Аннотация: Кошачий корм - это мой крест. И я опять забыл его отоварить. Нет на мне креста!
БЕЛО-ЭСТОНСКИЙ КОШАК. Два штука.
Конец весны, конец мая в Эстонии. Листья на деревьях - летние, большие. Только цвет ещё весенний - светлый и радостный. А погоду - лихорадит. То жара португальская и пронзительно голубое небо, то балтийские туманы из Финляндии, пронизывающий холод и серенькое небо. Даже кошки начинают задумываться, что они, там, на улице, забыли. Посидят на подоконнике, подумают хорошенько и все-таки выбирают СВОБОДУ. Прыжок - и бегут к радостям жизни - зеленой травке, чирикающим птичкам и молчаливым котам. И не одна мышь теперь не проскочит. Кошек - две. Киса-Стрелка, похожая на негатив мини-пантеры. Изящная, грациозная, ослепительно-белая, несмотря на окружающую среду. И киса-Белка, похожая на модель толстого неуклюжего белого медведя в масштабе 1:1000 с зачем-то приделанным хвостом. Тоже блондинка, хоть гораздо мудрее и неспешнее. Ласковые такие кисы. Добрые и хозяйственные. Не дай только бог, побывать у них в когтях. Жена как то возила одну на автобусе к ветеринару без кошачьей корзинки. Киса орала и вырывалась. Дома оказалось, что вся капроновая куртка супруги, которой, казалось, не будет сносу, располосована как бритвой. Местами даже с подкладкой. Куртки, конечно, сносу не будет. А супруга у меня и так, без куртки, несносная. Ну и кошки плохо переносятся. Без корзинки.
Маникюра им, кисам, делать не стали. Не рискнули. Да те когтями и не злоупотребляют, точат их на улице. А дома только напоминают о недостатке корма в мисочке. Довольно нахально и демонстративно. Раз-два лапами по ковру, с противным скрежетом, и ждут... Насыпал им корма в мисочку - благодарно оботрутся о твои ноги, мурлыкнут: "Хозяин - ты - ВОЛШЕБНИК!" - и уж затем, аккуратно, к мисочке. По очереди. Сначала Киса-стрелка, потом киса-Белка.
Хорошо им, таким ослепительно белым, в Эстонии. Здесь, в Эстонии, кроме белых кошек ещё белые лебеди есть. Круглый год. Иногда их на море, у берега - не одна сотня. Летом они как айсберги выглядят, такой толпой. А зимой - среди льдин теряются. Нахальные, людей не боятся, наоборот, плывут навстречу и попрошайничают, цыганят. Не дашь - шипят мерзко, норовят атаковать. И лебедят своих, гадких утят, тому же учат. Наглых, пока ещё серых, цыганят.
Горностаев белых около города видел, но эти только к зиме облагораживаются. Зайцев видел только летом, серых. Вызывающе себя ведут. И лисы тоже. Бежит себе лиса вдоль дороги, на окружающих - ноль внимания. А вот олени людей шарахаются - увидят, развернутся - только белый зад мелькает. Ёжики и белки по улицам Нымме бегают. И кошки с ними почти не пересекаются - с ежиками это и ежу понятно почему, а белки предпочитают верхами. Разве что молодой олух окажется в кошачьей доступности. И тут среди него произведут естественный отбор: не дальтоник ли, видит ли белое на зеленом. Может ли вообще сдать ГТО - умеет ли бегать и прыгать. И если нормы не сдал - будет наказан. Жирной и казалось бы неповоротливой Белкой-кисой. А киса-стрелка предпочитает ворон считать. Залезет на сосну к вороньему гнезду и проводит перепись вороньей слободки. Как там у них решаются демографические проблемы. Не дожидаясь осени, считает вороньих цыплят. А за это, за наглый шпионаж, вороны наказывают. И не разбираются, кто Белка, кто Стрелка. Короче, стрелки не переводят, стрелочника не ищут. Клюют все белое, что шевелится. И Стрелку, и Белку. И орут при этом как вороны. Ну а как им ещё орать? КАР-КАР-КАР - на всю округу.
Кошки, где бегом, где ползком - на террасу, к окну, дверям, стене поближе. И начинают жалобно, но тихо мяукать: "Пустите быстрее, помогите, хулиганы зрения лишают!"
Самая главная ворона садится на перила террасы и громко орет на своём вороньем жаргоне, понятно что:
"Моргалы выколю, век воли не видать! КАР-КАР-КАР!"
От этого концерта и спал - проснешься, побежишь СВОИХ выручать. Дверь на террасу откроешь - даже тормознутая обычно Белка влетает как стрелка. Ну а сама Стрелка просто исчезает на террасе и материализуется в глубине квартиры.
