- Почему так долго, что от тебя хотели эти недоделанные Шерлоки Холмсы? - набросилась на Василису Вероника, как только та подошла к машине, - а почему глаза красные, ты что снова плакала?
- Все, мне пора искать адвоката, - задумчиво произнесла Василиса, усаживаясь на заднее сиденье "Мерседеса", - ребята, я кажется, здорово влипла.
- Ну, Марку можно позвонить, - предложила Вероника.
- Нет, только не он, - покачала головой Василиса.
- Не дрейфь, тебе теперь можно самого знаменитого адвоката нанять, ты ж у нас миллионерша, с ума сойти и не встать, ну например этого который по телевизору передачу "Час суда" ведет, как его, о, Павел Астахов или Михаила Барщевского из "Что? Где? Когда?", ну или защитника Ходорковского, Шмидта кажется, Валер, ну скажи, че ты молчишь.
- Точно, - поддакнул Валера, - а еще у меня один знакомый есть из Московской областной коллегии адвокатов, тоже очень известный юрист.
- Откуда это у тебя такие знакомые? - прищурилась Вероника, - а ну рассказывай свой секрет.
- Да какой секрет, мой армейский друг у него шофером работает, - усмехнулся Валера, трогаясь с места.
- А, я-то думала ты с ним лично знаком, - расстроено протянула Вероника.
- Я с ним лично и знаком, даже за одним столом как-то сидели, так уж получилось, - заулыбался Валера.
- Хорошо ребята, только давайте все дела отложим на завтра, а сегодня мне нужно хорошенько подумать, - Василиса устало откинулась на сиденье и тяжело вздохнула.
- Возражений нет, - хором ответили они и заговорщически посмотрели друг на друга, Василиса поняла, что они наконец-то выяснили отношения и им хочется побыть вдвоем.
- Вась, а кстати, мы заезжали домой забрать мои чертежи и встретили соседского Вовку, и знаешь, что он у нас спросил?
- Что спросил и какой Вовка? - безразлично спросила Василиса.
- Вовка Петухов с четвертого этажа. А спросил он у нас, нашла ли милиция цыган.
- Каких еще цыган? - насторожилась Василиса.
- Оказывается, в понедельник утром у арки у него какая-то цыганка спрашивала, в какой квартире живет Вероника, он ей ответил в пятой, правда она во двор не пошла, а прошла дальше по улице. Но зачем-то ей нужен был наш адрес, как тебе такое?
- А он милиционерам об этом рассказал?
- Рассказал, только не все.
- Почему?
- Потому что в школу-то наш герой оказывается не пошел, а выждав пока родители уйдут на работу вернулся домой, предварительно заглянув в супермаркет за чипсами. И вот когда он возвращался, то снова увидел ее. Она на бульваре разговаривала с каким-то парнем и передавала ему ключи, может как раз и наши. Но про это он ментам умолчал, иначе пришлось бы рассказать, каким образом он оказался на бульваре в то время, когда должен был быть на уроке.
- Она что в цыганской юбке была?
- Не знаю, - Вероника пожала плечами.
- А откуда он узнал, что она цыганка, ты у него не спросила?
- Нет.
- А зря. Давайте-ка, ребята заедем и поговорим с этим Вовкой, пока еще недалеко уехали.
- Ну вот, рассказала на свою голову, - заныла Вероника, - может в другой раз, а?
- А может по телефону можно? - предложил приунывший Валера, но все же послушно сбавил скорость для возможного разворота.
- Нет у нас его телефона, - покачала головой Василиса.
- А если мы по справочной их домашний телефон найдем? - не унимался Валера.
- Нет, по домашнему не стоит, родители скорей всего уже пришли с работы, как же он при них расскажет о своем прогуле. Поехали, это важно.
- А вдруг его нет дома, гуляет где-нибудь, у друзей, в библиотеке? - снова заныла Вероника.
- Ничего, поищем или подождем. Уже вечер, куда он на ночь глядя денется.
Вовку не пришлось искать, он сам с визгом выскочил со двора им навстречу с очкастым худеньким мальчиком и огромной лохматой белой собакой, которая с размаху плюхнулась в грязную лужу у ворот и пару раз с удовольствием перекатилась с живота на спину.
- Снежок, ко мне! Снежок, кому говорю! Фу, Снежок, нельзя! Ну, вот я же тебя предупреждал, - зашмыгал носом мальчуган, с укором взглянув на Вовку, - меня родители теперь убьют. Они мне не разрешают Снежка в такую погоду самому выводить, а все ты, пошли, пошли.
- А мы его помоем, - неуверенно сказал Вовка, виновато переминаясь с ноги на ногу.
- Нет, мы сами не сможем, он нам не дастся, он только папу беспрекословно слушает, а меня нет. А как домой придет, так сразу на диван прыгнет грязнущий и все перепачкает, ну все, мне крышка.
- А вы погуляйте подольше, пока родители не придут, - предложил Валера.
- Я долго не могу, меня родоки только на полчасика отпустили, - Вовка упрямо замотал головой, - Саш, ну извини, я не знал, что твой Снежок такая скотина.
- Это что за порода? - спросила Василиса, показывая на довольного пса.
- Нет, он добрый, только сильный очень и мыться не любит.
- Тогда пусть еще немного поваляется, - улыбаясь, сказала Василиса, - а потом мы его вымоем у нас, там все равно еще неубрано. А ты Вова, как ценный свидетель нам пока расскажешь про цыганку.
Мальчишки воспряли духом и заметно повеселели, а Вовка с гордостью начал рассказ. Внимательно выслушав его, Василиса спросила,
- Скажи, Вова, а почему ты подумал, что она цыганка?
- Ну, не знаю, - Вова почесал макушку, совсем как его отец, - похожа, кожа темная, волосы такие черные кудрявые, серьги большие круглые и разговаривала она с этим парнем не по-русски.
- А может она таджичка или азербайджанка, они тоже смуглокожие? - встрял в разговор Валера.
