Генеалогическое древо - 4
Сервер "Заграница":
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Помощь]
* * *
Летняя сессия давалась Ольге тяжело, не потому что трудно было заниматься, а потому что в жару у нее сильно отекали ноги, постоянно кружилась голова, тошнило, а тут еще свекровь донимала своим воспитанием.
Ночью, когда все уже давно спали, Ольга долго ворочалась и не могла уснуть от мучившего ее голода. После ужина ее стошнило, и теперь пустой желудок громко урчал, настойчиво требуя пищи. Если бы она жила у мамы она бы уже давно чего-нибудь поела и уснула сладким сном, но здесь существовал этот ужасный чертов режим. Промучившись еще с полчаса, Ольга все же рискнула добраться до холодильника. Паркет предательски поскрипывал, когда она босиком на цыпочках пробиралась в кухню, и как только в темноте она открыла холодильник и протянула руку к сыру, в кухне вспыхнул яркий свет. Ольга от испуга вскрикнула и задела банку с молоком, та громко шлепнулась, расколовшись на мельчайшие кусочки, образуя на полу белую растекающуюся лужу, а свекровь ядовито сказала,
- Ты что это как воровка по холодильнику в темноте лазаешь?
- Кушать хочется, уснуть не могу.
- Убирай вот теперь, чтоб все чисто было, есть за столом нужно, когда все едят. У вашего поколения совсем не осталось никаких моральных ценностей.
- Я ела, только потом меня стошнило, - заплакала от обиды Ольга.
- Уволь, пожалуйста, меня от этих подробностей.
- Вы чего здесь устроили? Соседей разбудите, - позевывая, спросил разбуженный звоном стекла Аскольд.
- Да вот женушка твоя ночные набеги на холодильник устраивает.
- Мама, она же беременная, ей кушать хочется, чего ты ее постоянно терроризируешь?
- Я терроризирую? Да пусть ест на здоровье, только ни как вор.
- Ты от звона проснулась?
- Нет, от ее шагов.
- Зачем же ты пошла за ней следить, еще и напугала?
- А ты чего это на мать набросился?
- Мама, я не набросился. Ну, нельзя же так жить. Я молчу, молчу, но сколько можно? Тебе бы вместо Ольги надо было бы такую невестку, которая давно бы тебя за пояс заткнула, а она все терпит.
Ольга, вытирая пол и собирая стекло, затаив дыхание слушала их разговор, и ей было так приятно, что Аскольд защищает ее. Это случилось впервые, значит он знает, что ей тяжело и она терпит нравоучения свекрови, а порой и незаслуженную взбучку.
- Спасибо, сынок, - поджав губы, ответила свекровь, выслушав его, и с ненавистью взглянув на Ольгу, развернулась и молча ушла к себе, яростно хлопнув дверью.
- И когда вы уже поладите? - тоже метнув на Ольгу злой взгляд, сказал Аскольд и побрел спать.
"Ну, все! Теперь мне точно крышка, теперь я буду виновата во всех смертных грехах", - только и подумала Ольга. Есть уже совсем расхотелось и убрав кухню, она уныло отправилась в постель.
Наказание не заставило себя долго ждать. Утром переделав все дела, пока свекровь отправилась в парикмахерскую Ольга села с книгой у приоткрытого окна готовиться к экзамену, погода была чудесная, и ей так приятен был одновременно и теплый и освежающий ветерок, легонько и убаюкивающее колышущий занавески, что глаза как под гипнозом сами стали закрываться.
"Прилягу на полчасика вздремнуть", - подумала она и ушла в свою комнату.
Уснув она не слышала как поднялся ветер, как начался сильный дождь, который залил лежащую на подоконнике книгу, занавески и кресло, подвинутое к окну.
- Что же ты за хозяйка такая? Посмотри, что стало с креслом, с занавесками, - в ярости кричала на нее пришедшая свекровь, которой по дороге из парикмахерской дождь испортил новую прическу.
- Это случайно получилось, просто створка окна распахнулась от ветра, - оправдывалась Ольга чуть не плача.
- Головой думать надо. И чему тебя только мать учила? Небось, такая же неряха, как ты?
- Вот только, пожалуйста, мою маму не трогайте! - не выдержав закричала Ольга.
- А ты что на меня голос повышаешь? Если бы жив был отец Аскольда, он бы ни за что не позволил надо мной так издеваться.
- Да это вы постоянно издеваетесь надо мной.
