Фоллибелизм Карла Поппера и единый метод обоснования научных теорий
(Рецензия на статью B. Dzhaambayeva и A. Kametkanova "CONCEPT OF SCIENTIFIC DISCOVERY OF KARL POPPER")
Воин Александр Миронович
Международный Институт Философии и Проблем Общества
alexvoin@yahoo.com
Аннотация
В статье показано, что фоллибилизм К. Поппера не защищает особый эпистемологический статус науки. К. Поппер разводит понятия научности и истинности теории: принципиально фальсифицируемая по К. Попперу теория не гарантирует истинности своих предсказаний ни в какой области и потому не имеет никаких преимуществ в этом смысле перед предсказаниями гадалки на кофейной гуще. Истинность выводов теории в области привязки ее постулатов - аксиом к опыту с заданной точностью и вероятностью гарантирует только разработанный автором единый метод обоснования научных теорий.
Ключевые слова: научность, истинность, теория, фальсификация, метод обоснования
О фоллибелизме Поппера [1] и его тезисе о принципиальной "погрешимости" любой научной теории [2] я писал уже не раз [3,4], но делал это в порядке разбора философского направления пост позитивизма в целом, включая кроме Поппера такие имена, как Куайн, Кун, Фейерабенд, Лакатос и другие и не концентрируясь отдельно на Поппере. На мысль, что последнее стоит сделать, меня навела упомянутая в подзаголовке статья Джаамбаевой и Каметкановой, в общем апологетическая и не критичная в отношении фоллибелизма, что соответствует господствующему на сегодня тренду в теории познания и свидетельствует о необходимости глубже разобраться в предмете. Следуя Джамбаевой и Каметкановой, я тоже рассмотрю движение идеи, начиная от эмпириков через Юма и Поппера к моей теории познания [3] и вытекающему из нее единому методу обоснования научных теорий [5].
Эмпиризм - это одно из течений теории познания в русле классического рационализма, мото которого была вера в способность нашего разума добывать нам истину, отправляясь от опыта и только от опыта. Причем эмпирики видели это как непосредственное извлечение из опыта заключений с помощью индукции.
Несостоятельность такого упрощенного представления заметили еще такие мыслители как Кант и Юм. Юм писал, что опыт постоянно обновляется (в смысле появления новых опытных данных) и выводы, сделанные путем индукции из прежнего опыта, могут не соответствовать новому опыту. Но особенно очевидной эта несостоятельность стала после появления теории относительности, пришедшей на смену механике Ньютона, когда окончательно выяснилось, что из одного и того же опыта можно извлекать качественно разные и по виду даже противоположные выводы и представления (типа время абсолютно и время относительно). Тогда возник и получил широкое распространение целый ряд течений в теории познания, релятивизирующих научное познание и отрицающих и опровергающих не только эмпириков, но и весь классический рационализм и вместе с ним рационалистическое мировоззрение, как таковое. Это такие течения, как философский релятивизм, онтологический релятивизм Куайна, лингвистический релятивизм Сепира и Уорфа, социальный пост позитивизм Куна и Фейерабанда. Они отрицали не только представление эмпириков об извлечении наукой выводов непосредственно из опыта с помощью индукции, они отрицали, что наука вообще способна давать нам выводы истинные и надежные и доходили даже до утверждения, что наука ничем не отличается от гадания на кофейной гуще [6]. Они утверждали также, что понятия науки никак не привязаны к опыту, что они "теоретически нагружены" и выводятся одно через другое в бесконечной регрессии [7,8]. Что представители разных научных парадигм (фундаментальных теорий) не имеют общего языка и не в состоянии понять друг друга и договориться, кто из них прав, кто ошибается [8]. Что выводы науки зависят от принятых в обществе социальных воззрений (Эйнштейн принял теорию относительности, начитавшись предварительно Маха [8]). И т.д.
