- Прежде, чем рассказывать чью-то биографию, - учили нас в школе - надо обязательно описать историческую обстановку того времени. Итак... Время было необыкновенное!
Космос покоряли животные-добровольцы, орошались болота и осушались поля, призрак коммунизма слонялся без дела на горизонте, страна ставила Великий Эксперимент, пытаясь откопать талант некогда зарытый второпях могильщиками капитализма. Вместо уничтоженных великосветских династий, как грибы стали появляться династии сталеваров и сантехников. Потомственные доярки важничали почище потомственных дворян. Преемственность и семейственность начали поощряться, потому что руководство тоже состояло в каком-то смысле из людей, то есть и у руководства были дети. Этим детям уготовано было стать первыми потомственными руководителями. Только так называемая советская богема, прослойка безродных интеллигентов, видимо, как всегда чего-то недопонимала. С кем вы, деятели культуры, и помните ли вы, кому ваше искусство принадлежит?! - спросили у них строго. Те жалко проблеяли что-то и резко стали плодиться и размножаться. Пугачева родила дочку-чучело, Ойстрах обзавелся сыном Ойстрахом, в ансамбль солдатской пляски Моисеева взяли на воспитание мальчика...
А в министерстве культуры положили глаз на Когана и Гилельса. Их вообще часто путали - редкая министерская птица знала разницу между скрипкой и фортепиано, ну а двух евреев друг от друга отличить не смог бы никто. Часто можно было услышать такое:
- Катерина Алексевна, а еврей этот из заграничных гастролей вернулся?
- Какой еврей-то?
- Ну тот, что у нас украинцем записан.
- А, Башмет? Вернулся! Куды ж он, болезный, денется!
Да, так вот о Когане и Гилельсе. Очень это были известные музыканты. И так этот Коган уважал этого Гилельса, что женился на его родной сестре. А Гилельс так уважал Когана, что сестру свою за него выдал, хотя всячески отговаривал. И родилась у этих Коганов-Гилельсов дочь. Нина Коган. В министерстве культуры сказали: отлично,- и доложили в ЦК о выполнении плана по детям-виртуозам.
Гром грянул оттуда, откуда его никто не ждал. К семи годам оказалось. что Нина Коган совершенно лишена какого-либо музыкального слуха. В министерстве не совсем, правда, улавливали связь между наличием слуха и музыкальными достижениями. Сама Фурцева, например, считала, что у пианино две педали только для того, чтобы газовать и тормозить.
Кое-как девочка окончила центральную музшколу для детей особо одаренных родителей. Наступала пора международных конкурсов и триумфальных побед. И в министерстве культуры быстро нашли выход.
Был изготовлен рояль с потайным ящиком - туда уложили родного Ниночкиного дядю Эмиля Гилельса, и Ниночка отправилась на свой первый конкурс. Дядя Миля играл внутри рояля, а Ниночка просто сидела, нажимала беззвучные клавиши, кланялась, улыбалась и принимала цветы. Вдвоем с дядей они записали кучу пластинок, аккомпанировали папе Леониду Когану и маме Елизавете Гилельс. Вскоре дядя начал бояться темноты, стал отказываться залезать в рояль, и Нина перешла на профессорско-преподавательскую работу в Московскую консерваторию. Потом был безболезненный переезд в Канаду, который Нина до сих пор воспринимает как длительные гастроли.
Сейчас она открыла в центре Торонто музыкальную школу "Коган, Гилельс и К?", где обучает китайских детей кланяться, улыбаться и принимать цветы.
На фото Нина Коган рядом с папой Леонидом Коганом. Дядю, Эмиля Гилельса, не видно - он в рояле, а рояль в кустах.