- Я? Ах ты, вертихвостка, обманом вошла в нашу семью, а теперь свои права здесь качаешь?
- Это каким еще обманом?
- А кто ребенком Аскольда шантажировал?
- Я шантажировала? - сквозь слезы пробормотала Ольга, - я не шантажировала, - и схватив свою сумку, бросилась прочь из квартиры.
Обида захлестнула Ольгу, душили слезы, и первым ее порывом было уехать к маме, но как же Аскольд? Он-то чем виноват, как жить без него? Нужно просто быть посмелее со свекровью, которая видя покорность невестки просто подмяла ее под себя. Погуляв с часик по району, Ольга устала, сеть негде, скамейки были еще мокрыми после дождя и в надежде, что может быть уже вернулся с работы Аскольд она, купив яблок и пачку мороженого, медленно поплелась обратно. Настроение было поганым, и даже аппетита совсем не было. Мороженое растаяло и закапало простенькую зелененькую майку, которая уже плотно обтягивала увеличившуюся грудь и живот. Чертыхнувшись, Ольга выбросила мороженое в урну и тут увидела бездомную собаку.
- Эх, не вспомнила о тебе, прости, - сказала она, - мысли где-то витают.
Собака увязалась за ней еще от самого магазина, когда она бросив ей кусочек печенья ласково посмотрела на нее и сказала, - что тяжело, собачка? Собака была беременна, ее живот свисал чуть ли не до самой земли и временами, когда щенки шевелились, выпячивался то в одну, то в другую сторону. Одна нога у нее была перебита и она медленно плелась, прихрамывая и тяжело дыша, вывалив на бок свой розовый язык. Ольге было жаль собаку, хотелось ее чем-то угостить, но у нее ничего кроме яблок с собой не было. Встречные люди смотрели на собаку по-разному, кто с жалостью, кто с отвращением, кто с безразличием, а один здоровенный мужик хотел было пихнуть ее ногой, просто так, ни за что.
- Что вы делаете? - закричала на него Ольга.
- Это твой собак?
- Она бездомная.
- Так и чё ти тогда орешь, кому он нужен? - махнул он рукой.
"И правда, кому?", - подумала Ольга, - "а у нее скоро щенки появятся прямо на улице, что она с ними делать будет? А что я могу сделать?".
Так они дошли до самого подъезда, собака как хвостик шла в метрах двух от Ольги, не отставая ни на шаг. Увидев, что Ольга остановилась собака присела и в ожидании посмотрела на нее.
- Я не могу тебя пригласить к себе, там-то и мне не рады. Сейчас я тебе принесу чего-нибудь, подожди, - и она вошла в подъезд и заскочила в лифт.
Аскольд оказался дома, и скорее всего у него произошел крупный разговор с матерью. Они оба сидели насупившись, Любомила Сергеевна по своему обыкновению курила в кресле, а Аскольд как школьник притулился на краешке стула возле нее.
Ольга смело прошла на кухню, открыла холодильник, вынула оттуда кусок колбасы и полпачки творога и с ними вышла в прихожую.
- Ты куда? - удивленно спросил ее Аскольд.
- Собачку бездомную покормить.
- Кого? - вскинулась свекровь.
- Собаку, у нее скоро будут щенки, а она хромая, голодная, - и Ольга юркнула за дверь.
Собака лежала у подъезда.
- Пойдем, - позвала ее Ольга, отводя чуть в сторонку. Собака послушно потащилась за ней и даже дала себя погладить.
- Кушай, кушай, бедненькая.
- А ну-ка марш домой, не трогай ее! - вдруг услышала она голос свекрови свесившейся из окна.
Ольга тяжело вздохнула и пошла домой. Как только она вошла в квартиру, к ней подлетела Любомила Сергеевна и затараторила,
- Быстро мой руки с мылом и только горячей водой, и сними эту одежду и обувь. Все мыть! Она вшивая, больная, таких уничтожать надо, а она ее к дому тащит. Сейчас же позвоню в собачий ящик, пусть увозят.
- Да как вы можете? Это же живое существо, чем она хуже меня или вас?
- Ты меня с собакой сравниваешь? Ты только посмотри на нее Аскольд.
- Оля, ты зачем оскорбляешь маму? - вздохнув, спросил Аскольд, а Любомила Сергеевна стала искать в справочнике телефон службы по отлову бродячих животных.
- Что вы делаете, неужели вам не жалко животное? - заплакала Ольга.
- Мама, прекрати, оставь собаку в покое! И ты тоже, зачем ее сюда привела? Да что ж это такое и почему вы никак не поладите?