Как я уже сказал, такая релятивизация научного познания не только отвергала представления эмпириков о нем, она разрушала рационалистическое мировоззрение, основанное на классическом рационализме, мировоззрение, на котором встала и расцвела европейская цивилизация Нового Времени. А это привело к далеко идущим негативным последствиям не только в европейских странах, но и во всем мире. Эпоха Просвещения сменилась эпохой модернизма, а затем постмодернизма, произошла сексуальная революция, в науку, особенно гуманитарную и общественную, пробилось множество ненаучных теорий, мир вступил в эпоху пост правды, когда неважной стала истина, а важно лишь, что говорят в СМИ и развлекательных шоу. Власть перешла в руки хозяев СМИ и шоу бизнеса и те пользуются ею в своих интересах, не сдерживаемые никакой моралью и совестью, а главное, научно обоснованной истиной, ибо теперь наука уже "ничего не доказывает".[9]
Естественно, такая релятивизация научного познания вызывала отталкивание у многих философов и ученых, особенно представителей естественных наук, которые никак не могли согласиться с приравниванием их к гадателям на кофейной гуще, справедливо чувствуя, что в добываемом ими знании есть нечто объективное и привязанное к опыту. Но и не признать ставшего очевидным факта, что наука таки меняет свои понятия и выводы при переходе от одной фундаментальной теории к другой (Ньютон - Эйнштейн), они тоже не могли. Отсюда возникло течение ряда ученых и философов (Фреге, Пеано, Гильберт, Рассел), стремившихся переделать саму науку таким образом, чтобы впредь она уже не меняла ни понятий, ни выводов. В частности Гильберт и Рассел пытались найти такую систему аксиом, из которой вытекали бы все уже существующие и принципиально возможные в будущем научные теории, но вынуждены были признать несостоятельность своих попыток [10]. Потерпели неудачу и другие защитники рационализма на этом пути.
Другая группа философов, именуемая когнитивными пост позитивистами, к которым принадлежит и Поппер и ученик его Лакатос, пыталась, признав и смирившись с тем, что наука меняет свои понятия и выводы, отстоять все же хотя бы преимущество научных выводов перед выводами гадалки на кофейной гуще по части их истинности и надежности. И тем отстоять так называемый особый эпистемологический статус науки, т.е. установить и обосновать четкое различие между тем, что есть наука и что - не наука. Эту их, конкретно Поппера интенцию Джамбаева и Каметканова охарактеризовали такими словами: "He was a dedicated opponent of all forms of scepticism, conventionalism, and relativism in science" [11]. Достигли ли они, в частности Поппер, своей цели, это мы рассмотрим в дальнейшем, но оное благородное намерение у них, у Поппера в частности, было.
Предшественники Поппера по когнитивному пост позитивизму, они же логические эпирики Карнап и Шлик предложили такой принцип различения между наукой и не наукой: утверждение имеет познавательный смысл (является наукой) в том и только в том случае, если оно в принципе проверяемо (верифицируемо). С тем, что, если утверждение в принципе не проверяемо, то его вряд ли можно считать научным и познавательным, трудно не согласиться. Но, как справедливо заметил в дальнейшем Поппер, верификация, заключающаяся в том, что некий эксперимент подтверждает данную теорию (совпадает с ее предсказанием), хотя и является аргументом в ее пользу, но отнюдь не доказательством ее истинности и научности. Поскольку это не гарантирует нам, что любые другие эксперименты и наблюдения будут совпадать с предсказаниями данной теории. Т.е. это ничем не лучше позиции эмпириков.
Далее Поппер уточнил Карнапа и Шлика следующим образом. Он заменил верифицируемость теории на фальсифицируемость. По Попперу мы не можем в принципе верифицировать теорию, т.е. доказать ее истинность, но мы можем доказать ее не научность (фальсифицировать) с помощью контр примера (мысленного или полученного в эксперименте), ее опровергающего. С принципиальной невозможностью верифицировать теорию тесно связана знаменитая поперовская погрешимость любой научной теории, утверждение, что любая научная теория рано или поздно столкнется с опровергающим ее экспериментом и будет опровергнута.
