Аннотация: Жене ничего не сказал об этом случайном эпизоде в моей жизни. Явился натощак, без денег.
Никогда я не стану майором.
Рассказывая вам правдивые байки своей героической биографии - честно признался, что я - капитан. Правда - не дальнего плаванья. И даже не ближнего. Я, вообще, птица - сухопутная. Тот ещё гусь. И звание капитана - армейское. С соответствующей записью в военном билете. Который хранится в секретном месте - в военкомате города Петрозаводска. Еле упросил взять. Шоколадку дал тётеньке. Таллинскую. Калевскую. И та - не устояла перед нашим совместным обаянием. Теперь я там в виртуально-задокументированном виде хранюсь. В секретном архиве. Но подписки о неразглашении - не давал. Поэтому всё разболтаю. Я бы и так это разболтал, даже с распиской. Потому что язык без костей. Нет у меня в нём твёрдых убеждений, цементирующих мозг обетом молчания. Ну, я начал. Разглашаю.
История моего капитанства началась ещё в Политехе, на военной кафедре.
Мы там проходили курс молодого бойца, чтобы стать потом бумажными лейтенантами.
Родине нужны были защитники неба, чтобы спокойно спать в кремлёвских кабинетах.
И пугать цифрами американцев. Они-то считали нас настоящими, идиоты.
В отличие от циников с военной кафедры. Те цену нам знали - мы годились лишь для обслуживания "надувных" ракетных комплексов. В качестве массовки. Типа пассивных помех.
Тем не менее, нас дрючили - обучали военному делу. Вдруг там, какая комиссия из Москвы, или какая-нибудь войнушка с Америкой или Китаем - а мы совсем лохи: где лево, где право - не знаем. Опозорим Красную Армию, родную кафедру и её полковническо-преподавательский состав. Своей безграмотностью в военном деле. Дрючили нас, как правило, - без большого энтузиазма. Поскольку эти вояки чуть ли не все были подполковниками.
Практически - потолок. Можно не дергаться, на всё плевать и спокойно встретить старость.
И полковничью пенсию. Редкий подполкан долетал до полкана.
Ну а уж если долетал - так это был вообще душка-человечек. Типа полковника Терехова.
Я не видел счастливее и добродушнее человека. Совесть не позволяет называть его полканом - он мне тройку ни за что поставил. На его месте подполкан Чистяков впилил мне два балла, приговаривая: "Курсант ("курсант" - это я, нас так на кафедре обзывали) - вы отвечаете не то. Это - во-первых. А во-вторых - неправильно. Два балла." Сделал мне полный отсос.
Ну, не совсем полный. Полковник Терехов сказал своё веское слово, и мне впили трояк. Полковник не хотел кафедре репутацию портить. Лимит отсосов вышел, меня амнистировали. Но с позором. Я позор не пережил, сессию дальнейшую завалил и без стипендии остался.
Что послужило уроком - дальше уж я у них был отличником. Смыл своим пОтом позорное клеймо дебила, навешенное на меня подполканом Чистяковым. Реабилитировался, чтобы потом дослужиться до капитана. В отличие от сокурсников - те выше старлея запаса так и не прыгнули. А я - целый капитан. Жаль, конечно, что не майор - это я рано в Эстонию уехал, чтобы Родине изменять напропалую.
Но вернёмся к нашим подполканам. Среди них были очень приличные люди.
Например - Штерин. Наш куратор. И по-видимому - еврей. Судя по фейсу и ухватам.
Он нам устроил такие месячные сборы в Пярну в разгар курортного сезона на пляже - честь ему и слава! Ура! Ура! Ура! Чтоб он стал Фельдмаршалом и Генералиссимусом!
Но вряд ли прокатит - евреев туда не очень-то берут.
Прищепа, веселый украинец, тоже прозябал в подполковниках. Без особых перспектив. Поэтому радовался жизни, как мог. Особенно - землякам. Читает список "курсантов", знакомится. О! Чудно! Прямо расцветает, не Прищепа - а Розовая Клумба:
"О! О! О! КОнОшенкО! КОнОшенкО - ты хохол?"
Коля Коношенко встаёт, отвечает: "Нет, я русский."