- Нечего болезни распространять, еще и расплодиться здесь, лучше пока не родила ее уничтожить, - с раздражением бросила мать.
- Аскольд, миленький, давай отвезем собаку маме, я ее уговорю, ну пожалуйста, - заревела Ольга.
- Хорошо, поехали, - покачав головой согласился Аскольд.
- На машине бездомную собаку? Аскольд, ты что с ума сошел? Идешь на поводу у этой сопливой девчонки. Из-за какой-то собаки такие сопли.
- Мама, постелем на сиденье старое полотенце, да и дело с концом.
- Нет, тогда я больше никогда не сяду к тебе в машину.
- Хорошо, тогда давайте так. Ты мама никуда не звонишь, а ты не везешь собаку к своей маме.
- Нет, я отвезу ее на такси, - твердо сказала Ольга, сообразив что как только завтра она уйдет на экзамен свекровь обязательно попробует избавиться от собаки, если та не уйдет за ночь в другое место.
Вызвав такси она с горем пополам уговорила таксиста за двойную плату взять ее с вонючей грязной собакой. Собака и не подумала огрызаться и упрямиться, а запрыгнула к Ольге на колени и обслюнявила своим горячим языком, лизнув в нос.
- Что это такое? - с беспокойством спросила Вероника Семеновна, открыв дверь, - я так перепугалась, когда ты прокричала в трубку "мама, ты дома? Сейчас приеду".
- Мамочка, ты только не ругайся, но Любомила Сергеевна хотела ее в собачий ящик, представляешь? А у нее щенки вот-вот, жалко же собачку.
- Ничего себе собачка, наверно папа овчаркой был, ее конечно жалко, но куда же я щенков дену? Я их утопить не смогу, а кто их возьмет беспородных.
- Я тебе помогу их раздать, честное слово. И ей хозяина подыщем, она добрая и ласковая, только доверчивая, а люди злые, ну мамочка.
- Ну ладно, не выгонять же ее на улицу.
Они вместе вымыли собаку, которая совсем не сопротивлялась, а наоборот повиливала хвостом, перевязали рану на ноге, накормили и стали думать, как ее назвать. Перебрали все собачьи клички, но как-то ни одна из них не подходила к найденной собаке.
- Ладно, мам, ты сама как-нибудь ее назови, а может, у нее уже было какое-нибудь имя, и она станет на него отзываться. Ты только посмотри, как она сладко спит, как соня.
При этих словах собака нервно подвигала ушами и открыв глаза подняла голову.
- Кажется, это имя ей понравилось, а ну-ка позови, - попросила Вероника Семеновна.
- Соня, Соня, - позвала Ольга.
Собака поднялась с места подошла к ней и положила морду на колени.
- А ты оказывается, Соня? Или просто тебе имя это понравилось, а?
- Ну, вот и имя нашлось, - засмеялась Вероника Семеновна, - Оленька, а оставайся-ка сегодня у меня, я так соскучилась.
- А и останусь, а завтра отсюда в институт, - засмеялась Ольга, - только Аскольда предупрежу.
Они с мамой приготовили вкусный ужин, поели, всласть поболтали, посмотрели телевизор, Ольга позвонила Тамаре, и уже в темноте вывели погулять Соню, которая и не подумала убегать без ошейника, а все время вертелась рядом в пределах видимости и по первому требованию устремилась домой.
"Как же здесь уютно", - лежа в постели думала Ольга, - "и как я раньше не замечала, что дома так хорошо. Вот съела я яблоко, положила огрызок на тумбочку на блюдце, а завтра утром уберу, и никто мне и слова не скажет. Утром в халате и в тапочках пойду в ванную, потом в халате позавтракаю, может это и плохо, но мне удобно. А если захочу есть, ночью пойду на кухню, открою холодильник, возьму чего хочется и усядусь за стол, еще и книжку могу почитать в это время. Может мне поговорить с Аскольдом, и он согласится переехать сюда или можно снимать квартиру? И пусть Любомила Сергеевна живет себе одна на здоровье, как ей заблагорассудится".
Но Аскольд наотрез отказался уходить от матери, сказав что он привык работать за своим столом, здесь у него папина библиотека под боком, все бумаги, много места, здесь центр, а у ее матери смежные комнаты, да и далеко, а если снимать квартиру в центре она будет стоить немереных денег.
