"Несколько случаев, бывших в самое последнее время, убедили, что сюжет мой вовсе не эксцентричен... есть еще много следов в наших газетах о необыкновенной шаткости понятий..." (Достоевский)
Если вы следите за израильской прессой, то, конечно, не могли не обратить внимание на занимательные сюжеты, заполонившие страницы газет. С первого взгляда такие газетные материалы поражают необычностью и уникальностью случайности, но приглядевшись - понимаешь их вторичность. Проникаешься чувством узнаваемости: они сильно отдают литературой. Будто бы в случайных эпизодах закодированы известные литературные схемы, только привязанные к родным палестинам. Причем, фабулы высвечиваются самые разнообразные, да к тому же в совершенно разных жанрах представленные.
То блеснет отголосок трагедии, поистине шекспировский; то поразит безысходностью психологический пассаж а-ля Федор Достоевский, то в заурядной семейной драме проглянет тонкий французский подтекст, как у Оноре де Бальзака; то перевернет душу душераздирающая мелодрама, как в грустной новелле Стефана Цвейга; то вдруг обратишь внимание на непредсказуемый финал, что сразу напомнит рассказ О. Генри...
Но чаще всего бросаются в глаза смешные комедии да "мыльные оперы"...
Сладкий поцелуйчик
Ни для кого не секрет, что читательская масса не однородна, а распадается на несколько представительных групп.
Представим себе, какой газетный материал читает каждая из них.
Самая распространенная и многочисленная - любители пикантных новостей, сексуально озабоченные и жаждущие чего-нибудь погорячее. Откройте любой номер: изнасилования или попытки к оному, сексуальные домогательства и умственные отклонения на почве секса, половые извращения и тяжелые формы инцеста, гомосексуальные и лесбийские связи знаменитостей и прочие интригующие вещи - такие материалы встречаются в изобилии.
Вспомним промелькнувший эпизод с тринадцатилетней девочкой. Несколько подростков заманили бедняжку, напоили и изнасиловали. Долго мусолила пресса подробности, то обвиняя испорченных мальчишек, то перекладывая вину на глупую девчонку, ночью решившуюся на визит к незнакомым ребятам, то вообще кивая на истинную виновницу, забастовку - пока тема не исчерпала себя и не исчезла.
Не говоря уже о других менее запоминающихся случаях. Особый раздел составляют случаи со страстными педофилами, готовыми на все ради невинных несмышленышей. И чем безумнее сюжет, тем больший восторг читателя он вызывает. Такой материал просто рвут из рук.
Ну как тут не вспомнить набоковскую "Лолиту" и ее извращенный любовный роман с приемным отцом. Поистине, израильские Лолиты ждут не дождутся своего Набокова, чтобы обогатить мировой репертуар новыми откровениями.
А теперь придайте сексуальному скандалу слегка приперченный привкус политики - интерес к нему взлетит до небес. Не будем возвращаться к тем незабываемым для газет временам, когда аппетитно кипело на медленном огне "дело Моше Кацава" - сколько места отводили газеты соблазнительному материалу.
Но все-таки рекордсменом в данной области стал ажиотаж вокруг незабываемого поцелуя Хаима Рамона. Какую общественную бурю он вызвал, какой сладкий скандал разразился! Вначале, правда, трудно было понять отношение к происшедшему: не то пьянящий восторг игривости ударил в головы газетчикам, не то волна общественного возмущения накрыла виновника!
В этом сюжете удивлял не сам виновник торжества (неужели ему доставил удовольствие тот прелюдный поцелуй?), а богатство воображения журналистов. Это надо же: один случайный поцелуй смог завести столь долгоиграющую пластинку. Сотни статей, тысячи слов, сколько битов бесполезной информации - отголоски общественного землетрясения мы ощущаем до сих пор. Ведь феминистки и борцы за чистоту власти никак не угомонятся. Нет прощения Хаиму Рамону, ему теперь до гробовой доски не отмыться от того нелепого поцелуя.
Больше того, французский смачный поцелуйчик, исполнителем проведенный по всем правилам с активным участием языка, как бы отделился от своего персонажа и воспарил в такие выси, что превратился в национальный символ. Символ же требует от нас не только осмысления, но даже серьезного научного исследования общества, готового вовсю дискутировать, с серьезным видом выступать и даже осуждать ответственное лицо, осмелившееся поцеловать без письменного разрешения.
Ну скажите, разве не ведет нас прямиком сей эпизод, если не к психиатру, то к мастеру абсурда бессмертному Николаю Васильевичу Гоголю. Ведь с одного бока случившийся поцелуй копирует гоголевский Нос, когда отделившийся от хозяина самостоятельный нос превращается в солидного господина. Зато с другой стороны историческая эпопея поцелуя, высосанная прессой из пальца, вся целиком как будто вытекает из пьесы "Ревизор".
