Судьба или случай
Эта история могла бы и не произойти, если бы Станислав Борисович Романов в прошлом профессор, кандидат физико-математических наук и ведущий преподаватель одного из престижных ВУЗОв Москвы, а ныне по воле судьбы подрабатывающий на заводе одновременно вахтером и дворником, не решил сделать внучке подарок на восемнадцатилетие. Для этого он конечно не без сожаления (но что не сделаешь ради любимых внуков), изъял из своей библиотеки одну из редких книг изданных еще в девятнадцатом веке, и с ней отправился к букинисту. По его представлениям за нее там щедро заплатили, целых три тысячи рублей. И он решил купить внучке золотое кольцо или сережки, а на оставшиеся деньги накрыть стол и еще выкроить на цветы и торт. Но в ювелирном магазине, куда он вошел, цены были просто сумасшедшие, хотя реклама гласила, что цен ниже, чем здесь просто не бывает. Ошеломленный он долго ходил от витрины к витрине, прицениваясь и тяжело вздыхая. Быстро сосчитав во сколько ему обойдется праздничный обед и прибавив к нему стоимость подарка, он пришел к выводу, что с тортом и цветами он, пожалуй, погорячился. Продавщицы смотрели на пожилого простенько одетого человека с нескрываемым презрением, а охранник магазина зорко наблюдая за ним, с ухмылкой недобро постукивал по столу костяшками пальцев.
В этот же магазин с двумя своими телохранителями вошел и крупный бизнесмен Максим Степанович Курников, выбравший это место по некоторым своим соображениям, во-первых, из-за того, что это был совсем небольшой ювелирный магазинчик, его там никто не знает и не спросит, кому он решил сделать подарок и зачем. А во-вторых, не покупать же своей секретарше элитные ювелирные украшения от Тиффани или Картье , ей подойдет что-нибудь подешевле, тысяч так за пять-шесть российских рубликов.
- Папаша, а ну-ка в сторонку! - бесцеремонно и нахально отодвинув старика от витрины, строго сказал один из телохранителей бизнесмена, зажав его в углу и освобождая обзор для своего шефа.
- Молодой человек, что вы себе позволяете? - пробормотал обиженный Станислав Борисович, маленький сухонький старичок, с озорными глазами за толстыми стеклами оптических очков, одна дужка которых была обмотана изолентой, - я между прочим покупатель, а не манекен.
- Да какой ты покупатель? - загоготал охранник магазина, - если только миллионер подпольный? - и он подмигнул продавщицам, а те кокетливо захихикали.
- Володя, ты там не очень-то усердствуй! - вдруг строго сказал Максим Степанович своему телохранителю.
- Понял, - ответил тот и отступил от старика.
- Ну-ка девушка, покажите-ка мне вот ту зажигалочку, - сказал бизнесмен, без интереса взглянув на изделия из золота и платины.
Девушка услужливо кивнула и протянула ему симпатичную золотую зажигалку.
- Ну, как? - спросил он у своих телохранителей, повертев зажигалку в руках.
- Красивая, - ответил тот, что отодвинул старика, - Светка описается от счастья.
- Володя! - взревел бизнесмен.
- Простите, не удержался, - пробормотал телохранитель и противно захихикал.
- Упакуйте! - повелительно сказал бизнесмен, возвращая зажигалку продавщице.
В этот момент он почувствовал на себе чей-то внимательный взгляд и повернулся в сторону старика. На него смотрел его бывший преподаватель математики, постаревший, седой, сгорбившийся и немного жалкий.
- Станислав э... - произнес бизнесмен, подходя к старику. Телохранители как по команде двинулись за ним и встали на шаг сзади своего хозяина.
- Борисович, - закончил старик.
- Точно, Станислав Борисович! А вы наверно меня и не помните?
- Почему же помню, Максим, тебя еще недавно по телевизору показывали.
- Да, - довольный бизнесмен улыбнулся, - эти телевизионщики только работать мешают. А вы Станислав Борисович, чего здесь купить хотите, неужели даму сердца завели?
- Да нет, внучке подарок купить хочу, день рождения у нее завтра, - ответил старик и поправил на переносице все время сползающие из-за поломки очки.
- Профессор, а я вас тоже совсем недавно вспоминал, - увидев манипуляции старика с очками, улыбнулся бизнесмен.
- Да? - удивленно произнес старик.
- Помните, у вас были очки в золотой оправе? Это я их у вас спер.
- Зачем? - удивился Станислав Борисович.
- Я боялся, что вы мою работу проверите, и я без стипендии останусь. Я ведь тогда бедный был, голодранец. На следующей паре я все переделал и хотел со своей работой вернуть вам и очки, а мне сказали, что вы срочно куда-то уехали. А потом вас больше месяца в институте не было, что-то там у вас произошло.
- Да, - печально кивнул Станислав Борисович, моментально вспомнив из-за чего тогда ему пришлось отсутствовать в институте перед началом летней сессии, - у меня тогда дочь погибла.
- Ну вот, - продолжил бизнесмен, - а потом я ногу сломал, а потом у меня диплом был, так про ваши очки я и позабыл. А недавно из родительской квартиры фотографии свои решил забрать и нашел там ваши очки. Наверно нужно вам их как-то вернуть. Вы уж меня простите, профессор, молодой был, глупый.
- Да чего уж там, - ответил Станислав Борисович, - а очки бы мне действительно не помешали, оправа нынче дорогая, вот, видишь, - и он показал своему бывшему студенту сломанную дужку очков.
- Володя адресок черкни, - расчувствовавшись, сказал бизнесмен телохранителю, - заходите, профессор, посидим, институт вспомним, сегодня часиков после шести дома буду.
- Нет, Максим, я не смогу, я работаю. Может внучка моя забежит?
- Ну, пусть внучка. До свидания, Станислав Борисович, я спешу.
- До свидания, Максим, - ответил старик и проводив взглядом удаляющегося с телохранителями своего бывшего студента, вернулся обозревать витрину.
- Может, вам подсказать, посоветовать что-нибудь? - сразу любезно спросила продавщица.