- Не, они так сильно не красятся, и волосы обычно собирают, а у этой такие длинные блестящие кудряшки по плечам, в руке сигарета, ногти такие длинные красные, и так духами пахло и вообще она вся такая яркая, как..., как..., - Вовка долго искал подходящее слово, и наконец выпалил, - как эти с Тверской.
- А ты откуда знаешь про Тверскую? - сделав большие глаза, заулыбалась Вероника.
- Что я маленький что ли? - обиделся Вовка, - я уже в четвертом классе учусь, а про них все знают.
- Ладно, а сможешь описать, как она была одета?
- Запросто. Черные джинсы, куртка кожаная тоже черная, черные сапоги на высоком-высоком каблуке, желтый шарф и желтая сумка. И губы такие красные...
- А парень?
- Парня я не очень-то помню.
- Ну конечно, что ему на парня смотреть, когда рядом такая тетя, - засмеялась Вероника и легонько дала Вове подзатыльник.
Вова насупился и замолчал.
- Может, еще что вспомнишь, а Вов? - Василиса просительно посмотрела на мальчика, но он только отрицательно покачал головой.
- Ну, ладно, и на том спасибо. Валер, а теперь помоги им это чудовище вытащить из лужи и пошли его мыть.
Это было легче сказать, чем сделать. Псина совсем не собиралась вылезать из лужи, но когда все же соизволила, отряхиваясь, так окатила всех грязью, что Василиса уже пожалела о том, что пообещала заняться этим сокровищем. Но раз сказано, значит нужно выполнять. Умный Вовка быстренько слинял, а у них более получаса ушло на то, чтобы затащить Снежка в ванную, вымыть его длинную закрученную в спирали шерсть и обтереть старой махровой простыней. Потом Валера, крепко удерживая Снежка на коротком поводке, помог Саше довести собаку до дома, чтоб по дороге у него снова не разыгрался интерес к валянию в грязи, а Василиса и Вероника принялись отмывать ванну от грязи и собачьей шерсти, а затем и себя приводить в порядок.
В Жуковку они вернулись уже в полной темноте. Георгий Евгеньевич поздоровавшись с Вероникой и Валерой, и пропустив их в дом, бросился к Василисе с поздравлениями.
- Я рад, очень рад. Порадовал меня Максим, ох, как порадовал. Кому как не тебе здесь быть полноправной хозяйкой, - причитал он.
- А мне страшно, я ничего не знаю, не умею, да и зачем мне так много?
- А я тебе помогу, если конечно, нового дворецкого себе не захочешь. Эх, милая, пойми это не просто красивый дом и огромные счета в банках, не только твое будущее, но и будущее твоих детей и внуков. Не вечно же ты будешь в трауре, ты молодая, замуж еще выйдешь, детишки пойдут, а с таким богатством ты сможешь прожить свою жизнь так, как тебе захочется.
- Может вы и правы, только мне все равно страшно. Жутко страшно. Слышали бы вы как на меня сегодня Лев и Эмма кричали, и как потом следователь допрашивал, они все уверенны, что это я отравила Максима, я, понимаете?
- Что ж тут не понять, понимаю. Левка с Эммой угомонятся, да и следователь если не дурак, рано или поздно найдет настоящего убийцу. Я все время думаю-думаю, но хоть убей не пойму, как это могло произойти. И о Сереженьке думаю, и о вчерашней краже тоже, и мне кажется, что все это как-то взаимосвязано между собой. Я тут потихоньку за всеми наблюдаю на всякий случай, даже записываю, чтоб не запамятовать, уж очень мне не терпится изобличить преступника. Но пока ничего. И если, Василисушка, я только что-то обнаружу подозрительное, я сразу поставлю тебя в курс дела, а кстати, вот что я обнаружил, Валерка-то наш что-то вокруг Вероники все крутится, парень он вроде неплохой, но кто ж его знает.
- Ну, Валера, пусть крутится, у них любовь. И уже давно, кстати.
- Да? Я раньше и не замечал, да раньше и незачем было, охо-хо, - Георгий Евгеньевич по-стариковски заохал и вдруг спохватился, - что это я старый дурень тебя разговорами мучаю у порога, голодные небось приехали, устали. Сейчас Норайда мигом стол накроет, сейчас, сейчас.
Когда Василиса, умывшись и переодевшись, спустилась в столовую, за накрытым столом ее уже ждали Вероника и Валера.
- Как-то мне непривычно здесь обедать, - проговорил Валера, - я привык на кухне или с ребятами в подсобке. Даже не по себе как-то.
- Не переживай, мы с тобой сюда только к Василисе в гости будем приходить, а жить будем у меня, там тебе как по себе? - Вероника жадно набросилась на еду.
- А может сначала у меня немного поживем? Мама так рада будет, - Валера с надеждой посмотрел на Веронику.
- Со свекровью? Да ни за что на свете. Ты как хочешь, чтобы я с твоей мамой дружила или беспрерывно цапалась?
- А чтоб дружить, нужно жить раздельно и ездить к друг другу в гости, понятно? Тогда все будут довольны и счастливы. Вот ты Вась, как считаешь?
- Я не знаю Валерину маму, но с Эммой например я бы точно не ужилась.
- Сравнила тоже, - обиделся Валера, - моя мама женщина добрая, приветливая, а эта хищник толстокожий.
- Валер, я не против дружить, будем часто к твоей маме заезжать, хоть каждый день, ну честное слово, а вот жить будем отдельно, самостоятельно, хорошо? - Вероника отодвинула от себя пустую тарелку, вытерла губы салфеткой и чмокнула Валеру в щеку.
- Ну у тебя и аппетит, - хихикнул Валера, - я согласен, надо кстати маме позвонить, обрадовать ее.
- Пойди, позвони и обрадуй. Скажи, что как-нибудь на днях я заеду с ней и с твоими сестрами познакомиться, - весело прощебетала Вероника и повернувшись к Василисе уже серьезно и деловито спросила, - ну, что мы имеем?