Возникает вопрос, а что же да следует считать наукой по Попперу и в каком смысле? Пообещав нам разделить все мыслимые теории четко на 2 категории, из которых одна - наука, а другая - лженаука, Поппер разделил их на самом деле на 3 категории. Одна - это те, которые принципиально не могут быть фальсифицированы и которые - однозначно лженаука. А кроме того есть теории, которые уже фальсифицированы, и такие, которые в принципе могут быть фальсифицированы, но еще не фальсифицированы (механика Ньютона до появления эксперимента Майкельсона - Морли). Зачисляет ли Поппер и те и другие в науку или видит между ними разницу в этом смысле, считает ли он любые уже фальсифицированные теории научными и в каком смысле, и как у него соотносятся понятие научности и понятие истинности, не совсем ясно. Для уяснения, приведем цитату из Джаамбаевой и Каметкановой, которая проливает некоторый свет на предмет:
"On this criterion of demarcation physics, chemistry, and (non-introspective) psychology, amongst others, are sciences, psychoanalysis is a pre-science (i.e., it undoubtedly contains useful and informative truths, but until such time as psychoanalytical theories can be formulated in such a manner as to be falsifiable, they will not attain the status of scientific theories), and astrology and phrenology are pseudo-sciences". [11]
Эта фраза подтверждает напрашивающийся и без того вывод, что Поппер решительно разводит понятия научности теории и ее истинности. По Попперу теория может быть научной, не будучи истинной независимо от того, фальсифицирована она уже или еще нет. Но даже если допустить, что таким образом Поппер совершенно четко разделил все теории на научные и не научные, то, что нам дает это разделение при таком понимании научности, и защищает ли оно науку от релятивизаторов ее?
Очевидно, что это ничего не дает и защищает науку от релятивизаторов ее не более чем позиция эмпириков или Карнапа и Шлика. Если мы, гуляя в лесу, обнаружили на поляне некие красные ягоды и, съев их, не отравились, то из этого опыта согласно и эмпирикам и Карнапу со Шликом следует "научный и истинный" вывод, что все красные ягоды съедобны. По Попперу этот вывод не является истинным, но по нему истинных выводов наука нам вообще не дает (не гарантирует), но научным то он является вполне и по Попперу. Ведь единственное требование научности у него это фальсифицируемость выводов. А чем этот вывод не фальсифицируем? Поели других красных ягод (волчьих) с другой поляны и отравились, чем не фальсификация? Так зачем нам, спрашивается, такое понятие научности и такие научные выводы, если, следуя им, мы будем травиться? И где тут защита особого эпистемологического статуса науки? Ведь с таким же успехом мы можем травиться и, следуя советам гадалки на кофейной гуще.
Итак, это попперовское разделение всех теорий на 2 или 3 категории ничего не дает с точки зрения защиты особого эпистемологического статуса науки. Мало того, оно на самом деле не дает и сколько-нибудь внятного разделения на науку и лженауку. При этом разделении в одну категорию попадают теории, которые по интуитивному ощущению в одну категорию с точки зрения научности никак попадать не должны. Например, в категорию научных попадают и выше разобранная "теория", гласящая, что все красные ягоды съедобны на основании единичного опыта, и механика Ньютона. Причем для усиления ощущения нелепости такого объединения можно взять ягодную теорию до того, как она фальсифицирована отравлением, а Ньютона уже фальсифицированного опытом Майкельсона. Т.е. по тройному разделению ягодная теория окажется в первой категории научности (еще не фальсифицированных теорий), а Ньютон - во второй (уже фальсифицированных), что еще более усугубляет нелепость. То, что на самом деле истина здесь не за Поппером, а за нашей интуицией, я покажу и обосную ниже при изложении моего подхода.
Слабость и не научность попперовского подхода видна еще из того, что в вышеприведенной цитате он умудрился зачислить в науку всю физику и химию, т.е., надо понимать, любые физические и химические теории. А с другой стороны все теории касающиеся влияния космических факторов на земные процессы, по старинке именуемые астрологией, зачислил оптом в лженауку. Но мало ли какой бред, в том числе принципиально не фальсифицируемый, т.е. не научный даже по Попперу, можно насочинять в области физики или химии. И всякий такой бред нужно считать наукой только потому, что он из области физики или химии? И ведь сочиняют-таки, и ходит это в современной физике за науку. Теория Большого Взрыва, например, принимается очень многими физиками (к счастью не всеми) за науку, в то время как это - принципиально не фальсифицируемая теория. По мере развития астрономии, астрономические наблюдения позволяют нам подобраться по времени все ближе и ближе к теоретической точке Взрыва, но абсолютно в эту точку, никакие наблюдения нам никогда не позволят попасть. А значит, эта теория принципиально не фальсифицируема. Ведь за любой сколь угодно малый интервал времени, могут иметь место события, изменяющие или начисто опровергающие нашу теорию. И таки в очень малый интервал времени вблизи этой предполагаемой точки уже обнаружено явление "инфляции", предшествующее тому Большому Взрыву, согласно представлениям о котором происходит нынешнее наблюдаемое расширение вселенной.