Прищепа рыдающим голосом: "Садысь, КОнОшенкО... Садысь, КОнОшенкО. ДВА БАЛЛА."
Публика ревет в восторге, чуть ли не аплодирует. Только Коля не радуется с коллективом.
"Русский" Коношенко, став инженером-физиком - остался голым теоретиком.
Принимал себе ванну, смотрел себе телевизор. Одновременно. Не вылезая из воды.
Только настройки крутил. Мокрыми руками - прямо в телевизоре.
Чтобы повысить качество изображения. Допереключался... Царствие ему небесное...
Ну, хватит о грустном, ещё пока не все умерли. "Ще не вмерла Украина...".
Надеюсь, что и Прищепа жив и - генерал! Пусть даже Украинской Армии.
Мне не жалко.
Колю только вспоминаю - может он зря русским захерачился - оставался бы себе украинцем - может и пронесла бы нелегкая. Но он принял трудную участь.
Быть русским - это не каждому еврею по силам, не говоря уже о хохлах.
Тут надо иметь железные нервы и и мегаомное сопротивление.
Чтобы держать удары судьбы и электрического тока.
Такие люди у нас на военной кафедре были. Среди младшего офицерского состава.
Рвущиеся вверх . Твёрдо устремлённые. Например, капитан Четин.
Который во всех наших студенческих разговорах фигурировал с определением из трёх букв.
Тех самых. Не буду вас развращать неизвестностью. Те, что дети пишут на заборе, а болотные бандерлоги - в бюллетене. Про Путина. Подполкана ЧеКа. А Четин - тогда капитаном был. ПВО, но тоже мудак. И трёхзначное определение к нему намертво прилипло. Некоторые так и считали, что он украинец - Четинхуй. И всё равно не любили. И везде - выцарапывали.
Иногда - в самых неподходящих местах. Где-нибудь на секретном генреаторе несущей частоты, под пломбами. Открывают для регламента - а там - здравствуйте, Четинхуй и никуда от него не деться. Навязчиво предлагает свои услуги.
Рекламирует мощь Красной Армии и её ПВО.
И я тоже стал коллегой этого пресловутого Четинхуя. Капитаном. Но много позже.
После сборов. Не Пярнусских, с псевевреем Штериным. Подполковником-Гениалиссимусом!
Я про них ещё напишу. Тогда нам только лейтенантов запаса развесили на погоны. Бумажные. Липовые, как и всё это мероприятие - военная кафедра. Ввели ЦК КПСС и ЦРУ США в заблуждение. Для разрядки напряжённости с позиции силы.
Эти, решительные сборы я в Шуе, под Петрозаводском, на лыжах откатал. Волков там пугал, пока местный егерь лично не запретил. Сказал, что он меня сам подстрелит, если я ему ещё раз буду дорогу перебегать на волчьей тропе. Я спорить не стал - Закон Тайга и Егерь вместо Прокурора. Шмальнет - и своим же волкам скормит. Барин такой на "Буране" с рысьей шкурой и карабином наизготовку. Ковбой Севера.
Вместо лыжных прогулок стал в футбол с народом играть. С остальными партизанами.
В валенках - на снегу. Тоже занятие. Физкультура на свежем воздухе. Очень способствует.
Для аппетита - чтобы армейское меню поперек горла не стало. Ешь их изыски и сырой луковкой закусываешь. Как Буратино - Чипполиной. Аромат варева заглушить.
Чтобы не стошнило. И не испортило остальным нелегкие армейские будни.
То есть всячески себя сдерживаешь. Самовоспитание.
А за это - награда. Хоть к ней и не стремился. Увиливал - но попался.
Но сначала попал на эти сборы.
"Были сборы недолги. От Кубани до Волги мы коней собирали в поход..."
А мне не то, что коня - зубной щётки не дали взять. Сказали на работе, в Институте Геологии - явиться в военкомат по вопросу учёта. И вот здесь - распишитесь, в присутствие начальника Отдела Кадров. А также здесь, здесь и здесь. Мы Вас предупредили. Ничего такого страшного - сходите, отметитесь - и сразу на работу. Я им и поверил, лошара.