- Фунт прованского масла, вот что. Ну, ничего в голову не лезет, кто может быть эта высокая стройная цыганка или кто она там? Как она узнала о драгоценностях, и главное как у нее могли оказаться ключи от квартиры? Эта история с каждым днем становится все более запутанной и загадочной. Но мне почему-то кажется, что я где-то рядом с разгадкой, но все никак не могу ухватить за ниточку, что-то не дает мне покоя с того самого момента, когда Вовка рассказывал об этой цыганке, но что? Беспокоит что-то неуловимое, но вот что именно не пойму? Нужно думать, думать и действовать. Ты не представляешь, как мне стало сегодня страшно, когда мне предложили оказать помощь следствию и написать чистосердечное признание. Сказали, если я его напишу, они оформят мне явку с повинной и тем самым скостят срок. Они все хотят повесить на меня, представляешь, вот что мне делать, что?
- Что-что, сухари сушить, вот что, - рассмеялась Вероника, но увидев расширившиеся от ужаса глаза сестры, готовой вот-вот расплакаться, поторопилась оправдаться, - Вась, ну ты чего? Я же пошутила, это фраза из фильма, кажется из "Берегись автомобиля", ну помнишь Миронов бегает и приговаривает - что делать, что делать?, а Папанов ему отвечает, - сухари сушить. Ну не обижайся, признаю глупая шутка, ну прости, я тебя развеселить хотела, а получилось наоборот, ну я кретинка, ну Вась, прости, а.
- Куда я денусь, конечно прощу, только больше так не шути, пожалуйста. Мне страшно, очень страшно.
- Я понимаю, но Эмма наверно уже так ментов достала, что и их понять можно, с одной стороны прокуратура торопит, с другой эта богатая дамочка грозится, она ж небось везде трезвонит и заявы всякие пишет, ты ж ее знаешь. А уж про тебя у нее наплести не заржавеет, она всегда тебя недолюбливала.
- Это, да. И поэтому мне очень страшно, а тут еще ты со своими шуточками.
- Ну, что мне для тебя сделать, чтобы ты меня совсем простила? Чем помочь?
- Не знаю, пока ничем. Я должна подумать, а вам сегодня я вижу не до меня.
- Прости, Вась, ну мы же не виноваты.
- А я вас и не виню, ну все, я пошла к себе.
У себя в комнате Василиса еще раз перечитала письмо Максима, посмотрела на свадебную фотографию, стоящую на тумбочке, всплакнула и приняв контрастный душ и завернувшись в толстый махровый халат прямо в нем залезла под одеяло. Нужно было думать. Ее знобило, но скорее всего не от холода, а от страха, она вспомнила перекошенные гневом лица Льва и Эммы, разговор со следователями, их въедливый суровый взгляд, и ужас наполнил каждую клеточку ее организма, не давая нормально дышать и мыслить. Еще никогда в своей жизни она не испытывала такого страха, страха который давил со всех сторон, загоняя в тупик, откуда не было выхода. И все же она пыталась поймать то неуловимое, что еще и не успев появиться, ускользнуло, но она знала, что это что-то было неизменно важным и очень-очень нужным, но что? Что? Страх прокравшийся в душу и мысли не давал сосредоточиться так, как бы ей хотелось. "А вдруг и правда смерть, как тень уже стоит за моей спиной, - представляла она, - дышит в затылок, приготовив свою наточенную косу. Я не хочу умирать, мне хочется прожить долгую и счастливую жизнь и умереть от старости ну, например, во сне, как дедушка. Вот так просто без мук и без страданий, лечь спать и не проснуться. Так хочется, но так умереть удается лишь некоторым, а сколько людей гибнет от насильственной смерти. Особенно в последнее время, когда только и слышишь, что цена человеческой жизни резко снизилась по отношению к росту цен. Да сейчас убить, раз плюнуть", - Василиса, вскочив с постели, вихрем подлетела к двери и быстро повернула ключ. Она никогда раньше дверь не закрывала и ничего и никого не боялась. Но теперь даже в собственном доме среди хорошо знакомых людей ей стало страшно. Очень страшно.
- Занимаешься миросозерцанием? - у самого уха Василисы прозвучал звонкий голос сестры.
От неожиданности Василиса вздрогнула, выронила из рук чашку и разлила на пол остатки кофе, - у черт! Что за игры, зачем так тихо подбираться?
- А ты чего испугалась, да? Я уже минуты три здесь стою, а ты в окно так внимательно смотришь, ну я и подошла взглянуть, что ты там такое интересное увидела.
- А ты почему не на занятиях? Я не знала что ты здесь, думала, что вы давно уехали.
- А мы проспали. Представляешь, проснулись, а уже двенадцатый час. Так чего там за окном, Вась?
- Ничего, просто так смотрю и размышляю. Но ничего путного в голову не приходит, не на что опереться.
- Ага, а ты бы хотела как Архимед "дайте мне точку опоры, и я переверну Землю"? Если бы это было так просто и без тебя бы уже все давно распутали, чай не дураки в органах работают.
- На бога надейся, а сам не плошай, кажется так говорят? - хмыкнула в ответ Василиса.
- Ну-ну раз так, продолжай свои изыскания, а мы завтракать.
- Доброе утро! - в гостиную смущенно заглянул Валера.
- Уже давно день, - Василиса показала за окно и грустно улыбнулась, - это вы засони.
- Может тебе еще кофе? - спросила Вероника, кивнув на темное пятно на ковре у ног сестры, но та только покачала головой и снова уставилась на еще почти голые деревья и кустарники за окном.
Через час Вероника вернулась в гостиную и застала Василису все в той же позе у окна.
- Вась, ну че?
- Не мешай, я думаю, - безразлично ответила Василиса, не повернув головы и не отрываясь смотря в сад. С каждым днем на деревьях почки становились все заметнее и заметнее, а кое-где уже стали появляться первые светло-зеленые листочки.