С другой стороны, классическая астрология, на основе которой дают нам предсказания всякие Павлы Глобы, не потому - лженаука, что занимается изучением влияния космических факторов, в частности расположения звезд на различные процессы на Земле, а потому что делает это ненаучным методом. Но уже давно научно исследовано и доказано, например влияние луны на приливы и отливы. Но если луна влияет на приливы и отливы, то почему она не может действовать, допустим, на психику человека в случае лунатизма и почему здесь нельзя строить нормальные научные теории? К сожалению, принятое с подачи Поппера зачисление целых областей знания, таких как физика или астрология, целиком в науку или в лженауку привело к тому, что целый ряд по настоящему научных исследований в области влияния космических факторов на процессы на Земле, таких как работы Чижевского, Шноля и других, долгое время зажимались, объявлялись лженаукой, астрологией. Потому что объект исследования у них был общий с астрологами.
Правда, Поппер укрепляет свой фоллибилизм тем, что свои принципиально фальсифицируемые теории он ранжирует по степеням предпочтительности. Он заявляет, что теория, которая соответствует большему числу фактов (опытов) предпочтительней той, которая соответствует меньшему количеству. В этом есть определенная логика. Но что значит, "соответствует опыту"? Для того чтобы теория могла соответствовать опыту, надо признать, что научные понятия привязаны к опыту. Но, как мы помним, это отрицается всеми релятивизаторами науки, в частности Куайном, Куном, Фейерабендом и т.д., которые утверждают, что понятия науки не связаны с опытом, а выводятся одно через другое в бесконечной регрессии, что они теоретически нагружены и т.д. Так может быть, Поппер опроверг их? Нет, как сообщают нам Джамбаева и Каметканова, он полностью разделяет эти воззрения релятивизаторов. ("Popper stresses, simply because there are no "pure" facts available; all observation-statements are theory-laden, and are as much a function of purely subjective factors (interests, expectations, wishes, etc.) as they are a function of what is objectively real" [11]).
Но главное, от того, что мы из двух теорий выберем предпочтительную по Попперу и, допустим, более надежную, мы все равно не знаем, насколько она надежна и когда она нас подведет. Если это теория о том, как правильно сажать редиску, то ничего страшного не произойдет. Если мы в течение ряда лет сажали ее не наилучшим способом, а потом выяснится, что можно было сажать правильней и получать урожай выше, то мы как-нибудь это переживем. А если научная и предпочтительная по Попперу теория гласит, скажем, что пользоваться ГМО безопасно, а через пару поколений выясниться, что это привело к деградации рода людского, то, что нам за радость от такого разделения науки на принципиально фальсифицируемые теории и не фальсифицируемые и установления упомянутой предпочтительности? Или, если нам предлагают физический эксперимент, который вызывает у некоторых опасения, что в результате может произойти аннигиляция материи, а авторы выдвигают в его защиту принципиально фальсифицируемую и даже предпочтительную какой-нибудь совершенно идиотской, типа ягодной, теорию, из которой следует, что аннигиляции не будет. И мы делаем эксперимент, и аннигиляция происходит (ведь фальсифицируемая и даже чему-то предпочтительная теория все равно погрешима). Или нам предлагают очередную социальную теорию типа марксизма с обещанием в конце рая земного. И она принципиально фальсифицируема и предпочтительней фашизма, и мы строим и получаем сталинские лагеря.
Короче, фоллибелизм Поппера никак не решил проблему особого эпистемологического статуса науки, не дал внятных критериев, отделяющих науку от лженауки, и не разрешил кризис рационалистического мировоззрения. А признание Поппера непререкаемым авторитетом в этой области лишь усугубило проблему и привело современную философию в состояние маразма, когда можно писать любую "субстанцию как инстанцию", выражаясь "с точностью до наоборот", главное - чтобы употреблялось побольше философских терминов и упоминалось побольше звонких имен. И заявлять, что философия ничего не решает, она только обсуждает. И все это будет считаться философией. В то время как сегодня как никогда человечество нуждается в философском разрешении ставших перед ним экзистенциальных проблем. А если кто действительно предлагает решение таких проблем, в частности, рассматриваемой в данной статье, его в упор не замечают, потому что "Поппер уже все решил".