- Ну, подскажите, - сердито отозвался он, подумав, - "вот сволочи, как увидели, что со мной богатый человек разговаривает, так сразу отношение ко мне поменяли. А до этого я и не покупатель был вовсе, а так проветриться пришел".
Но когда он купил кольцо для внучки, сердиться перестал и даже поблагодарил бога, что зашел именно сюда и встретил здесь Максима. Во-первых, девушка посоветовала ему одно колечко, которое он сам бы не разглядел, оно было не очень дорогим, но красивым и конечно же должно было понравится его Васеньке. Колечко упаковали в маленькую бархатною коробочку, совсем как раньше, когда он покупал кольца для своей любимой жены. Только те кольца были дорогие, с бриллиантами. После ее смерти их носила дочь, журналистка, а когда она погибла, разбилась на вертолете, а вскоре и с зятем случилось несчастье, их пришлось продать, чтобы в тяжелый послеперестроечный период воспитывать двух внучек. А во-вторых, нежданно-негаданно нашлась его старая золотая оправа. Стекла наверняка уже не подойдут, но можно будет заказать новые и сэкономить на оправе, а то как-то неудобно в очках с изолентой по городу расхаживать.
"Хорошо, что Максим не спросил, где я работаю" - думал Станислав Борисович, бодро шагая домой. Ему было стыдно признаться , что со своими званиями и учеными степенями приходится работать на заводе вахтером и дворником. Он бы ни за что не стал работать, например продавцом или дворником рядом с домом, где его все знают. Поэтому он выбрал предприятие на окраине Москвы, где никому до него не было дела, ну подрабатывает пенсионер, эка невидаль. А подрабатывать приходилось, потому что подрастали внучки, две барышни. Одной завтра исполнится восемнадцать, а другой меньше чем через месяц будет шестнадцать. Жизнь сейчас тяжелая, и он выкручивался, как только мог. Это раньше он имел все, шикарную квартиру в центре, домработницу, дачу, машину с шофером. Каждый год с женой и дочерью ездил на юг к морю, ходил в театры, на выставки, приглашал на дачу гостей на шашлыки. А сейчас? Сейчас без ремонта, на который нет денег, некогда шикарная квартира пришла в полнейший упадок и выглядит просто убого, дача уже лет десять сдается на лето в наем, и он с внучками приезжает туда только весной, и то только для того чтобы подготовить ее для будущих дачников. Девочки вынуждены одеваться с рынка, в самое что ни есть барахло китайского производства, в целях экономии. У них нет как у их сверстников компьютера и мобильных телефонов, да что там компьютер, телевизор в доме такой допотопный, что включать страшно. Ему бы только девочек выучить, дать им высшее образование, и можно считать, что он свою миссию выполнил. Можно умирать с чистой совестью, квартиру он для них сохранил. Хотя лет семь назад, когда его с почестями, проводили на пенсию и он постепенно потратил все накопления и продал почти все, что только было возможно, был такой соблазн обменять или продать свою трехкомнатную квартиру в старинном доме в центре Москвы на родной и дорогой сердцу Неглинной, и перебраться куда-нибудь на окраину, взяв приличную доплату. Но он сумел перебороть эту возникшую в душе слабость, думая о будущем внучек. Конечно, в его возрасте и с его болячками трудно было работать дворником, особенно зимой, но что поделать, раз судьба к нему повернулась задом. Больше всего на свете его беспокоила не собственная доля, а дальнейшая судьба внучек. Особенно старшей. Если младшенькая Вероника с ее взбалмошным, но твердым характером еще сможет за себя постоять в жизни, то на старшей воду возить можно. Василиса такая доверчивая, безотказная, чересчур стеснительная и добрая, всех жалеет, кроме себя.
"Вот попадется какой-нибудь проходимец, приберет ее к рукам и будет из нее веревки вить. Хотя при всей своей доверчивости она девушка серьезная, уж скорей Вероничка замуж раньше выскочит, чем Васенька. Так что же лучше купить, цветы или торт?" - вздыхал Станислав Борисович, подходя к дому.
"И на фига я разоткровенничался с профессором? Про очки эти дурацкие вдруг вспомнил. Адрес ему дал, а этот мудак, Володька еще его на моей визитке для нужных людей написал, а там все телефоны, электронный адрес. Нет, профессор конечно мужик что надо, мы его уважали в институте и даже по-своему любили, но времена меняются, вдруг начнет клянчить, или не дай бог шантажировать, да хотя бы из-за очков. Какая-никакая, а кража. Хотя это еще доказать надо. Впредь осторожным нужно быть. Да просто настроение сегодня хорошее, такую сделку провернул, на радостях и заклинило. Вот отдам ему очки и дело с концом" - сидя на заднем сиденье своего "Мерседеса" думал Курников.
Василиса возвращалась с работы уставшая. Она всегда после работы приходила домой без сил, будто целый день разгружала вагоны с углем или же сотню раз бегала без лифта на самый верх высотки и обратно. Работать в яслях было очень трудно, не для всех, а для того, кто честно и добросовестно выполнял свою работу. Именно так относилась к работе Василиса. Она и не помышляла относиться к ней по-другому, это же дети, а как же с ними можно иначе? И выматывалась она так, что после работы была только одна мечта, поскорее добраться до кровати.
Василиса работала в детском саду "Сказка" только около месяца, и может поэтому еще не привыкла. Временами она жалела, что не нашла себе что-нибудь другое, полегче и посолиднее, но ведь надо же кому-то выполнять и эту работу. Платили за эту с ее точки зрения тяжелую и нервную работу сущие копейки, но и они были подспорьем для ее семьи. Она специально сказала дома, что провалилась на вступительных экзаменах в институт, хотя туда даже и не ходила. Ну, какой институт, если им приходиться выживать из последних сил? Они на всем экономят, на электричестве, транспорте, одежде и обуви, покупают самые дешевые продукты, никуда не ходят, дедушка работает на износ, а ведь он уже старенький, какой тут институт. Да и как бы она ходила в институт в такой одежде? Ну, летом еще ничего, а зимой? Все молодые девушки зимой ходят в шубках, дубленочках, на худой конец в кожаных курточках с меховым воротником. А она будет ходить в старом китайском пуховике и стоптанных сапогах? И ее опять как в школе будут дразнить "Васькой заморышем". Нет, ни за что. Она ненавидела свою внешность и свои имя и фамилию.
