А теперь возьмем верующего человека, пусть тоже живущего в достатке и безопасности. Опять же - воистину глубоко верующего, а не избравшего себе стезю священнослужителя по тем же мотивам, что и псевдо ученый или популярный, но дешевый писака - свои стези. И вот тут ответ оказывается уже не столь очевидным, а мы приближаемся к самому корню проблемы. Смысл жизни у такого верующего, конечно, есть, он служит Богу и живет по Его заповедям, но этот смысл вовсе не обязательно предохраняет его от фанатизма и экстремизма.
Большинство игиловцев все ж таки - не европейские лишние люди, приехавшие воевать, дабы избавиться от тоски и скуки и никчемности своей жизни. Большинство из них - это как раз глубоко и искренне верующие люди. Можно сказать, правда, что - неправильно понимающие учение своей религии.
Поучается, что противоположные крайности сходятся. Т.е. как отсутствие смысла жизни, так и некий, скажем пока так, неправильный смысл жизни могут приводить к одному и тому же результату. Ну, это - банальная истина. Но почему эти крайности, которые всегда сходились, но представителей которых до недавнего времени было мало и они не играли существенной роли в общей картине, именно сегодня начали умножаться и разгораться, грозя катастрофой всему человечеству? И в чем суть противоположности этих крайностей?
Для ответа на эти вопросы окинем взглядом эволюцию человеческого общества от первобытного до нынешнего высоко технологичного, информационного, постмодернистского состояния. (Правда, эта характеристика относится не ко всему современному обществу, а только к наиболее развитым странам, в основном западным, но нет сомнения, что остальной мир неравномерно и не без сопротивления, но движется в этом направлении).
Первобытный человек страдал от голода, холода, болезней, неисчислимых опасностей, поджидавших его на каждом шагу, но только не от отсутствия смысла жизни. Вопрос о смысле жизни не мог прийти ему даже в голову. Большую часть времени он был занят отчаянной борьбой за существование, уклонением от опасностей, исходящих от дикой природы или от других, враждебных ему людей, и тяжелым физическим трудом для добывания скудного хлеба насущного. В те же редкие мгновения, когда ему удавалось, добыв пропитание и избегнув опасностей, укрыться в надежном месте и приступить к поглощению пищи, он был безмерно счастлив. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть несколько документальных фильмов о жизни первобытных племен, которые еще там и сям сохранились сегодня. Я видел один такой о семействе австралийских аборигенов. Целый день муж с женой и двумя детьми, все в набедренных повязках, бродят под палящим солнцем по омерзительной пыльной пустыне, отмахиваясь от полчищ огромных насекомых и выколупывают палочками из норок ящериц. А когда солнце садится, они разводят костер, жарят этих ящериц и едят их. И с поэмой экстаза, которая написана при этом на их лицах, не сравнится наслаждение никакого современного гурмана, услаждающего себя самыми изысканными современными яствами.
Так может это и был действительный рай на земле, от которого мы по глупости ушли? Ведь вот и Соломон мудрый учил:
"И если какой человек ест и пьет, и видит доброе во всяком труде своем, то это дар Божий..." (Е.3.12).
"Сладок сон трудящегося, мало ли, много ли он съест, но пресыщение богатого не дает ему уснуть...
Вот еще что я нашел доброго и приятного: есть и пить и наслаждаться добром во всех трудах своих, какими кто трудится под солнцем во все дни жизни своей, которые дал ему Бог ; потому что это - его доля". (Е.5. 11,17).
А мы, значит, погнались за сладкой жизнью и утратили рай и смысл жизни? Может, надо нам вернуться к тому первобытному состоянию? Надо сказать, что некоторые фантасты рассматривают такой вариант.
Но на самом деле это, конечно, не вариант. Как говорил Макаренко: "Свиньям, а не людям то счастье". Только с очень уж большой тоски от бессмысленности существования можно позавидовать тем дикарям. (Впрочем, от нынешней тоски и безсмыслухи можно и диким животным позавидовать). Уж больно примитивными и жалкими были те дикари. Поэтому двинемся дальше и посмотрим, как эволюционировал человек и общество от того дикарского состояния к нынешнему.
