Лен - конопель

Я посею ль,
Я посею ль,
Лен-конопель

(русская народная песня)

   Дождливым пятничным вечером в октябре 1983 года, я и мой приятель Коля катили на моем стареньком "Запорожце" в сторону Орловской области. Позади остались Москва, институтские лаборатории, мои паяльники и осциллографы и Колины геологические образцы. А самое главное - невыплаченные кооперативные квартиры, требовавшие ежемесячного отстегивания некоторого количества красных, приятно хрустящих бумажек с портретом вождя мировой революции.

   Странно, но его засевший в печенках чеканный профиль, сопровождавший нас по жизни, начиная от плаката над родильным домом и кончая конторой кладбища, как- то не вызывал неприятных эмоций, когда он красовался на тех нескольких скудных бумажках, которые дважды в месяц протягивала мне в окошечко институтская кассирша. Тем не менее денег катастрофически не хватало, и дважды в год, поздно осенью и ранней весной, мы в составе бригады научных работников - шабашников выезжали на поля Орловской области на уборку конопли. Нет, не той, из которой делают дурь, а той, из которой изготовляют пеньку, которая вместе со льном когда-то составляла национальное богатство России.

   Коля был бригадиром шабашников, а я водилой и его заместителем. Наша задача была - найти колхоз и убедиться, что конопля выросла до нужной длины, не засорена травой, правильно скошена, хорошо вымокла и готова к уборке. После этого следовало обустроиться с жильем, едой, удобствами, заключить взаимовыгодный договор с председателем и дать сигнал бригаде на выезд. К бригадиру шабашников, кроме организаторских способностей предьявлялись особые требования. В процессе обсуждения расценок трудового договора он должен был уметь выпить водки не менее, чем председатель колхоза, но при этом сохранять полную ясность ума до момента его подписания. А это согласитесь, дано не каждому.

   Рано утром с субботу мы прибыли в Шаблыкинский район Орловской области и весь день ездили по колхозам, подыскивая место работы. К вечеру совершенно вымотанные, мы, сожрав нечто склизкое с макаронами в местной столовой, завалились в шаблыкинскую гостиницу. Надо сказать, что райцентр Шаблыкино представлял собой просто большое село. Кроме райкома партии было еще два - три каменных дома. Остальные, не исключая и гостиницы, строились из дерева в архитектурном стиле "барак". Заснули мы мгновенно...

   Проснулись в час ночи от крика -"Встать!". Комната была полна милиции. В руках у них были фонарики. Верхний свет они не включили, - - видимо, для пущего эффекта. Вперед выступил капитан, как впроследствии выяснилось - начальник местного угрозыска.

-  Кто такие? Предьявить документы! Чья это машина во дворе? Твоя? - Давай техпаспорт!

   В лучах фонариков стояли две фигуры в трусах и что-то невразумительно лопотали спросонья. Проверив паспорта с тщательностью шереметьевского пограничника, угрозыск удалился во двор и стал сверять номера машины и техпаспорта. Не найдя ничего криминального, угро удалилось, а мы с Колей почесав в затылках, полезли по койкам. Наутро я спросил у дежурной бабульки, не знает ли она по какому поводу облава и кого ловили?

- Ии, милай, так у нас тут три года назад приехал какой-то мазурик, остановился в этой вот гостинице и подломал дверь магазина. Кассу упер, так его и не нашли. Но с тех пор угрозыск всех приезжих в этой гостинице по ночам проверяет.

   Подивившись бдительности стражей порядка, мы поехали в намеченный колхоз. К вечеру все было улажено. Получив на складе и забросив на тележку трактора сетки от кроватей (спинок не было), тюфяки и какую-то посуду, мы подьехали к выделенному для нас дому.

   Дом был заброшенный, с полуразвалившейся, но все еще пригодной печкой. Стекол и рам не было, но зато было электричество. Окна были забиты досками и щели заткнуты тряпками. За столом сидел бомжеватого вида рыжий парень.

- Леха, представился он. - Живу тут с апреля и работаю в этом гребаном колхозе.

Накрыли стол газеткой. Коля достал колбасу и консервы, я выудил бутылку спирта.

- Слышь Леха, где тут водички взять спирт разбавить?

- Я щас, мигом, засуетился парень. У меня и хлебушек черный есть. Расплескали по алюминиевым кружкам и приняли по первой. Леха налег на колбасу и кильки в томате. - Вот это да! А жрачка тут в колхозной столовой поганая. Мне в день один талон на обед дают. Вечером картошку в печке пеку или мурцовку шамаю.
- А это что такое?
- Да вот хлеба в миску покрошишь, водички добавишь, масла подсолнечного и хлебаешь ложкой. А про выпить уж и забыл когда.

