История Шноля как иллюстрация состояния современной науки
А. Воин
29.5.19
Об этой истории я уже писал несколько дней назад со ссылкой на ролик в YouTube (https://www.youtube.com/watch?v=S-9sE1h3sRM), но хочу расширить разговор в сторону состояния современной науки. Дабы не заставлять читателя искать предыдущий пост, изложу вкратце суть истории.
Симон Элиевич Шноль - ученый физик и биолог, профессор, академик РАН, по утверждению автора ролика журналиста Ловчева, вот уже 50 лет, а как сообщил мне сам Симон Элиевич, вот уже 60 с лишним лет пробивает свою теорию влияния космических факторов на самые разные процессы на Земле. И хотя за это время он добился какого-то признания своей теории, в частности в ближайшее время должен состояться эксперимент на МКС по ее проверке, но это только начало серьезной экспериментальной проверки ее. А ведь это можно было сделать без проблем и существенных затрат добрых 3 десятилетия назад. И ведь речь идет не об удовлетворении научного любопытства, результаты, полученные Шнолем, опрокидывают ряд фундаментальных представлений современной физики о материи, пространстве и времени, откуда следует, что значение этих результатов для современного человечества трудно переоценить. И такая задержка происходит в сфере естественных наук, где хотя бы в принципе возможна экспериментальная проверка теорий. Легко себе представить, что твориться в сфере гуманитарных и общественных наук, где, как правило, такая проверка практически невозможна.
Сам Симон Элиевич объясняет эту ситуацию "боязнью научного истеблишмента попасть в лжеученые". А один из комментаторов того моего поста, Anatoly Sukhorukov, уточняет: мол, результаты опытов Шноля противоречат Специальной Теории Относительности, а научный истеблишмент не может от нее отказаться. Я согласен, что и то и другое имеет место, но утверждаю, что за всем этим стоит более глубокая причина, а именно, непризнание этим истеблишментом моей теории познания (Воин А.М. Модель познания моделями// Неорационализм - духовный рационализм. Direct Media, М. - Берлин, 2015; https://www.academia.edu/35865636/Neoracionalizm_duh_racionalizm_978-5-4458-6482-0.pdf) и основанного на ней единого метода обоснования научных теорий (Воин А.М. Единый метод обоснования научных теорий. Direct Media, М. - Берлин, 2017, изд. 2-е; https://www.academia.edu/30443977/Единый метод обоснования научных теорий). Во-первых, только единый метод обоснования дает объективные критерии, отделяющие науку от лженауки. Именно из-за отсутствия таких критериев (что связанно с непризнанием единого метода обоснования) представители научного истеблишмента и бояться быть зачисленными в лжеученые, признав новую прорывную теорию, еще не признанную другими корифеями. Что все равно не оправдывает их и не делает им чести. И что приводит к тому, что такие настоящие ученые как Шноль подолгу, а то и вообще не могут пробиться, а с другой стороны в науку набирается много посредственности, которая, ничем не рискуя, движется проторенными путями, в лучшем случае развивая уже апробированные направления, в худшем, особенно в гуманитарной и общественной сфере, просто переливая из пустого в порожнее.
Кроме того, моя теория познания и единый метод обоснования уточняют само понятие научной теории, а также взаимоотношение между теориями, описывающими по видимости одну и ту же область действительности и противоречащими друг другу. Как это имеет место, в частности, между СТО и выводами Шноля, например выводом, что вращение Земли влияет на процесс излучения атомом радиоактивного изотопа. Как сказано, нынешних корифеев науки это противоречие приводит в ступор и заставляет просто замалчивать результаты Шноля. А из моей теории познания и единого метода обоснования вытекает, что, если две теории, обоснованные по единому методу обоснования и описывающие по видимости одну и ту же область действительности, противоречат друг другу, то это значит, что на самом деле они описывают несовпадающие области действительности, хотя и могущие иметь и, как правило, имеющие область пересечения. И что противоречие между ними не есть непреодолимым, требующим отбросить одну из них как ложную. (Теория, обоснованная по единому методу обоснования непременно имеет свою область истинности). И разрешается это противоречие через синтез этих теорий. Примером, иллюстрирующим это, является квантовая теория света, синтезировавшая волновую и корпускулярную, противоречащие одна другой, и, как казалось во время их создания (а многим и сегодня), описывающих одну и ту же область действительности под названием "свет". На самом деле волновая теория описывает любые волновые процессы, например в упругой среде, а корпускулярная - поток частиц любой природы, обладающих массой движения. Квантовая же теория света, относится именно к свету и не распространяется с одной стороны на волны в упругой среде и на поток песчинок из пескоструйного аппарата с другой. Но ее появление не превратило волновую и корпускулярную теорию в лженауку. Оно лишь уточнило область их применения. Волновые уравнения по-прежнему применимы для описания волновых процессов в упругой среде и даже для таких проявлений света, как дифракция и интерференция. А уравнения корпускулярной теории годятся для описания потока песчинок и даже давления света на пластинку. Из всего этого следует, что результаты Шноля не превращают СТО в лженауку и, следовательно, нет нужды замалчивать их во имя спасения СТО и авторитета корифеев. А это замалчивание и подрывает их авторитет на самом деле.