Вороне моё появление по барабану. Она продолжает орать, ругаться, как эстонец при воспоминании о Советах. Мне даже начинают мерещиться знакомые русские слова. Неужели и вороны освоили? Откричавшись, ворона лениво улетает. Я иду проводить техосмотр кошек. Видел, тормоза у них не работают. Надо осмотреть, нет ли пробоин в корпусе. Если есть - готовить допровскую корзинку. Чтоб допереть до ветеринара наиболее пострадавшую особь. С пробоиной в борту.
Кису-стрелку два раза снимали с деревьев. Лезла к воронам знакомиться - не долезла, передумала и стала орать. Специально привозил с работы монтажную лестницу. Бог любит троицу и в третий раз Киса оказалась на высоте. Лестница уже не доставала, а доставала Киса. Она орала три дня. Спасатели ехать отказались, сославшись на инструкцию. Если они начнут снимать с деревьев всех охреневших от весны котов, маленькая республика обанкротится. Из Евросоюза им недвусмысленно сказали, что коты, соответствующие евростандарту имеют задний ход . Если нет - евросертификат не выдается, объект в эксплуатацию не принимается.
Киса, прооравшись и проголодавшись, включила задний ход, сама спустилась с дерева. Тем самым сдав нормы ГТО Евросоюза. Нам повезло - Киса застряла не на нашем участке, а дома за три-четыре от нашего. И её эксклюзивный концерт слушали ни в чем не повинные эстонцы. Три дня. Три ночи. Днём и ночью. Напролёт. Они приходили к нам, звонили спасателям - спасатели были неумолимы - котов надо воспитывать с детства. На наше замечание, что это не кот, а кошка, сказали: "Не имеет значения. В эстонском языке нет дискриминации по гендерному принципу - в нём нет родов. Кошка или кот - это безразлично. По-эстонски это кот. Проорется, проголодается и слезет сам". Всё так и произошло. Но с учетом гендерных признаков: "ПроголодалАСЬ, прооралАСЬ и слезЛА самА". На нашу и Белкину беду овладев боевыми приемами слезания с деревьев. Влезать она и так умела. А тут ещё задний ход у неё заработал. Так она свела знакомство с воронами, попала в нехорошую компанию. Была бы она обычной серой кисой или кошачьим негром - вороны её может и терпели бы. Хотя вряд ли. Или бы просто не заметили, хоть и это сомнительно.
Но БЕЛАЯ КИСА у вороньего гнезда - это сверхнаглость. Это даже не "белая ворона"...
Как всегда, нет в мире справедливости. Хулиганила с воронами Киса, а расплачиваться с теми же воронами пришлось на пару - и Кисе, и Белке. За это Белка Кису разлюбила, норовила при каждом удобном случае заехать в морду. Ну прям как российские олигархи между собой! Где кошки насмотрелись - не знаю. У нас телевизора нет. Ради справедливости - к мисочке вперед Белка продолжала пропускать Кису. В чём коренным образом отличалась от тех же российских олигархов.
ВЫ МОЖЕТЕ ПРЕДСТАВИТЬ РОССИЙСКОГО ОЛИГАРХА, ПРОПУСКАЮЩЕГО КОГО-ТО ВПЕРЕД К МИСОЧКЕ?
Ну, разве узурпатора Путина пропустит. Потому что тот, иначе, с него шкуру спустит.
Или глаз выклюет. Потому как они - не вОроны. Или обрежет, чтоб не выросло. В лучшем случае просто замочит в сортире. Или замаринует в кутузке. В общем, как-нибудь "опустит". Потому как ОН - ЧЕЛОВЕК, ЦАРЬ ПРИРОДЫ. И РОССИИ, естественно. А не какой-нибудь паршивый бело-эстонский кошак.
Вернусь лучше, подобру-поздорову к нашим белым, хоть и не очень пушистым милым кошечкам. Кис-кис-кис. Мур-мур-мур. Фууух. Подальше от ИХ всевидящего ока и ИХ всеслышащих ушей. За Нарову, в Таллинн, в глушь, в Нымме.
Зимой, когда в квартире похолодало, киса-Белка устроилась спать на шкафу. Выбрала себе теплое, дембельское место. Киса-стрелка, как более "молодой" кошак, если следовать эстонскому безразличию к общемировым половым признакам, осталась внизу. Но у печки. Белка периодически проводила инспекцию - не стало ли у печки теплее, чем на шкафу. Нахально занимала кисо-стрелкинское место. Убедившись в стабильности, что хреново по-прежнему, снова сигала на шкаф. Отогреваться. Старость не радость - десять лет. Причем первые, детско-юношеские годы вопрос о тепле у неё не стоял. Мы тогда жили у Урмаса. В морозы все кошки дома, а их периодически, после очередного окота, становилось чересчур, укладывались спать с собаками. Зарывшись в фантастически длинную шерсть тогда ещё молодой колли Вики. Щенков у Вики не было. Весь этот кошачий разновозрастной содом она воспринимала как семью. Вылизывала, согревала, боялась пошевелиться. Вид у неё при этом был безумно-счастливый. Хозяин Урмас недаром называл её "дурой-Вики".
