Непосредственным импульсом для написания этой статьи послужила статья М. Аркадьева "Беспочвенность и ускользание, или "что такое философия"" (https://www.facebook.com/groups/449726925125980/permalink/1356134491151881/). Но речь пойдет не именно о статье М. Аркадьева, а о "вечном бое" между сторонниками рационалистического мировоззрения и релятивизаторами нашего познания, научного, прежде всего, но и философского (с противопоставлением последнего научному). Бое, в котором статья М. Аркадьева является лишь свежим и достаточно ярким, чтобы дать повод в очередной раз вернуться к этой теме, эпизодом.
Суть этого "боя" я описывал и в книге "Неорационализм - духовный рационализм" (Direct Media, М. - Берлин, 2015; https://www.directmedia.ru/book_232182_neoratsionalizm_duhovnyiy_ratsionalizm/, и в статье "Кризис рационалистического мировоззрения и единый метод обоснования" (Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология, Љ3, 2015) и в других статьях. Здесь изложу его вкратце.
Основоположниками рационалистического мировоззрения в форме так называемого классического рационализма были Декарт, Бекон и Паскаль, а мощное его развитие и приложение в науке осуществили такие гиганты как Ньютон, Лагранж и другие, заложившие основу науки Нового Времени. Это мировоззрение породило колоссальный взлет европейской цивилизации Нового Времени, взлет как научно-технический, так и духовно-культурный, плодами которого мы наслаждаемся до сих пор, хотя продукт уже давно начал портиться.
В чем суть классического рационализма и почему продукт начал портиться? Подробно я разбираю это в упомянутых работах, здесь - опять же сжато.
Классический рационализм исходил из веры в способность нашего разума давать нам истину и в отношении окружающего нас физического мира, и о нас самих на биологическом и на социальном уровнях. Эта вера сама по себе была уже мощным стимулом прогресса, побуждая пытливые умы познавать законы этого мира и общества и на их основе развивать технику, облегчающую жизнь людей и правильно организовывать общество и отношения людей в нем. На это не была вера а ля религия. Наука Нового Времени выработала свой метод обоснования истины, которую она добывала, обеспечивающий ее выводам, в отличие от религиозных догм, высокую однозначность и надежность.
К сожалению, этот метод не был, как говориться, представлен эксплицитно, а существовал лишь на уровне образцов теорий, построенных и обоснованных по этому методу, прежде всего, механики Ньютона. Поэтому в естественных науках он распространился и закрепился пусть не совсем четко, но хотя бы как стереотип естественно научного мышления, что позволяло представителям этих наук находить общий язык и договариваться всем научным сообществом, принимая или отвергая ту или иную теорию. Это и обеспечило колоссальный прогресс этих наук и вызванный им научно-технический прогресс в Новое Время и до наших дней.
А гуманитарии этот метод вообще не освоили. Вера же их в способность нашего разума давать нам истину, имевшая место во время максимального расцвета классического рационализма, не подкрепленная методом обоснования этой истины, не могла долго удержаться. Не имея общего языка, который дает только этот метод, они вскоре разбились на множество школ наподобие религиозных конфессий, враждующих между собой и неспособных всем сообществом принять или отвергнуть ту или иную теорию. Это, естественно, подрывало веру в способность нашего разума давать нам истину и даже вообще в существование единой, общей для всех истины. Это и привело к появлению философских течений, релятивизирующих наше познание, т.е. утверждающих неспособность нашего познания давать нам истину или относительность самой истины ("У каждого своя правда"). Главным среди этих течений был экзистенциализм, среди отцов основателей которого были Сартр, Хайдеггер, Кьеркегор, обожаемые и поднимаемые на щит М. Аркадьевым, и другие.