"И как только моим родителям на ум пришло назвать меня Василисой? Они что не понимали, что сокращенно меня все будут звать Васькой, как кошку какую-нибудь драную. И внешность, главное подходящая. Маленькое тщедушное тельце, реденькие волосенки, какого-то неопределенного серо-буро-малинового цвета, кожа бледная, почти прозрачная, вот только глаза красивые, ярко василькового цвета, да и то под очками. Ну, вылитая "драная кошка". Нет, скорее собака, потому что фамилия у меня Собакина. И зачем только мама поменяла свою девичью фамилию Романова на Собакину. Дедушка говорит, что это обе известные царские фамилии, но Романовой быть намного приятней, чем Собакиной. Конечно, маме было хорошо, при ее яркой внешности никто над ней потешаться и не осмелился бы, будь она хоть Обезьянкиной. Да и над Вероникой никто не издевается, она тоже красивая и смелая, попробуй ей только что-то скажи, она такой отпор даст, закачаешься, а я? Сколько обид натерпелась, просто ужас. По мнению деда, я бесхарактерная, поэтому на мне все ездят и могут оскорблять. У меня и друзей-то настоящих нет, была Маринка, да теперь и она в Адлере живет. По телефону трепаться дорого, Интернет мне особо недоступен, а в письме разве все расскажешь? И почему я такая бестолковая?".
- Васенька, деточка, - ласково начал дед, как только она переступила порог квартиры, - я скоро на работу ухожу в ночную, а ты пожалуйста сходи вот по этому адресу, - и он сунул ей в руки визитку.
- Зачем, дедуль, я так устала? - мельком бросив взгляд на черненькую с золотыми буковками визитку, она положила ее на стол.
- Очки мои забрать у Максима Степановича.
- А кто он и как твои очки у него оказались?
- Это длинная история, это мой бывший студент, ну сходи, Васенька, - скомкал ответ Станислав Борисович, ну не рассказывать же внучке как этот уважаемый бизнесмен, ныне богатый и успешный человек когда-то украл у него очки.
- Дедуль может завтра? Мне выходной дали, в честь дня рождения. Или пусть Вероника сбегает, а?
- Вероники нет, она с соседским Пашкой в кино убежала. А сходить нужно сегодня. Пойми Васенька, оправа золотая, мне эти очки очень нужны.
- Золотые? - удивленно произнесла Василиса. У них в доме не было ни одной ценной вещи, а тут вдруг очки в золотой оправе. - Ну, раз такое богатство, так и быть, схожу. Вот только пять минут передохну и схожу.
- Ты кого-нибудь на день рождения приглашать будешь? - кашлянув, спросил ее дед.
- Нет, дедушка, кого мне приглашать. Маринки нет, соседка наша Светка в отпуск уехала, а больше мне некого. Сами посидим, я пирог твой любимый с капустой испеку, хочешь?
- Конечно, я люблю твои пироги, - улыбнулся он. Он знал, что ее единственная школьная подруга далеко, а ни с кем из новых сослуживцев Василиса не имела не то что дружбы, но даже приятельских отношений. Да там и дружить-то было не с кем. Друзьями и собеседниками Василисы были книги.
- Ну ладно, я пошла, - вздохнула она, взяв со стола визитку.
Опять же в целях экономии она решила пойти пешком, медленно, не торопясь, погода замечательная, если на прямую, то до Тверской не так уж и далеко, вот только есть очень хочется. "Нужно было дома хоть печенье что ли взять. Эх, башка садовая" - подумала она про себя, - "завтра восемнадцать лет, а головы нет. Потом еще назад столько же переть, вот дура".
Пока она доплелась, уже стало смеркаться. Подойдя к нужному дому, она в нерешительности остановилась перед внушительным красивым зданием и еще раз внимательно посмотрела на карточку, сверяя адрес.
- Ничего себе! - присвистнула она, - и живут же люди.
Вздохнув, она потянула на себя тяжелую резную дверь, и сразу же наткнулась на бдительное око консьержки.
- Вы к кому, девушка? - сказала та строгим голосом, как только за Василисой закрылась дверь.
- Я э..., - Василиса быстро достала из кармашка простенького сарафанчика визитку, которую еще секунду назад держала в руках и вновь заглянула в нее, чтоб не оплошать, - я к Курникову Максиму Степановичу.
- Вы по приглашению? Как ваша фамилия?
Василиса замешкалась. Всегда когда она где-нибудь называла свою фамилию, раздавался либо смешок, либо на лицах появлялась улыбочка.
- Я от Станислава Борисовича за очками, - чуть помедлив, сказала она.
- Тут к вам девушка, говорит от Станислава Борисовича, за какими-то очками, - потыкав кнопочками, затараторила в телефонную трубку консьержка. - Так что, не пускать? - спросила она, через минуту выслушав кого-то на том конце провода. При этом пока там ей что-то говорили, она внимательно разглядывала Василису, потом пальцем указала на лифт и положив трубку сквозь зубы сказала, - четвертый этаж.
Василиса послушно зашла в лифт, нажала кнопку и посмотрела на себя в большое настенное зеркало. "Нужно было хоть волосы расчесать. Как на работе косички заплела, чтоб малыши за волосы не дергали, так до сих пор как пятиклашка. И сарафан нужно было переодеть, уже вечер, а я как на пляж. И бледная такая, когда я научусь на себя хоть немного внимания обращать? Нужно брать пример с Вероники, она такая красавица, и то косметикой пользуется, а мне сам бог велел, а я?".
На четвертом этаже оказалась одна единственная квартира. И как только она подошла, дверь распахнулась, и на пороге возник здоровенный, как медведь парень. Он вымучено улыбнулся, взглянув на нее, и с вздохом спросил,
- Эта ты что ли от профессора за очками?
- Я, - проблеяла Василиса.
- Ну, заходи, коль пришла. Ох, и не вовремя тебя нелегкая принесла.
- Может тогда я завтра? - в нерешительности произнесла она.
- Давай, давай, заходи! Хозяин ждет.