Так они и продолжали жить в доме Любомилы Сергеевны. Ольга старалась почти не общаться со свекровью, все время проводя в их с Аскольдом комнате, до родов оставалось совсем немного времени и ее наконец оставили в покое.
Были каникулы, можно было поехать к маме, но свекровь ругалась, говорила что она может занести инфекцию от собак и этим навредить ребенку, там у Сони родились щенки, целых шесть штук. Они были такие хорошенькие, все одного цвета, светло-коричневые с темной маской, как и их мать. Их уже нужно было пристраивать, они ободрали половину обоев в коридоре и погрызли ножки тумбочки и обувь, пока мама была на работе, но никто не хотел брать щенков. Одного обещала взять Тамара, второго - мамина соседка, а вот что делать с остальными?
Субботним утром второго августа Ольга вдруг почувствовала себя плохо и сказала об этом Аскольду,
- Но мы же к двум обещали приехать на дачу к Валерию Петровичу на день рождения. Уже и подарок купили, - воскликнул Аскольд, - ты же знаешь это очень важный для меня человек. Там соберутся такие люди, вся богема.
- Но мне, правда, плохо.
- Посидишь там на свежем воздухе, в тенечке, пока мы будем делать все приготовления к вечеру, тебе ведь до родов еще целая неделя.
- Я бы с удовольствием, но туда больше часа ехать на машине. Ты поезжай, а я останусь дома.
- Ну, как знаешь. Я там ночевать останусь, а тебя прошу, только не поругайся с мамой. Я устал слушать ее бесконечные жалобы.
- Мне не до скандалов, я буду все время в комнате.
Днем Ольге стало совсем плохо, начались схватки и обливаясь потом, она еле добралась до конца длинного коридора, где стоял телефон и позвонила сначала маме, а потом в "скорую". Свекровь конечно же все слышала, но даже не вышла из своей комнаты. Когда в дверь позвонили, и Ольга стала выходить из квартиры, лишь тогда она услышала ее голос,
- В нашей семье первенцами всегда были мальчиками, так что не опозорь наше семейство.
- Да вы что женщина, совсем ополоумели, роженице такое вслед кричать, и как только язык не отсохнет, - отчитала ее пожилая женщина медик, забирающая Олю.
- Не вам меня учить! - с яростью воскликнула Любомила Сергеевна и с силой захлопнула за ними дверь.
- Не переживай деточка, все будет хорошо, скоро будем на месте, - осторожно заводя тяжело и прерывисто душащую Ольгу в лифт успокаивала врач, недоумевающая как близкий человек, пусть даже не мать, а свекровь, даже и не поинтересовалась в какую больницу увозят ее невестку.
Ольге было уже все равно, она так устала и физически и морально, но больше конечно морально от постоянных придирок свекрови, устала чувствовать себя вечно виноватой, устала слышать, что она не пара ее сыну, что живет как у Христа за пазухой на всем готовом, а мужу Любомилы Сергеевны эта квартира досталась потом и кровью, что обманом вошла в их семью, и еще много всего обидного.
Роды были средней тяжести поздним вечером и уже на утреннее кормление ей принесли ее девочку. Ольга не могла насмотреться в это маленькое красноватое личико с крохотным ротиком, который она морщась смешно разевала, требуя есть. Понять на кого похожа ее дочь было пока невозможно, да и какое это теперь имело значение. Аскольд все равно будет недоволен, ведь он ждал сына, чтоб назвать его Августом. Но Ольга все же верила, что как только он увидит ребенка, то сразу переменит свое мнение. Однако она ошиблась.
За три дня, что она с ребенком находилась в больнице, Аскольд ни разу не изъявил желания посмотреть на дочь. Нет, он приносил ей передачи, написал записку с поздравлением, но не стоял как другие папаши под окном в ожидании кормления, чтобы хоть издалека увидеть свое чадо. Ее дочку через окно уже видели мама, Тамара и даже Лариска, которая провела под окном больше часа под накрапывающим дождем, чтобы только посмотреть на девочку.
В день выписки из больницы, на пороге с цветами и поздравлениями их встречали мама и Тамара.
- А где Аскольд? - испуганно спросила Ольга.
- Не беспокойся, у него какие-то проблемы на работе, да еще что-то с машиной. Просил тебя встретить и отвезти домой.
- Я наверно не поеду, - вручив Ольге подарок пробормотала Тамара, - там твоя мегера, она меня ненавидит.
- Как это не поедешь? Поедешь еще как. У меня своя комната есть.