- Что-то у тебя с мыслительным процессом как-то слабовато, ты меня своим молчанием просто раздражаешь. Я-то думала, что ты нам своим аналитическим умом чудеса дедукции продемонстрируешь, а ты, - капризно протянула Вероника, недоверчиво выглядывая из-за спины сестры в сад и ища то, что же там так могло заинтересовать Василису.
- О, господи, какие чудеса дедукции? Я в панике, мне сегодня даже приснилось, что меня судят за убийство. И эти страшные слова "прошу всех встать, суд идет!", так до сих пор и звенят у меня в ушах.
- А как же презумпция невиновности? Вася, я с тобой! Пока не установили вину, ты невиновна.
- А не ты ли мне плела, что в тюрьме полно невиновных? - гневно прокричала Василиса, ударив кулачком по подоконнику.
- Ну, каюсь, говорила. Но ты же теперь у нас девушка богатая, адвоката хорошего себе наймешь, он тебя вытащит. В крайнем случае, за деньги тебя вытащим. Милиция она деньги любит, ты же в курсе, что они с ворами дружат, подтасовывают факты и создают алиби преступникам, за взятку закрывают глаза на убийства, изнасилования, грабежи и разбои, подставляя невинных людей. Васенька, сейчас все продается, и честь тоже. Я недавно в универе разговор один слышала, про то, как судья взял взятку в двадцать штук зеленых и посадил вместо виновного абсолютно непричастного.
- Вот только этого мне и не хватало, взятки давать. Ни за что. Я честный человек.
- Дура ты. Всякое в жизни бывает, что лучше быть честной и сидеть в тюрьме, да? Васенька жизнь, как игра, все может измениться в мгновение ока.
- Вот так же мне и Максим в прощальном письме написал.
- Знаешь что Вася, включи-ка ты свой защитный механизм, мобилизуйся! Иначе тебе крышка. Ты я смотрю совсем раскисла, дуришь, а так и до Кащенко недалеко. Мы с Валерой собрались поехать квартиру привести в божеский вид после погрома, а ты отдохни, синяки вон под глазами, вид уставший, небось не спала всю ночь, все думала. Расслабься, поплавай в бассейне, фильм какой-нибудь посмотри, массажистку пригласи.
- Как тебя понять, то мобилизуйся, то расслабься.
- Мобилизуйся, это в смысле выбрось все из головы, перестать усиленно думать, отдохни, глядишь на свежую голову потом что и надумаешь путевого. Вот как пить дать, зуб даю.
- Ладно, психолог, - через силу улыбнулась Василиса, - иди уж, за меня не переживай. Тяжелое там не поднимай, не двигай, не забывай, что ты будущая мама.
- Валерка внимательный, перетрудиться не даст. Вась, у моей сумки ручка порвалась, у тебя какая-нибудь объемная есть, чтоб тетрадки там, книжки поместились?
- Нет, объемных нет, все маленькие. Возьми мою, с которой я в институт хожу.
- Зачем мне твоя? У меня дома своих полно, ты же знаешь, я маленькие сумочки не особо уважаю, я объемные люблю. Просто подумала, может быть у тебя еще та сохранилась, ну желтая ядовитая. Ну, нет, так нет, в пакет пока все сложу.
- Вероника, стой! А ведь ту ядовито-желтую сумку я отдала Норайде.
- Ну и что? Отдала, так отдала.
- Ты что не поняла? Вовка же сказал, что цыганка была с желтой сумкой!
- Ну и что? Мало ли желтых сумок в Москве, а девушка по описанию ну совсем не тянет на Норайду. У той волосы какие были, волнистые длинные, а у Норайды короткие и прямые.
- Парик можно одеть, - не соглашалась Василиса.
- Парик можно, а рост как приделать, а? Вовка же сказал, девушка высокая, а наша Норайда от горшка два вершка.
- Да, ты права, но проверить все же стоит. Может для Вовки она высокой показалась, он же еще совсем ребенок.
- Ребенок, да сейчас современные дети все знают. Ну, проверь, проверь, только Норайды сейчас нет.
- Почему?
- Она минут сорок назад куда-то уехала. Я ей сказала, что мы поедем через час, можем взять ее с собой, но она отказалась.
- Почему?
- Что ты заладила почему, почему? Я откуда знаю, наверно спешила куда-то.
- А почему я ничего об этом не знаю?
- Опять почему, спроси, может Евгений Георгиевич знает. Ну все, мы поехали, я тебе позвоню, - Вероника послала сестре звонкий воздушный поцелуй и убежала.
Василиса в ожидании возвращения Норайды не находила себе места. Евгений Георгиевич сказал, что Норайда ушла на какое-то мероприятие, кажется на день рождения своей землячки, но она заранее отпросилась недели три назад, еще когда был жив Максим. Василиса вспомнила, что так оно и было, просто из-за всех неурядиц она позабыла об этом.
