Таша несла свое новое молодое лицо и плакала. Ташу звали Наташей и ее имя укоротилось еще в студенческие годы, когда она, представляясь проглатывала первый слог имени и выходило с придыханием : "Таша". Конечно, на работе ее звали Натальей Петровной, но все друзья и знакомые по-прежнему - Ташей.
Таша всегда хорошо выглядела и очень следила за собой. В молодости, даже мусорное ведро не могла вынести не накрасившись. Потом стала очень мало, но с толком употреблять косметику. Фигура у нее была нормальная: хороший рост с идеальным весом. Таше повезло - она ела все подряд, но никогда не поправлялась, так как имела хорошую наследственность, была очень подвижна и все принимала близко к сердцу.
Перелом у нее наступил в сорок пять, когда "баба ягодка опять". Каждый день утром она одевалась и красилась в полутемной прихожей, на работе заглядывать на себя в зеркало было некогда, и своей внешностью была довольна. Когда ей делали дежурный комплимент, что она молодо выглядит, Таша искренне в это верила. Однажды, в солнечный яркий день, Таша решила примерить новую кофточку. Она вынесла на кухню большое зеркало и впервые за много лет увидела себя при свете. В сорок пять ягодкой она не была: лицо усталое, под глазами круги, морщин больших, правда, не было, но кожа оплыла сверху вниз на шею, как будто годы растопили лицо. Таша ладонями подтянула кожу вверх к вискам и лицо снова стало молодым.
Рядом с домом была косметическая клиника. Много лет она проходила мимо занавешенных окон и сейчас решила зайти. "Клиника" оказалась переделанной квартирой и состояла из приемной, операционной и комнатки-палаты с холодильником. Встретили ее приветливо. Она думала, что врач скажет, что для своего возраста Таша еще очень хорошо выглядит, но он, внимательно ее осмотрев, сказал, что в нижней части лица работы будет много, Потом выписал ей направление на анализы, сказал сделать три фотографии: две - в профиль, одну - в анфас. Цена была предельной. В Ташиной семье эти деньги были, но это были все их сбережения.
Разговор с мужем бал неприятным: "Зачем тебе это нужно?" - спрашивал муж. Таша и сама не знала зачем. С мужем они жили нормально. Она нравилась ему любой. У них был взрослый сын. Изменять мужу она не собиралась. Но испытав шок при виде своего лица в зеркале, не могла смириться со своей внешностью и хотела ощущать себя прежней, молодой. Таша вспоминала альбом, который листала в клинике, с фотографиями старух, преображенных в молодых красавиц.
Операцию Таша перенесла хорошо. Когда очнулась после наркоза, а потом увидела свое лицо - ужаснулась - оно было опухше-фиолетовое, сo щелями вместо глаз. Две недели не выходила Таша из комнаты-палаты и питалась тем, что заранее поставила в холодильник. Мужу приходить запретила. Через две недели пришла домой, испугав мужа лицом, хотя и стало оно не таким опухшим и приобрело лимонно-зеленоватый цвет. Только через месяц смогла Таша выходить на улицу.
Лицо ей не понравилось, Она думала, что будет ее молодое лицо, но из зеркала смотрела уже третья Таша - не было молодой, не было той, которой она испугалась, была другая женщина, симпатичная, но к которой нужно было привыкнуть.
Постепенно Таша привыкла, но у нее появился новый комплекс неполноценности: ей казалось, все видят и знают, что у нее чужое лицо и ищут шрамы, хотя ее волнистые каштановые волосы естественно прикрывали следы операции. На улице она с завистью стала рассматривать элегантных женщин ее возраста с благородными стареющими лицами. Ей казалось, с ее лица вместе с морщинами врачи убрали и признаки интеллекта. Недавно, по телевизору она видела показ мод "от кутюр" и в первых рядах зрителей - старых богатых женщин, похожих на мопсов, с висящими щеками. Эти женщины покупали себе платья, стоящие десятки тысяч, но не могли купить себе других лиц либо из-за здоровья, либо уже слишком много сделали операций.
Сейчас Таша шла, несла свое новое молодое лицо и плакала. Она была в больнице, куда ее срочно направили после медосмотра и где ей поставили страшный диагноз...
Она плакала оттого, что новое лицо не успеет состариться, что вообще не надо было менять лицо, потому что Господь не узнает ее и накажет за то, что она пошла против Его воли. Она плакала, потому что не увидит внуков и не будет доброй седой, морщинистой бабушкой, которая напечет им пирожков.