Для того чтобы действительно отстоять особый эпистемологический статус науки, нужно восстановить связь научности с истиной, а не отрывать одно от другого. (Что де факто делает Поппер: "Истинность теории не может быть доказана", "Любая теория погрешима" и т.д.). Нужно показать, что, несмотря на то, что наука меняет свои понятия и выводы при переходе от одной фундаментальной теории к другой, она не угадывает истину время от времени, пусть и чаще, чем гадалка на кофейной гуще, прорицатели и астрологи, и тем не менее время от времени ошибается, а дает нам надежную истину, на которую мы можем полагаться и оценивать степень надежности. И у нас есть критерии, которые позволяют нам отделить такую науку от всего остального, будь то лженаука или нечто, что можно назвать преднаукой: собирание и обработка опыта и наблюдений, установление корреляционных связей между наблюдаемыми явлениями, выдвижение гипотез и т.п.
В теории познания автора [3] и основанном на ней едином методе обоснования научных теорий [5] показано, что теория, обоснованная по единому методу обоснования, гарантирует нам истинность своих выводов в условиях, для которых она создана, с заданной точностью и вероятностью, которые мы можем в принципе увеличивать сколько угодно. Легко видеть, что такое понимание истинности отличается о того полу интуитивного понимания ее, которое было в эпоху классического рационализма и которое рухнуло, когда выяснилось, что время, бывшее абсолютным у Ньютона, стало относительным у Эйнштейна, рухнуло, породив кризис рационалистического мировоззрения. В упомянутых книгах автора показано, что эту полу интуитивную истинность, которую можно назвать онтологической (время абсолютно или относительно, электрон - заряженный шарик или заряженное облако, размазанное по орбите вокруг ядра атома, или пакет волн и т.п.), наука в принципе не может нам гарантировать. Но нам важна именно та истинность, о которой я говорю. Нам нужно, чтобы на основании опытов прошлого мы могли надежно предсказывать результаты опытов будущего и гарантированно (с заданной вероятностью) не сломали себе шею, доверившись науке. Это и гарантирует нам применение теории, обоснованной по единому методу обоснования. Будем ли мы рассчитывать точку приземления снаряда по теории Ньютона или по теории Эйнштейна, несмотря на то, что в этих теориях онтологически разное представление о времени, мы в обоих случаях гарантируем, что отклонение реального места попадания снаряда от расчетного будет не больше заданной величины с заданной вероятностью при соблюдении условий, для которых создавались обе теории. (Ну, скажем, если за время полета снаряда он не столкнется с встречным снарядом или не произойдет аннигиляция материи). Это потому, что обе эти теории обоснованы (практически) по единому методу обоснования. Теория, не обоснованная по единому методу обоснования никакой гарантии своим предсказаниям не дает и потому наукой в строгом смысле слова не является. Хотя и может быть пред наукой, например, еще не опровергнутой гипотезой.
А как же, спросит читатель, можно говорить, что теория, обоснованная по единому методу, гарантирует нам истинность своих предсказаний, если механика Ньютона, которая, как сказано, обоснована по методу, дает грубо ошибочные предсказания для скоростей, близких к скоростям света? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, нужно сначала уточнить понятие теории, которое, как видно из вышеприведенной цитаты, в которой Поппер чуть ли не всю физику рассматривает как одну теорию, на сегодня достаточно расплывчато. В теории познания автора и едином методе обоснования научных теорий под теорией подразумевается система непротиворечивых аксиом со всей совокупностью выводов из нее, уже выведенных или потенциально возможных. Такая система аксиом, гарантирует истинность своих выводов в области действительности, в которой эти аксиомы и определяемые ими понятия привязаны к опыту. Постулаты - аксиомы механики Ньютона и определяемые ими понятия силы, массы, скорости и т.п. при создании этой теории были привязаны к опыту в области действительности, в которой скорости были весьма далеки от скорости света. Вот в этой области механика Ньютона и гарантировала истинность своих предсказаний и продолжает гарантировать и сегодня, после того как выяснилось, что в расширенной области, где скорости могут быть близки к скорости света, она истинности своих выводов не гарантирует. Из этого примера, кстати, хорошо видна ошибка Поппера, объединившего в одну группу в смысле научности эту механику и "ягодную теорию". "Ягодная теория" не гарантирует истинность своих выводов ни в какой области за пределами поляны (а в пределах поляны - это не теория, а констатация факта). А механика Ньютона гарантирует истинность своих выводов в весьма широкой области. В широкой, но не бесконечной. В бесконечной - не может гарантировать истинность своих выводов никакая теория.