Страх испытанный ночью, никак не отпускал, а вот чтобы избавиться от него нужно узнать тайну убийства Максима, разгадать кто покушался на жизнь Сережи и кто влез в квартиру Вероники. Василиса никогда бы не опустилась до такой низости, но тот же самый страх заставил ее в отсутствие домработницы обыскать ее комнату. Но ничего подозрительного там не нашлось, правда и желтой сумки тоже не было, очень между прочим дорогой с логотипами дизайнера, но разве это доказательство вины. За несколько дней она уже все осмотрев в особняке, а также побывав в городской квартире Максима, где проверила все ящики, но кроме ручек, карандашей, маркеров, ножниц, скотча, калькулятора, скрепок, кнопок, мятных леденцов в красивой баночке, бумаги, конвертов, папок, клубных карт, визитных карточек и всякой мелкой всячины там ничего не было. Зато там она нашла фотоальбом с детскими и юношескими фотографиями Максима и забрала его себе на память. И вот ни одной зацепки, и только комната Георгия Евгеньевича и сейф в спальне Максима оставались необследованным. Георгий Евгеньевич был вне подозрений, а вот как подступиться к сейфу, Василиса не знала. Она уже несколько дней думала, какой же там может быть код, это должна быть совсем несложная комбинация, легко запоминающаяся или навсегда засевшая в памяти. У Максима была плохая память на такие вещи, он говорил, что ему делать больше нечего, чем забивать себе голову всякой глупостью. Он частенько забывал пин-код на кредитках, а уж о проблемах с электронной почтой или с регистрацией сайтов и говорить нечего, пароли или напрочь забывались или все время путались. Однажды сильно из-за этого перенервничав, он просто взял и переписал их на листок, который хранил в письменном ящике стола. И код сейфа в комнате самой Василисы был прост донельзя, число, месяц и год рождения Максима. Этот электронный код был там установлен еще до появления Василисы в доме, и Максим сразу предостерег ее от сложного заковыристого кода в сейфе, если вдруг она надумает его поменять. Она и не стала менять, зачем ей. Тем более Максим сказал, что это чисто условное от гостей и прислуги, а для настоящих воров преград не существует даже при наличии самой наисложнейшей комбинации, а вот если сам запутаешься, тогда беда. У него так однажды случилось с только что установленным сейфом новейшей модификации, после третьей неудачной попытки набрав неправильный код, дверь сейфа заблокировалась, и на пульт милиции поступил сигнал тревоги. Сигнал-то он отменил без проблем, а вот для того чтобы снова открыть заблокированный сейф уже пришлось вызывать специалиста.
В спальне Максима сейф находился за большой картиной, и если бы Василиса однажды не увидела его, она бы так никогда и не догадалась о его существовании. Она помнила, как Максим потянув картину за уголок, повернул ее вправо на девяносто градусов, быстро без запинки набрал код на оказавшейся под ней дверце сейфа и распахнув ее, вынул для нее подарок. Краешком глаза она заметила в сейфе только золотые мужские украшения и больше ничего. Да и сейчас она не возлагала больших надежд на то, что там окажется что-то обнадеживающее и ведущее к разгадке, но попытаться все же следовало. Можно было конечно рассказать о сейфе в милиции и попросить их о помощи, но тогда нужно объяснить им, почему не рассказала о нем раньше. Можно сказать, что она и понятия о нем не имела, но сделать это еще никогда не поздно. "Попробую сама", - подумала Василиса, - "сейфом в кабинете Максим пользовался почти каждый день, когда работал, а этим редко, а вот код в тот раз когда доставал из него подарок для меня набрал сразу, значит знал наизусть. Что же это может быть за комбинация? А кто ее знает, комбинаций море. Нет, никогда мне не разгадать, что я ясновидящая. Это может быть все что угодно, ну например, дата рождения Сережи, или матери Максима, а может номер знакомого телефона, да нет, это просто безумие, это все равно, что в стоге сена иголку искать".
И все же исписав различными комбинациями несколько листочков бумаги и уже заранее понимая всю несостоятельность разрешения этой сложной задачи, на всякий случай она два раза на выбор попробовала нажать цифры и кнопочку подтверждения, но, увы. Сейф был непреступен. И наконец признав то, что она бессильна, что все ее изыскания и гроша ломанного не стоят, и что еще ни одна ее попытка что-то обнаружить не увенчалась успехом, Василиса сдалась.
- Хватит из себя Пинкертона корчить, - сама себе сказала она, - пусть этим занимаются те, кому это положено, раз самой ничего добиться не удается. С одной стороны конечно полагаться только на милицию глупо, а с другой - помощи ждать больше неоткуда. Я завтра же сообщу им про сейф, пусть откроют, вдруг там что-нибудь все же есть, что подтолкнет их к разгадке. Вот чего я Норайду жду? Ну нет у нее в комнате желтой сумки, а может она с ней ушла, может сумка давно истрепалась и она ее выбросила, может ее украли, может передарила кому. Да если даже Норайда каким-то боком и причастна к краже, так она мне все и выложила. Я что ее пытать буду? Все, хватит! Пойду чего-нибудь выпью покрепче, чтоб ни о чем не думать и в постель, а то постоянные тревожные мысли по вечерам и бессонница приводят к тяжелому утреннему пробуждению. И нужно наконец-то собраться с силами и начать ходить на занятия, ну один день помучают меня любопытные своими расспросами, но от этого же не убежишь. Завтра ли я приду, послезавтра, через неделю, все равно спросят. И еще завтра же нужно найти адвоката, чтоб его подготовить и самой быть во всеоружии.
Спустившись в гостиную и уже открыв бар, чтоб налить себе рюмочку, Василиса услышала, как Георгий Евгеньевич открыл входную дверь и с удивлением произнес,
- О, видно ты хорошо повеселилась.
Ноги сами против воли понесли Василису в холл посмотреть, не желтая ли сумка в руках у Норайды. Норайда еле держалась на ногах, глупо хихикала и корчила рожи дворецкому. На плече у нее болталась маленькая бежевая сумочка.
"Да она же совсем пьяная", - подумала Василиса и едва успела подхватить ее под руку. - Пошли я доведу тебя до комнаты.
Норайда только отмахнулась, пробормотав что-то бессвязное.
- Может я? - предложил свою помощь Георгий Евгеньевич.
- Я сама справлюсь, - поспешила уверить его Василиса, - помогу ей раздеться и улечься в постель. А вы налейте ей чайку или не знаю чего там в таких случаях нужно.
- Хорошо, хорошо, я что-нибудь соображу.
- Пошли, пошли, - и Василиса потащила упирающуюся Норайду к ней в комнату. Заставила ее умыться, помогла раздеться и улечься в постель, и лишь затем строго спросила,
- Норайда, а где желтая сумка, которую я тебе подарила?
Норайда вытаращив глаза, непонимающе уставилась на Василису и громко икнула.
- Да уж, ну ты и набралась. Вспомни, Норайда, я подарила тебе желтую сумку, где она сейчас?
- Кто? Я приехать одна.
- О Господи. Да не кто, а что, я тебя спрашиваю про желтую сумку. Желтая сумка, помнишь?
