Смена поколений никогда и нигде не проходит безболезненно. Вряд ли этот тезис требует доказательств. Взгляните, что показывают сегодняшние новостные ленты, что фиксируют исторические хроники, что рисуют художественные творения. Они полны захватывающих примеров жестокой бескомпромиссной схватки, где партнерами или точнее противниками выступают люди одной крови, одной фамилии, одной генеалогической ветви, но только разных поколений.
Но что показательно, в эмиграции, хлебнув горькое лекарство постылого опыта, открывшее глаза на многие скрытые раньше явления, вот только здесь пришлось осознать, до какой степени мы разные. Особенно в том, что касается системы воспитания.
Ведь там мы никогда бы не задумывались над вопросом: какой должна быть семейная педагогика? Как следует строить отношение с нашими детьми? Какой метод предпочтительнее: воспитание любовью или страхом, строгостью или всепрощением? Физическим воздействием или легким словом?
Всегда казалось, будто это внутреннее дело семьи.
Только тут выяснилось: общество, в лице своих социальных учреждений, довольно пристально, если не сказать подозрительно, наблюдает за семейной педагогикой.
Оказалось, родительские методы очень даже касаются государства.
Но особенно поразило открытие: классический конфликт поколений именно в эмиграции протекает как-то особенно болезненно.
Острая ситуация отчуждения разных поколений в эмиграции, в условиях экстремальных, в режиме чрезвычайном, явление запрограммированное. Трещина непонимания, даже в самых благоприятных условиях, разделяющая отцов и детей, превращается в неодолимую пропасть в эмиграции. И не каждая семья может построить мостик любви, связывающий два берега.
Дополните сказанное разницей восприятий нового мира с двух разных жизненных позиций, наметившихся менталитетных расхождений.
С одной стороны отцы-эмигранты - плохо устроенные, социально незащищенные, во многом ущербные, материально зависимые.
С другой - дети-сабры. Ситуацией владеющие, права свои знающие, своей выгоды упускать не желающие.
Но самое поразительное, как оказалось - языковой разлом. Тут же вспоминается выражение, так бездумно употребляемое в прежней жизни: "говорить на разных языках". Разница лишь в том, что там расхожий фразеологизм имел бледный переносный смысл, здесь же, обретя прямое значение, он вдруг на глазах застывает и перевоплощается в другую реальность в виде жестокой фразы-приговора. Мы, действительно, говорим на разных языках, хотя пока еще и понимаем друг друг. Однако одни и те же слова, сказанные нами, но живущие в разных языках в иных обличьях, имеют другое смысловое значение, поэтому мы понимаем их каждый по-своему. Один переводит их в близкую ему языковую зону, не осознавая, что другой подразумевает под ними нечто свое.
Когда же между старшими и младшими вызревает действительно серьезная конфликтная ситуация, когда тонкая пленка воспитания вдруг рвется, а накопившееся раздражение мигом прорывается наружу - вот тогда-то все отличительные черты, наметившиеся между вами, разом сплетаются в одну большую обиду, и вы наглядно видите, что стоите вы со своими детьми по разную сторону разверзшейся между вами пропасти.
Вспомнился интересный эпизод из того времени, когда многое в Израиле еще казалось чужим и невольно тянуло на аналогии. Вот у нас так было - а вот у них этак случается.
Вел как-то частный урок в семье старожилов-ватиков с девочкой лет 13. Говорила она по-русски неплохо, задача же мне ставилась научить ее писать-читать. Но собственно не о том хочу рассказать.
Читаем мы как-то рассказ пока не натыкаемся на слово "шлепал".
Моя воспитанница удивленно поднимает на меня глаза - я быстренько объясняю ей принятый в России процесс наказания. Делаю упор, естественно, не на физических подробностях, а на воспитательных целях. Но в целом не порицаю, но вроде бы одобряю пагубную сию русскую привычку.
