|
|
|
О любви |
ГЛАВА 1
С какой жадностью я ждала своей первой любви! Весь смысл жизни сводился к тому, чтобы влюбиться без памяти в кого-то, кто тоже полюбит меня, а потом мы поженимся и будем жить долго и счастливо. Какая она, любовь, что это такое, как узнать безошибочно, что это и есть она самая? Из книжек и кинофильмов я знала про вздохи, поцелуи, учащённое сердцебиение, перебои в дыхании и прочее. Всё это выглядело так заманчиво, так хотелось испытать это всё поскорее!
Помню свою первую взрослую танцплощадку: никто не знает, что мне всего 12 лет, 16-летняя подружка одолжила мне своё взрослое платье, распустила по плечам мой 'конский хвост', а также одолжила мне своего взрослого кавалера на один танец! Одесса, 10-я станция Большого Фонтана, тёплый и тёмный летний вечер, ветерок с моря, томная музыка. О! Какой восторг! Заглянула тайком во взрослую жизнь, и нетерпение обострилось: ну когда уже и я стану полноправно взрослой!
Забегая вперёд, скажу: взрослая жизнь разочаровала: ни первый поцелуй, ни первая близость желанных радостей не принесли, лишь удовлетворённое любопытство и чувство, похожее на то, что испытывает маленький ребёнок, когда над ним проделывают злобную шутку: хочешь конфетку, детка? А вместо конфетки - блестящая пустая обёртка. То, что можно было бы назвать любовью или скорее, влюблённостью, было действительно сильным и захватывающим переживанием, но оно быстро вспыхивало и так же быстро угасало, не оставляя следа, кроме фотографий моих 'кавалеров'. Куда теперь с этой фотогаллереей?
К 18 годам я уже начала, было, отчаиваться. Хотя я и встречалась с хорошим и умным парнем, но он мне нравился лишь как друг, а не 'как мужчина'. Мама смешливо фыркала на это моё словосочетание: 'Что бы ты понимала в мужчинах!' Я же имела в виду, что желаемый уровень частоты сердцебиения, а также прерывистости дыхания пока что достигнут не был. Я всё ждала 'настоящей любви'! И вот она пришла! Желанная. Лучше бы не приходила! 13 лет подряд жестоких страданий: любит - не любит, женится - не женится, от небесного блаженства - в бездну отчаяния - и обратно. Я плакала, рыдала, пыталась вскрыть себе вены. Очень скоро я сказала себе: 'Если это и есть настоящая любовь, то я её не хочу!!!'
Хотя казалось бы, все желаемые признаки были налицо: я даже не могла равнодушно просто произнести вслух его имя, меня бросало в жар! Когда мы шли рядом и он вдруг брал меня за руку - сердце моё останавливалось, в глазах темнело, и я оказывалась в ином измерении, на секунду это был рай! Но потом он вдруг говорил мне что-нибудь вроде этого: 'Ты конечно можешь придумать себе сложный внутренний мир ...' подразумевая, что на самом-то деле никакого такого сложного внутреннего мира у меня нет и быть не может, эта прерогатива принадлежала лишь ему, моему непризнанному гению. Эта фраза ранила меня так больно, что и сейчас помню.
Мне так хотелось стать умной, утончённой и эрудированной, чтобы ему было со мной интересно, чтобы беседовать с ним на равных. Я жадно читала все книжки, о которых он лишь упоминал вскользь, смотрела кинофильмы, некоторые из них откровенно нудные, честно пытаясь понять в них ту глубину, которая так нравилась ему. Испытала я и полное остолбенение, когда так хотелось подойти к нему и непринуждённо заговорить, но я не смогла сдвинуться с места! Когда же наконец я всё же подошла, то ощущение было, как будто передвигаюсь на ватных ходулях.
Испытала и полное потемнение в глазах, от того только, что он промелькнул в другом конце длинного университетского коридора. Мы учились на одном этаже, но на разных курсах одного и того же факультета, поэтому мне постоянно приходилось придумывать поводы, чтобы заговорить с ним. Это было так мучительно! Изредка судьба подбрасывала счастливые случайности, когда мы сталкивались, например, в перерыве концерта в филармонии - но это было слишком редко!
ГЛАВА 2
Я влюбилась в него сразу, с первого же знакомства, хотя он не был ни красавцем, ни обольстителем. Зато он был таким умным, таким сложным, таким возвышенным! Чтение Капитала Маркса он сравнивал с впечатлением от органной музыки, мощной, стройной и гармоничной. Глаза его при этом светились неземным светом. Мне же такого экстаза достичь не удалось, как я ни читала этот Капитал, и вдоль и поперёк - никакой органной музыки так и не услышала. А так хотелось быть достойной собеседницей! Я безумно ревновала его к друзьям, среди которых была всего одна женщина. Это давало надежду, что может быть когда-нибудь и мне, хотя и женщине, всё же удастся получить пропуск в это 'высокое собрание магистров' как они себя величали. 'Курица не птица, а женщина не философ' - хотя и не провозглашалось грубо, в открытую, но чувствовалось так явно, что легче от этого не было.