- А, я отдать моя сестра, - наконец поняв о чем ее спрашивают, пробормотала Норайда, закрывая глаза и поудобнее укладываясь на кровати калачиком.
- Ей понравилась?
Норайда сладко промычала нечто неопределенное и кивнула головой в знак согласия.
Василиса сразу вспомнила, что года два назад Норайда ей рассказывала, что ее сестра на год старше самой Норайды вроде учувствовала в конкурсе красоты у себя на родине, но до финала так и не дошла. А вдруг та девушка и есть ее сестра, просто не найдя работу в своем маленьком городке на Филиппинах как и Норайда приехала в Россию подработать. И тогда Василиса решилась прижать прислугу, если есть у той за душой грешок, то под действием алкоголя может и расколоться, а если невиновна, то не отреагирует, ну а завтра утром и вообще ничего не вспомнит.
- Кому ты и зачем отдала Вероникин ключ? Сейчас же отвечай! Это вы лазили в ее квартиру? Зачем?
Норайда испуганно распахнула глаза и замотала головой, - я ничего не знать. Я ничего не знать.
- Нет, знаешь, а ну говори! - увидев испуг Норайды, Василиса уверилась в своих подозрениях. - Я сейчас вызову милицию, и ты все равно все расскажешь.
- Я ничего не знать, - упрямо повторила Норайда и посмотрела на Василису уже осмысленным взглядом, даже будто бы и хмель выветрился.
- Ну, хорошо, не хочешь рассказать мне, будешь разговаривать с милицией, спокойной ночи, - и Василиса развернувшись демонстративно направилась к выходу.
Норайда тут же вскочила с постели, догнала Василису и упав перед ней на колени закричала, - я рассказать, все рассказать, не нужно милиция, нельзя милиция.
Вытрясся из прислуги признание и удовлетворив свое любопытство Василиса с удовольствием выпила на ночь рюмочку "Хеннесси" и отправилась спать. Тихо и убаюкивающе постукивал дождик за окном, по телу пробегало расслабляющее тепло, и как только она оказалась в постели, глаза ее сразу закрылись сами по себе. В первый раз за две недели она уснула без тягостных размышлений и тревог. Нет, с помощью Норайды она не раскрыла сразу все тайны, произошедшие с ней и ее семьей в последнее время, но все же одной тайной стало меньше, и это была первая победа. Оказывается Норайда решилась на такой шаг, осознавая что как только хозяйка покинет этот дом, она скорее всего лишится работы. А потерять работу сейчас для нее было равнозначно смерти, она практически одна содержала всю свою семью, отсылая домой почти все заработанные деньги. Семья у нее большая, родители, старенькая бабушка, девять братьев и сестер, а работы в маленьком родном городке нет, если только временная. На семейном совете решили, что раз она смогла в Москве так неплохо устроиться, то еще одной сестре и брату просто необходимо тоже ехать на заработки в Россию. Но в отличие от Норайды, имеющей визу и регистрацию, они приехали нелегалами. Брат с горем пополам устроился чернорабочим в бригаду к строителям гастарбайтерам, а вот сестра до сих пор была без работы, и даже филиппинская диаспора в Москве оказалась бессильна. С работой сейчас трудно, а когда еще нет регистрации, нет рекомендаций, ничего не умеешь, да и русского языка практически не знаешь, какая уж тут работа. Предлагали правда податься в проститутки, да Карла отказалась. Этим промыслом она у себя на родине занималась, да однажды в такую передрягу попала, что еле жива осталась, в память остались шрамы по всей спине и периодические ночные кошмары. Повторения не хотелось. И вот уже пять месяцев Карла живет в Москве без регистрации, рыщет по городу в поисках работы, с опаской обходя стороной патрули, проверяющие документы. А за квартиру платить надо, да и кушать хочется, а тут еще и Норайда беспрерывно ругает, что у нее на шее сидит. Москва не их малюсенький городок на Филиппинах, где на те деньги, которые она здесь платит за месяц жилья в грязной коммуналке полгода жить можно. Карла и сама понимала, что эти деньги совсем бы не помешали родителям, чтобы младшие дети могли учиться в школе, чтобы отец мог лечить больные ноги, бабушка покупать сердечные лекарства, она признавала, что была здесь лишней, и теперь Норайда с братом Хуаном собирали для нее деньги на обратную дорогу. Но что ее ждет на родине? Жалкое существование в зловонной трущобе в доме, кое-как сбитом из жести и больших ящиков, в которых в порт прибывает груз? Что она будет там делать? Искать по вечерам отца, который как обычно проиграв на петушиных боях напьется так, что не сможет найти дорогу домой? Или как мать будет часами проводить под палящими лучами солнца, торгуя сампагитой? Да она один запах этих цветов ненавидит. Два с половиной года назад она и сбежала в Манилу только потому, что не хотела торговать этими пахучими цветами, навязывая их туристам, которым и дела до них нет. Только поэтому она и стала торговать своим телом, уж оно то пользовалось, куда большим спросом, чем сампагита.
Когда она была маленькой, жизнь не казалась ей такой уж ужасной и никчемной. Домик у них был крохотный, но очень уютный, который окружал чудесный круглый год цветущий сад. Отец тогда был еще молод, ловил рыбу и торговал ею на рынке. Она даже иногда помогала ему укладывать рыбьи тушки на банановых листьях и прутиком отгоняла от них назойливых мух и ос. Отец был хорошим рыбаком и отменным торговцем. Ему почти всегда удавалось все быстро и удачно распродать. Но со временем все поменялось, однажды волны цунами снесли их домик, а отцу бревном, гонимым водою раздробило ноги. Они долгое время жили под открытым небом, отец долго не мог вставать на ноги, а затем стал еле-еле передвигаться с палочкой. Кое-как все вместе под руководством отца они сколотили временное жилье из ящиков, в котором и живут по сей день. Рыбной ловлей вместо отца занялся Хуан, но почему-то всегда оказывался неудачливым, улов был маленьким, но тем не менее пойманная рыба успевала быстрее испортиться, чем была продана. И сколько бы не говорили о необходимости сокращения рождаемости на Филиппинах, их мать все рожала и рожала, родители будто не понимали, что детям нужно есть, одеваться и учиться. "Лучше бы отцу придавило другое место", - в сердцах думала Карла, ворочаясь ночами на жестких циновках, и слушая пьяный храп отца и кряхтение старой подслеповатой бабушки.