- Ничего Тамарочка, не бойся, меня там тоже не особо жалуют, но день рождения моей внучки нужно отметить, - останавливая такси проговорила Ольгина мать.
- А мне-то чего бояться, я бы ей все давно высказала и быстро поставила на место, да она потом на Ольге за меня отыграется.
Любомила Сергеевна действительно встретила их без особой радости, натянуто-любезно пригласив в дом.
- Только руки обязательно помыть всем, особенно тем, кто с покупателями часто общается, - надменным взглядом смерив Тамару, сказала она.
Через несколько минут она вошла в комнату, где Вероника Семеновна показывала дочери, как пеленать девочку, и молча остановилась на пороге.
- Хотите на внучку посмотреть? - спросила Ольга.
Свекровь пожала плечами и подошла поближе. Она долго и внимательно разглядывала девочку, а потом процедила сквозь зубы,
- Не в нашу породу.
- Значит в нашу. А давайте-ка мы за нее шампанского выпьем, - весело пропела Вероника Семеновна.
Любомила Сергеевна глянула на настенные часы, которые показывали четверть двенадцатого, и сказала,
- Шампанское утром? Нет. Лучше кофе с коньяком нам с вами, а девушкам чаю.
Разговора за столом как-то не получилось, и Вероника Семеновна и Тамара посидев полчасика, засобирались уходить.
- Я на работе обещала после обеда быть, - сказала Ольге мать, - а ты в субботу с малышкой ко мне приезжай. Пусть вас Аскольд на машине отвезет.
- Куда ей с ребенком к вам, у вас там зверинец. Зараза.
- Какая зараза? Щенки домашние, а собака на улицу только в туалет выходит, и сразу обратно к ним, а лапы я ее приучила мыть после каждой прогулки.
- Все равно. Животные - разносчики заразы. Маленькому ребенку общение с посторонними людьми нужно ограничивать. А мамины подружки ему вообще ни к чему. Понятно вам девушка? - и она посмотрела на Тамару.
Тамара состроила обозленную гримасу, хотела ответить ей что-то колкое, но увидев умоляющий взгляд Ольги, лишь сказала,
- Как я хочу, чтоб мой муж оказался сиротой.
- Даже если у него будут родители, от такой невестки как ты они быстро отойдут в мир иной.
В этот момент из комнаты донеслось тихое кряхтение новорожденной, и Ольга махнув на прощание маме и Тамаре рукой унеслась в комнату. Она слышала, как через секунду хлопнула входная дверь, как простучали по паркету каблучки свекрови, и в квартире часа на два установилась гробовая тишина. Потом пришел Аскольд с букетом, но ни нежных слов, ни поцелуя Ольга так и не дождалась. Он лишь мельком взглянул на дочь, а когда Ольга спросила, - как мы ее назовем? ответил, - как хочешь, мне все равно.
Ольге было обидно, так хотелось услышать, что он рад рождению дочери, что девочка просто прелесть, а Ольга молодец, и она стала уверять себя, что он просто немного растерялся и еще не может осознать себя отцом.
Но время шло, Аннушка подрастала, а Аскольд совсем не проявлял к ней никаких чувств. Он только иногда, когда Ольга почти насильно клала дочку к нему на руки несколько минут держал ее брезгливо рассматривая, а потом протягивал назад со словами,
- Я боюсь маленьких детей. Пусть сначала подрастет.
Свекровь же вообще никогда не брала ребенка на руки и Ольгу ругала за это.
- Привыкнет, с рук не слезет, - вечно ворчала она.
Ольга все делала сама, конечно же поначалу ей было трудно, она не высыпалась, опыта никакого, а подсказать некому. Появилась проблема с сушкой пеленок. Пока было тепло, их сушили на балконе, а когда стало холодно Ольга предложила протянуть веревку на кухне, но свекровь сказала, что не даст превратить свою квартиру в коммуналку. Тогда Ольга стала вешать их на батареи, но и там они помешали.
- Нечего отлынивать от работы, если уж надумала родить ребенка нужно гладить пеленки до полного высыхания, - выговаривала Любомила Сергеевна.
- Но не могу же я их беспрерывно гладить, у меня и другой работы хватает.
- А я тебе сколько раз повторяла, не приучай ее к рукам.
- Но я даже на кровати ее надолго оставить не могу, она же может упасть.
- В коляске ремни есть.
- Нужно наконец-то поставить кроватку, чтобы я за нее не волновалась.