Экзистенциалисты утверждали, что наше познание скользит по поверхности явлений. (Сартр "Бытие и ничто"). Ну, там, выводами прикладных наук еще можно пользоваться. (Не переть же было против приятных плодов научно-технического прогресса). Но вот, выводы гуманитарных и общественных наук, всякие там устройства общества, морали и т.п. - это так, пар, за которым не стоит никакой объективной реальности. Поэтому нет никакого смысла ограничивать себя какими-либо нормами морали. Единственные реальные ценности - это неограниченная свобода (в обществе от общества) и чувственные ощущения. Французские экзистенциалисты во главе с Сартром даже устроили праздничную встречу вышедшему из тюрьмы убийце двух старух, написавшему во время отсидки книгу, в которой описал в подробностях это убийство как акт наивысшего проявления свободы. За это они его и возлюбили.
И в ситуации, когда вся гуманитаристика, а философия в особенности, была разбита на множество не признающих друг друга школ, а религия, как базис и основание морального учения, утратила свой авторитет в значительной и наиболее продвинутой части общества, это привело к релятивизации в общественном сознании не только научного познания и истины, но и морали. И действительно, зачем соблюдать какие-бы то ни было нормы морали, если одна школа считает правильными одни нормы морали, а другая - другие. А единой для всех истины не существует или она непознаваема. Все это привело к такому развитию западного общества, которое получило название модернизма, пришедшего на смену эпохе Просвещения, и закончилось сексуальной революцией с такими "ароматными" плодами, как ЛГБТ сообщества, достигшие такого распространения, что влияют на результаты выборов в Штатах и их внешнюю политику. А также детская проституция (не говоря про взрослую), детская порнография, все это с много миллиардными оборотами по всему миру, и т.д.
Конечно, не все философы на Западе были согласны с экзистенциалистами. Вот как, например, писал об одном из основоположников экзистенциализма Хайдеггере представитель оксфордской аналитической школы Михаил Дюмет:
"Хайдеггер воспринимался лишь как экзотика, слишком абсурдная, чтобы относиться к ней всерьез, для того направления философии, которое практиковалось в Оксфорде". (Dumett Michael: "Truth and other enigmas", "Duckwarth", London).
Т.е. представители аналитической школы попросту игнорировали экзистенциалистов, как такую ахинею, которая не заслуживает даже обсуждения, что, кстати, иллюстрирует то состояние философии и других гуманитарных наук, о котором я писал выше, а именно, наличие множества школ с отсутствием общего языка, взаимопонимания и диалога между ними. Правда, то, что аналитики игнорировали экзистенциалистов, не помешало последним перевернуть вверх дном всю западную мораль. Но были и другие школы, представители которых пытались опровергать экзистенциалистов. Да там и опровергать было нечего. Тот, кто знаком, например, с "Бытие и ничто" Сартра, название которой говорит само за себя, полагаю, легко согласится со мной. Да и сами нынешние модернисты-постмодернисты из тех, кто поумнее и почестнее, признают, что Сартр - это ахинея. И, тем не менее, дело экзистенциалистов, их наследие в виде релятивизации морали в западном и не только мире, продолжает жить и пахнуть (дурно). Наши "пуськи", художники, прибивающие свои яйца к асфальту и театр Серебрянникова - это все родом оттуда.
Почему же все это продолжает жить даже в современной России, где последние пару десятилетий происходит так называемое духовное возрождение (или претензия на него)? Ну, во-первых, потому что метод обоснования истины, выработанный естественными науками, так и не был до сих пор представлен эксплицитно, а в философии и гуманитарной сфере в целом он по-прежнему неведом. И там по-прежнему есть тьма школ, не имеющих между собой общего языка и утверждающих вещи противоположные и взаимоисключающие. Получается пресловутый плюрализм, "у каждого своя правда", вы стригите своих клиентов, а мы будем стричь своих. А в эпоху постмодернизма, которая пришла на смену модернизму и в которой мы пребываем сегодня, распространилась еще и такая удобная для бездари и краснобаев концепция: "Философия ничего не решает, она только обсуждает". Или в формулировке М Аркадьева: "Цель философии ставить вопросы, а не отвечать на них" (А отвечает пусть Пушкин). А из философии все это выплеснулось и в общественную и культурную жизнь. "Вы ходите в церковь и ходите себе, а мы будем ходить на спектакли Серебрянникова. Свобода, блин, и ничего нельзя запрещать, иначе мракобесие. Только плюрализм и терпимость без ограничения". В результате все толчется как известный продукт в проруби. И действительно, если нет общепризнанного метода обоснования истины, то кто ж его знает, где свет, а где мракобесие и к чему проявлять терпимость, а к чему нет. А если передать все эти вопросы в полное ведение церкви, без контроля со стороны рациональной науки, то где гарантия, что мы, действительно, вновь не вернемся к средневековому мракобесию? (Кстати, признаки такого возврата та сям уде наблюдаются сегодня в России).