Но сначала уточним еще одну характеристику того первобытного человека. Помимо того, что он не ведал отсутствия смысла жизни, он и фанатизмом не страдал. Ни религиозным, ни националистическим, ни каким-либо идеологическим: марксистским, фашистским, либеральным и т.п. Он, конечно, с легкостью и, не терзаясь муками совести, убивал себе подобных из других племен, но в этом не было никакого фанатизма. Как говорится: "Ничего личного, только бизнес". Простая борьба за существование. Защита жизни своей и своих близких и источников существования. Если этот чужой не угрожал ему и его близким, и источнику их существования, и если не было нужды или возможности за его счет добыть себе пропитание, то этот чужой никаких чувств, никакой фанатичной ненависти в нем не вызывал.
Далее начался прогресс. Прогресс шел в сторону увеличения материального благополучия и безопасности жизни. Эти же два стимула были и движущими силами прогресса. Работали природные инстинкты. И ныне любой человек, если ему предложат выбирать при прочих равных между голодной и сытой жизнью, между опасностью и безопасностью, выберет последние. Подчеркиваю, при прочих равных, которых на самом деле никогда не бывает. К этим прочим равным, которых никогда не бывает, относится и смысл жизни. Поэтому сегодня и появляются вполне сытые и благополучные Печорины, которые едут воевать за ИГИЛ. Но тогда, на заре человечества до потери смысла жизни было еще очень далеко и поэтому выбор бы всегда однозначен. И даже в совершенно недавние времена и даже сегодня для многих, включая мыслителей и философов, это выбор все еще однозначен: прогресс понимается только как увеличение материального благополучия и безопасности. Чему пример - культ потребления на современном Западе.
Этот прогресс в виде роста материального благополучия и безопасности во всю человеческую историю достигался с помощью двух инструментов: совершенствования устройства общества и научно-технического прогресса, взаимосвязанных между собой. Но помимо целей, для которых они предназначались (материального благополучия и безопасности) применение этих двух инструментов давало побочные эффекты, на двух из которых я хочу остановиться.
Первый из них - это ограничение свободы индивидуума. Любое общество накладывает на свободу индивидуума какие-либо ограничения. Он не может вытворять всего того, что мог бы, живя вне общества, просто потому, что его свобода наезжает на свободу других и ею ограничивается. Любое общество с подачи Руссо можно рассматривать как продукт общественного договора, согласно которому человек получает определенную защищенность и определенный уровень материального благополучия в обмен на ограничение части своей личной свободы. Причем на начальных этапах эволюции человеческого общества при рабовладельческом и феодальном обществе для большинства членов общества это ограничение личной свободы было огромным, и все же борьба за выживание заставляла людей принять их. Те, которые не принимали, выбраковывались историей. Но после того, как общий уровень благополучия и защищенности благодаря научно-техническому прогрессу существенно вырос, ущемленная потребность в свободе, наконец, смогла громко заявить о себе, что привело к тому, что в современном либерально-демократическом обществе уровень личной свободы раздвинулся весьма. И хотя какие-то ограничения остались, но возник вопрос об оптимальности меры свободы в нынешнем западном обществе. К этому вопросу мы еще вернемся.
Другой побочный эффект (побочный с точки зрения изначальной цели и мотива прогресса: достижения материального благополучия и безопасности) - это духовное развитие человека.
Слово "дух" и производные от него настолько замызгались от обильной эксплуатации их всевозможными говорящими головами, в большинстве либо ограниченными фанатиками, либо прохиндеями, начисто лишенными духа, но жонглирующими этими словами в своих нечистоплотных целях, что употреблять их стало почти неприлично. А во-вторых, смысл этого слова от такого его употребления весьма расплылся и для большинства людей отождествляется сегодня с пропагандой, идущей сверху и имеющей своей целью побудить задаром делать то, чего люди, будучи в здравом уме, не стали бы делать и за деньги.