Ольга пыталась изо всех сил быть идеальной женой и матерью, доброй, заботливой, внимательной, честной, верной, снисходительно относиться к хобби Аскольда, признавать его индивидуальность и даже старалась во всем угождать свекрови, хотя это давалось с большим трудом. Но она, например, никак не могла понять, как ни до Любомилы Сергеевны, ни до Аскольда не доходит, что ребенку нужна собственная кроватка. Кроватку они купили давно, еще до рождения дочери, но она так и стоит в разобранном состоянии на балконе, и ее до сих пор не поставили, потому что в трехкомнатной квартире для нее не нашлось места. В их комнате кроватку можно поставить только вместо письменного стола, а стол перенести к окну, но Аскольд уперся, мотивируя тем, что на стене висят листы ватмана, с которыми он часто работает, не вставая со стула. Он предложил матери поменяться комнатами, так как ее комната большего размера, но тут уперлась Любомила Сергеевна мотивируя тем, что долго привыкает к новому месту и вообще эта комната дорога ей, как память об умершем муже. Поставить же кроватку к окну не решалась Ольга, из окна нещадно дуло, а в их комнате и так вечно было холодно, и Аскольд и его мать очень много курили у раскрытой форточки на кухне и ложась спать часто оставляли форточку приоткрытой.
* * *
Когда Аннушке исполнилось пять месяцев, Ольга поняла, что снова беременна, хотя она старалась предохраняться. Посоветовавшись с мамой, она решила сделать аборт, но когда об этом узнал Аскольд, он стал уговаривать ее оставить ребенка.
- На этот раз точно должен быть мальчик, и как раз в августе.
- Аскольд, мне очень трудно, я устала. И как же институт? Я хотела, как только немного подрастет Аня снова пойти учиться.
- Ты совсем меня не понимаешь. Я тебе твержу про Августа, а ты не хочешь, чтобы я был счастлив.
- Аскольд, я хочу, очень хочу, ну а если снова будет девочка? Ты совсем не обращаешь на Анечку внимания.
- Я работаю как собака. Целый день со студентами, устаю. А потом она же еще ничего не понимает.
- А давай потом когда она подрастет, и подумаем о втором ребенке, а?
- Ты какая-то странная, причем здесь второй ребенок? Тебе сама природа подсказывает, что ребенок должен родиться в августе, и это он Август, ты понимаешь или нет? Ну, Оленька, вот увидишь, как только родиться Август в нашей семье все пойдет по-новому, я верю в предсказание.
- А если снова будет девочка?
- Да нет же, это судьба.
И Ольга сдалась и согласилась оставить ребенка, хотя умом понимала, что делает большую глупость и Аскольду нужен не ребенок, а просто новый человек в семье по имени Август. Но рядом с Аскольдом она становилась совсем безвольной и позволяла лепить из себя все, что ему заблагорассудиться. Хотел сделать из нее страстную, пожалуйста, хотел покорную - да запросто. Это было какое-то помешательство. Свекровь же потакая замыслам сына, объяснила Ольге, что так надо, и у Аскольда обязательно должен быть наследник, которому он передаст все фамильные ценности. О каких ценностях шла речь Ольга не знала, жили они хоть и не бедно, но ничего особенного вроде не имели.
Чем больше становился срок беременности, тем труднее ей было справляться с Анной и успевать поддерживать в доме идеальную чистоту, не поругавшись с Любомилой Сергеевной. Мама иногда в хорошую погоду в выходные приезжала погулять с внучкой на воздухе, правда не заходя к ним в дом, поскольку не очень-то ладила с Ольгиной свекровью. По настоянию мужа Ольга до поры обманывала мать, сказав, что сделала аборт, но шила в мешке не утаишь.
- Оленька, девочка моя, что же ты наделала? - заплакала Вероника Семеновна, однажды все же увидев уже выпирающий живот дочери.
- Мам, ну ладно, не надо. Аскольд хочет мальчика.
- Глупенькая, да ты на себя посмотри. Замученная, совсем как тень стала. А я не могу тебе часто помогать, только в выходные, - все еще всхлипывала она.
- Мамочка, все будет хорошо, Аннушке к рождению ребенка уже годик будет. Как-нибудь справлюсь.
- Да уж что теперь причитать, поздно уж что-либо изменить.
- Вот рожу сына, тогда все измениться в моей жизни, и Аскольд меня больше любить будет, и свекровь подобреет, - сказала Ольга, успокаивая больше себя, чем мать.
- Ну, дай-то Бог.
Связаться с программистом сайта
