В тот день метель с утра исправно потрудилась,
Окрест дороги и тропинки ровным слоем замела.
Деревня у реки невестой пышной нарядилась,
В округлых формах красовалась, аппетитна и бела.
Хозяйки у печей с горшками колдовали,
И ароматы пряные стелились по дворам.
Соседи и родня друг друга в гости звали,
Готовясь к празднику, застолью и дарам.
Вечёр окошки яркий свет в домах раскрасил,
В тулупах девки на колядки по дворам пошли.
И всё, что кто-то загодя коптил, солил и квасил,
В подарок получив, к столам на радостях несли.
Весёлый смех и озорных частушек перебранка,
Собачий лай, гармошки разудалой перебор.
В сугробе кем-то второпях забытая ушанка,
С цигаркой дед в раздумье подпирающий забор.
Вечерний перезвон в ближайшем храме,
Да колокольчик рьяной тройки за рекой.
И звук шагов скользнувших тайно к даме,
Да скрип двери, прикрытой пухлою рукой.
Сочельник, не спеша деревней этой правил,
Следя за тем, чтоб в избах ёлочки зажглись.
И не было бы исключения из давних правил,
Когда желанья детские под Новый год сбылись.
Но в дальний дом, стоящий на задворках,
Весёлый праздник так и не решил зайти.
Его хозяин безнадёжно ждал, как на иголках,
Подарки разложив, чтоб тот мог путь найти.
Томясь от ожиданья предстоящей встречи,
Во тьму смотрел, к стеклу окошка прислонясь,
И улыбался шуткам припасённой к месту речи,
Стаканы поправлял, на стрелки ходиков косясь.
Давно никто не поздравлял угрюмого соседа,
Облезлый кот его и тот нашёл иной приют.
Лишь с мышкой серою текла обычная беседа,
Что соплеменники его в упор не признают.
Истерлась в памяти заброшенная дата,
Стеною отчуждения сердца отгородив.
Ему казалось, что исчерпана расплата.
Придет прощенье, смерть опередив.
Но каждый раз, в Сочельник наряжаясь,
Подарки заготовив, щедрый стол накрыв.
Напрасно ждал, с сомнением сражаясь,
Что кто-нибудь заглянет, прошлое забыв.
Лишь волки одиноко завывали на опушке,
Учуяв запах праздника в заснеженной ночи.
Они запомнили, что изгнанный в избушке
На утро вынесет окорока, колбасы, калачи.
Разделит с ними трапезу людскую,
Озлобленно задумав и судьбу свою делить.
Надломит хлеб, от одиночества тоскуя,
По-волчьи вместе с ними станет выть.
Кляня судьбу свою последними словами,
В холодный дом вернётся злобу затая.
И вдруг оцепенеет с влажными глазами,
Уверовав в святую силу алтаря.
Короткий детский след от валенок подшитых,
Неровным почерком перекрестил пустырь.
Подарок на крыльце оставил на щеках небритых
Солёный след и веру в сердца ширь.