Тут может возникнуть другой вопрос. Если механика Ньютона обоснована по единому методу обоснования, а согласно этому методу она гарантирует истинность своих выводов только в той области, где ее аксиомы привязаны к опыту, то почему сам Ньютон и его современники пытались применять ее за пределами этой области, в частности и к самой скорости распространения света? И были удивлены, когда выяснилось, что там она не работает?
Это потому, что хотя единый метод обоснования был выработан в процессе развития естественных наук, физики, прежде всего, и механика Ньютона была первой теорией, описывающей реальную действительность и обоснованную (более-менее) по этому методу, но не только самим Ньютоном, но и по сей день этот метод не был представлен в явном виде. И работал, так сказать, на уровне стереотипа естественнонаучного мышления, подобно грамматике в языке, для которого грамматика еще не написана. Автор же этот метод представил в явном виде.
Благодаря тому, что единый метод обоснования работает в сфере естественных наук, пусть и на уровне стереотипа мышления, представители этих наук, вопреки вышеупомянутому мнению Куна, таки имеют общий язык. И способны всем сообществом принять или отвергнуть, пусть и не сразу, какую-нибудь новую теорию, как были приняты механика Ньютона, электродинамика Максвелла, теория относительности, квантовая теория света и т.д. и отвергнуты, например, волновая и корпускулярная теории света. В то время как представители гуманитарных и общественных наук не владеют этим методом даже на уровне стереотипа мышления. Потому эти науки разбиты на множество школ, подобно тому, как религии - на конфессии, и представители разных школ одной и той же науки не только не способны договориться и принять всем сообществом какую-либо теорию, они, как правило, не желают даже разговаривать друг с другом. (В философии, например, аналитики с экзистенциалистами, в макроэкономике - кейнсианцы с монетаристами и т.д.). Автор же показал возможность применения единого метода обоснования не только в сфере естественных наук, но и с соответствующей адаптацией в сфере гуманитарных и общественных.
Таким образом, единый метод обоснования это то, что отделяет науку от лженауки и обеспечивает науке ее особый эпистемологический статус. Но для того чтобы рядовым людям, не занятым профессионально в науке, сознанием которых сегодня как никогда прежде пытаются манипулировать все кому ни лень, ссылаясь на псевдо научные теории, было легче отличать божий дар от яичницы, полезно извлечь из единого метода обоснования некоторые конкретные критерии научности. Это, кстати, поможет дополнительно разобраться с заблуждениями Поппера и других релятивизаторов.
Некоторые из этих критериев и без единого метода обоснования широко известны не только ученым, но и просто образованным людям. Например, мало кто станет возражать против требования не противоречия выводов теории друг другу и опыту. Но не менее важными критериями научности, вытекающими из единого метода обоснования, являются требования однозначности определения понятий, сохранения этой однозначности в процессе развертки теории, однозначности привязки понятий к опыту и однозначности выводов. Неочевидность этих критериев вытекает хотя бы из того, что все пост позитивисты, включая Поппера и Лакатоса, отрицают возможность выполнения этих требований и сами их нарушают в своих построениях.
