Аннотация: И тут начались Кошачьи Кошмары, по сравнению с которыми Урмасовы Привидения - милые люди.
Кошачья экспансия.
Мы продолжали ловить кайф у Урмаса и его кузена Айна в Доме с Привидениями.
Бюст одного такого Домашнего Привидения, Самого Большого Композитора, размером с Ведро - стоял над нашими головами над кроватью. На полочке, криво приколоченной Урмасом. Рядом, через открытую форточку, сигали кошки с крысами в зубах. Несли нам гостинцы. Иногда крысиный хвост противно шлёпал по лицу. Кода кошка несла крысу в зубах неправильно. Хвостом в мою морду. Переучить я их не смог. Иногда, специально для меня, кошки приносили белочку. И её пушистый хвостик нежно смахивал пыль с моих ушей. Вернее с уха и носа. На большее не тянул - взрослые белки - не такие дуры, чтоб из них делали веера.
Надо остановиться и рассказать - откуда "кошки". Ведь пушистый Господин Атсь пропал, пал жертвой жестокого банкира. Оставалась только деревенская карельская кошка Кузя. Должен вас огорчить - Кузя тоже умерла. Может от тоски по Родине-Карелии. Может - от неразделенной любви к коту Господину Атсю, который не удостоил её своего внимания. Потому, что был даже не "голубым", а вообще - собакой - Цепным Псом Урмаса. Не вынесла кошка Кузя собачьей жизни. Несмотря на все старания доктора Каська, взявшего с нас за спасение сокровища 500 крон. Тут и пять тысяч бы не помогли - доктор Каськ полностью выполнил свой долг, не нарушив клятвы Гиппократа. Но денег за сдохшую кошку не вернул - гарантийный срок кошки давно вышел, 11 лет без капремонта. Дети плакали в Эстонии. Я был в это время в Питере и плакал им по телефону. Молли, не вынеся разлуки с Кузей, умерла через год, на руках у плачущего Урмаса. Мы похоронили их рядом, карельскую полосатую Кузю, так и не признавшую Молли своей мамой. Считавшую её злой мачехой. Потому что не любила ходить обслюнявленной. И черную эстонскую кошачью маму Молли, собаку, понимавшей эстонский язык как родной, лучше любого русского. Но полюбившую нас из-за Урмаса и Кузи. Кузи, которая напоминала ей незабвенного пушистого Господина Атся, жертву финансового беспредела. Поскольку кошек и собак в Эстонии не кремировали - их похоронили во дворе, на бескрайнем участке Урмаса. Не добавили к коллекции предков в коробочках на книжной полочке.
На могилах Молли и Кузи лежали живые цветы, веночки и горели свечи. Слезливый Урмас произнёс траурную речь. Последнее слово. На русском языке, который Молли так и не выучила. Из уважения к высокому гостю, принявшему участие в траурном мероприятии - к Русскому Шнионскому Резиденту. Урмас путал эстонские и русские слова, был пьян и плакал. Но салюта не стал делать - не было у мента табельного оружия. Какой-то старый вальтер лежал в печной трубе, ещё со времен "Лесных Братьев", но Урмас не хотел его засвечивать. Он его бережет до счастливых времен, "когда Наши придут". Чтобы удобно было партизанить прямо в Нымме, а не лазать ползком по Пяяскульскому болоту, среди "лесных братьев", которым он годился бы в деды. Урмас любит комфорт - чик оккупанта - и вальтер в трубу. Знать ничего не знаю. А может это Урмас просто меня дурачил и раскручивал его печную трубу от сажи прочистить. Соблазнял немецким чудо-оружием. А я - не поддался. Пусть сам у себя сажу выгребает. Мне и своей копоти в кухонной трубе от сырой берёзы - с избытком было.
Вернусь к нашей с Урмасом скотине. К дуре-Викки, которая осиротела и выла. Плакала от одиночества и безысходности. Но тут пришел Господин Сакс.
Господин Сакакс это - не кот. Это дальний сосед Урмаса. Его постоянный клиент-автовладелец механической рухляди, требовавшей регулярного внимания электрика Урмаса. Клиент, норовивший расплатиться с Урмасом нетрадиционным способом. Один раз, в благодарность Урмасу за реанимацию автолома, он привёл нас, выгодных жильцов, согласных топить печку и платить живые деньги в размере штрафа на транспорте, чем соблазнил доверчивого Урмаса.
В этот раз за ремонт авто Урмаса тоже ждал сюрприз - маленький белый котеночек с голубыми, как у Урмаса глазками. Господин Сакс уверял, что это - кот. Недоверчивый Урмас, перетопивший за свою жизнь кучу кошачьего приплода отказывался верить. Брать втюхиваемую Господином Саксом кошку и заботу о её потомстве. Он уже покрутился в нашем интеллигентном семействе и утратил дикие ментовские привычки - топить подозреваемых.
Да и прошлый Саксовский подарок - мы - маячил у него перед глазами.