Я не стану заменять это слово каким-нибудь новым, поскольку я против того, чтобы плодить термины, имеющие один и тот же смысл, ради оригинальности. Но уточню, что я имею в виду под этим понятием в этом контексте. Под духом я понимаю сильную эмоциональную привязанность к надличному. "Отдать жизнь за други своя", служить Родине, науке, искусству, истине, справедливости и т.д. и, конечно, Богу.
Можно еще определить духовность через высокие чувства, предварительно уточнив, что это такое и чем они отличаются от низких чувств. Низкие чувства - это чувства близкие к ощущениям, тесно связанные с инстинктами: чувство голода, оно же ощущение (говорят и "я чувствую голод", и "я ощущаю голод"), сексуальное влечение, раздражение, гнев и т.п. Высокие чувства тоже изначально связаны с ощущениями, но они отдалены от них длительным процессом интеллектуального и эмоционального обобщения очень многих и разных ощущений, обобщений индивидуальных и коллективных. Отдалены иногда настолько, что проследить связь с исходными ощущениями практически невозможно. Например, читая книгу, вы можете испытывать бурю чувств, но те зрительные, световые ощущения, которые вы получаете, пробегая глазами буквы на страницах, не имеют ничего общего с этими чувствами. Ведь читая другую книгу и получая точно те же зрительные ощущения от аналогичных букв, вы можете не испытывать никаких чувств или испытывать противоположные чувства. Высокие же чувства, которые вы испытываете, читая книгу (если вы их испытываете, а это зависит от содержания книги, книга может аппелировать и к низким чувствам, вызывать например, сексуальное возбуждение), связаны с ощущениями, рассыпанными по всему вашему жизненному пути, включая общение, обучение и прочее культурное взаимодействие.
Принято считать, что человека от животного отличает интеллект. На самом деле - не только интеллект, но и высокие чувства. Причем неизвестно еще, что больше отличает. Животное не может испытывать сильных эмоций, связанных с абстрактными понятиями типа Бог, Родина, справедливость, красота. И точно также как интеллект высокие чувств возникли не сразу, а в процессе эволюции, как на животном, так и на человеческом этапах ее. Амеба реагирует только на раздражения типа укол, ток и т.п. Т.е. все ее эмоции сводятся только к самым примитивным ощущениям. Высшие животные способны испытывать чувства, основанные уже на определенном уровне обобщения предыдущего их опыта ощущений. Они могут, например, дружить, привязываться друг к другу и к человеку. Первобытный человек близок и в интеллектуальном и в этом отношении к животному. Но по ходу истории эволюционируют в сторону роста и его интеллектуальные способности и способность испытывать высокие чувства, которые, как уже понял читатель, имеют прямое отношение к духу и духовности.
Механизм развития интеллекта в процессе эволюции человека и общества хорошо изучен, да и без глубоких исследований более-менее очевиден. "Труд сделал из обезьяны человека" учит нас марксизм. Мотивом, заставляющим человека не просто трудиться, но стремиться делать это все более эффективно, является все та же забота о материальном благополучии и безопасности. А эффективность повышается благодаря интеллекту. Потому он и развивался.
А вот причины развития духовности, высоких чувств, куда как менее очевидны и мало исследованы. Часть этих причин можно, конечно, узреть невооруженным глазом. Например, с началом общественной жизни и по мере усложнения общества возрастала связь людей друг с другом и взаимная зависимость, что должно было порождать чувство солидарности и любви к своему народу. Но откуда взялись любовь к Богу, жажда познания и служения истине, служение искусству? Согласно тому же марксизму, религия возникла из страха первобытных людей перед непонятными им и опасными для них силами природы. Но это религия страха, а не религия любви к Богу, каковыми являются все 3 авраамитские религии. А почему развивалось чувство красоты, какое оно имеет отношение к материальному благополучию и безопасности? Я не вижу внятного ответа на эти вопросы и на месте современных яростных атеистов не стал бы отождествлять веру в Бога (не путать с клерикализмом) с "опиумом для народа". Хотя бы потому, что признание существования Бога и сотворения человека через посредство направляемой Им эволюции с приближением его к конечной цели - "образу и подобию Божию" объясняет причину духовного восхождения человека в процессе истории (в крупном масштабе ее). Невозможно также отрицать роль религии в развитии духовности. Спрашивается, что рождает в нас высокие чувства, когда мы слушаем музыку Баха, созерцаем иконы Рублева или православные храмы, даже если мы не являемся верующими? Это ж не может быть не связано с тем, что вдохновляло их творцов. А их вдохновляла вера в Бога. Бога, которого нет? Неужели из ничего рождается не просто что-то, а что-то потрясающее нас до глубины души?