И вот, после счастливого детства, после тёплого Викиного брюха - мерзнуть у экономной эстонской кафельной печки. С одного бока припекает, другой бок инеем покрывается. Уж лучше на шкаф, там со всех сторон хорошо. Плохо только, что надо вверх и вниз прыгать. На метр восемьдесят. Вам так не слабо? На шкаф с разбега запрыгнуть? Пять раз на день? Так что Белка полностью оправдывает своё имя. И вниз аккуратно прыгает, всегда мимо компьютера, но с грохотом. Я каждый раз пугаюсь. Пять раз на день. Но не ворона, кустов не боюсь. Пока.
А когда стол совсем захламлён, Белка сигает на кровать. Это ещё дополнительно метр восемьдесят по горизонтали. И Белка уже не довольна, рычит, долго прицеливается, как будто первый раз. Прыгает с большим запасом, на два двадцать, в центр кровати. Без грохота. Мягко. Но ей - не нравится.
Киса, хоть и стрелка, внизу ошавалась, у кафельной печки экономной эстонской выделки.
А тут как-то весной нам друзья мойву привезли. Мойву мы с женой сами съели, уже без гостей. Дожидались, пока дочка умотает в институт. Чтобы не делиться. Сожрали мы мойву, а шкурки было жалко выкидывать. Дали их кошкам, покушать. Те вкушать не стали, понюхали и взлетели на шкаф. Обе. Не видел как - по очереди или одновременно. Но стремительно.
Я за собой только раз в жизни такую стремительность помню.
ПОЖАР В БАНЕ. Один штук.
Я за собой только раз в жизни такую стремительность помню. Когда в экспедиции внезапно вспыхнула баня, внутри. И мы с коллегой одновременно выпрыгнули "рыбкой" в открытое окно. Параллельно, одетые. Говорят было очень красивое зрелище - мощный язык пламени и мы двое в синхронном полете. Публика жалела, что этаж был первым, и полёт поэтому - коротким. Мы с коллегой - нет. Чтобы исключить дурацкие вопросы, коллега - это мужчина. Довольно крупный для того окошка. Это я скелетом был и мясом, даже в Эстонии, не покрылся. Окно и мне, кстати, тесновато было. Это я его уже потом мерял рулеткой.
Тётки-геологини уже помылись, сказали, что всё здорово, "С легким паром", только дымом воняет. И мы пошли искать источник вони, на свою голову. Опорожнили в предполагаемый источник загорания огнетушитель, и тут вспыхнуло. А мы не растерялись.
Кстати, баню спасли. Потушили. Позвонили в деревню, и те сразу примчались. На пожарной машине. Несмотря на "вечер, пятница". Им по телефону крикнули: "Баня горит!". Кстати, вовремя крикнули, те ещё принять не успели. И сразу примчались. Увидели, ЧТО горит и расстроились: "Мы услышали - База горит! Знали бы, что баня - не пошевелились бы. Пятница! Вечер! Водка разлита и даром испаряется!" Но не уезжать же обратно. Тем более мы тоже не успели ничего выпить и пообещали всё им отдать. Компенсировать вынужденное испарение дефицитного в деревне продукта.
Добровольцы-пожарники размотали две кишки, подключили их к помпе, один конец засунули в Онего. Другой - взяли в свои мозолистые руки. И приказали нам тоже ухватится за этот же конец. "Готовы?" - и врубили помпу. Как оказалось, мы были не готовы. Конец напрягся, ударил мощный фонтан, и нас подняло реактивной струей в воздух. Я почувствовал второй раз за день ощущение свободного полета. За один день Огонь, Вода и брезентовые Трубы. Нас, держащих этот брезентовый конец, оказалось всё-таки много. Не все взлетели. Но траектория струи была произвольной. И вместо пожара мы обдали почти дистиллированной онежской водой собравшуюся любопытствующую публику. Недавно помывшуюся в еще не сгоревшей бане. До пожара, естественно. И одевшуюся в парадно-выходную геологическую форму для принятия спиртных напитков по поводу пятницы-вечера, а не ради редкого в этих местах пожара.
Мы смогли справиться со струёй, направили её на очаг возгорания и ликвидировали опасность утраты социалистической собственности. Водку, как и обещали, отдали пожарным. Переоделись во всё грязное, потому что наше "чистое" годилось только в утиль. Обмыли свои почерневшие тела ледяной онежской почти дистиллированной водой. Размазали сажу по рожам. И пошли спать, без всякой водки. Мальчики отдельно, девочки отдельно. Экспедиция - не содом.