Припёрся в военкомат с утра пораньше - чтоб не тянуть этого дохлого кота за хвост.
Жене ничего не сказал об этом случайном эпизоде в моей жизни. Явился натощак, без денег.
С паспортом и военным билетом - как просили. Их у меня изъяли - вот повестка, однодневные командирские курсы. Тут же в машину - и к черту на кулички, в Бесовец.
Там нас уже ждали - срок добавили. И переодели в партизаны - два месяца сборов в Шуе.
И не в самой, а на точке. В глухом лесу. Посреди зимы и снега по пояс. С живыми лосями на единственной дороге. С армейской связью - барышня, Смольный. Только вместо барышни - срочник из Средней Азии. Слабо понимающий русскую речь из глухого леса. За много километров от цивилизации - Бесовца и Шуи. Мать его ити. Без зубной щётки, в шинели и кирзовых сапогах с тридцатиградусным цельсием за бортом - это какая-то очередная неудачная Финская война.
И главное - никто не знает где я. Жена потом рассказывала - обзвонила всё.
Когда я к полуночи с работы не явился. За мной такого раньше не водилось.
Работу, больницы, милицию обзвонила. Вытрезвители. Морги - их несколько на Петрозаводск. Даже в военкомат брякнула и моему начальнику Калинину уши прожужжала.
Ничего не помогло. Я канул. И воскрес только в два часа ночи. В шапке ушанке с кокардой, жидкой шинели образца 1941 года, но с лейтенантскими погонами. В широких галифе и узких кирзачах с портянками. Герой Советского Союза. Голодный, трезвый, злой как чёрт на этих долбоклюев и любящий свою супругу. Не слинявший налево в поисках развратных приключений. Приехавший за зубной щеткой, тёплыми вещами и пожрать.
За целый прошлый день - впервые. Устроили, суки, Великий пост.
Рамадан посреди зимы.
Тут мою супругу чуть Кондратий не хватил. Решила - что война и мобилизация. Только сын радовался что у него папа - солдат и поедет на войну. Воспитание у него было детсадовское. Идеологически выдержанное - в патриотических тонах. А нас просто отпустил командир части - он идиотом не был. Попросил только явиться утром, не подводить его. Мы и явились - с зубными щётками, с теплыми вещами, жратвой на первое время - чтоб не переблеваться с непривычки. А я ещё и лыжи приволок. И валенки - на резиновом ходу. Одел - и больше не снимал. А кирзачи их - нахер выкинул.
Чудно кстати, провели время. Лыжи - по волчьей тропе. Пока егерь не возбух. Футбол, телевизор - "Семнадцать мгновений весны." Три раза на день. Выучили наизусть. Продукты в части - сожрали. Сортир - ну, вы не маленькие. Уделали навсегда. Как Карельский Перешеек.
Хорошо, что зима. И снегом этот позор замело. А к весне - нас выпустили. И денег дали. За службу Родине в ПВО. А в мае прилетел Матиас Руст и всё ПВОшное начальство разогнали. Так им и надо.
О! Главное то я забыл! Как я дослужился до капитана на этом карельском курорте посреди волков и лосей. Нам в конце службы - когда мы "Семнадцать мгновений" знали как "Отче наш" - выдали бумагу и ручки. Написать на себя характеристику. Начальник - то ли писать не умел, то ли ему вообще лень было на сорок рыл сорок бумаг писать - нам это удовольствие предоставил. Как людям грамотным и ответственным. И образец дал, только предупредил:
- Тут написано: "Достоин присвоения очередного звания" - так вы это - не пишите.
Так вот. Я это и не стал писать, как просили. Написал - заслуживает присвоения внеочередного звания - капитан. Прикололся. Хорошо, ещё не штурмбанфюрер. Сдержался, хотя "Мгновениями" был под завязочку пропитан. Пожалел их чувства.
Указал ещё только, что характер нордический, стойкий.
Переоделся в гражданку - и больше к ним ни ногой. А им и не до меня было - Руст им всю легенду поломал, сел на Красной Площади. В общем, там запахло керосином, всем всё стало до лампочки. Да и я бдительности не терял, игнорировал армейские позывы. Но отловили. Через тот же Институт Благородных Девиц и Геологии. Силком повестку в руки - и в Военкомат.