- Хозяин? - переспросила она, переступая порог, но ее вопрос остался без ответа, зато из комнаты раздался требовательный голос, - Валера, ну что там?
- Вот, Максим Степаныч, - ответил парень и легонько подтолкнул Василису через коридор в комнату.
Максим Степанович, которого Валера назвал хозяином, вальяжно сидел на диване, перед накрытым столиком обхватив жирными от еды пальцами полупустую бутылку водки, в другой руке он держал за ножку маринованный или соленый гриб и смотрел на нее так, что ей стало как-то страшно.
- Как зовут? - с раздражением спросил он.
- Василиса.
- Из сказки что ли? - усмехнулся он, и прямо из горлышка хлебнув водки и, засунув в рот гриб, смачно зачавкал.
- Из "Сказки", я вы меня там видели? - удивилась Василиса, подумав о своем детском саде.
- Нет, вижу в первый раз, а сказки мне мама в детстве читала, - засмеялся он, - так вот ты какая Василиса.
Сзади раздались приглушенные смешки. Василиса обернулась и увидела еще одного такого же огромного парня позади того, что стоял сзади нее.
"Сколько их там?" - подумала она, а вслух сказала, - я за дедушкиными очками.
- Не торопись, садись, посиди со мной, - Максим Степанович сделал приглашающий жест к столу.
Василиса проследила за его рукой и судорожно сглотнула. Она только по телевизору или на картинках видела столько дорогой еды вместе. В магазинах она никогда не задерживалась у витрин с деликатесами, быстро проходя мимо, чтобы не искушать себя. А здесь чего только не было, красная икра, несколько видов сыра, мясная нарезка, желтовато-прозрачная осетрина, сырокопченая колбаса, куча салатов, маслины, грибы, и еще много чего-то ей неизвестного.
- Ну, чего же ты? - уже более дружелюбно улыбнулся он пьяной улыбкой, - Валера, а ну-ка принеси для девушки тарелку, а ты Володя подвинь кресло, что стоишь как истукан.
- Нет, спасибо, я лучше пойду, - замотала головой Василиса и попятилась, но наткнулась на здоровяка, который как пушинку вернул ее на место и пошел двигать для нее кресло.
- Садись! - безапелляционно сказал Максим Степанович, - это у тебя день рождения?
- Да, завтра, - кивнула Василиса.
- Вот и садись.
Василиса тяжело вздохнула и поплелась к креслу.
- Тебе сколько лет, пятнадцать-шестнадцать? - спросил он, разглядывая ее.
- Восемнадцать будет, - пискнула она.
- Вот и ешь тогда, тебя дед, что не кормит? - он внимательно рассматривал ее острые плечики, тонкую шейку, реденькие косички и нос его нервно шевелился как у ежа из стороны в сторону.
- У меня конституция такая, - тихо ответила она и взяла тарелку, которую ей насильно вставил в руки Валера. Есть хотелось очень, но было неудобно. Она еще ни разу в своей жизни не попадала в такую шикарную квартиру и не оставалась наедине с незнакомыми мужчинами, вдобавок один из которых был уже изрядно пьян. Поколебавшись, она все же положила себе на тарелку ложку салата, пару маслин, кусочек колбаски и ломтик прозрачной осетрины, так приковавший ее внимание.
- Володя вина для девушки и свободны! - скомандовал Максим Степанович.
- Нет-нет, я не пью, - поторопилась ответить Василиса, пока парень еще не ушел.
- Что совсем? - поморщившись, спросил хозяин квартиры.
- Совсем.
- И впрямь, как из сказки, - ухмыльнувшись, он налил себе полный бокал водки из новой бутылки, и выпил ее как лимонад.
Василиса быстро съев осетрину, молча жевала колбасу и с интересом оглядывалась по сторонам. "Как наверно здорово жить в такой квартире", - думала она, - "такая мебель красивая, белый ковер пушистый, а я по нему в босоножках, неужели хозяину его совсем не жаль? Конечно, не жаль, у него на столе столько еды, сколько у нас и за месяц не бывает. А вон на блюде ананасы, я их только консервированные пробовала, и то только один раз в жизни. И одежда у него такая, а он в ней так валяется, брюки ведь помнутся, и рубашку жиром заляпал".
- Ну что расскажешь? - смотря на нее уже совсем пьяными глазами, спросил Максим Степанович.
- А что мне рассказывать? - испуганно вздохнула Василиса.
- Ну, где учишься?
- Я не учусь, я работаю. В яслях "Сказка".
- А парень у тебя есть?
- Нет, - снова вздохнула Василиса.
- Как нет, что совсем?
- Совсем.
- А почему? - Максим Степанович снова налил себе водки и выпил залпом.
- Нет и все, - буркнула Василиса.
- Иди сюда, - похлопал он по дивану рядом с собой.
- Нет, мне домой пора. Отдайте дедушкины очки, и я пойду, - вскочив с кресла, пробормотала она, отступая.
- Куда это ты пойдешь? - засмеялся он, - вот компанию мне составишь, а потом и пойдешь.
- Нет, мне правда пора, - рванула к двери напуганная Василиса. Но не тут-то было. Максим Степанович ловко схватил ее за руку и опрокинув на диван навалился на нее сверху.
Василиса стала отбиваться, царапаться, и кричать "помогите!". Но на ее крики как ни странно никто не среагировал, как будто все вымерли, и после оплеухи, которую ей отвесил Максим Степанович, зло шепнув "молчи, дура, никто тебе не поможет?", она поняла, что кричи не кричи никто ее уже не спасет, только может быть хуже. Через несколько минут все было кончено, Максим Степанович отпихнул ее от себя на пол, как куклу и тут же захрапел.
Испуганная Василиса на четвереньках отползла от дивана, подобрав свои очки и схватив разорванные трусики быстро поднялась с пола, размазывая по лицу слезы и жалобно скуля. По ногам стекала тонкая струйка крови, оставляя алые пятнышки на белом ковре.
- Выпустите меня! - пробежав коридор и уткнувшись в запертую дверь, которая не поддавалась, закричала она. Из другой комнаты высунулась голова Валеры, и он жалобно посмотрев на нее, тихо сказал,
- Иди в ванну, сказал же тебе, не вовремя ты пришла. Да не бойся ты нас, мы тебя не тронем.