Я всерьёз стала пересматривать свои жизненные цели и устремления: раз уж так сложилось, что я рождена женщиной, а не мужчиной, может быть мне не нужно пытаться принимать на себя чуждую роль? Может быть 'киндер, кюхе, кирхе', как любил в открытую говорить другой красавчик и умник с нашего курса, - это и есть истинное призвание женщины? - думала я. Может быть это не так уж плохо, если замужем за любимым человеком? Я готова была за ним буквально на край света! И хотя я думала, что он просто красуется, когда говорит, что тюрьма или заключение в дурдом представляют для него реальную опасность, я всё же на полном серьёзе готова была стать его 'декабристкой', и поехать за ним на край света, если придётся.
Я даже отказалась от участия в особой программе обучения для студентов, подающих надежды. Чем сильно разочаровала своих научных руководителей, один так вообще перестал со мной здороваться. И в общем-то правильно: такой чести следовало добиваться, а не отказываться от неё.
Однако жена-подруга-'декабристка' моему любимому так и не понадобилась. Главной любовью его жизни была философия. Он так мне честно и говорил: 'Я тебя люблю, но философию люблю больше.' Вроде и ревновать не к кому, все эти 13 лет он любил лишь меня (по его словам), однако от меня ему было достаточно лишь моей фотографии. Меня же это никак не устраивало, мне всё казалось, что раз нет другой женщины, то когда-нибудь он всё же женится на мне. И продолжала страдать!
Бедная мама страдала вместе со мной, ни в чём не в силах мне помочь. Она и сама не так много знала о любви. Ей, как и мне тогда, казалось, что 'от любви никуда не уехать, от любви никуда не уйти' - она любила эту песню, у неё был чудный певческий голос, низкий, глубокий, тёплый и многокрасочный, проникающий до глубины души. В песне подразумевалось, что от этой напасти, как от сумы да от тюрьмы не зарекайся. А накрыло - терпи, ничего не поделаешь.
Это сейчас я знаю, что чепуха это! Можно и нужно от такой нездоровой напасти избавляться и очень решительно. Никакая это не любовь, а пагубная зависимость, подобная алкогольной. Сначала приятное сердцебиение-головокружение, а потом 'похмелье', жестокие муки 'ломки', когда его нет рядом, или когда он рядом, но говорит не то, что мне хочется услышать. Даже эта, казалось бы, самопожертвенная готовность ехать за ним на край света - не что иное как эгоистическое желание быть рядом со своим 'наркотиком', чтобы он всегда давал мне эти сильные ощущения! Эх, кто бы объяснил мне всё это тогда...
ГЛАВА 3
В тот Новый Год он впервые пригласил меня в свою компанию. Шампанское, танцы, весело, никто не напился лишнего. Он с удовольствием танцевал со мной, хотя раньше уверял, что танцевать ну совершенно не умеет. После полуночи стали расходиться по домам. Мы же пошли в гости к его другу продолжать праздновать. Друг жил 'в высотном доме, но в подвальном этаже', как поётся в песне, у него там была какая-то комендантская работёнка. Он угощал нас чаем в гранёных стаканах, а потом я сидела полусонная в протёртом кресле, слушая сквозь дрёму спор двух друзей, слегка затруднённый выпитым алкоголем: 'А я говорю тебе, Люда Б. - лучшая девушка философского факультета!' 'Нет, это Люда Н. - лучшая девушка факультета'. 'Согласен, Люда Н. прекрасная девушка, но всё же лучшая девушка - это Люда Б.' и так далее, по второму кругу и по третьему. Одна из двух Люд - это я. Я млела от счастья: мне он ещё в любви не признавался и ничего подобного в трезвом виде в глаза не говорил. Я притворялась, что сплю и ничего не слышу, чтобы они продолжали и продолжали, по четвёртому кругу и по пятому. Вот оно: сбылась моя мечта: любить и быть любимой! - думалось мне. Я готова была в ту ночь отдать себя любимому целиком, не задумываясь о таких пошлых деталях, как штамп в паспорте и официальный брак.
Друг благородно предложил мне свою изолированную комнатушку с кроватью, а двое мужчин собирались досыпать остаток ночи на креслах в проходной комнате. Я устроилась на кровати, уже и так вполне счастливая, приготовившись уснуть, как неожиданно мой любимый зашёл пожелать мне спокойной ночи. Разговор затянулся, он присел на край кровати и мы продолжали беседовать ещё очень долго, или это мне так показалось. Прозрачным намёком я подтолкнула его к долгожданному признанию: он меня любит! Оказалось, что он влюбился в меня ещё за год до нашего знакомства, сначала по маленькой фотографии на зачётной книжке, а потом вживую, но издали. О! Седьмое небо! Моя душа ликовала!