Если выводы теории не однозначны, значит, их можно понимать и так и сяк и тогда ни о какой надежности предсказаний теории не может быть и речи. Тогда наука действительно не отличается от гадалки, которая специально говорит туманно, чтоб ее можно было понимать как угодно и что бы ни произошло в дальнейшем, это всегда можно будет истолковать как ее предсказание. ("И ждет тебя, касатик, большая удача и мелкие неприятности", а на поверку оказывается, что мелкие неприятности - это увольнение, а большая удача - что не отдали под суд). Но ни о какой однозначности выводов не может быть и речи, если нет однозначного определения понятий. Это как знаменитое лемовское "Запрещается коренить сцьорг в темноте". Звучит весьма категорично, но поскольку нет, не то что однозначного, но вообще никакого определения понятия "сцьорг", то вся фраза просто не имеет смысла. Именно на невозможности (якобы) однозначного определения понятий построено утверждение Куна о невозможности представителей сменяющих друг друга фундаментальных теорий понять друг друга. Ведь при смене фундаментальных теорий происходит изменение близких понятий (время у Эйнштейна и Ньютона). И если эти понятия не определены однозначно, то как представителям старой теории понять представителей новой? А Сепир и Уорф и очень многие философы, в том числе современные, представляющие самые разные философские школы, вообще путают понятия со словами их обозначающими. А поскольку слова языка принципиально многозначны, то это, по их мнению, не оставляет уже никакой надежды на взаимопонимание. (Правда, было много попыток добиться однозначности слов, но они ни к чему не привели). Автор же показал, что, во-первых, понятия - это не то же самое, что слова - ярлычки, которыми мы их обозначаем для удобства. Понятие - это множество объектов или явлений действительности, которое мы выделяем из всего сущего на основе свойств объектов этого множества, перечисленных в определении понятия. Во-вторых, хотя определения понятий мы, как правило, даем с помощью слов (но не только), но однозначность понятий, несмотря на неоднозначность слов достижима. В частности система аксиом, например в геометрии Евклида, однозначно определяет понятия прямых и точек, фигурирующие в этих аксиомах.
Сегодня в науке, особенно гуманитарной и общественной, в частности в философии, существует колоссальная неразбериха, связанная с неоднозначностью понятий и выводов. Возьмем, например, марксистскую диалектику, в частности ее учение о тезисе, анти тезисе и синтезисе, которое подается сторонниками марксизма, как наука высшей пробы. ("Единственное в мире научное учение"). Из тезиса и антитезиса следует синтезис, но какой именно синтезис следует из конкретных тезиса и антитезиса, нигде в марксизме не сказано. Это все равно, как если бы в физике утверждалось, что если отпустить поднятый камень, то он полетит, но полетит вниз, вверх или в сторону, неизвестно. В физике за такое утверждение выгнали бы из собрания, а в философии на подобных утверждениях построено сколько угодно успешных карьер. Но и в современной физике не всегда все так строго с определениями понятий и соответственно с выводами. Кстати, я не говорю, что утверждение насчет тезиса, антитезиса и синтезиса ложно. Да, мы можем обнаружить в прошлом примеры тезиса и антитезиса, из которых получился некий синтезис. Я говорю лишь, что это не наука в смысле, что это не дает нам надежных предсказаний будущих опытов на основании опытов прошлого. (Не дает, потому что вывод не однозначен). Если кому-то обидно за диалектику, пожалуйста, пусть считает ее пред наукой. Но не наукой.
Что касается однозначности привязки понятий к опыту, то, как сказано выше, все пост позитивисты, начиная с Куайна и кончая Поппером, отрицают саму возможность привязки, не говоря про ее однозначность. А вот, что пишет в своей рецензии на одну из статей автора по единому методу обоснования, зав. сектором философии естествознания ИФ РАН, профессор Е. М. Мамчур:
"Опровергая эти тезисы Куайна, А. М. Воин обращается к сформулированному им "единому методу обоснования"...
А. М. Воин убедительно показывает, что если наука действительно следует единому методу обоснования, то отрицаемая Куайном "привязка" к опыту обязательно существует, и нет никакой дурной бесконечности в выражении одних понятий через другие, о которых говорит Куайн".