Но я не стану здесь заниматься религиозной пропагандой и склонять читателя к вере в Бога. Для целей этой статьи мне достаточно зафиксировать сам факт развития в процессе человеческой истории не только интеллекта, но и высоких чувств, духовности человека. Важно, что этот процесс имеет отношение к смыслу жизни. Как показано выше, духовный человек не теряет смысла жизни от того, что он перестает тратить все свои силы на физическое выживание.
Но важно еще отметить, что духовное развитие отнюдь не было равномерным процессом. Тоже и интеллектуальное, но духовное - гораздо больше. Это связано и с циклами развития и угасания цивилизаций, когда в результате угасания происходил, как правило, откат и интеллектуальный и духовный. И с качеством самих сменяющих друг друга цивилизаций. При этом на пике развития новой цивилизации интеллектуальное развитие общества превосходило то, что было на предыдущем пике. Накопленное знание в основном передавалось от предыдущей цивилизации к новой и приумножалось ею. А вот духовное богатство отнюдь не обязательно передавалось новой цивилизации и здесь, по крайней мере, в писаной истории человечества можно наблюдать и откаты.
Но самое главное - духовность духовности рознь. Не всегда духовность и даваемый ею смысл жизни идут во благо обществу и человечеству. И нынешний взлет мусульманского высокодуховного экстремизма - лучший тому пример.
Теперь, вооружившись соответствующим понятийным инструментом, мы можем проанализировать связь между смыслом жизни и нынешним глобальным кризисом на планете.
Научно-технический прогресс, весьма поспособствовав развитию материального благополучия человечества в целом и его защищенности от стихийных сил природы, с другой стороны поспособствовал и утрате смысла жизни для огромного числа людей. Подробно этот процесс я проанализировал в работе "Глобальный кризис и научно-технический прогресс" (Глобальный кризис: причины и пути выхода", LAP-publishingСаарбрюккен, 2012, сс. ). Здесь отмечу лишь основные его пункты.
Во-первых, для большинства людей НТП снял остроту борьбы за физическое выживание, которая полностью снабжала смыслом жизни первобытного человека. Конечно, и сегодня нужно как-то зарабатывать на жизнь. Но в подавляющем большинстве случаев это зарабатывание уже не связано со смертельным риском и предельным напряжением физических сил. С другой стороны ощущение полезности своего труда для общества и человечества в целом сегодня весьма размыто благодаря все тому же научно-техническому прогрессу. Если в течение почти всей предыдущей истории основную часть населения составляли земледельцы и скотоводы, то сегодня они составляют лишь малый процент от занятого населения планеты и еще меньший в развитых странах. Они не сомневались и не имели основания сомневаться в полезности и значимости своего труда не только для них лично и их семей, но и для общества в целом. Совсем другое дело - представители многих современных профессий и видов занятости. Мало того, что всевозможных клерков в учреждениях, бухгалтеров и т.п. чем дальше, тем больше заменяют компьюторные программы, так и те, которых еще не заменили, не знают, остались ли они, потому что их пока нельзя заменить, или потому что правительство вынуждено придумывать дутые виды занятости, чтобы снизить безработицу. Мерилом труда в материальном производстве становится не общественная полезность произведенных продуктов, а их рыночная цена, которая чем дальше, тем меньше зависит от полезности, а все больше от рекламы и искусственно создаваемой ей моды. Вследствие возрастающего разделения труда, человек, занятый выполнением конкретной операции в сложном производстве, понятия не имеет, насколько важна эта операция для получения конечного продукта. Тем более, что завтра эту операцию могут автоматизировать и он станет ненужным. Или окажется, что это изделие будет вытеснено с рынка более привлекательным. Наконец, это изделие при всей его рыночной привлекательности может быть на самом деле не столько полезным, сколько вредным для здоровья людей, либо экологии, либо для нравственного состояния общества. Оценить это конкретный работник не может, поскольку ни бельме не смыслит в этом, от чего смысла жизни ему никак не прибавляется.