К тому же теоретически беспомощному экзистенциализму, представители которого не разбирались в естественных науках, а спекулировали лишь на отсутствии единого метода обоснования в гуманитарной сфере и вытекающем отсюда отсутствии общего языка у гуманитариев, пришли на помощь так называемые пост позитивисты (Кун, Фейерабенд, Куайн, Поппер, Лакатос и др.). Эти были хорошо знакомы с современной им физикой и спекулировали именно на проблемах естественных наук, прежде всего самой физики, вызванных тем, что и здесь единый метод обоснования не был представлен эксплицитно, что привело к появлению парадоксов, ставящих под сомнение способность и этих наук давать нам надежное знание.
Дело в том, что классический рационализм содержал среди своих базовых положений наряду с верными и неверные утверждения. В частности утверждалось, что наука не меняет своих понятий и выводов. Или, как писал К. Маркс, исповедовавший классический рационализм, "наука ничего не меняет в однажды добытом знании, только добавляет к нему новое". На самом деле наука таки меняет свои понятия и выводы при переходе от одной парадигмы, т.е. фундаментальной теории к другой. Как, например, при переходе от механики Ньютона к теории относительности Эйнштейна, когда время, бывшее абсолютным у Ньютона, стало относительным, а скорости, складывавшиеся по формуле Галилея, стали складываться по формуле Лоренца. Опираясь на это, пост позитивисты стали утверждать, что понятия науки не привязаны к опыту (Куайн), что наука меняет не только понятия и вводы, но и метод обоснования (Лакатос) и что выводы науки "социально нагружены", типа Эйнштейн сделал время относительным, начитавшись Маха (Кун). Короче, они вновь релятивизировали науку, но в отличие от экзистенциалистов, сделали это, опираясь на саму рациональную науку, т.е. на парадоксы физики, которые на тот момент, да и поныне не получили правильного рационального объяснения.
Я сделал это, дал рациональное объяснение упомянутым парадоксам науки, построив мою собственную теорию познания ("Неорационализм - духовный рационализм", Часть 1, Модель познания моделями; Direct Media, М. - Берлин, 2015; https://www.directmedia.ru/book_232182_neoratsionalizm_duhovnyiy_ratsionalizm/) и представив эксплицитно единый метод обоснования ("Единый метод обоснования научных теорий" (Direct Media, М. - Берлин, 2017, изд. 2-е; https://www.directmedia.ru/book_457517_edinyiy_metod_obosnovaniya_nauchnyih_teoriy/). И хотя за 35 лет с момента написания "Неорационализма" (1982г.) и 20 с лишним лет с момента, когда я начал выступать со статьями по единому методу обоснования, мне удалось издать и переиздать и ту и другую книги, опубликовать с дюжину статей по проблематике в философских журналах и сборниках и получить положительные отзывы по методу от некоторых маститых философов, но серьезного обсуждения моих результатов, а тем более внедрения метода обоснования в систему науки и образования не происходит. Не происходит из-за сопротивления академического, прежде всего, философского истеблишмента, представители которого справедливо опасаются, что признание метода поставит под вопрос степень научности их трудов. Поэтому интеллектуальная деградация как в сфере общественных наук, особенно философии, так и общества в целом, включая элиту, и связанная с ней моральная деградация продолжается во всем цивилизованном мире, включая Россию. Деградацию философии и науки я описывал в книге "Наука и лженаука" (Direct Media, М. - Берлин, 2014 https://www.directmedia.ru/book_256465_nauka_i_ljenauka/) и в ряде статей, написанных уже после выхода книги, например, "Философский феодализм" (http://philprob.narod.ru/philosophy/Philofeodal.txt). Деградацию общества в целом - в книге
"Философия и глобальный кризис: монография" (Direct Media, М. - Берлин, 2014; https://www.directmedia.ru/book_430345_filosofiya_i_globalnyiy_krizis/). Здесь приведу только несколько свежих примеров.