Еще одним примером того, как непризнание моего "Неорационализма" приводит к нынешнему состоянию науки, служит непреодолимое по видимости противоречие между пониманием детерминизма и случайных и неслучайных процессов у Шноля и у сегодняшней академической науки. Академическая наука отрицает полный детерминизм и считает, что имеет место воздействие случайных факторов на любой процесс, приводящее к обязательному рассеиванию результатов опытов с некоторой амплитудой относительно теоретически предсказанного результата. Шноль же склоняется к полному детерминизму и считает, что рассеяние объясняется не случайными факторами, а воздействием неслучайных космических факторов, которые мы просто до сих пор не учитывали. Моя теория детерминизма, изложенная в упомянутой книге о неорационализме в главе, следующей за теорией познания, выясняет связь между понятием детерминизма и понятием устойчивости процессов. Но для устранения противоречия между позицией Шноля и корифеев по данному вопросу нет необходимости углубляться в нее. Достаточно принять во внимание вещи, как мне кажется, более-менее известные и понятные.
Наука изучает конкретные процессы, текущие в ограниченных системах. (В силу бесконечности мироздания рассматривать процессы, текущие в неограниченных системах мы не можем). При этом мы рассматриваем воздействие на нашу систему и на наш процесс лишь ограниченного количества факторов как внешних, так и внутренних (последние - со стороны других процессов одновременно текущих в нашей системе). В то время как в принципе таких факторов существует бесчисленное множество, как внешних, так и внутренних. Но рассматривать бесчисленное множество мы в принципе не можем, поэтому вынуждены ограничиться немногими, главными, как нам кажется. А суммарное воздействие всех неучтенных факторов мы и рассматриваем, как случайное воздействие на нашу систему, дающее рассеивание результатов.
Таким образом, с одной стороны Шноль, говоря, что принципиально не существует случайных воздействий, а за теми, которые мы так называем, скрываются некие закономерные, но еще не изученные воздействия, имеет здесь, образно говоря, свою правду, хотя и не совсем аккуратно сформулированную. На самом деле эти воздействия не обязаны быть только космической природы, а могут быть со стороны других процессов, текущих в нашей системе, но не учитываемых в нашей теории или даже еще неизвестных. (Примеры в книге). Они могут быть и известными, но такими, что их технически невозможно учесть иначе, чем представляя их как случайные. Например, рассеяние значений величин давления и температуры газа, объясняются вполне известными в принципе столкновениями его молекул, но в виду необычайно большого их числа, мы не можем учитывать эти столкновения каждое в отдельности при описании процессов в газе.
Но с другой стороны, поскольку число неучтенных воздействий на любой процесс в любой замкнутой системе бесконечно, то мы никогда не сможем всех их представить как закономерные, и потому всегда будет необходимо введение в теорию случайных воздействий. И в этом - правда в позиции корифеев. Но между этими правдами нет неустранимого противоречия. Признание опытов Шноля всего лишь переводит часть не учитываемых в уравнениях теории факторов воздействия на нашу систему в учитываемые. Но при этом все равно останутся еще неучтенные и связанное с ними случайное рассеяние результатов. Но оно будет уже меньшим. А главное, мы получим теорию, позволяющую лучше понимать важнейшие для науки и общества процессы и взаимодействия.