Василиса продолжала стоять возле двери, как дикий зверек забившись в самый угол, одной рукой колотя в нее, а в другой зажав очки и рваные трусики. Тогда он сам подошел к ней, и по-отечески погладив ее по голове и отнял руку от двери, подвел к ванной комнате.
- Ну не плачь! Не плачь! Куда ты такая пойдешь? Иди, прими душ, или ванну, Вовка сейчас в магазин сбегает, купит тебе новые, - и он кивнул на трусы в ее руке, -только ты это, дверь не закрывай!
- Почему? - всхлипывая, спросила Василиса.
- Ну, так на всякий случай, вдруг тебе плохо станет, - уклончиво ответил он.
- Потому что всякие дуры попадаются, надумаешь еще себе вены вскрыть, - засмеялся второй парень Володя, - давай, иди уже, мы не будем подсматривать. Было б на кого смотреть.
- Да заткнись ты! - прикрикнул на него Валера и толкнул в плечо.
- Я не буду себе вены резать, - хлюпнула носом Василиса, - дедушка от горя умрет, если я такое сделаю.
- Вот и молодец! И правильно. А на Максима Степановича не злись, он хороший, только когда выпьет, немного не в себе бывает.
- Скотина ваш, Максим Степанович, - зло проговорила Василиса и, зайдя в ванную, захлопнула за собой дверь и задвинула защелку.
Сев на край ванны она заревела. Вспомнив слюнявые губы Максима Степановича, сильный алкогольный запах, исходивший от него, тяжелое потное тело и ее передернуло. Разве таким она представляла себе своего первого мужчину? Она берегла себя для большой настоящей любви. Все ждала принца на белом коне, умного, красивого, благородного, не обязательно богатого и голубых кровей, хотя это тоже конечно не помешало бы, но это было не главным, главное для нее, это чтобы он был благородным, а его все не было. "Нужно было это сделать хотя бы с одним из моих одноклассников" - всхлипывала она все сильнее и сильнее. - "Для кого я хранила свою девственность, для этого ублюдка? Вон Вероника еще в пятнадцать лет рассталась со своей девственностью и не жалеет. А мне подавай любовь, а где она? И какого принца я жду? Давно на себя в зеркало, что ли не смотрела? Вот только такие дядечки на меня и западают, когда выпьют много. И что я скажу дедушке, очки-то он мне так и не отдал. И какие у дедушки с ним дела? А если сказать дедушке правду, он ведь в милицию побежит. А что это даст? А ничего. Я сама сюда пришла, а он богатый и могущественный, на его стороне и правда. Эти же два амбала подтвердят, что я сама ему на шею вешалась".
Очень похожая история приключилось в прошлом году с Василисиной подругой Мариной, было следствие, а потом она вынуждена была переехать с мамой на Черное море к каким-то родственникам, потому что на нее вылили столько грязи, что после этого оставаться в Москве было просто невозможно. Но она была красавицей, и парень был молодой, правда тоже сын какого-то богатенького папы. Ей не поверили, сказали, что сама соблазнила парня и оклеветала, чтобы денег с его богатых родителей выманить.
Вспомнив это, Василиса последний раз всхлипнула, набрала в легкие побольше воздуха, задержала его на секундочку и со свистом выдохнула. "Так, ну и что мне делать дальше?" - рассуждала она, - "может сделать вид, что ничего не произошло? Неприятно конечно, противно, но не смертельно. Вот только как забрать очки? Спрошу у этого, как его Валеры, он вроде парень неплохой".
- Эй, ты там как? - тут же напомнил он о себе.
- Нормально, - ответила она, и облокотившись о раковину встала и посмотрела на себя в зеркало. Из зеркала на нее смотрела жалостливая зареванная испуганная мордочка с красным носом и опухшими от слез глазами. В самом нижу живота было немного больно, и еще было какое-то непривычное и неприятное ощущение.
- Хватит! - сама себе строго сказала Василиса, поняв что если она будет продолжать рассматривать себя в зеркале и прислушиваться к своим ощущением, то проплачет еще долго, жалея себя несчастную и непутевую. Сняв сарафанчик, она решительно встала под душ. После душа, завернувшись в пушистое махровое полотенце, она придирчиво осмотрела свой сарафан, застирала пятна, чуть просушила его полотенцем и полумокрое надела на себя. Выйдя из ванной, она заглянула в кухню. Валера сидел на подоконнике и курил, выпуская дым в форточку.
- Вы не можете мне вернуть очки, пожалуйста, я должна идти домой, - тихо попросила она.
Он спрыгнул с подоконника, затушил сигарету в пепельнице и подойдя к ней сочувственно посмотрев, сказал,
- Во-первых, я не знаю где очки, за которыми ты пришла, а во-вторых, я просто не могу тебя отпустить без приказа.
- Как? - испуганно ахнула Василиса.
- Я бы с удовольствием, правда, но не могу. Понимаешь, он меня может уволить за самодеятельность, а у меня семья. Где я еще такую работу найду. Не обижайся!
- И что же мне теперь делать? - она жалобно заплакала.
- Ну не плачь, что уж тут теперь сделаешь. Можешь поспать, если хочешь, или телевизор посмотреть. Ты не беспокойся, он долго не проспит, часа два максимум. Он когда выпьет всегда такой неадекватный. Хорошо, что это редко бывает. А как выпьет, ну прям как зверь, наорет, наговорит гадостей, наворотит глупостей, а проспится, извиняться будет. И у тебя просить будет, вот увидишь.
- На кой черт мне его извинения, - пробормотала Василиса.
- Деньги будет давать, не отказывайся, бери, тебе не лишние будут.
- Не нужны мне его деньги.
- Деньги ей не нужны, вот глупая. Видел я твои трусики, да и сарафанчику давно место на помойке, - по-дружески сказал он.
Смешанное чувство стыда и обиды захлестнули Василису и она, гордо вскинув голову, упрямо повторила,
- Мне его деньги не нужны. Не возьму! Ни за что! - шмыгнула она носом.
