(Ответ на статью А. Воробьева "Глобализация" на сайте www.phenomen.ru)
А. Воин
20.5.06
Я согласен с Воробьевым, что проблема глобализации упирается в проблему ценностей. Мало того, я считаю, что и многие другие проблемы современности как то, например, проблема конфликта исламского фундаментализма с Западом и проблема террора, также упираются в проблему ценностей. Так не с нее ли и начинать нужно? Главная беда глобализации не в том, что она навязывает человечеству единые ценности, а в том, что она навязывает ему ложные ценности. Иными словами, беда не в глобализации, как в таковой, а в том, какая она есть сегодня. Такая , какая она есть, она ведет человечество в пропасть. Но неверно было бы думать, что возможно вообще отказаться от глобализации. Это означало бы реверс истории, что не возможно.
Но, что значит начинать с проблемы ценностей и как понимать призыв Воробьева задуматься над ней? Разве человечество не размышляло над этой проблемой с тех пор как оно начало шевелить извилинами? Но, не задумываясь, Воробьев употребляет здесь слово "задуматься" и точно также употребляю я слово "начинать". Это подсознание подсказывает нам, что до сих пор "задумывались" и "начинали" решать эту проблему не так и нужно задуматься и начать по-другому.
Действительно, откуда взялись эти плохие ценности, которые распространяет глобализация? Их, что ветром надуло? По Воробьеву, американцы придумали эти ценности исключительно корысти своей для, сами в них не верят и никогда не верили и распространяют и навязывают их всем в мире совершенно лицемерно. Это предположение, даже для ума не отшлифованного философией выглядит слишком уж упрощенным. Я уж не говорю о том, что изначально американцы сами верили в истинность этой системы ценностей и сегодня, полагаю, многие их них еще верят. Но зададимся вопросом: можно ли было бы навязать значительной части человечества ложную систему ценностей, если бы была известна истинная система, истинность правильность, оптимальность, если хотите, которой была бы доказана как в математике доказывают теоремы? Вряд ли. Истина ведь, неопровержимая истина - сама по себе сила. Церковь во времена Галилея обладала мощью воздействия на умы даже большей, чем американская пропаганда сегодня, и очень не хотела признавать, что Земля вертится. Но истина оказалась сильней, ибо была доказана.
Но, тут возникает вопрос: а возможны ли в философии доказательства, как в математике? Ну, как в математике, - нет, конечно. Математику я помянул лишь красного словца для, для контрастности сравнения. Но Галилей то, кстати, был физик и проблема вращения - не вращения Земли - это физическая проблема. Так что правильнее будет поставить вопрос: возможны ли в философии (и вообще в гуманитарной сфере) доказательства типа применяемых в естественных науках, в частности, в физике. Последние, правда, - не такой степени строгости, как в математике, но достаточной для того, чтобы физики, пусть после споров, но, в конце концов, принимали и отвергали свои теории всем мировым сообществом. Если бы так было в гуманитарной сфере, то вся предшествующая человеческая история выглядела бы совсем по-другому. В частности, если бы философия еще во времена древних греков определила истинную систему ценностей и доказала ее истинность (оптимальность), то не было бы ни маразма времен конца Римской Империи, ни средневекового изуверства, ни нынешнего бездуховного либерализма.
Тут возникает следующий вопрос: а так как в естественных науках, можно что-либо доказывать в философии? Ну, совсем так нельзя, потому что невозможно ввести количественную меру для объектов философии, не существует килограммов любви и метров справедливости. Но я утверждаю, что хоть не совсем так, но аналогично, только на качественном уровне, можно. И что этого уровня достаточно, чтобы решить многие философские проблемы, которые философия до сих пор не решала, а только обсуждала. В частности, проблему ценностей. Я не только утверждаю это, я это делаю.
На основе моей теории познания ("Неорационализм", Киев, 1992, Ч.1) я сформулировал единый метод обоснования, выработанный естественными науками, но действующий в них до сих пор на уровне стереотипа естественно научного мышления. Я показал его неизменяемость при смене так называемых парадигм и опроверг все возражения пост позитивистов (Куайн, Кун, Фейерабенд, Поппер, Лакатос) против существования такого метода и его неизменяемости ("Философские исследования", Љ3, 2000; Љ1, 2001; "2, 2002). Далее я показал возможность применения его в гуманитарной сфере (с соответствующей адаптацией). В частности, построил теорию оптимальной морали ("Неорационализм", Ч4).