- Ну тогда давай еще по одной.

- Слушай Леха, а какого фига ты в этом колхозе делаешь? - спросил я. Леха стрельнул у Коли столичную сигаретку и начал свой горестный рассказ.

   Оказалось, что приехал он в этот колхоз откуда-то из Ставрополья, тоже как шабашник. Вернее как бригадир бригады шабашников. Захотелось ему зашибить деньгу, сколотил бригаду строителей, приехали они в колхоз, взяли аванс, инструменты и начали работать. Работали аж целую неделю, до воскресенья. В воскресенье сходили в баньку, расслабились, выпили. Потом еще, еще и еще, пока не кончился аванс. Потом инструменты колхозные продали и пропили. Работать стало нечем. Друзья-шабашники поднялись на крыло и куда-то разлетелись. А Леха, как материально ответственное лицо, остался, потому как на нем долг висит и паспорт в залоге в сейфе сельсовета заперт. У самого Лехи за плечами судимость. Так, по мелочи, отсидел за что-то два года. Но теперь если председатель стукнет в милицию, то Лехе тут же корячится новый срок. Председателю хорошо - получил дармового работника, засунул Леху в халупу, дает ему в день талон на обед и картошку колхозную, а денег вообше не платит, только иногда рубль - другой на хлеб и сигареты. Посылают его работать куда придется, коровники и свинарники чистить, навоз на поля вывозить, короче делать то, что никто делать не хочет. У председателя в районе и милиции все схвачено, жаловаться некому, да и бесполезно. Сразу срок схлопочешь. А так все же на воле.

   Ничего себе!  Кругом развитОй социализм, а в стране самый передовой общественный строй. Люди на Луну летают, диссертации пишут о рабовладельческом строе, а вот тут под боком живет самый настоящий колхозный раб и никому до него дела нет.

   Через два дня приехала бригада. Коля потолковал с председателем и выпросил Леху к нам на помощь.

   Началась работа, от темна до темна. Подбор конопли, вязка громадных снопов, скирдование, потом погрузка на машины и сдача на льнозавод. Мы развили неслыханные для колхоза темпы и машин для вывоза конопли не хватало. Приходилось выходить на большак, бутылкой или деньгами тормозить КАМАЗы, заворачивать на поле, грузить и гнать на завод. В воскресенье в деревне был праздник - в сельмаг завезли "гнилуху". Это событие совпало с колхозной получкой. Результат был печален: один человек упился до смерти, а другой разбился насмерть на гусеничном тракторе. Он пьяный заснул за рычагами, и трактор свалился с откоса крутого оврага. Через неделю с небольшим, возвращаясь с разгрузки мы проходили мимо того самого оврага. На краю его стояла телега, и прямо на ней был накрыт импровизированный стол. Стояли бутыли с самогоном, хлеб, сало. Сильно нетрезвые люди окликнули нас и предложили помянуть покойного родственничка. Были они в такой кондиции, что, казалось, еще чуть- чуть- и они все посыплются в тот самый овраг, куда девять дней назад тот свалился вместе с трактором. Впомнилось стихотворение Некрасова о русском крестьянине - "Он до смерти работает. До полусмерти пьет".

   Да, подумалось мне, кое-что сильно изменилось с тех пор.

   Выпал ранний снег, хорошо, что без дождей. Сразу лег на мерзлую землю. Мы выходили на заснеженное поле и выбивали сапогами из под снега мерзлые стебли проклятой конопли, как олени - мох-ягель. Вечером в избу возвращались мокрые от пота изнутри и заледенелые снаружи. В общем, нормальная жизнь трудовой интеллигенции. Леха работал не хуже прочих. В колхозе мы выписали мясо и парное молоко, вечерочком, само собой, выпивали с устатку. Но очень умеренно. Потом сидели у печки и разговаривали "за жизнь". К примеру обсуждали - подлинна ли Туринская Плащаница и применим ли к ней метод радиоуглеродного анализа. Леха многое не понимал из наших разговоров и удивлялся.

- Ну вы мужики ваще, я таких еще не видел. Работаете как ломовые, я думал, городские - другие. И водку оставляете на завтра, нет чтобы все сразу и выпить. Книжки читаете и в шахматы тоже. Какие же вы шабашники? Но все равно, уважаю.

   Поле мы все же убрали. Председатель остался доволен, неплохо нам заплатил и пригласил нас приезжать по весне доубирать то, что из под снега вытаяет. Лехе мы отдали его долю, как полноправному члену бригады. Ему хватило на выкуп из рабства и на билет домой. А мне - чтобы дожить до весны.

Связаться с программистом сайта

"Заграница" Путевые заметки Это наша кнопка