Еще больше это касается занятых в сфере услуг и еще больше - в сфере искусства. Какой-нибудь подражатель "Черного квадрата" Малевича, рисующий черные треугольники и т.п. и впаривающий их за большие деньги богатым олухам, жаждущим прослыть ценителями современного искусства, не может не понимать что то, что он делает, не приносит обществу никакой пользы окромя вреда. Пока он не пресытился материальными благами и удовольствиями, приобретаемыми на нечестные деньги, он может цинично пренебрегать этим, но тоска от бессмысленности жизни подстерегает его, как тать в нощи и в один прекрасный день он может повеситься от этой тоски, как Березовский со всеми его нечестно нажитыми миллионами.
Существенную роль в обессмысливании современной жизни в западном обществе играет и мировоззрение, господствующее на современном Западе, которое замещает подлинный смысл жизни его эрзацами: погоней за успехом, модой и чувственными наслаждениями. О том, что это - эрзацы, а не настоящий смысл жизни, свидетельствуют и выведенные в мировой литературе образы "лишних людей" (Чайльд Гарольд, Онегин, Печорин), которые все имели успех, были в моде и могли наслаждаться всеми доступными в их время удовольствиями. И судьбы многих реальных персонажей, типа Березовского. И то, что воевать за ИГИЛ едут молодые европейцы из обеспеченных семей, вполне благополучные и успешные. И рост числа самоубийств, психических расстройств, включая маньяков, периодически устраивающих побоища невинных случайных людей. И распространение наркомании, половых извращений и прочих асоциальных явлений. Спрашивается, может ли читатель представить себе первобытного дикаря, кончающего жизнь самоубийством от скуки и бессмысленности жизни? Или по тем же мотивам, а не ради спасения своей жизни или добычи пропитания, устраивающим массовую бойню? (А сегодня или в ближайшем будущем рост числа подобных маньяков в сочетании с возможностью в одиночку изготовить небольшую атомную бомбу или что-нибудь в этом роде, что скоро станет вполне реальным, благодаря все тому же научно-техническому прогрессу, становится большей угрозой для человечества, чем ИГИЛ). Тот же вопрос можно задать и в отношении земледельца прошлых веков.
Ну, а какая связь между утратой подлинного смысла жизни в передовых странах Запада и ростом фанатичной и агрессивной религиозности и такого же национализма, который происходит в странах далеко не столь развитых и благополучных?
Научно-технический прогресс и упомянутое мировоззрение, господствующее сегодня на Западе, стремительно разливаются по миру, как по объективной причине вследствие глобализации, так и в результате внешней политики западных стран и экономической политики международных корпораций. Последние в погоне за прибылями выносят свои производства в отсталые страны с дешевой рабочей силой, в результате чего вчерашние земледельцы с скотоводы стремительно превращаются в бессмысленных исполнителей тупых производственных операций. Правительства же западных стран экспортируют и навязывают в отсталых странах упомянутое мировоззрение. И хотя уровень технического развития отсталых стран существенно уступает западному, но градиент изменений в них намного превышает тот, который был на Западе в процессе его трансформации из аграрного состояния в нынешнее высоко технологическое. На Западе этот процесс растянулся на несколько веков, а во многих развивающихся странах он осуществляется за десятилетия и даже годы. Даже растянутый на века, этот процесс на Западе был отнюдь не безболезненным. (Достаточно вспомнить восстание луддитов в Англии и т.п.). При гораздо большей скорости изменений крушение прежних смыслов жизни и замена их новыми, к тому же эрзацами происходит еще болезненней. Особенно там, где эти прежние смыслы жизни были глубоко укоренены в традициях и освящены авторитетом Бога, как в мусульманских странах. В течение веков мусульманский мир дремал, погруженный в левантийскую спячку, несмотря на то, что в его священной книге Коране содержаться все те воинственные призывы в отношении неверных, которые теперь, как бы вдруг и ни с того ни с сего, всплыли в их сознании и начали реализовываться с безумным фанатизмом. На самом деле они всплыли не ни с того ни с сего, а вследствие давления на их смысл жизни и навязывания им нового, в котором они к тому же, если не разумом, то интуицией чувствуют фальшь.