Помните, как приглуповатые чиновники принимают пустышку Хлестакова за грозного ревизора, вызывая смех зрителя. Так и грозная израильская Фемида: резвящегося министра, совершившего очередную глупость, вляпавшегося в лужу пошлости, приняла за сексуального монстра. И примерно наказала. И тем самым вызвала дружный смех и явила себя всему миру в роли гоголевской героини, унтер-офицерской вдовы, которая от усердия высекла саму себя.
Психологические опыты
Никто же не будет отрицать преданность и любовь израильтян к детям. Этот естественный и неоспоримый факт объединяет вторую группу читателей, глотающих любые материалы, связанные с детской проблематикой.
Вот, например, последний случай.
Действие разворачивается в далекой экзотической Индии. Современная молодая парочка эпохи хай-тека. Он - израильтянин, она - финка. Вместе с двухлетней девочкой путешествуют по Индии. Примечательный штрих к теме. Ищущие сильных ощущений родители, по словам окружающих законченные наркоманы, ведущие свободный и ни к чему не обязывающий образ жизни, почему-то прихватили с собой малютку. Любят как будто. Но когда под влиянием хорошей дозы наркотической гадости крышу у главы семейства снесло окончательно, он грузит в лодку свою семью и выгребает посудину на середину священной реки Ганг. Никто бы и не обратил внимание на мирную семейку, если бы не беснующийся в ней голый мужчина. Он пытается раскачать и перевернуть лодку, а его супруга как будто даже готова к этому. Заодно они избавляются от лишних вещей: паспортов, документов, денег и прочей ерунды.
Очарованная видениями парочка странников, естественно, попадает в полицию, но и там продолжает резвиться, устроив потасовку. Потом оба приходят в себя в психбольнице, куда их доставила вежливая индийская полиция. Так же вежливо и деликатно повела себя полиция с крошкой: ее не посадили в камеру с родителями, а преспокойно выкинули на улицу.
Ну и так далее. Однако, прочь в сторону детали: провокативное поведение родителей, добрую израильтянку, приютившую голубоглазую малышку, поведение израильского дедушки (как отмечает пресса, семья очень богатая) и выступление в печати финской бабушки, дипломатический скандал между Финляндией и Израилем. Давайте лучше подумаем, что напоминает нам сия яркая жанровая картинка?
Без сомнения, столь выпуклые образы, такое нонкорформистское поведение, бросающее вызов косному обществу, такой авангардистский сюжет уже был отмечен в русской современной литературе. Я говорю об известном рассказе Виктора Ерофеева "Жизнь с идиотом".
Разве так называемая мать и супруга нашего героя не понимала, с кем она живет? Не с рождения же плюнули наши герои на все нормы человеческого поведения и не в одно мгновение потеряли здравый смысл? Не под дулом же пистолета погрузились в нирвану и предпочли здоровой пище галюцогенные наркотические препараты?
Или другой случай, настигший нас уже дома.
Теперь действие происходит в Иерусалиме. Некая дружная пара решила потешить себя легким шопингом. Жена устремляется к вожделенным товарам, муж с ребенком ждет ее в машине. В какой-то момент супруга решила посоветоваться: хороши ли туфельки, которые она примеривает? Она зовет мужа, тот оставляет машину с включенным мотором и годовалым ребенком и устремляется на зов. Буквально на глазах у них машину угоняют. Полиция объявляет розыск, перекрывает дороги и, к счастью, машину с ничего не подозревающим младенцом находят.
Случай как случай, какие у нас происходит так часто, что уж и привыкнуть-то пора. К тому же с благополучным исходом - о чем тут толковать? Однако именно этот неудавшийся угон машины натолкнул на размышления. Больше того - напомнил о Достоевском.
При чем же тут Достоевский? - спросит в недоумении читатель.
А вы представьте только на минутку или лучше поставьте себя на то злосчастное место - сразу поймете. Потому и понадобился нам знаток человеческих душ, Федор Михайлович, чтобы понять психологию поступков.
Во-первых, поведение родителей.
Как назвать его: безответственность, глупость, наивность, легкомыслие?
Однако шутки в сторону: посмотрите на них в тот страшный миг, примерьте на себя случившееся, пожалейте несчастных. Прислушайтесь к крикам обезумевшей от горя жены. Посмотрите на растерявшегося мужа. О чем они говорят в те мгновения? Как ругаются и винят друг друга, пытаясь осознать, что произошло? Как мечутся по дороге, отзванивают и объясняют что-то знакомым, договариваются с полицией, бесконечное число раз рассказывают о случившемся зевакам. Какой ужас переживает душа, в какие бездны она низвергается, как гулко бьется сердце и мутится в голове!
Во-вторых, поведение угонщика.
Обнаружив в машине забытого ребенка, можно предположить, что тот бандит испытал: шок, испуг, растерянность, досаду, раздражение. Почему он так поступил? Ведь перед ним было несколько выходов из положения. Выбросить ребенка и удрать? Угонять машину вместе с малюткой? Нет, он оставляет машину на обочине с включенными фарами, чтобы привлечь к ней внимание. То есть дает возможность спасти еврейское чадо. То ли действует, исходя из разумного предположения: одно дело отвечать за угон машины - другое, брать на себя ответственность за человеческую жизнь. То ли поступает так из гуманитарных соображений - черт с ней, с машиной, лишь бы не навредить малютке.