Сейчас слоняясь без дела в чужой холодной стране, Карла не знала как ей быть. Возвращаться в нищету она не хотела, но и здесь она никому не была нужна. Вот тогда-то она и стала уговаривать Норайду грабануть своих хозяев и уже тогда вместе вернуться домой. Норайда отказывалась, злясь на сестру, говорила, что никогда этого не сделает, потому что боится потерять работу, и если она останется без работы, то что случиться с родными? Но однажды услышав разговор Василисы с сестрой о драгоценностях почему-то вдруг все рассказала Карле. А Карла убедила ее, что от нее только и требуется, что на время позаимствовать ключ от квартиры Вероники, а все остальное они с Хуаном сделают сами, ей не придется и пальцем шевельнуть, а потом они богатые все вместе уедут домой и заживут припеваючи в свое удовольствие. Но план не удался, драгоценностей они не нашли, а деньги и кулон с цепочкой взяли для того, чтобы оправдать поездки на такси, когда Хуан следил за Вероникой, его простой в работе и за срочное изготовление дубликата ключей.
Норайда поклялась, что рассказала все как есть на духу, не утаив ничего, и слезно просила Василису не обращаться в милицию. За все годы работы она никогда ничего не украла, а только лишь один раз протирая дорогую старинную вазу нечаянно разбила ее и скрыла это от хозяев, выбросив осколки в мусор. К смерти Максима она никакого отношения не имеет, наоборот связанная с его смертью боязнь потерять работу и подвигла ее на этот дерзкий поступок.
Василиса сказала, что так и быть не станет рассказывать в милиции о деяниях филиппинской тройки, более того пообещала написать Норайде хорошее рекомендательное письмо, пожалев бедных родственников на родине девушки, но вынуждена отказать ей в дальнейшей работе в этом доме.
Ночью Василисе приснилась картина, та что висела в спальне Максима и за которой находился неприступный сейф. Максим не был особым ценителем художественного искусства и не слишком разбирался в живописи, хотя в особняке было немало настоящих и ценных полотен великих мастеров. Но они были больше для престижа, а вот этим незатейливым горным пейзажем, украшавшим спальню, он очень дорожил, потому что это была картина, написанная его дедом художником-самоучкой перед самой войной. Дед ушел на фронт и погиб тем же летом, а вот картина осталась. Она навевала чувства тишины, покоя и умиротворения. Внизу в левом углу было написано "Кавказ" и стояла дата. Именно на нее во сне и указывал Максим, он так ей и говорил, - посмотри на дату.
"Дата?" - Василиса подскочила на постели, как подброшенная распрямившейся пружиной, - "конечно же, дата". Она вспомнила, как Максим перед тем как открыть сейф на секундочку наклонил голову в сторону повернутой картины. "Вот он код к сейфу, наверняка он. Но за окном ночь, не сейчас же этим заниматься, вдруг я ошибаюсь, вдруг там другая последовательность знаков, например в обратном порядке, это уже третья попытка, сработает сигнал тревоги, нет, только не ночью".
Она лежала в темноте с широко открытыми глазами, сна не было ни в одном глазу, да разве после такого уснешь.
- А собственно говоря, чего такого особенного я жду там увидеть? - уже в который раз сама себя спрашивала Василиса. Но какое-то необъяснимое чувство, то ли интуиция, то ли предвидение говорило ей, что если она откроет сейф, то найдет там ключ к разгадке, раз уж сам Максим оттуда пытается помочь ей.
"Спасибо, Максим. Милый, я скучаю, мне одиноко и пусто без тебя в этом огромном доме. Если бы можно было вернуть тот день, предвидеть угрозу смерти, или если бы можно было оживить тебя, я бы не задумываясь отдала все без остатка, что ты мне завещал. Помоги мне найти преступника, ну хоть намекни чем-нибудь, и я обещаю тебе, что он обязательно окажется в тюрьме. Если ты переписал завещание, значит у тебя на это были веские причины, и ты о чем-то догадывался? Или разгадка в сейфе и ты указываешь мне на это? Если это так, спасибо тебе. Я скоро приду к тебе на могилу, не думай, я тебя не забыла, и никогда не забуду, как только перестанут эти несносные дожди, так и приду" - тихо всхлипывала Василиса. Она так и проворила с Максимом весь остаток ночи, а как только через неплотно закрытые шторы забрезжил рассвет вскочила и быстро умывшись и одевшись, побежала к Георгию Евгеньевичу, надеясь что он уже встал. Она решила на всякий случай предупредить дворецкого, чтобы подстраховаться, если код окажется неверным и прозвучит сигнал тревоги.
Георгий Евгеньевич уже давно был на ногах. Внимательно выслушав сбивчивую речь взволнованной Василисы, он тут же согласился.
- Правильное решение, давно было пора им заняться. А вдруг и правда там чего найдется. А тебе бояться нечего, ты тут полноправная хозяйка. Скажи, это правда, что ты Норайду уволила?
- Правда.
- Это за вчерашнюю пьянку?
- Конечно же нет, за другое. Только не спрашивайте за что, все равно не скажу. Поверьте что за дело, и это самое мягкое решение, которое я могла принять, так что ей и обижаться на меня не стоит.
- Она и не обижается ничуть. Наоборот говорит, что ты справедливая. Сколько не пытал за что ее так, так и не рассказала.
- И правильно сделала, значит чувствует свою вину. Ну что, подстрахуете?
- Угу, я буду за дверью, чтоб тебя не смущать, сейф дело личное. Нужно будет, кликнешь.