На следующий день мы занялись ликвидацией последствий пожара. Самыми мерзкими последствиями были следы пены огнетушителя, который, как оказалось, мы вылили куда попало. Точнее - совсем не туда. Но за героизм при пожаре, спасение собственной шкуры (было сказано - "жизни"), героическое удержание брезентовой кишки в нужном для пожара направлении, нам объявили благодарность. И пообещали дать водки. Следующий раз. Когда пойдём мыться в баню. Когда её отремонтируют и привезут водку из Петрозаводска.
Вот так произвольно и хаотично, как кошки на нашем участке носятся мысли в моей бедной голове. Моя жена этим недовольна и отправляет меня за кормом для неё самой. Н у и для кошек, разумеется. УЖЕ ИДУ! Не оплошать бы с кормом, как прошлый раз. Всем привет.
И СНОВА О ЖЕНСКОЙ ДРУЖБЕ. Кошки. Три штуки.
Кошачий корм - это мой крест. И я опять забыл его отоварить. Нет на мне креста! Жена успокоила, сказала, откроет кошкам НЗ. Не погонит меня второму кругу. Кошачий корм, кстати, тесно с пивом увязан. Его я тоже не купил, и буду пробавляться двадцатью граммами французского коньяка эстонского разлива. Больше этой отравы просто не выпить. И жена, радуясь экономии евроцентов, не настаивает на дальнейшем шопинге.
Вернемся к нашим белым кошкам. Котам, по эстонской внеполовой терминологии.
Мы оставили их на шкафу, куда они стремительно взлетели от одного "понюхать" шкурок "золотой рыбки".
Для Белки это был родной дом, но Кисе там тоже понравилось. Она демонстративно заняла Белкино место. Белка поднялась повыше, на коробки от роликов. Категорически отказалась эмигрировать со шкафа к печке.
Кстати, обычно ласковые и мурлыбчивые, кошки перестали откликаться. Снисходительно, аристократически, поглядывали со шкафа. Сверху вниз. Делали вид, что мы друг другу не представлены. Упорно смотрели мимо. Это был наглый бунт. Для чего я вас держу? Ни мурр, ни мяу. Пододвинул стул к шкафу, встал на него во-весь могучий рост. Посмотрел сверху вниз на кошек. НУ???
Первой сломалась Белка: "Мур-мур-мур...". Киса ей стала подтягивать. Бунт был подавлен. Я спустился и сел на кровать. Пение хором продолжалось. Все-таки люблю лесть! Даже кошачью.
Память у кошек оказалась короткой. На следующий день всё повторилось. Наведение конституционного порядка было продолжено. До исполнения Мур-мур-мур.
И так далее. Есть у горских народов, к которым отнесли себя мои кошки, врожденная склонность к сепаратизму. Сверху всё таким ничтожным кажется. Докажите им, что не ничтожны, а совсем наоборот, очень даже нужны. И будет вам "мур-мур-мур". Правда доказывать и кормить придется каждый день. Мне-то что, я кошек прокормлю. Кроме мур-мур-мур от них ещё большая польза и шерсть по всей квартире.
А Кавказ, с его сепаратистами-горцами, - это, к счастью, не эстонские проблемы. Кто его имеет, пусть тот его и кормит. Ну и разумеется, шерсти клок - в виде приза победителю. И "мур-мур-мур" в виде лезгинки. Мне лезгинка - так себе. Мне больше Хаванагила нравится. Но горцы её для меня ещё не выучили. И не надо.
Я с кошачьей шерстью не знаю, что делать. Ноги стали волосатыми, вернее шерстистыми от кошачьего подхалимажа. Не успеваю отряхиваться. Люди смотрят на мои брючины и сразу понимают - кошковладелец. А уж как это понимают окрестные и неокрестные кошаки! Я им - лучший друг и Старший Брат. Смело идут на моё "кис-кис". Надеясь отметить меня своей благодарностью и передать "девушкам" горячий привет. Откуда-нибудь из Хатингена. С исторической родины нымменских блондинок. От всех котов земли Северный Рейн-Вестфалия и от себя, истинного арийца, врожденного блондина, лично. Вам на штиблеты.
Кошки наши, в связи с практически наступившим летом, со шкафа перебрались на диванчик. И спят рядышком, спина к спине. Я удивлялся, откуда вдруг такая трогательная женская дружба?
Всё просто. Во дворе появилась третья, серая в полоску, обычная кошка. Именно кошка, а не кот. Соседско-эстонская. Так вот.
НАШИ ДВЕ, ТЕПЕРЬ, ПРОТИВ НЕЁ ДРУЖАТ. БЕЛОКУРЫЕ БЕСТИИ.