Почему же так часты случаи, когда любвеобильные родители в забывают в какой-то миг о детях.
А если действие происходит летом, в невыносимую жару, на самом солнцепеке, в закрытой машине. Выскакивают-то на минутку, но приходят уже к трагическому финалу. Ну может ли разумный и здравомыслящий человек, находящийся в полном сознании вдруг забыть про ребенка? Как понять эту дикость? Или требуется специальный закон, проведенный через Кнессет, где строго-настрого запрещалось бы родителям забывать своих детей в раскаленных машинах?
Но пока тот закон появится, а здесь-то уже случилось. Произошло.
И вот тут-то вспоминаешь перо Достоевского, который один был в состоянии описать состояние той матери, той душераздирающей муки, той непроходящей тоски и тяжести, с которой ей нужно жить дальше.
Помните в "Братьях Карамазовых" Иван Карамазов рассказывает о мальчонке, разорванном помещичьими собаками. Он говорит о том, что не примет счастливый мир будущего, если в его основании лежит хоть одна погубленная душа ребенка, хоть одна пролитая детская слезинка.
Как же принимает будущее человек, сотворивший такое с родным ребенком? Какой же ад переживет тот родитель-убийца, заставивший маленькую невинную душу так страдать и мучиться. Как он выживет, чем залечит свою боль?
"Человеческая комедия"
Ну вовсе не обязательно стращать случаями, выходящими за все рамки. Чаще можно встретить привычные глазу картины, но опять же отдающие знакомыми литературными сюжетами.
Вот мы видим на телеэкране первую серию новостных картинок. Известный всей стране персонаж прилетает в Аннаполис. Весь мир смотрит на него, для всех именно он - символ нации, лицо страны, полномочный представитель народа. Заключается соглашение, подписываются бумаги. В ярком свете софитов, в лучах славы, в блеске фотовспышек рисуется добрая фигура человека, пожимающего протянутые руки.
Тут же, следом, интервалом в минуту идет вторая серия новостной хроники. Другой не менее известный стране персонаж подозревается в нескольких серьезных нарушениях закона. Первое - махинации в банке "Леуми". Вот выносится из офиса груда папок, видеозаписей, документов, компьютеров. Полиция выворачивается наизнанку, чтобы доказать преступные намерения или сговоры, пока обвинения нет, но работа кипит. Второе нарушение - покупка дома в Иерусалиме. Показан старый особняк в центре столицы, который то ли куплен, то ли продан. Почему так дешево куплен, отчего так дорого продан? Не нажился ли тот человек на купле-продаже? И это еще не все. В запасе у следователей есть еще несколько припрятанных дел. Работы у полиции невпроворот. Проверки продолжаются.
Не выходит из головы и третья серия картинок. Вновь на экране известный всему Израилю человек, который объявляет о том, что он болен раком простаты. Его слова комментируют важные врачи, тут же следует добавочная информация, что болезнь захвачена в очень ранней стадии, величина той опухоли мизерная, опасности никакой, операция очистит пораженный участок, организм легко справится.
И таких новостных серий мы насмотрелись вдоволь.
Удивительно то, что все названные мной персонажи - одно и то же лицо. Эхуд Ольмерт - глава правительства.
Ясно, что переварить столь разнообразную противоречивую информацию, свести ее воодино, да к тому же привязать к одному человеку - более чем проблематично. Как соединить даже мысленно такие несопоставимые, такие контрастные явления: неограниченную власть, безграничные возможности влияния на общество, разветвленные связи, международную известность - и одновременно с этим: смертельную болезнь, неуверенные и робкие действия, боязнь принятия решений, постоянные интриги вокруг тебя и полицейские расследования, шаткость коалиции. Вот где пришелся бы кстати талант Оноре де Бальзака. Ведь только в его власти было совместить несовместимое, показать как блеск, так и нищету куртизанок, соединить в одном персонаже столь контрастные черты: представительного аристократа и мерзкого преступника. По такому принципу задуманы и граф Растиньяк, и банкир барон Нусинжен, и Люсьен де Рюпампре. Только гению Бальзака под силу было показать все перепетии взлета и падения, блеска богатства и серой краски нищеты, могущества ума и бессилия глупости.
В заключение хотел бы обратить внимание будущих писателей на бездонный кладезь полезных сюжетов, на золотые россыпи случаев, брошенные ему под ноги, на массу любопытных материалов, присутствующих в открытой печати. Стоит только отобрать самой важное, просеить сквозь сито разумного отбора, отбросить ненужное и изваять новый роман "Преступление и наказание".
Не постеснялся же Федор Михайлович черпать полной горстью мелкие факты и фактики в газетах, готовясь к своему великому произведению. Так нам уж сам Бог велел опереться на документальный материал, ежедневно подбрасываемый нам обычными израильскими газетами.