Как-то давно знакомый художник, который занимался с детьми в изостудии, показал Оле странные детские рисунки. На листах бумаги не было нарисовано ничего, только полосы разного цвета, плавно переходящего один в другой.
- Что это? - спросила Оля.
- Дети рисовали характеры людей... Видишь листок, раскрашенный в мрачные цвета, а вот - сияющий радостными красками? Это - хороший человек, а это -плохой.
- Но почему же среди темного цвета - яркая нежная полоска?
- Даже плохой человек иногда бывает хорошим, - улыбаясь, ответил художник.
Олю судьба свела с двумя людьми. И если бы ей дали такое же задание, какое художник давал детям, она бы в то время без колебаний закрасила листы бумаги беспросветным черным цветом, характеризуя их.
...После окончания института Оля была направлена на работу на Њкрай светаЋ. Специальность её - романтичная, и, как ей тогда казалось, очень интересная - она была зоологом.
Когда попала в чисто мужскую лабораторию, в институте почему-то посмеивались. Её шеф - дородный представительный мужчина, с черной окладистой бородой, не то цыган, не то Карабас-Барабас из сказки. Ходили слухи, что однажды в большом городе старушка приняла его за попа и просила отпущения грехов, а он, туговатый на ухо, завел с ней светский разговор о погоде.
Сначала она не понимала косых взглядов, которые бросали на нее сотрудники других лабораторий. Но через некоторое время ей стало все ясно...
Случилось это ранней весной, еще лежал снег, но в лесу под настом уже накопилось много воды, канавы и реки набухли, в воздухе стоял непередаваемый, лесной весенний запах.
Илья Константинович приказал Оле после работы готовиться на вечернюю зорьку. Она знала, что её работа не нормирована: ранней весной начинаются экспедиции и заканчиваются они поздней осенью.
Вечером, напялив великоватые ей болотные сапоги, Оля пришла к дому шефа. Лес был недалеко от городка, но идти было трудно из-за снежного месива под ногами. Но вот, наконец, Оля устроилась на пенечке в лесу и стала ждать. Её заданием было - слушать, когда начнется ЊтягаЋ, так как Илья Константинович был глуховат, хотя обладал орлиным зрением.
Оля вслушивалась в шорохи леса, в звонкую капель, в журчание талой воды, когда начало темнеть.
В тот раз она так и не услышала ЊтягиЋ вальдшнепов. Повернув голову, она увидела странное выражение на лице шефа, мгновение спустя он уже был рядом, блестели глаза, он тяжело дышал... Сначала Оля почувствовала лишь удивление, потом в ней поднялась волна отвращения и злости. С силой оттолкнув его, Оля побежала...
Не помнила, как добралась домой, в сапогах хлюпала вода, вся одежда была мокрой... Проболела Оля неделю...
Когда снова вышла на работу, Илья Константинович вел себя так, как будто ничего не произошло...
Прошло время, в лаборатории появился новый человек, свежеиспеченный молодой специалист Славик. Славику, сыну влиятельного папы, сразу нашлось место в лаборатории, хотя для этого и потеснили престарелого сотрудника. Возможно, Оля бы смирилась со Славиком, но обстоятельства сделали своё.
Как всегда, ранней весной начались экспедиции. Сотрудники разъехались по всему острову. Олю со Славиком отправили вдвоем...
Жили они в глуши в маленьком сарайчике, наскоро сколоченном охотниками... Впервые Оля оказалась в лесу в такой малочисленной экспедиции. Обычно Њв полеЋ выезжало человек пять-шесть. Их обязанности уже определились. Продуктов с собой они брали мало, так как жили лесом. Мужчины утром уходили в лес, приносили дичь и снова уходили. А она работала в лагере: взвешивала, промеряла птиц и животных, заносила данные в картотеку, делала чучела, варила обед. В промежутках проверяла ловчие сети, расставленные на опушке леса, и кольцевала мелких птичек, которые иногда туда попадали.
Сейчас же все было по-другому: Славик вечером уходил в лес. Он занимался какими-то особенными лягушками, которые лазали по деревьям и появлялись только ночью. Оля сидела в домике, слушала звуки ночного леса. Печка, приспособленная под солярку, совсем не давала тепла, так как приходилось топить её дровами, ветер задувал во все щели, и ей казалось, что в маленькое окошечко заглядывает белое ухмыляющееся лицо. Оля сжимала ружьё и ждала Славика...