- Ну, и дура, кому что докажешь? Ладно, пойдем, я тебя устрою с комфортом, - и он повел ее еще в одну комнату. - Располагайся, вот телевизор, музыка, журналы, может тебе фрукты принести?
- Принеси, - кивнула она.
Он вышел, бросив рядом с ней на диван пульт от телевизора. Шикарный огромный плазменный телевизор с плоским экраном и дистанционным управлением показался Василисе чудом из чудес. По сравнению с их старым телевизором, хоть и цветным, но с какими-то размытыми красками он выглядел просто идеально. Изображение было четким, краски такими свежими и яркими, что казалось действие, происходит прямо непосредственно в комнате. Жаль, что не было ничего интересного. Криминальные новости, какая-то передача о селе, что-то о депутатах, о кораблестроении, гонки, бокс, по двум программам шли сериалы про ментов, их Василиса не любила, такие фильмы с удовольствием смотрела Вероника. Еще по одному каналу шла наверно уже триста какая-то серия бразильского сериала, где герои никак не могли прийти к выводу кто чьим родственником является и, наконец, вечерние новости на которых она и задержалась. Новости были неутешительными. Диктор рассказывал о новых боях в горах Кавказа, о пленных боевиках и освобожденных заложниках, о том, что в двух селах Ставрополья ураган оборвал линии электропередач и оставил тысячи жителей без света, о повышении цен на нефть, и о том, что уже на следующей неделе в Москву, как и положено осенью придет холодная и дождливая погода. Василиса убавила звук и придвинула к себе стопку журналов. Но они оказались для нее неинтересными, потому что половина журналов была о рыбалке и охоте, а вторая половина об автомобилях.
- Вот тебе яблоки, груши, апельсины, бананы, киви, или ты клубнику любишь? - спросил Валера, ставя перед ней прямо на диван большой поднос с фруктами.
- Я все люблю, а ананасы можно? - спросила она и слабо улыбнулась. За ней еще никто так не ухаживал, она понимала что скорей всего он это делает, чтобы загладить вину своего боса, но все равно было приятно.
- Ананасы можно, а клубнику со сливками или так? Сливки очень вкусные, - предупредил он.
- Со сливками, - согласилась Василиса.
- Вот, - через пять минут он поставил на журнальный столик тарелочку с нарезанными ананасами, вазочку с клубникой и скромно положил на диван разноцветный пакетик, - Володька для тебя купил.
Когда он вышел, Василиса вытряхнула из пакетика белые шелковые трусики с вышивкой и нежными кружевами. Не синтетические, китайские, а дорогие из натурального шелка. Она долго теребили их в руках, потом натянула на себя и заплакала. Заплакала от обиды, что сама она никогда не позволяла себе такие вещи и оттого, что для нее их купил совершенно посторонний мужчина, который вероятно будет над ней насмехаться и рассказать всем кому не попадя, при каких обстоятельствах это произошло.
Василиса ела клубнику и тихонько всхлипывала, проклиная дедушкины очки и себя за то, что приперлась сюда, пока не услышала в соседней комнате оглушительный грохот, вскрик, стон, ругательство, потом по коридору кто-то быстро пробежал, раздались возбужденные голоса и снова все стихло. Она прислушивалась несколько минут, потом подкралась к двери и тихонечко ее открыла. В этот момент открылась дверь ванной и оттуда показалась мокрая взъерошенная голова Максима Степановича. Встретившись взглядом с Василисой он остановился как вкопанный, помотав головой и прикрыв глаза, точно увидел перед собой приведение, затем широко распахнул их и тупо спросил,
- Ты кто?
Василиса уже открыла рот, чтобы сказать все, что она о нем думает, как он опередив ее тяжело вздохнул и глухо сказал,
- Ах, да Василиса. Нехорошо с профессором вышло, - он обхватил голову руками и двинулся на Василису, входя и закрывая за собой дверь комнаты.
Василиса пятилась от него, пока не наткнулась на диван и, не удержавшись на ногах села прямо на стопку журналов.
- Прости меня, Василиса, - присаживаясь рядом на краешек стола, сказал он, - я совсем не хотел этого, ну ты понимаешь? Так получилось.
- Нет, не понимаю.
Он долго молчал, рассматривая ее, а потом тихо произнес,
- Давай так, я тебе...
- Мне не нужно ваших денег, - в ужасе закричала Василиса.
- А я тебе денег и не предлагаю, ты разве проститутка?
- Конечно, нет.
- Да что ты так кричишь, у меня голова и так раскалывается. Ты вот что, выходи-ка за меня замуж, хочешь?
- Да вы что? Вы же старый и ....
- Я понимаю, что ты хочешь сказать, я поступил с тобой ужасно, - перебил он ее.
- Да, - всхлипнув от обиды, согласилась она.
- Подожди, Василиса. Я человек богатый, у меня есть все, и я давно уже хотел жениться, а ты такая честная и порядочная девочка, из приличной семьи. А насчет старости это ты зря, я еще совсем не старый.
- А как же любовь? - воскликнула она.
- Любовь? - ухмыльнулся он, - а если она не придет до самой старости, я так и должен прожить бобылем? И потом любовь у меня уже была, да вся вышла, даже вспоминать не хочется. Ты на меня не обижайся, я честно не хотел, уж так получилось. Глазищи на меня свои синие вытаращила, губки надула, у меня крыша и поехала. Еще раз, прости. Я сейчас, очки твоего деда принесу, - встав, он пошатываясь потащился за очками.
- Вот, - через пару минут он протянул ей очки, - ты уж будь умницей, дедушке ничего не рассказывай, не расстраивай его, а насчет замужества подумай, от чистого сердца предлагаю, - и он осторожно взяв ее руку, нагнулся к ней и поцеловал.
Василиса вспыхнула. Никто никогда не целовал ей руки, как какой-нибудь великосветской даме. Ее вообще никогда никто не целовал, только дедушка и родители, когда были живы.
- Валера тебя сейчас отвезет домой, - Максим Степанович встал и не оборачиваясь вышел из комнаты.
Василиса поднялась, и в нерешительности постояв минутку, снова опустилась на диван.
- Ну, ты домой едешь? - заглянув в комнату, серьезно спросил Валера.