О распространении так называемого клипового сознания в обществе во всем цивилизованном мире, проявляющуюся в том, что люди не читают книг, тем более серьезных и даже статей, а поглощают только экспресс информацию в несколько строк, написано много и без меня. Естественно, когда речь идет о сложных вещах, а мир сегодня сложен, как никогда прежде, это с неизбежностью упрощает и примитивизирует предмет, а поглощение подобной информации дебилизирует ее потребителей. Но, казалось бы, уж на философских сайтах и группах в интернете этого не должно быть. Но я получаю в интернете непрерывный поток даже не просьб, а требований, иногда наглых и агрессивных, в полной убежденности пишущих в своем праве требовать от автора, изложить, скажем, "Единый метод обоснования научных теорий" или "Неорационализм" в двух словах или "на раз, два, три". А то еще один шустрый "философ" написал в комментарии к моей статье в философской группе на Фейсбуке, обращаясь ко мне в третьем лице (тоже образец жлобства, проникающего в философию) так: "Почему он не ходит на митинг, если такой мыслитель?...Борец и филолог Новодворская подкрепляла свои мысли действиями. Проводила много времени на улице.... Как понять обывателю, что за словами есть убеждения?". В одном этот философствующий обыватель (по самоопределению) прав. Действительно, как разобраться обывателю, не читающему ни книг, ни серьезных статей (а этот парень не читал не только книг, на которые я ссылаюсь, но и самой комментируемой им статьи), глаголет ли автор истину или обманывает себя и других? Он даже задачи себе такой не ставит. Он пойдет не за тем, у кого истина, а за любым демагогом или пусть даже искренним фанатиком, проповедующим с уличной трибуны в пламенных речах любую ахинею. Это мы и наблюдаем сегодня по всему миру, начиная с ИГИЛ и прочих религиозных и националистических фанатиков и кончая всевозможными сырыми теоретически политическими и общественными движениями в России с более менее пламенными, но теоретически ничтожными трибунами, хоть с либерального, хоть с анти либерального лагеря. К чему это ведет страну и мир, я думаю, не требует пояснения.
Ну, это вариант самой примитивной дебиллзации, проникающей, как видим, даже в среду людей интересующихся философией, а то и почитающих себя философами. Но есть и другая форма дебилизации, характеризующая больше академическую философию, чем интернетную. Хотя водится и там. Это - жонглирование философскими и научными терминами и ссылками на известные и мало известные широкой публике имена философов и ученых, при крайне низком уровне аналитического мышления или вообще отсутствием способности самостоятельно мыслить. Иногда это бывает просто бессмысленная псевдо научная тарабарщина, так сказать, птичий язык. А иногда, как в случае с М. Аркадьевым, это не без литературного изыска написанный текст, а главное текст, написанный человеком, хорошо владеющим софистическими приемами и опирающимся на наработки философов, хоть и заблуждающихся, но совсем неглупых и заблуждения которых до сих пор не опровергнуты, либо их опровержение не известно широкой публике. Я имею в виду экзистенциалистов и еще более пост позитивистов. Но тем важнее разобрать эту софистику, к чему и приступаю на примере статьи М. Аркадьева.