Он приходил довольный, ел, потом садился при свете свечи писать полевой дневник. Утром, когда Оля вставала к своим птичкам, он ещё спал, а потом снова уходил...
Оля оказалась совершенно неприспособленной к жизни в лесу. Заготовка дров, казалось бы, такая простая - кругом стояли сухие деревья, - была для нее мучительна. Топор не слушался Олю, каждый раз ударяя по другому месту ствола. В довершение всего заканчивались продукты.
Славик мог не есть сутками. Откуда бралась его работоспособность - не известно. Но если еда была, он ел много и без разбора.
...Разговор произошел через несколько дней...
- Бери ружьё и иди стреляй - у меня каждая минута на счету, бытом заниматься некогда, - ответил на Олины жалобы Славик.
Оля стреляла и раньше, но это было в самый разгар пролета птиц, когда над головой летели несметными тучами утки и кулики всех сортов... Нужно было только знать, в какое время полетят стаи на кормежку к озеру. Тогда достаточно было поднять ружьё вверх и, не целясь, выстрелить. Дробинки доставали не одну утку. Первое время Оля даже стреляла, закрыв глаза, и ни разу не оставалась без добычи.
Но сейчас пролёт уже почти закончился. На берегу моря только мелкие кулички, смешно семеня лапками, бегали за волной, выклёвывая что-то из песка.
Четыре часа пробегала Оля по берегу за одинокими осторожными утками и куличками. Удалось подстрелить только несколько куличков, величиной с воробья.
Через некоторое время к ним приехали в гости зоологи. Мужчины, обычно такие корректные в институте, вырвавшись в лес подальше от глаз жен и соседей, неузнаваемо меняются. Так было и на этот раз. Олина радость скоро потухла, пьяные мужчины забыли о ней. Оля уговорила шофёра отвезти её в деревню.
На работе Олю долго воспитывали на собрании, обвиняли в том, что бросила Славика одного в лесу, что по технике безопасности он в одиночку не имеет права работать...
Жизнь шла своим чередом, были и радости, и неудачи, и терпимое отношение друг к другу. Но одно событие всё перевернуло...
Намечался плановый облёт острова на самолёте гидрометеослужбы. Из лаборатории собрались двое - Славик и Илья Константинович. На борту самолёта разместилось одиннадцать человек. В кабине, куда пустили зоологов, было жарко. Оставив верхнюю одежду в салоне, они устроились, чтобы понаблюдать за побережьем.
Самолет летел невысоко, и можно было видеть животных, которые черными точками выделялись на искрящемся льду. Потом в кабину попросился оператор телевидения. Славик и Илья Константинович перешли в хвост самолета.
Славик сидел у окна, когда за стеклом промелькнуло что-то черное.
Очнулся Славик в кресле на снегу. Приступ необъяснимого смеха сотряс его: ЊГде вы, мужики?Ћ - голос самому показался странным... Всё представлялось какой-то глупой, неудавшейся шуткой. Среди снега и разбросанных обломков, тупо глядя перед собой, ходил туда-сюда шеф. Славик окликнул его, но он по-прежнему не прекращал своего бессмысленного хождения. Голова у него была в крови.
Славик попытался подняться, но резкая боль в бедре опрокинула его...
Им повезло - хвост самолета отбросило далеко в сторону, когда самолет врезался в скалу. Даже следов носовой части самолета нигде не было видно. Начиналась метель...
Славик не помнил, как он очутился в хвосте самолета. Потом они трое суток стояли в тесном туалете, сберегая тепло, а за тонкой дверцей валил мокрый снег. Когда Славик засыпал, Илья Константинович расталкивал его и заставлял петь... И они пели фальшиво и устало - глухой старик и засыпающий юноша...
Оказалось, дорога находилась недалеко, но в метель их очень долго искали...
Сейчас, когда Оля видит Славика, который обезображенными руками с ампутированными пальцами препарирует очередную лягушку, она вспоминает детские рисунки с полосками разного цвета...