То, что все громадье задумки чуть было не накрылось большим медным тазом моей же неосмотрительности - больше чудо, чем что либо еще. Что могло бы быть, если бы мне заново пришлось бронировать билеты, выстраивать маршрут, стыковать рейсы, брони, встречи и просто ждать милости от удачи - даже думать об этом тогда не хотелось.
Преспокойно прикатив в Хельсинки, пройдя все таможенные досмотры и нагло заявив таможенникам о своем двухдневном визите, я достаю график двухнедельного путешествия из кармана и хочу верить, но умом понимаю, что на завтрашний рейс в пять утра из Стокгольма ни правдами ни также неправдами успеть нереально, потому что в то время как отходящий из Хельсинки в 17,30 паром только приплывает в 9 утра в Стокгольм, мой самолет в это же самое время со мной на борту уже должен приземлиться в Барселоне. От таких перспектив весь навалившийся на меня груз трехдневной дороги, бессонной ночи и паспортного контроля как сгинул. Зато блестящие перспективы тура, сверкавшего совершенными гранями в моей фантазии, вся его совершенная огранка, тут же потухла. В душе заскребли кошки и радужное зимнее, несомненно, праздничное настроение от раннего утра, встреченного в Хельсинки, накрыло мрачной тучей.
Город гудел в темноте, шебуршался, смеялся, люди бродили по улицам, довольные и пьяные. В домах светились огоньки, и даже темнота была не черной, страшной, а красивой и синей. Я свернулась клубочком, после безуспешных попыток узнать что-либо дельное у водителя автобуса, но оставила попытки поспать до более позднего вменяемого времени, когда проснутся финны. Все равно они, эти финны, не летают и не плавают, когда мне позарез надо. Поняла, что спать все равно не смогу, в голове вертелись варианты ходов отступления.
Отступить от намеченной стратагемы и тактики можно было только перебронировав билеты. Но как, если следующий рейс у меня был уже на след день после прибытия в Стокгольм? Довершало общий ужас то, что именно на той кредитке, которой только я и могла платить через интернет, могло не хватить денег для перебронирования всех билетов. Чтобы они там появились, нужно было чтобы свершилось маленькое чудо и под рукой оказался международный телефон, потому что мобильник в чужой стране предательски не работал и интернет.
Пять утра. Спать перехотелось окончательно. С рюкзаком за спиной я как улитка с домиком побрела восвояси в город веселых, слоняющихся, страшно довольных и, похоже, совсем немерзнущих финнов. На улице посреди ночи не спал никто. Все выглядело так, что здесь одновременно закончились примерно десять концертов мировых звезд и столько же футбольных матчей планетарного масштаба, и никак невозможно было понять, что же они все здесь празднуют.
Связаться с остальным, вне сомнения, более трезвым, миром я решила через интернет. Добрела до порта, где вдали мрачной черной дырой посреди белого залива зиял терминал и не светился приветливо ни один огонек кассового зала парома, так нужного мне именно сейчас. Свернула на глухую улицу и побрела, куда глаза глядят. Даже гуляя по центральной улице, я не заметила ни одной вывески инет-кафе, что и говорить про задворки.
Замерзая, я брела вдоль темных пустых и светлых улиц и спящих домов, закрытых магазинов и пустых гулких подъездов. На глухой улочке встретиться могли разве что прислоняющиеся к будкам пьяные прохожие, у которых вращаются зрачки, их сильно штормит, но при этом они с противоположной стороны улицы безудержно орут: "Хэй!" - привет.
Мысленно почти сложив лапки в отчаяньи, я снова забрела в центр города, пока не вернулась к старту прекрасной утренней прогулки. То ли с недосыпу, то ли с перепугу, я воспринимала все как происходившее не со мной, а ясно виделась перед глазами игра, где перед мультяшкой стоит задача достижения след.уровней. Вдруг живо предстала перед глазами нелегкая и даже местами тяжкая судьба такого невезучего бродилки, с которым по воле авторов вечно случается всякая чушь, и иногда, кажется, непоправимая.
Шесть утра. Город сверкает и искрится праздничными огнями и снежинками морозного утра, освещенный нежным розовым светом. Тихо и прекрасно так, будто ничего и не произошло. Забрела на автостанцию, где можно было, по крайней мере, согреться. В креслах полулежали пьяные горожане, некоторые пребывали в странных позах, другие сидели рядом с праздничной блевотиной. Рядом чернокожий отмывал длинной шваброй чью то блевоту. Те, кто не спал, лениво разглядывал слонявшихся людей. Воняло пьяными, которые также испускали прочие неприятные запахи. Тут я заметила, что на автовокзал пришел автобус из Турку. А ведь можно было добраться до Турку и сесть на паром там - осенило меня. Ах, откуда же я только знаю об этом, и кто же осветил мою несчастную голову такой идеей.