А там - лица счастливые. Военком - руку жмёт. Поздравляет - Вы - капитан! Подмигивает заговорщицки - Мол, за какие заслуги? Ну ладно, не говорите, мы люди военные.
И так всё понимаем. Удачной дальнейшей службы! И снова подмигивает.
Сказал ему: "Служу Советскому Союзу!" Что я ещё мог сделать?
Подмигнуть ему, как пидор пидору?
А тот не унимается: " Вы в Конторе Глубокого Бурения работаете?" А глаза такие ласковые! И надежды в голосе.
- Нет - отвечаю - в смежной области - Институт Геологии. Филиал. Академия Наук.Голый теоретик.
Чтоб не подумал этот придурок, что я чего-то бурить умею. Чтобы не заслал на сборы в какую-нибудь дыру дыру бурить. С них станется. В Пярну, на тех ностальгических сборах, сварщик-эстонец делился со мной секретами военного мастерства: Мол, узнали в военкомате, что - сварщик-асс - и стали регулярно таскать на военные сборы. В народное ополчение. Чинить поломатое военное хозяйство. Ремонтировать эту бездонную жопу. Заваривать дыры военного бюджета. "Этот майор Бондаренко - такая змея!". В том смысле - умная очень. Хозяйственная. (Эстонцы с родами путаются. У них в - эстонском языке - нет этих половых излишеств.)
В общем - я выкрутился. Военком только чуть оторопел от такого ответа. Вижу - напрягся. Задумался, хозяйственник, - где ему буровика найти. Для новой военной дыры. Перестал мне подмигивать по-дурацки. Панибратские нотки из голоса убрал. Шутки кончились. Посерьёзнел: "Желаю успехов на службе Родине!"
- И вам того же. А про себя подумал: "Не дождётесь. Служите сами. Хрен я ещё к вам сюда приду. Только под конвоем. Хрен я вам что бурить буду. И не соблазняйте. Бурите сами, раз приспичило. Что хотите и где хотите. Хоть пальцем в жопе. Нашли геолога. Меня и так из-за ваших волков чуть не пристрелили. Достаточно мне вашего "капитана". Никогда я не стану майором."
И ещё подумал - а если бы я штурмбанфюрера вписал - неужели бы присвоили?
Союз потом очень быстро накрылся медным тазом. Несмотря на всю мою сомнительную службу. А капитаном - я остался. Запаса. Типа - как бронепоезд. Только - надувной.
Как и всё - в нынешней России.
"Броня крепка и танки наши быстры.
И наши люди мужества полны.
Вперёд идут еврейские танкисты -
Своей Великой Родины сыны."
Это вполне такая бодрая песенка. Для финала этой незамысловато-правдивой капитаниады.
Некоторые слова в ней - народные. Мы распевали её в славные студенческие времена при распитии. В тесном интернациональном кругу. И ещё слушали Окуджаву. Среди прочего - "Бумажного Солдатика". Будущие бумажные лейтенанты запаса. Кстати, инженеры-физики - тоже бумажные. Как показала правда жизни. Судя по биографии сокурсника, убитого в ванне электричеством из телевизора. Но я-то, лично, для себя, урок из этого - извлёк.
К телевизору больше - ни ногой. Ни ногой, ни рукой - вообще не прикасаюсь - вдруг вдарит по мозгам. А меня лишь два полушария головного мозга на всю больную голову.
Из бесперспективной, миролюбивой России тоже уехал. Подобру-поздорову.
В милитаристскую Эстонию. На ловлю званий и чинов. По воле рока был заброшен.
Карма свою положительную роль сыграла.
Но и здесь, в этой "Европе" - живого электричества до смерти боюсь.
На всякий случай. Голыми руками не трогаю.
Жену прошу. Я ей - доверяю.
Поскольку я умный - и капитан. Пока. Секретный, бумажный. Но от вас - секретов нет.
Можете трезвонить. Всё равно я не стану майором. Поскольку опять получу внеочередное звание. Стану, как Путин - подполканом. И не расти трава.