Вы бы видели те глаза, вы бы слышали тот возмущенный крик: "Да как он посмел тронуть ребенка! Я бы сразу пожаловалась в полицию"
Вот здесь и прорезалось первое сомнение: может быть моя ученица не поняла ситуацию. Ведь я лишь упомянул смешное "шлепнул", не углубляясь в синонимические просторы слова "бить", куда вошли бы колоритные: "лупить, охаживать, отделывать розгами, драть уши, пороть, давать подзатыльники, сечь розгами, тузить трепать, давать таску, взбучку и нахлобучку...". Не говоря уже об оскорбительных "драть как сидорову козу или бить смертным боем".
Нет, оказывается все было понято так как надо.
Именно тогда в израильской прессе появились десятки статей о грубых русских репатриантах, которые жестко, если не сказать жестоко воспитывают своих детей; о родителях, лишенных родительских прав; о детях, жалующихся на строгие подходы; о возмущенной израильской общественности, пораженной варварскими обычаями русских евреев.
Не в пример более мягкому и цивилизованному подходу к воспитанию в израильских семьях, - взахлеб писали газеты, - отношение к ребенку носит у русских более брутальный характер. Да и требования к малышам задаются более жесткие, да и наказание следуют более сильные. Что и приводило в первые годы к недоразумениям, обидам, непониманию и возникновению устойчивого ярлыка: русские своих детей бьют, унижают, а потому требуется ненавязчивое и постоянное вмешательство социальных служб, которые бы следили за ними.
Прошло несколько лет, тема как будто потеряла актуальность, но вдруг вспыхнул новый скандал. Масла в огонь плеснули несколько видеосюжетов, заснятых на пленку беспокойными родителями, что и вызвало настоящий пожар страстей.
Озаботились подозрительные родители поведением детей и решили подсмотреть, как "воспитывают" их малолетних отпрысков наемные няни. Установили скрытые камеры и запечатлели весь процесс воспитания, когда родители были на работе. Естественно, не все нянечки выдержали проверку. Нарушительницами выступили представительницы нашей общины. Боже мой, какие здесь ожидали открытия! Какой сенсационный материал получили СМИ?!
Теленовости начинались и заканчивались щемящими душу подробностями: вот молодая нянечка трясет ребенка, зашедшегося в плаче; вот другая, доведенная до обморока пожилая страдалица, осмелилась шлепнуть девочку, вот третья болтает с подружкой по телефону и не подходит к плачущему ребенку. Возмущенная "зверствами" русских воспитательниц израильская общественность требовала ужесточения наказания, закованные в кандалы "преступницы" что-то пытались объяснить, но кто их слушал?
Некоторое объяснение несколько завышенному вниманию государства к вопросу воспитанию детей дал мне документальный телевизионный фильм о рождении киббуцев.
Выяснилось, что молодым строителям новой страны, живущим в киббуцах, буквально с момента рождения ребенка, предписано было сдавать их на воспитание в общественные ясли-садики. Своеобразный киббуцный инкубатор еврейских малышей. Не баловать, не целовать, не холить-лелеять, а отдать в казенные руки. Что показательно: не дрогнули сердца энтузиастов, никто не был возмущен, более того, такая система была им выгодна и чертовски удобна. Причем, процесс воспитания полностью был в руках равнодушных воспитательниц, а родители не имели права вмешиваться. То есть, обобществление подрастающего поколения, золотая мечта пламенных коммунистов в Советском Союзе, в полной мере осуществлялось в Израиле.
Последствия этого "израильского эксперимента" были раскрыты документалистами только спустя полстолетия.
Как будто история старая. Давайте перенесемся в сегодняшний день.
Всем известно чадолюбие израильтян. Не случайно средний показатель рождаемости в Израиле на порядок превосходит таковой в развитых странах. Причем, большое количество детей в семье, не обязательно говорит о религиозности. Не будем искать в любви израильтянина к большой многодетной семье никаких символов или скрытых значений, не будем даже анализировать: хорошо или плохо - примем за упрямый факт. Не менее известно, как строго спрашивает закон с родителей, которые не справляются с воспитанием. Вспомните нашумевшие скандалы с новыми репатриантами, у которых социальные работники изымали детей. Вспомните "страшных" русских нянь, посмевших отшлепать чужого ребенка.