Я завелась буквально на газировке и принялась осматривать расписания, стенды, карты и наконец атаковать насмерть вкрученный в стену компьютер. У местных это по видимому называлось "стойка аппарата самоинформирования", но выудить из компьютера, предназначенного для владеющих финским, хоть байт толку оказалось задачей без решения. Машина выдавала бессвязный набор цифирок и буковок на незнакомой карте. Чутье мое материализовалось в виде работающего всю в ночь в почти пустом и открытом торговом центре эскалатора и привело тремя этажами выше, но оказалось, что торговый центр открыт лишь наполовину - магазины закрыты, зато можно сколько угодно бродить по коридорам и пялиться в темную глубину витрин.
Блуждая по освещенным закоулкам в надежде отыскать заветный выход в сеть, я встретила двух вполне вменяемых полицейских. Пока я дожевывала банан, они поведали, что инет-кафе здесь действительно есть, но откроют его не раньше полудня, так как сегодня хэллоуин. Но возможно, то, что я ищу, есть еще в соседнем отеле - невзначай добавили они. Боже! Ровно возле этого отеля я неторопливой улиткой вышла в город два часа назад, - ужаснулась я про себя и ураганом понеслась туда.
Улыбчивая, но в несколько раз медленнее меня, рецепшн на чистейшем английском поинтересовалась, зачем мне в интернет. В ответ я сбивчиво затараторила про самолеты, авиарейсы, автобусы и паромы. Она показала мне кабинку с доступом в сеть. Так не бывает, бродилка ты картонная! - подумала я, когда увидела расписание паромов. Меня устраивал только один паром, и моя единственная надежда на спасение уплывала из Турку ровно через два часа. Рецепшн преспокойно проверила расписание и вежливо сказала, что первый автобус в Турку был в 6 утра, а теперь почти 6,40, а следующий бас будет слишком поздно для меня. Я попросила узнать цены на такси. Она, несуетливо поговорив по телефону, написала: 370. Делать было нечего, я согласилась, и лихорадочно просматривая сайты расписания паромов, наспех забронировала место. К счастью навыки туриста-дикаря позволяли проверять такие сайты и параллельно форумы с инструкциями по их применению быстро и почти вслепую.
В тот момент особенно счастливого неведенья я радовалась, и ничто не могло омрачить этой радости. Вот так случалось даже не в каждой виртуальной реальности, что уж там про реальную говорить, но благодаря обстоятельствам, закрадывалось робкое ощущение того, что игра как будто бы складывалась: код находился, ключ открывал путь и миссия выполнялась. Между тем, по сценарию меня ожидали еще кое какие мелочи навроде испытаний: минимум времени на 170 км пути по страшенному гололеду, камеры видеонаблюдения, из-за которых законопослушные водители и не думают превышать, потому что могут изъять права и неизвестность неизвестность, неизвестность...
Любезная рецепшн сказала, что у отеля стоит только одна машина, и если ее водитель откажет - нужно будет искать другую, что снова равно неизвестности...причем снова втройне, и после этого возведенной в куб (в целях понимания маштаба).
У входа Президент-отеля, как и полагалось, стояло не что попало, а пятидверный темно-синий глазастик. На бегу трамбуя вещи, я спросила, говорит ли водитель по-английски - он еще как болтал - прекрасно и свободно. Пока я садилась в машину, изумление мое многократно и неимоверно гигантскими скачками прогрессировало. Он назначил цену в двести евро, и еще не зная, насколько будет плачевно положение моих дел, если я не успею, принялся обосновывать ценообразование. Точнее, он просто пояснил составляющие тарифа: скользкая дорога, отдаленность города и нехватка времени. Я не верила ушам- его цена была почти в два раза ниже предполагаемой. Не помню имени водителя, но была почти счастлива. Он оказался египтянином и после некоторых расспросов и пояснений вошел в мое катастрофическое положение (горячего финского парня, боюсь, пришлось бы размораживать полпути). Его почти новорожденный, 9-месячный мерседес несся вдаль так, будто он точно собирается решить мою маленькую проблему. Осталось только успеть.
Я показала на бумажке, что мне нужно быть в Турку в лучшем случае в 8,30, чтобы успеть в 8,45 на паром. Он еще раз объяснил, что вчера шел дождь и на дороге гололед, но при этом не переставал повторять: я стараюсь, чтобы сделать все, чтобы успеть.
Мы неслись по гладкой как стекло дороге. Холмистую местность иногда перерезали небольшие, похожие на многоэтажные дома, скалы гранитно-красного цвета, поросшие негустыми перелесками. Вдоль дороги стояли заиндевевшие домики игрушечных конструкций и цветов. Ели, словно резные, украшены инеем. Земля, казалось серо-голубого цвета, имела также витиеватый снежный узор. Периодически лес расступался, и возникала общая изысканно-витиеватая панорама причудливых скал, вьющейся ленты дорог, резных елей и сосен и тонкой европейской души, витавшей над всей этой красотой. Похоже на Россию? - спросил таксист. - Нет, ели те же, снег, небо, дороги, но атмосфера другая.