Рост агрессивности и фанатизма в отсталых странах объясняется также демографическими причинами, надуванием так называемого демографического пузыря. Это особенно касается стран Африки и Ближнего Востока и имеет хоть не прямую, но косвенную связь с глобализацией, НТП и смыслом жизни. В странах Африки, которые еще совсем недавно находились в стадии развития, близкой к первобытной, смысл жизни в ту недавнюю пору сводился к индивидуальному и еще более того, коллективному, племенному выживанию в борьбе со стихийными силами природы. И главным средством в этой борьбе было обильное размножение, которое при высокой смертности гарантировало, что хотя бы немногие, притом наиболее жизнестойкие выживут, что позволит племени сохраниться. Когда цивилизация докатилась до этих стран, смысл жизни их населения не поменялся мгновенно, и оно продолжило размножаться в том же темпе, но выживать теперь стало несравненно больше рождающихся детей. Чему способствовала и внешняя политика западных стран, движимая самыми благородными и гуманными стремлениями, но не учитывающая вышесказанного о смысле жизни. Рост материального благополучия и уровня медицины в этих странах, обусловленный собственным ли технологическим прогрессом или помощью западных стран, вызвал резкое изменение возрастных пропорций населения в них в пользу подростковых и молодежных групп. А это, как показано рядом исследований, ведет к росту агрессивности.
Я начал эту статью с прогнозов развития человечества от ученых футурологов и писателей фантастов. Чтобы лучше представить кризисную ситуацию, в которой сегодня оказалось человечество, и оценить перспективы его при сохранении нынешнего направления развития, сошлюсь на еще один прогноз. А именно на прогноз развития до 2099 года известного футуролога Рея Курцевейла. В этом прогнозе описывается потрясающий научно-технический прогресс, ожидающий нас в ближайшем будущем, который, по мнению автора, должен осчастливить нас до умопомрачения. Дешевая энергия, 3-D, нано и биотехнологии и компьютерный прогресс избавят нас не только от тяжелого физического труда, но даже от необходимости стучать пальцами по клавишам персонального компьютера. Мыслить нам уже тоже, впрочем, не будет нужно, компьютеры будут делать это за нас и лучше нас. Нам останется только раскрывать рот, в который сами собой будут прыгать галушки. И жить мы будем до бесконечности, заменяя по ходу в автоматическом режиме износившиеся органы и даже клетки. Впрочем, что там замена и ремонт износившихся органов? Мы будем от рождения менять человеку его естественные органы на искусственные, более долговечные и совершенные и вообще генетически его переконструируем. И наконец, сольемся все в экстазе вместе с роботами и компьютерами в единый общечеловеческий, а точнее вселенский мозг.
И ни слова в этом прогнозе не сказано, что будет с нашими чувствами и смыслом жизни. Правда, это прогноз чисто технологический. Но нельзя строить технологический прогноз в отрыве от того, что происходит с человеком в сфере собственно человеческой. Ведь если сегодня, вследствие наезда сугубо технологического прогресса в сочетании с соответствующим мировоззрением происходят описанные выше кризисные явления, то при сохранении направления этого прогресса и его экспоненциальном ускорении нас, человечество просто разорвет на части задолго до 2099 года. И даже если бы не разорвало, то что это за счастье такое, при котором некие мыслящие компьютеризированные субстанции, которых и людьми нельзя назвать, существуют в каком-то синтетическом мире, без нормальных человеческих чувств? Или с искусственными имитаторами этих чувств, которые уже и сегодня распространяются в виде галлюциногенов и всевозможных искусственных возбудителей?