Израильский воспитательный опыт однозначно и безоговорочно на стороне ребенка. Не только недопустимо физическое воздействие, то есть шлепки по мягкому месту не то что жгучим ремнем, но даже ласковой ладошкой. И не потому, что больно, а потому, что в этом усматривается некое унижение детского достоинства. К тому же разряду унижений относит щадящая система воспитания щипки, окрики, резкие замечания, запугивания и прочие эмоциональные выбросы родительского гнева.
Таким образом, полностью и окончательно лишив родителей любых средств разумного управления ребенком, государство поставило взрослых перед вопросом: а не лучше ли вообще отказаться от воспитания? В результате получили нового человека, лишенного комплексов, сомнений, рефлексий, следов воспитанности и каких-либо семейных традиций. Вырос свободолюбивый и необузданный сабра, лишенный тормозов и ограничений.
Казалось, что так и должно быть.
И вдруг все перевернулось. Открылись внезапно такие подробности воспитательских талантов уже местных родителей, от которых мороз по коже дерет.
То некая мамаша вдруг черной тенью мелькнула на экране. Ни лица, ни фигуры разобрать было невозможно, столько облачений на нее было наброшено, так как числится она не просто ультраортодоксальной еврейкой, но ультра-ультра, чуть ли приблизившейся к святости. Однако издевалась она над малолетними детьми так беспощадно, выбивали из них дьвольский дух так изуверски, что заставила содрогнуться всю страну. Не знаю, открывала ли она при этом лицо, показывали кому-то свой гнев, но издевательства применялись вопиющие: прижигали детям руки, тушили о них сигареты, били смертным боем. Отец избиваемых детей оказался психически неполноценным и пребывал в психлечебнице, куда, без всякого сомнения, вскоре последует и чадолюбивая мамаша.
Или другая не менее любящая мамочка со своей дюжиной детей, начиная с пятнадцати годков до грудничков, так озаботилась сексуальным воспитанием несмышленышей, что решила их самолично обслуживать. Вот и положила 14 и 8 летних мальчиков в супружескую постель, чтобы исполнили они святой супружеский долг вместо отца, который в тот момент ударился в бега. Как бы в знак отмщения. Сладким ли для нее был сей знак или полон горечи, истории не ведомо, но на скамью подсудимых все же угодила любвеобильная мамаша.
А то и просто случаи изуверского обращения с малолетками, когда ломают им кости, бьют молотком, топчут ногами - иной раз в этом замешаны матери, другой раз отцы, в третьем случае бил ребенка любовник матери.
Непонятно лишь, неужели власть закона распространяется только на родителей в тот момент, когда они разбивают головы своим детям, а не тогда, когда они позволяют себе заводить очередного ...надцатого ребенка. Почему бы не поинтересоваться, как они их поднимут, какое образование дадут, смогут ли вообще воспитывать?
И все-таки не мешает задуматься о том, как понимать эти факты. Ведь даже единичные вопиющие примеры такого "воспитания" на самом деле угрожающий знак дезориентации, родительского невежества, забвения элементарных норм и приемов родительского воспитания. Садизм и зверство по отношению к ребенку - показатель "воспитанности" тех родителей, которые в свое время сами были лишены родительского внимания.
Самым показательным же явился итог, реакция компетентных органов, плод "педагогической" мысли.
Запущен старый-новый указ о доносительстве. Уголовной ответственности подлежит всякий, кто не донес на соседа, издевающегося над детьми. То есть государство, считая своих граждан полностью и окончательно утерявшими навыки воспитания, берет такую функцию на себя. Говоря другими словами, мы возвращаемся к временам киббуцного воспитания: оставь ребенка в покое - государство само поднимет, воспитает и направит в нужную сторону.