В полутьме его лицо склонялось надо мной всё ниже, я привстала, обняла его за шею и поцеловала. Это был наш первый поцелуй! Ради этого стоило жить и страдать! Я была на вершине блаженства! Казалось, что конечно же, это блаженство нужно обязательно удержать, и с того момента жить вместе долго и счастливо, пока не умрём в один день. Его же это блаженство немного испугало: он поспешно уложил меня обратно и тщательно укрыл одеялком, натянув его мне до самого подбородка. Уже потом, намного позже, он объяснил мне, смущаясь, что он старомоден и верит, что интимная близость между любящими должна быть лишь в браке. Но вот брак - это было как раз то, к чему он не был готов, и перед чем испытывал панический страх...
Я тогда ещё этого не знала и со счастливой уверенностью ожидала предложения. Бракосочетание казалось естественным и неизбежным следствием нашей взаимной любви. Впервые в фантазиях увидела себя в свадебном платье с фатой, даже фасон был прорисован в воображении до мелочей. Я не обдумывала фасон, не листала журналы, не перебирала варианты. Я его просто увидела, уже законченным. Ясно увидела изящное белое платьице-мини, фигурную линию подола, вырезанную полукруглыми лепестками, в каждом лепестке вышитая алыми и зелёными нитками гроздочка рябины, и такие же маленькие гроздочки по фигурному краю фаты, окружающей меня мягким облачком до подола платья, и такие же яркие рябиновые гроздочки на белых босоножках на платформе - правда, здорово?! Не то чтобы это было реальным планированием покупки. Конечно же нет. Кто не помнит - напомню, что в СССР 70-х годов достать платье и туфли именно такого фасона, как тебе хочется, было такой же несбыточной мечтой, как заставить убеждённого холостяка жениться на себе. Опять же повторю, что тогда я ещё не знала, что проблема в нём, а не во мне.
Предложение брака казалось лишь вопросом времени: я уже удостоилась быть представленной его друзьям-'магистрам', он даже пригласил меня на свадьбу одного из них в качестве своей необъявленной пока невесты. Ради такой чести и радости мне даже пришлось 'пройти сквозь строй'. И не то чтобы он спланировал меня унизить. Нет. Он просто забыл сообщить мне, что первоначальный план его друга: совершить обряд бракосочетания на природе, в походных условиях и в походных одеждах - не был поддержан его невестой. Так что обряд был совершён традиционно: в роскошном Дворце Бракосочетания, а из всех гостей одна я была одета по-походному, в соответствии с первоначальным планом...
Наверное только женщины смогут до конца понять мои чувства, когда я шла в своей новенькой строй-отрядовской униформе (штаны и куртка цвета хаки, плюс кеды) по мраморным лестницам Дворца, по просторным коридорам, под хрустальными люстрами, отражаясь в огромных зеркалах, в свадебной процессии нарядно одетых гостей... Однако я была счастлива, как та русалочка, которая за счастье быть рядом с любимым пожертвовала своим дивным голосом и согласилась даже на то, чтобы каждый шаг по земле причинял ей нестерпимую боль.
Друзья одобрили его выбор, моя мама тоже одобрила. Если бы я только знала тогда, каким стрессом для него было познакомиться с моей мамой! Бедняжка! Оказывается, для него это было равносильно брачному обязательству! Откуда же мне это было знать?! К моему счастью, знакомство получилось случайно: прогуливаясь с мамой по коридорам филармонии в антракте, мы буквально натолкнулись на Женю. Бежать ему было некуда и уже поздно, так как я уже представляла их с мамой друг другу. Они друг другу понравились. И казалось, всё складывалось идеально.
На пользу мне сыграло даже небольшое бедствие: торопясь к любимому в общежитие на танцы по случаю 8 марта, я поскользнулась, упала на ровном месте и сломала ногу в щиколотке. Случайный прохожий помог мне доковылять до дома, нога быстро опухала и горела, от боли сильно дёргало, но я выпросила у мамы обещание: в первую очередь дозвониться в общежитие, а потом уже вызвать скорую. И когда я уже в гипсе вернулась из травмопункта, любимый ожидал меня дома, с мамой. Это был чудный вечер! Боль потихоньку отступала, мы выпили немного вина в честь Женского дня, и даже один раз он положил свою горячую ладонь на бедро пострадавшей ноги, что погрузило меня в какой-то незнакомый доселе жар!! Седьмое небо!!
Благодаря сломанной ноге я заполучила его частые визиты ко мне домой, а один раз даже очередное 'небесное мгновение': я уже неплохо управлялась с костылями и упрямо отвергала его помощь, пытаясь самостоятельно вскарабкаться на второй этаж. И мой любимый вдруг перестал спорить, молча подхватил меня на руки, и понёс на второй этаж с такой лёгкостью, как будто я была невесома... Костыли полетели в разные стороны, а я полетела прямиком на седьмое небо!! Так и оставалась бы вечно в его сильных руках, так и пила бы его опьяняющий взгляд! Как не хотелось опускаться на землю...
|
|
|