Большая часть статьи - это просто перепевы утверждений экзистенциалистов о невозможности познания истины, по крайней мере, в гуманитарной сфере и особенно в философии, со ссылкой на них или без, но без какой-либо аргументации. Просто зомбирование мантрами с вариациями и, как я сказал, не без литературного изыска. Вот примеры:
"С моей точки зрения, все понятия в философии совершенно не готовы, и существуют для того, чтобы постоянно их деструктурировать, лишать определенности, но таким образом, чтобы эта неопределенность была полностью проговорена, и тем самым высветлена, прояснена "определена"". Как видим, аргументом утверждению здесь служит "С моей точки зрения", на что напрашивается контраргумент "А вот с моей точки зрения все наоборот" и этим возможная дискуссия будет исчерпана, поскольку, на чем зиждется его точка зрения, неизвестно.
"Философия, как любовь к мудрости не является никаким другим знанием, кроме как знанием о незнании, и это самое трудное знание, и его культивирование не так просто". Опять - голое утверждение без объяснения, почему. По сути, аргумент опять - "С моей точки зрения".
И как апофеоз голых, не аргументированных деклараций такое:
"ФИЛОСОФИЯ НЕ ЕСТЬ МЕСТО (ТОПОС) АБСОЛЮТНОЙ (ЫХ) ИСТИН(Ы,) пусть даже в форме языка как Дома бытия (Хайдеггер). ФИЛОСОФИЯ ЕСТЬ МЕСТО (ТОПОС) РЕЛЯТИВИЗАЦИИ ЛЮБЫХ АБСОЛЮТОВ. И ЭТО ПОЗИТИВНО В СВОЕЙ НЕГАТИВНОСТИ. ФИЛОСОФИЯ ПРОЯВЛЯЕТ, АКТУАЛИЗИРУЕТ САМУ ФУНДАМЕНТАЛЬНУЮ БЕЗДОМНОСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ. ЗАСТАВЛЯЕТ ПОМНИТЬ, КТО ЖЕ ЧЕЛОВЕК ЕСТЬ НА САМОМ ДЕЛЕ". Здесь непробиваемым аргументом, по мнению автора, надо полагать, служит написание фраз прописными буквами - прием, к которому прибегают, как правило, интернет философы типа выше упомянутого. Но, как видим, и Professor в Hunan Institute of Science and Technology, как сообщает он сам о себе, тоже не брезгует таким приемом. В общем - сплошная "субстанция, как инстанция", "позитивная негативность" и т.п., т.е. псевдо интеллигентское, псевдо философское, псевдо научное позерство.
Что-то смахивающее на рациональную аргументацию и то заимствованную у пост позитивистов и невнятно проговоренную, есть только в таком пассаже:
"Знание в физике складывается примерно таким образом - есть эксперимент и теория. Именно эксперимент чаще всего нерефлективно относится по ведомству "реальности". И это почти правильно, если не учитывать некоторые тонкие моменты, когда, по словам Эйнштейна, сказанным им Гейзенбергу во время обсуждения физического статуса треков в камере Вильсона: "только теория определяет, что мы, собственно, наблюдаем"". И далее:
"Но развитие науки, начавшееся с Галилея, именно как бы "отвернулось от реальности", причем отвернулось в методическом смысле. Галилей предположил, что реальность сама себя не демонстрирует, и ввел процедуру идеального, воображаемого, или как его назвал Э. Мах - мысленного эксперимента.
Все, что делал дальше Галилей, я имею в виду создание теории движения, уравнение сложения скоростей, и пр. - дело уже не философское, а собственно научное. Здесь, в этой трудно уловимой точке возникает тонкое, но радикальное различение функций ФИЛОСОФИИ И НАУКИ." А вот введение Галилеем понятия идеально гладкой поверхности это по Аркадьеву есть философия, а не наука.
