспоминания. В голове пронеслась вся сознательная жизнь в таких подробностях, которых я бы никогда не вспомнил в обычном состоянии. К горлу подступил тугой комок волнения. Стало так невыносимо грустно, что едва не расплакался. Выйдя на балкон, взглянул на детишек, играющих в "лапту", на старушек, сидящих на дворовых лавочках, потом на большой серый дом, стоящий напротив. Окна здания были непривычно близко. Вот мужик в синей полосатой пижаме что-то достаёт из холодильника. В квартире рядом пацан в спортивках и майке выпиливает лобзиком. Внизу на детской площадке моя одноклассница Талка Шкневская прыгает через скакалку. Как я смогу жить без этого? Без моих друзей, одноклассников, соседей, маленького дворового рая, где прошло детство. Неужто всего этого никогда не будет? Никогда!.
С такими тягостными думами я вышел в коридор и столкнулся с дядей Исааком, который недавно вернулся из мест, как говорится, не столь отдалённых. Причиной ареста, как рассказывал бывший зек, были не кошерные поступки его коллег по работе.
-Ты чего такой пасмурный, сынок?- тихим чуть усталым голосом поинтересовался он. Внимательно выслушав меня, дядя Исаак произнёс:
- Слухай сюда, хлопчик! В моей жизни было много взлётов и падений, радостей и неудач. Я прошел трудный путь, но не скатился до чушкана, был настоящим мужиком, не смотря на то, что меня подставили, никого из своих партнёров не завалил. Я хорошо знаю цену дружбы и предательства, любви и ненависти. В любой ситуации, верь в себя. Никогда ничего не загадывай. Учись и сделай из себя человека, который уважает сам себя, и тогда тебя будут уважать другие. Живи, радуйся жизни, солнцу, семье, друзьям. Тебя ждёт новая интересная жизнь, полная счастья, любви и новых приключений. Ведь всё только начинается,-