- Нет, здесь остаюсь.
- Правда? Или шутишь? - серьезно спросил Валера.
- Конечно, шучу.
Валера на красивой сверкающей машине быстро домчал ее до дома и даже пошел провожать до самой двери, как она не сопротивлялась.
- Я шефу обещал до квартиры, - сказал он, - мало ли маньяков вокруг.
- А ты не думаешь, что твой шеф и есть главный маньяк? - ядовито спросила Василиса, поднимаясь по лестнице на свой второй этаж.
- Это ты зря. Он добрый, просто увидел хорошенькую молоденькую девушку, потерял голову и не удержался, он же все-таки мужчина.
"Он сказал, что я хорошенькая девушка и что мужчина потерял из-за меня голову" - промелькнуло в голове Василисы. Она скосила глаза и незаметно посмотрела на Валеру, может он над ней подшучивает. Но Валера был серьезен. Остановившись у своей двери, Василиса спросила,
- Это меня что ли?
- А разве там был кто-то еще? - улыбнулся он, - ну ладно, пока.
- Спокойной ночи! - и Василиса, открыв дверь своим ключом, юркнула в квартиру.
- Вероника! - позвала она, - Вероника! В квартире стояла тишина. Было уже одиннадцать часов вечера, а сестры до сих пор не было дома. "Совсем отбилась от рук девчонка, как дедушка на дежурстве, так она вечно где-то болтается".
Василиса почистила зубы, надела пижаму и улеглась в постель. Через минут двадцать в замке повернулся ключ и в комнату на цыпочках в полной темноте крадучись стала пробираться Вероника.
- Почему так поздно? Ты где была?
- Не спишь? - оставив без ответа ее вопрос, спросила Вероника.
- Не сплю. Я спрашиваю, где ты была?
- У Пашки.
- И что Лидия Витальевна на время не смотрела? Между прочим, полдвенадцатого.
- Так она ж на работе до часу, а отец в командировке.
- А я дедушке скажу. Завтра рано в школу вставать. И как тебе только не стыдно?
- Ну, ты и зануда, а может у меня с Пашкой любовь?
- Как же любовь, у вас просто секс, и о чем ты только думаешь, дурочка? Еще и курила наверно?
- Да ладно тебе Васька, курить я конечно пробовала, но мне не понравилось. А насчет секса я тебе так скажу, эта ты у нас одна не от мира сего, все за свою девичью честь трясешься, как ненормальная. В нашем классе, например ни одной, такой как ты уже не осталось и никто не плачет за свою поруганную невинность, на их фоне даже я как белая ворона. У меня из класса у одной кроме Пашки никого не было, остальные девчонки знаешь, сколько партнеров сменили, Танька вообще мужиков коллекционирует, Верка уже два аборта сделала, а Светка в этом году в школу не пришла, она зимой рожать будет.
- Ужас! Все что ты рассказываешь, просто ужас, - как ужаленная подскочила на кровати Василиса, - вы же еще дети, как же так можно? Вероничка, миленькая пожалуйста, подумай обо мне и о дедушке.
- Да не убивайся ты так, это ж я тебе для примера рассказала. Что у меня головы нет? И Пашку я как облупленного знаю, он и деду нравится. Дед даже в институт его согласился подготовить.
На несколько минут в комнате повисла тишина, которую первой нарушила Вероника.
- Вась, ты чего молчишь? Обиделась на меня?
- За что?
- Ну, за то, что я сказала, что ты у нас не от мира сего. Я не хотела тебя обижать, честно. Только если ты, Вась никогда эту свою любовь не дождешься, что так и будешь до старости со своей невинностью носиться?
Василиса молчала. Она твердо решила о сегодняшнем приключении ничего не рассказывать своим домашним.
- Ну что ты молчишь? А может, у тебя кто-нибудь появился, скрытная ты наша?
- Никого у меня нет. Давай спать. Только будильник для себя заведи, у меня завтра выходной.
- А я что рыжая? Я тоже завтра устрою себе выходной.
- Еще чего? Учебный год только начался.
- Ну и что? У любимой сестры день рождения, а я в школу пойду, ну, уж нет, пусть без меня отдохнут. Представляешь, наша классуха сказала, что от меня в классе много шума и одни проблемы.
- Правильно сказала. Все, спать!
- Спасибо, сестренка и тебе спокойной ночи!
Василиса улыбнулась, она могла поклясться что, говоря эту фразу, Вероника состроила жуткую рожу и показала ей язык. Она всегда поступала так, когда на кого-нибудь злилась, дедушка говорил, что так в детстве поступала их мама. Маму Василиса помнила плохо, когда она погибла, ей было всего пять лет, а Веронике три. Мама часто ездила в командировки, а когда приезжала, то в доме всегда было шумно, было много людей, музыка, пироги, а отец шутил и играл на гитаре. После смерти мамы отец начал пить. Сначала редко и мало, а потом почти каждый день до потери пульса, пока его не выгнали с работы. Дедушка несколько раз устраивал его в больницу, после которой отец держался около месяца, а потом снова начинал пить. Он стал злой и ругался по каждому поводу, иногда даже отвешивал им с сестрой подзатыльники. Они стали бояться его, если дедушки не было дома, а няня которую дедушка для них нашел, была вредная и совсем не защищала их, если отец начинал буянить. Поэтому когда отец не приходил ночевать, девочки радовались и не могли понять, почему девушка так нервничает и волнуется.
Оказалось, что дедушка волновался не напрасно. Однажды зимой, когда Василиса училась в первом классе и у нее были зимние каникулы, отец не пришел ночевать, и Василиса слышала, как в соседней комнате дедушка долго ворочался и все повторял "ох, и мороз, куда же его в такую погоду понесло?".
Утром они позавтракали, и Вероника спросила дедушку,
- Дедуля, мы пойдем сегодня на санках кататься?
- Нет, цыпленок, на улице очень холодно, я вам лучше сказку почитаю.
- Ну, дедушка, ты же обещал. Ну, дедуш-ка-а-а, - стала канючить Вероника.
- Посмотри, как мороз разукрасил окошки, - показал ей дед на окно, - разве можно в такую погоду гулять, замерзнуть можно.