Урмас не такой дурак, чтобы его ещё раз так безбожно накололи. Он попытался сбагрить котёночка нам - но мы ещё носили траур по Кузе. Урмас расхваливал нам кошачьи достоинства - голубые глазки, белую шерстку, розовые уши - чистый кролик - и выразительно подмигивал и причмокивал при живом владельце ценного кота - господине Саксе.
Вы не знаете Господина Сакса - котенок был втюхан Урмасу и получил русское имя Кролик.
Так Господин Сакс наколол Урмаса ещё раз, потому что Кролик оказался всё-таки Кралей и принёс полноценное белое потомство. Довольно быстро, к неудовольствию Урмаса.
Тот пошёл было за ведром, но Муська заявила решительный протест. Муська - это не кошка, это русская девочка, знающая эстонский язык без акцента. Сумевшая убедить Урмаса бросить свои людоедские привычки. Короче - четыре бело-эстонских кошака получили Муськино покровительство и защиту от изувера Урмаса. Тот, кстати, тоже был доволен - котят топить - это вам не оккупантов мочить, по лесам партизанить. Или с бандюками бороться под видом советского мента.
Тут крепкие нервы нужны, чтобы невинное белое божье создание обратно на тот свет отправить. Муська пообещала сама отправиться на рынок, пристроить приплод к хорошим людям. Что и сделала через месяц. Краля, ложно истолковав временную слабость Урмаса, размножалась регулярно. Пугающими темпами. Но Муська с темпами справлялась . Белые кошаки уходили как горячие пирожки.
Ёмкость рынка - не безгранична. Особенно Нымменского, с его конкурентами - местными кошковладельцами. В ход пошла пресса, реклама. Белые кисы с зелёными и голубыми глазами расползались по всему городу Таллинну. Столицы Эстонии. Если кто не знал.
Но наступил печальный момент - беленький тормознутый котёночек не приглянулся изысканной публике. Остался при Муське. Потом ещё один, черно-белый. Беленького эстонского тормоза мы взяли себе, полюбив вместо безвременно, в бозе почившей, Кузи. Назвали Беллой, Белкой сокращенно, в дополнении к её маме Крале, Кролику. А черно-белого красавца взял себе Айн - перед девушками хвастаться. Утой назвал.
К общему несчастью, все оказались кошками.
Какой-то неутомимый соседский кошачий султан, не страдающий импотенцией, начал работать с нашими тремя кошками не покладая рук. Или не знаю там чего. Организовал социалистическое соревнование по росту поголовья прямо у Урмаса в доме.
В Нымме, в Таллинне. Столице капиталистической Эстонии.
А вовсе не Литвы или Латвии, как некоторые думают.
Хотя те тоже предатели.
Всё это кошачье поголовье избрало своим логовом Викки - у той были кривые зубы, ласковый взгляд и длинная, чуть ли не до пола - земли - шерсть. Вот в этой-то шерсти и свили гнездо бесчисленные кошаки нашего общего дома. Покойница-Молли, черная, как уголь Кошачья Мама, строго-настрого отучила Викки обижать котов. Наоборот - выучила вылизывать, ублажать и приняла у Викки экзамен по педагогике - на живых тогда ещё Кузе и Господине Атсе, позже замученном подлым банкиром. Викки научилась даже терпеть от Кузи расцарапывание морды.
И тут вдруг, после бесконечных дней и ночей одиночества, на Викки обрушилось счастье. Бессчетное количество родных, с детства знакомых кошаков. Почему-то белых. Но Викки не привередничала. Вылизывала ползающих в ней мелюзгу, счастливо улыбалась кривыми зубами и чувствовала себя Великой Кошачьей Бабушкой, несмотря на раннюю молодость. Или Собачьей Бабушкой - котов она считала полноценными собаками. Даже лучше.
Ещё в стародавние времена, подлавливали они на пару с Черной Молли на улице зазевавшегося кота. Не родного Атся или двоюродную Кузю, а совершенно постороннюю личность. По очереди вылизывали обезумевшую от ужаса кису, и , испортив ей прическу - отпускали свихнувшееся животное на все четыре стороны. А тут Викки и ловить никого не надо - сами ползут под язык. И уличных фейерверков в тесной компании не так страшно. Хотя всё равно страшно. Но появилась ответственность за внуков - белых кошек всевозможного калибра. И Викки сдерживала эмоции - не сбегала при пальбе. Хотя и выла от страха.
Во дворе постоянную прописку обрели Краля с Белкой - голубоглазая и зеленоглазая красавицы. Они носились по двору, вскакивали на деревья - яблони и сосны, крутились вдвоем в бесконечно хороводе. Это они ловили крыс и учили уму разуму неосторожных белок. Пронося добычу мимо моего носа. Более поздняя Ута гадила в комнатах Айна, но при случае - тоже спала с грелкой-Викки.
Наступила пора расставания. Мы продали квартиру в Петрозаводске. Приобрели частную собственность. Разумеется в Нымме. Разумеется, скромную. Разумеется с кредитом на шею. Настало время сматывать удочки, вернее кошек.
И тут начались Кошачьи Кошмары, по сравнению с которыми Урмасовы Привидения - милые люди.