В этом пассаже Аркадьев пересказывает своими словами упомянутую мной выше позицию Куайна, что понятия науки не привязаны к опыту, что, естественно, делает выводы науки необоснованными и ненадежными, поскольку рациональная наука как раз и претендует на то, что она обосновывает свои выводы на опыте. Только он еще пытается введение наукой базовых понятий ("абсолютно гладкая поверхность" и т.п.) вообще оторвать от науки и отнести к философии, дабы тем самым отвести от себя обвинение в том, что он предлагает нам не пользоваться формулами науки. Понятно, что мы от этих формул не откажемся, иначе мы вынуждены будем отказаться от очень многих вещей, подаренных нам наукой, без которых к тому же мы и жить то уже не можем. А так у него получается, что, пожалуйста, продолжайте и дальше на основе научных формул создавать всякие там машины и прочие приятные и удобные вещи, которыми и я с удовольствием пользуюсь, но не смейте доказывать мне, что такое хорошо и что такое плохо. Тут я хочу иметь полную свободу вести себя в обществе как захочу, а Вы ничего не можете здесь определить, потому что это не наука, а философия, штука тонкая, Вам этого не понять. Здесь можно только с умным видом вопрошать. Правда, на кой ляд вопрошать, если ответов все равно не может быть, непонятно.
Без введения идеальных понятий (идеально твердое тело, идеальная жидкость и т.д.) рациональная наука невозможна, ибо все ее формулы, которыми Аркадьев великодушно разрешил нам пользоваться, относятся именно к этим идеальным объектам. Скажем, законы Гей-Люсака строго справедливы только для идеального газа, какового в природе не существует. А при применении их к любому реальному газу мы получаем погрешность. Таким образом, невозможно оторвать введение таких понятий от науки и передать его философам, потому что тогда ни один ученый не сможет построить ни одой теории, не прибегая к помощи философов. Но ученые прекрасно строят свои теории без помощи философов. Задача же философии не в том, чтобы строить понятия для конкретных наук, а в том, чтобы определить, какого рода истину дает нам наука, пользующаяся идеальными объектами (понятиями), или вообще, дает ли. На этот вопрос я ответил в моей теории познания и в книге по единому методу обоснования. А именно при применении выводов (формул) наших теорий, сделанных относительно идеальных объектов, к реальным объектам, мы получаем результаты (предсказания) не идеально точные, но с заданной точностью и вероятностью, которые зависят от отклонения реального объекта от идеального по свойствам, указанным в определении этого идеального объекта. (Шероховатость, точнее коэффициент трения в случае реальной и идеально гладкой поверхности, сжимаемость и вязкость для жидкости и т.п.). Как именно зависит, описано в упомянутых книгах.
Что касается ссылки Аркадьева на фразу Эйнштейна, что "только теория определяет, что мы, собственно, наблюдаем", то это классический пример выдергивания фразы из контекста при непонимании того, о чем вообще речь и что имел в виду говорящий. Эйнштейн ни в коем случае не имел в виду, что наши понятия не привязаны к опыту. Он имел в виду, что в самой природе нет понятий. В ней есть только объекты явления, процессы. А мы в науке, в теории описываем все это с помощью понятий. Как именно наши понятия связаны с действительностью, с опытом, это, вопрос не простой, вопрос философский и я даю на него ответ в упомянутых книгах. Но из того, что этот вопрос не простой, не следует, что наши понятия не привязаны к опыту.
В заключение, что получается? Человечество из-за отсутствии эксплицитно представленного и принятого, внедренного в систему образования единого метода обоснования научных теорий, путается в понятиях, особенно в гуманитарной сфере, из-за чего происходит дебилизация общества, ведущая к деградации и хаосу в мире. А академическое научное сообщество в лице РАН, в Президиум которой, а также к сменяющим друг друга министрам образования и науки я неоднократно обращался с предложением обсудить предлагаемый мной единый метод обоснования, упорно уклоняются от этого. Уклоняются из-за корыстных интересов академической верхушки и чиновников, хотя по определению они призваны служить истине, обществу и человечеству.