Не раз гладью голубых зеркал выплывали из-за поворота прекрасные маленькие озера, поросшие елями и застроенные игрушечными домиками. Каждое озерко, хрустальная вода которого накопилась в холмистых валах, сверкало и сияло как маленький алмаз.
Машина шла плавно, почти бесшумно. Однако при открытом окне было слышно, что она гудит как самолет, и, цепко держась за обледенелую трассу, несется с безумной скоростью. На пути взметались стаи ворон. Мы что-то обсуждали - дорожную обстановку, нарушения, полицию-милицию, штрафы, взятки, жизнь, но в голове крутилось только одно.
Окончилось шоссе, скорость на котором ограничивалась в 100 км. Проезжать по обычной межгородской дороге приходилось со скоростью то сорок, то шестьдесят, то восемьдесят километров, то и дело притормаживая перед щитами, на которых могли прятаться видеокамеры.
- И это только видимые, - шофер бодро кивнул в сторону щита, сплошь заклеенного дорожной символикой, призывами к бдительности, и как минимум двумя десятками значками. Наверняка еще куча спрятанных где-нибудь, - объяснил он.
Проехав около ста километров, он еще раз уточнил, во сколько отходит паром. Может время, которое я назвала - окончание регистрации? - переспросил он. - увы, но нет, отвечаю я. С грустью в египетских глазах он повернулся вполоборота, и уставился на меня, после чего медленно сказал, что, скорее всего, успеть не удастся. Но я делаю все, что могу, в сотый раз повторил он. Мы перестали болтать, меня тихонько заколотило, я уже не любовалась видами, а сжалась в кресле. Он, понимая все, оставил меня наедине с моими думами.
Въехав наконец в город Турку с шоссе, скорость упала вконец. С ее понижением падали шансы уехать. Он спросил, что я буду делать, если все-таки паром уплывет. Я ответила - ничего, плакать горючими слезами. Мысленно я уже была готова начинать.
Светофоры как один горели зеленым, потом как назло, все начали гореть красным, причем пять подряд. Пока мы стояли, водитель спросил у соседнего водителя грузовика, где терминал. Он еще и дорогу не знает, только не это, подумала я про себя. На что водитель, как ни в чем не бывало, сказал - я помню, куда нам надо, просто решил убедиться. Я развела про себя руками и оставила без комментариев. Через минуту над рассветным балтийским заливом я увидела белоснежный гривень с красным плавником - это был паром! Мой паром! - других по времени и близко не было. Все внутри снова сжалось: "неужели успею", и только остановившаяся машина отпустила во мне все рычаги. Я вылетела из нее и на лету крича спасибо, спрашивала, как пройти на регистрацию у работников терминала. Водитель, по моему, переживал не меньше моего. Он сказал, что поставит машину и побежит за мной, и если что, готов поговорить с обидчиками на финском.
Дальше все было как в замедленном кино, которое по сюжету больше похоже на сказочный сон: На часах 8,50, паром должен пять минут как отплыть. А на чек-ине до сих пор сидит девушка. Трясущимися от напряжения руками я протягиваю паспорт, не веря, что билеты до сих пор продаются. Объясняю, что у меня бронь. Она говорит - нет брони. "Как же", думаю про себя, "наверно бронь моя, сделанная пару часов назад, до сих пор тащится с Хельсинки, в то время как я на крыльях счастья с рюкзаком почти у входа на лайнер". Мой египетский водитель счастливый как дитя пустыни в снегах стоит у кассы и, широко улыбаясь, медленно, под музыку в моей голове, машет мне снова и снова. Я благодарю его и в знак этого также весело машу ему, пока мне выписывают билет. Прилетев к месту посадки, я предъявляю билет. Ровно передо мной люди в форме, улыбаются во весь рот и медленно сворачивают тросы и трапы. Я виновато, как нашкодившая школьница, протискиваюсь через заграждения и тоже глупо им улыбаюсь. Впервые я, не запыхавшись и не своими ногами, прилетела чёрти откуда. Но уж лучше бы я одна бежала, потому что сама была виновата. Потому что тогда никто бы не смог упрекнуть меня в том, что кого-то по моей вине лишили прав за превышение скорости.
Мне самой сложно в это поверить, но мысленно я до сих пор посылаю тому водителю смс-ки с благодарностями. Я послала их уже не меньше сотни. Даже не знаю как интерпретировать это видение. Наверно, надо было поблагодарить его не в таких торопях. У меня есть его телефонный номер. И я все время говорю себе, что когда-нибудь будучи в Хельсинки я с ним обязательно еще прокачусь.