- Хорошо, - Василиса решительно открыла дверь спальни Максима, и смело подошла к картине. Отодвинув ее уголок вверх, как это делал Максим, она посмотрела на дату в левом углу пейзажа, 17.06.41. Хоть Георгий Евгеньевич и уверял ее, что она здесь полноправная хозяйка и бояться ей нечего, но пальцы предательски дрожали и между лопатками ощущался неприятный холодок. Трясущимися пальцами она набрала цифры на дисплее сейфа и секундочку помедлив, нажала кнопочку подтверждения зажмурив от страха глаза. Сейф издал глухой щелчок, дверца дернулась и плавно открылась.
Первое на что обратила свое внимание Василиса был пистолет. "Зачем Максиму понадобился пистолет, если у него была охрана? Значит, он кого-то боялся?", - промелькнуло у нее в голове и почувствовав сильный страх она позвала Георгия Евгеньевича.
- Может его руками не трогать? - указывая на пистолет, спросила она вошедшего и ставшего за ее спиной дворецкого.
- Почему? - удивился Георгий Евгеньевич, - я уже много раз видел этот пистолет, он зарегистрирован по всем правилам.
- Да? А почему вы мне не сказали, что у Максима был пистолет?
- Ты не спрашивала, - пожал он плечами, - лучше посмотри на лекарство, кажется это то самое. Вот его, пожалуй, руками трогать не следует, думаю там отпечатки самого Макса, схожу-ка я за полиэтиленовыми пакетами.
- Хорошо, я ничего без вас трогать не буду, - почему-то прошептала Василиса, а про себя подумала, - неужели Максим действительно был шизофреником?
Она дождалась возвращения Георгия Евгеньевича, и когда он вытащил сначала одним пакетом пистолет, а другим упаковок десять с лекарством, они прочитали его название, "Сенорм".
- Нет, это другое, - с облегчением вздохнула Василиса и снова заглянула в сейф.
Там лежали все документы на недвижимость, толстая тетрадь в дорогом кожаном переплете, маленькая кассета "Sony", десять золотых червонцев царской чеканки и некоторые золотые украшения Максима, которыми он пользовался крайне редко, потому что многочисленные золотые запонки, заколки для галстуков и часы лежали в шкатулке на тумбочке возле его кровати.
- Не хочу тебя огорчать, - неловко потоптавшись на месте, произнес дворецкий, - я тут посмотрел состав таблеток, и главной составляющей в них является именно галоперидол. Но ты знаешь, Игорь мне сказал, что иногда этот препарат употребляют в малых дозах просто как успокоительное, или от бессонницы. А Максим страдал бессонницей, ведь так?
- Так.
- Вот наверно, поэтому он его и пил, иногда.
- Георгий Евгеньевич, я не маленькая, когда пьют иногда, в таких количествах лекарства не хранят. Не стоит меня жалеть, пусть горькая, но правда. Вы Максима знаете, знали много лет, вы не замечали в нем какие-нибудь странности?
- Ну, - подумав, начал дворецкий, - бывал он иногда излишне взвинченный, мог сорваться, накричать, напиться иногда сверх меры, но с кем такого не бывает. Опять же бессонницей страдал, порой ночами взад-вперед по кабинету метался, а утром жалко на него было смотреть. Так понимать надо, работа нервная, неприятности. А так больше вроде ничего.
- Может об этом мне расскажет вот этот его дневник? Я правда думаю, что дневник это очень личное и наверно никому бы не хотелось, чтоб его сокровенные размышления стали достоянием кого бы то ни было, но при нынешних обстоятельствах это просто необходимо, как вы думаете?
- Правильно, а я вот еще о чем подумал, почему это кассета лежит в сейфе?
- А и правда, все кассеты и диски лежат в библиотеке.
- Может там что-то важное? Пойди-ка ты ее просмотри.
- Это кассета от камеры, а где камера я не знаю. Я ее что-то не видела, когда вещи Максима осматривала. Может, он ее на работе оставил.
- Так можно без камеры через специальный адаптер.
- Да? Я в технике не сильна.
- Ничего сложного, даже я это знаю, вставишь маленькую кассету в большую вэхеэсовскую и вперед.
- Георгий Евгеньевич, а где я ее возьму эту вашу вэхеэсовскую, да и куда ее вставлю? Таких допотопных магнитофонов уже давно нет.
- Почему? У меня есть. Пошли, покажу.
В комнате Георгия Евгеньевича Василиса никогда раньше не была, она выглядела очень уютной и обжитой, хотя и немного старомодной.
- Присаживайся, куда удобно, вот можешь сюда на диван к телевизору поближе, - засуетился Георгий Евгеньевич, - я сейчас все организую, - и он стал колдовать перед магнитофоном.
- А у вас довольно мило, - произнесла Василиса, рассматривая комнату дворецкого.
- Это мой дом, другого у меня нет. Вот если не выгонишь...
- Ну что вы такое говорите, за что же вас выгонять? Вы мне как родной, - перебила его Василиса, укоризненно посмотрев на старика.
- Спасибо на добром слове, вот все готово, можешь смотреть, - и он протянул Василисе пульт дистанционного управления.
- А вы куда? Я у вас в гостях, садитесь вместе смотреть будем.
Георгий Евгеньевич, довольно улыбнулся, уселся слева от Василисы, и вопросительно посмотрел на нее, приготовившись к просмотру.
То, что оказалось на пленке повергло Василису в настоящий шок. Георгий Евгеньевич вмиг постарев, осунувшись, как-то весь сжался, и схватившись за сердце беззвучно открывал рот глотая воздух, как выкинутая на берег рыба. Наконец справившись с собой, он смог выдавить, - тебе не стоит это смотреть, девочка.
- Я должна понять, - тихо ответила ему Василиса, не обращая внимания на слезы текучие по щекам и капающие на кожаную обложку дневника, лежащего у нее на коленях. Георгий Евгеньевич больше не произнеся ни слова, встал и сгорбившись, как будто впервые ощутил свой возраст медленно заковылял из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.