ВЕЛИКАЯ ИНВЕНТАРИЗАЦИЯ
Последнему месту работы посвящается
То, что позади нас и то, что впереди нас -
детский лепет по сравнению с тем,
что внутри нас.
Мудрость американская, перевод мой
Он с трудом приволок две огромные книги, положил их на стол и сдул с обложек годовую пыль. Он не очень любил это занятие, но, во-первых, нельзя было нарушать древнюю, им самим заведенную, традицию, во-вторых, хотя бы раз в году нужно наводить порядок.
- Ну-с, посмотрим, что тут у нас происходит. - ласково произнес Он и придвинул к себе тяжеленный том с серой, бывшей когда-то идеально белоснежной, обложкой.
В дверь просунулась чья-то кучерявая голова.
- Тебе помочь? - спросила она.
- Сам управлюсь. - ответил Он и наобум открыл первую попавшуюся страницу.
"Авербух Марк Исаевич, 1930 года рождения, еврей, беспартийный, женат, двое детей. Последние прегрешения: обзывает жену "старой лошадью", имя Господа поминает всуе и где ни попадя, сквернословит, субботу не чтит, в синагогу не ходит, одна попытка прелюбодеяния закончилась неудачно, что не умаляет вины".
- Звездец! Сам виноват! - произнес Он строго и открыл свою другую, тоже серую, но, видимо, бывшую когда-то черной, книгу. Нашел там чистое место и вывел:
"Марк Исаевич Авербух"
Но на букве "х" рука его дрогнула, и Он решил:- А проверю-ка лишний раз.
Он достал свою любимую подзорную трубу, которую сконструировал специально для Него сам Циолковский, и взглянул на Землю.
Марк Исаевич в это время спускался в метро с женой и бурчал под нос:
- Старая лошадь, приспичило именно сегодня в даунтаун, за какой-то вонючей китайской сковородкой - навалом таких же на фли-маркете, нет переться на Спадайну, твою бога душу мать!
В метро тихо звучала очень знакомая и нежная мелодия - это два лабуха наяривали на органе и скрипочке.
Марк Исаевич на минуту замер. Лицо его просветлело.
- Дора, дай доллар, хочу музыкантам бросить, - пробормотал он.
- Этим бездельникам?! С какой такой стати?! Они, между прочим, здесь хорошие деньги делают! И таксы не платят!
"А идише мамэ..." разносилось по галерее, и Марк Исаевич не выдержал - он выскреб все, что у него было в карманах, и положил музыкантам в футляр.
- Гмар хатима това!* - радостно рявкнули лабухи.
- Воистину това! - ответил Марк Исаевич и поплелся за женой.
Окуляр трубы Циолковского запотел, и Он отложил телескоп в сторону.
- Окей, - сказал Он грустно, и ручкой вычеркнул только что вписанное имя. Потом подумал и начертал другое: Дора Марковна Авербух (в девичестве Шульман).
- Да будет так.
Опять открылась дверь и кучерявая голова тихо сказала:
- Ты, если что, не стесняйся, только свистни - я сам все сделаю. Я 24 года в Торонто инкомтаксы составлял. Экспириенс о-го-го!
---------------
* последняя запись клевая! (дословно с древнееврейского, перевод мой)