Привязка понятий к опыту, не противоречит провизионизму (prevision), который по утверждению Поппера имеет место при создании теории. Поппер имел в виду, что теория не извлекается из опыта напрямую, как то полагали, например, эмпирики. И это верно. Процесс создания (генезиса) новой теории нельзя алгоритмизировать. Не существует единого метода создания теорий, изучив который, средний человек мог бы чисто технически построить любую теорию на заказ. А единый метод обоснования - это метод именно обоснования, доказательства научности и истинности уже созданной теории. В процессе же создания теории работают такие вещи как интуиция, откровение, а таблица Менделеева, якобы приснилась ее автору во сне. Поэтому гениальность в науке никто не отменял и никогда не отменит. Но интуиция не гарантирует, что полученная с ее помощью теория истинная. Тем более, мало ли что кому может присниться. Но после того как приснилось или пришло откровение, автор еще должен доказать другим, что его теория - это не дурной сон и не продукт больного воображения. И вот тут-то может помочь только единый для всех метод обоснования теории. Ибо, если у каждого свой метод обоснования, то договориться невозможно.
Но хотя prevision и не вытекает напрямую из опыта, но и сказать, что оно не имеет отношения к опыту тоже нельзя. Менделееву пришла во сне в голову его таблица, потому что он не просто был отлично знаком со всеми опытными данными в этой области, но и непрерывно думал о них. А иначе ему приснилась бы не таблица, а "колесо высотой с трехэтажный дом" или еще какая-нибудь ахинея. Создатель теории не выводит напрямую свои аксиомы из опыта, но он имеет в виду этот опыт. А вот когда он обосновывает свою теорию по единому методу обоснования, тогда привязка его аксиом к опыту проявляется уже в явном виде. А если нет, то теория его не обоснована и ненаучна.
В заключение следует сказать, что признание единого метода обоснования научных теорий не только защищает особый эпистемологический статус науки. Это разрешает затянувшийся кризис рационалистического мировоззрения и позволяет устранить многочисленные проблемы, вызванные этим кризисом [9]. В частности - повысить эффективность науки, очистив ее от лженауки [12], и поднять уровень аналитического мышления населения [13], без чего не может быть успешного функционирования современного демократического общества, построенного на достижениях науки. Обладая колоссальной технической мощью, включая атомную энергию и имея низкий уровень аналитических способностей масс, человечество уподобляется обезьяне с гранатой.
Ссылки:
1. Popper Karl. Realism and the Aim of Science. London, N. Y.: Routledge, 1983. P. 18 - 24, 131 - 146
2. Popper K. The logic of scientific discovery. - Taylor & Francis e-Library, 2005. - 545 p
3. Воин А. М. Неорационализм - духовный рационализм. Direct Media, М. - Берлин, 2015, изд. 2-е.
4. Воин А. М. Кризис рационалистического мировоззрения и единый метод обоснования научных теорий // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. 2015. Вып. 3(23). С.41-49.
5. Воин А. М. Единый метод обоснования научных теорий. Direct Media, М. - Берлин, 2017, изд. 2-е
6. Feyerabend P. Science in free society, London, N.Y. 1978.
7. Quine W. V. O. Ontological Relativity // The Journal of Philosophy. 1968. Vol. LXV, Љ7. P. 185 - 212
8. Kuhn Tomas. Objektivity, Value Judgment and Theory Choice // T. Kuhn. The Essential Tension: Selected Studies in Scientific Tradition and Change. University of Chicago Press. 1977. P. 338.
9. Воин А. М. Философия и глобальный кризис: монография. Direct Media, М. - Берлин, 2016
10. Russell Bernard. An Inquiry into Meaning and Truth. New York: W. W. Norton & Company. 1940.
11. Dzhaambayeva B., Kametkanova A. Concept of Scientific Discovery of Karl Popper. Статья, присланная автору на рецензию
12. Воин А. М. Наука и лженаука. Direct Media, М. - Берлин, 2014.
13. Воин А. М., Томский Г. В. Проект программы повышения уровня аналитического мышления. Bulletin de l'Académie Internationale CONCORDE, 2018, N 3, с. 3-15.
Abstracts
The article shows that K. Popper"s follibilism does not protect the special epistemological status of science. K. Popper breeds the concepts of scientific and the truth of theory: a principally falsified theory does not guarantee the truth of its predictions in any field and therefore has no advantages in this sense over fortune-teller predictions on coffee grounds. The truth of the conclusions of the theory in the field of binding its postulates - axioms to experiment with a given accuracy and probability is guaranteed only by the author's unified method of substantiating scientific theories.