Обиженная Вероника подошла к окну и дуя на замерзшие узоры и протирая стекло ладошкой проделала в нем проталинку.
- Там папа сидит, - сказала она, рассматривая улицу.
- Где? - удивился дедушка. Окна выходили на заднюю сторону дома, где были старые кладовки, в которых раньше, когда еще в доме было печное отопление, хранили уголь. Теперь же они были завалены всяким мусором, старой сломанной мебелью, ржавыми запчастями, банками и туда редко кто заходил, особенно зимой.
- Вон, на скамеечке.
Дедушка подбежал к окну и присев на корточки посмотрел в дырочку.
- О, Господи, - прошептал он, - ну-ка девочки идите, поиграйте у себя в комнате или посмотрите телевизор, а я сейчас, - и дедушка бросился в прихожую. Они слышали, что он сначала куда-то звонил, а потом сильно хлопнула входная дверь и дед как угорелый побежал вниз по лестнице.
Вместо того чтобы пойти играть или смотреть телевизор, они с сестрой прилипли к окну. Они видели, как дедушка подбежал к папе, как присел перед ним на корточки, а потом отошел в сторонку и, закрыв лицо руками, заплакал.
- Почему дедушка плачет? - спросила Вероника.
- Папа умер, - со знанием дела ответила Василиса и увидев как на нее вопросительно посмотрела Вероника, стала ей объяснять, - он замерз, мы в школе видели такую птичку, нам учительница сказала, что она замерзла от холода и умерла.
- А дедушка не замерзнет? - испуганно спросила Вероника.
- Нет,.... наверное, - ответила ей Василиса и они, посмотрев друг на друга, заплакали.
Они плакали, все время пока следили в окно, как возле скамейки собрались соседи и утешали дедушку, как приехали "скорая" и "милиция", и как папино скрюченное тело загрузили в микроавтобус.
Спала Василиса плохо. Она много раз за ночь просыпалась, подолгу вертелась в кровати и думала, думала о том, что вчера ей сказал этот богатый, сытый и довольный жизнью человек.
"Зачем он позвал меня замуж? Наверно, просто чтобы я сразу ничего не рассказала дедушке, а потом пройдет время и рассказывать станет нечего. Я и так бы ничего не рассказала. А если, не только для этого? Да, нет, не может быть, и зачем я ему, нищая серенькая мышка. Вот если бы я была красавицей, может быть тогда. А что тогда? Разве он мне нравится? Совсем нет. Ему наверно уже лет сорок, а может и больше. Хотя если хорошо подумать он не такой уж и противный, когда разговаривал со мной уже после и руку так галантно поцеловал и сказал, чтоб Валера проводил меня до самой двери. А еще Валера сказал, что пьет он редко, следит за собой, в спортзале занимается, и что он очень богатый и серьезный человек. Только зачем я этому богатому и серьезному человеку сдалась? Да он только поманит пальцем, за ним все девушки толпой сбегутся и встанут в очередь. А если все-таки он сказал это серьезно, могла бы я за него выйти? Нет, он ведь так со мной поступил, как варвар какой-нибудь, зверь. Хотя в книжках написано, что для мужчин это вроде нормально, это в них древний инстинкт говорит, инстинкт размножения. Увидел симпатичную самочку, догнал, ...ну а я то тут причем? Чем я ему могла понравиться? А вдруг. А как же любовь? Я же его не люблю совсем. А может она ко мне никогда и не придет эта любовь, может я и правда не от мира сего. Вот у моих знакомых девчонок уже у всех была любовь, Наташка Болотова даже с моста прыгала, утопиться хотела от несчастной любви. А мне даже никто не нравился никогда, и не целовалась я ни с кем ни разу, даже на выпускном вечере. А вдруг я его полюблю, и он меня, не сразу конечно, а потом, у нас будут дети, двое, нет, лучше трое. Мы будем жить дружно-дружно в большой красивой квартире, а дедушка и Вероничка к нам в гости будут ходить. И все у нас будет замечательно.... Вот глупая, мне ведь уже восемнадцать лет исполнилось, а я все в какие-то сказки верю. Он мне лапшу на уши навешал, а я полночи не сплю, дура".
В комнате было душно, от разбушевавшегося ветра жалобно поскрипывала форточка, а ветки древней березы, из-за которой во дворе все перессорились, решая спилить ее или оставить, так и постукивали о подоконник. Ее пожелтевшая листва то заслоняла яркий свет уличного фонаря, и тогда в комнате становилось почти темно, то оголяла, и комнату заливал мертвенно-бледный свет, а по стенам расплывались корявые причудливые очертания предметов. Василиса лила слезы, водя пальцем и обводя колышущиеся тени на стене.
В это время Максим Степанович тоже не спал, его разбудил ветер, который ворвавшись в приоткрытое окно столкнул с подоконника альбом со старыми семейными фотографиями и они веером рассыпались по комнате.
- Вот, черт! - пробормотал он, - "теперь точно долго не усну. А завтра тяжелый день, вернее уже сегодня. И зачем я так надрался? Еще эта девчонка. И угораздило же ее мне под руку подвернуться в такой момент. А может и правда жениться на ней? Теперь модно жениться на молоденьких, а заодно и глотки всем заткну. А то за спиной про меня уже всякое шепчут, скоты. Да и для выборов это неплохо, мне пиарщики говорили, что семейное положение очень важный пунктик, поощряется. Она вроде девушка тихая, эта профессорская внучка, спокойная, скромная, не требовательная, будет себе в уголочке сидеть, да книжки читать. Ну, куплю я ей цацек каких-нибудь, шубку, свожу куда-нибудь за границу разок-другой, вот и вся программа. На всякий случай, конечно, брачный контракт оформим. Я уже давно заметил, что мое первое решение всегда бывает правильным, а раз ляпнул, обещал девушке, нужно свои обещания выполнять. Может, и не зря я вчера встретил профессора и вспомнил о его очках, и внучка его не зря пришла. Вот только я зря на нее набросился, как дикарь. Она бы и так мне уступила, будь я с ней поласковей, лень было время тратить, да я уже и не соображал ничего. Вот прямо с утра Валере задание и дам, что в долгий ящик откладывать".