Индивидуальная нирвана27для каждой конкретной личности
Три кита, три великана, на плечах которых много веков держалась Поднебесная, - это китайцы Кун Фу-цзы, Лао-цзы - и примкнувшее к ним "лицо индийской национальности" - Будда.
Буддизм, проникший в Китай в 65 году н.э., постепенно вытеснил даосские идеи из общественного сознания, а при маньчжурской династии Цин был объявлен государственной религией. Даже энергичный Чжан Ли, обитавший в сычуаньском Цин Чен Сяне (Зелёном Городе на Горе), объявивший, что сам Лао-цзы командировал к нему с того света духов, повелев сделать всех людей счастливыми, не сумел превзойти влиянием буддийских проповедников. Да и как мог он подвигнут людей к действию, вооружившись даосским лозунгом: "Ничего не делай!", выполняя волю божества, не сохранившего в памяти народной ни облика, ни биографии, ни настоящего имени ("Лао-цзы" переводится как "Почтенный учитель", "Старый учитель"), в то время как его заочный оппонент Будда имел и конкретное, хоть и труднопроизносимое, имя (Сиддхартха Гаутама), и высокий земной титул принца, и реальную биографию с точными датами рождения и смерти (563-483 гг. до н.э.), и канонический облик с шишкой на голове - символ величия и недосягаемости, а главное - активную позицию: "Те, кто не вёл праведной жизни, не достиг в молодости богатства, гибнут, как старые цапли на пруду, в котором нет рыб"...? Известно даже, что перед тем, как принц Сиддхартха Гаутама появился на свет, боги искупали Майю - его мать - в тибетском озере Мапаомъюм-цо (Манасаровар), том самом, над которым в 1948 году был рассеян после сожжения останков пепел Махатмы Ганди.
И, что не мало важно, Будда обещал людям многократно и зримо явить себя на земле в различных ипостасях и однажды уже выполнил своё обещание, тайно в X веке с кратковременным визитом посетив Поднебесную, представ пред жителями провинции Чжэцзянь в образе смеющегося монаха Ци Цы - с огромным животом и походным мешком за плечами, в котором люди узнали Майтрейю (или по-китайски - Милэфу) - Будду будущего, тогда как Лао-цзы не стремился гостить в Поднебесной, по крайней мере, никому этого конкретно не обещал. Правда, однажды, уже обретя бессмертие, посетил землю его ученик - даосский монах Дин Линвэй, живший ранее на земле в эпоху Хань, но, не встретив в родной провинции ни друзей, ни приятелей, в растрёпанных чувствах покинул грешную землю и улетел в свой даосский рай - на остров бессмертных-сяней.
Не удивительно, что жители Поднебесной предпочли в большинстве своём выбрать не всеобщее благоденствие в отдельно взятой стране, а индивидуальную нирвану для каждой конкретной личности. Ведь не может быть одного счастья на всех сразу, потому как все мы разные: кто-то любит водку под солёный огурец, а кто-то - ананасы в шампанском.
С древних времён отношение китайцев к религии не выделялось фанатизмом. Наше традиционное восприятие веры в корне отличается от восприятия её в Китае. Кем для нас являются Иисус Христос, пророк Магомет или Будда? Недоступными Богами, восторженно почитаемыми верующими. А для китайцев все они, включая Лао-цзы, Конфуция, того же Будду и всех прочих - это люди: мудрецы, учителя, наставники, праведной жизнью своей в муках и трудах дошедшие до истины. Такое приземлённое отношение к святым существует в Китае потому, что судьбы их сложились на глазах у китайской истории, более древней, чем любой из этих мудрецов, поэтому все позднейшие религиозные учения наложились на изначально существовавший культ предков, впитались им, переварились, не пошатнув основ традиционной веры. Не было в Китае Перунов, сбрасываемых с крутых берегов в волны Янцзы и Хуанхэ, не было гонимых Никоном старообрядцев, заживо сжигающих себя в избах и церквушках, не было крестовых походов, ведьм и еретиков, тысячами поджариваемых на кострах. Было нечто другое, не менее ужасное: в 293 году до н.э., например, циньский генерал Бай Ци после победы при Ицюе без колебаний и душевных мук приказал обезглавить 240 тысяч пленных воинов объединённой армии княжеств Хань и Вэй, а в 260 году до н.э., захватив Чанпин, запросто закопал заживо уже 450 тысяч пленных солдат княжества Чжао. То же с пленными вытворяли и другие полководцы. Возможно, их действия не противоречили китайской пословице, утверждающей, что из хорошего железа неразумно ковать гвозди, а из хороших людей глупо делать солдат. К тому же все эти жертвы приносились в борьбе за власть или в оправдание неограниченного могущества императора и никак не затрагивали отношения между Богом и людьми.
Официально признанные государством, в Китае всегда мирно уживались все религиозные культы и течения. Лишь христианство по мере его проникновения в Китай объявлялось вне закона, так как Иисус Христос, по мнению Сынов Неба, являлся государственным преступником, посягнувшим на власть, да в короткий период "культурной революции" на все виды вероисповедания был наложен запрет, но с 1982 года на государственном уровне табу было снято.
Любой житель Поднебесной при сравнении православных церковных канонов с буддийскими искренне удивляется: "Если так часто ходить в церковь, то когда же работать?".
Китайскими трудоголиками давно замечено, что жадный человек становится торговцем, а ленивый - монахом. И они же поучали: "Чтобы дети росли трудолюбивыми, пори их почаще, но только в ненастье, дабы в погожие дни не отвлекаться от работы".
Да, культ труда в Китае значится гораздо выше религиозных догматов. Недаром там до наших дней благополучно дожил миф о старом рыбаке Юй-гуне, которому мешала ходить к заливу гора, стоящая на его пути; и решил он однажды передвинуть её с помощь кирки и лопаты. Каждый день из года в год Юй-гун с детьми и внуками засветло уходил из дома двигать гору и возвращался поздно вечером. Люди над ним смеялись: "Зачем тебе, старый дурак, это нужно? Ни твоей жизни, ни жизней твоих детей и внуков не хватит на то, чтобы сделать близким путь к заливу!" - "Пусть даже внуки внуков и правнуки правнуков не увидят залива из окон фанзы, но то, что мы успеем сделать для общей пользы, не умрёт вместе с нами. И если мы из поколения в поколение будем трудиться с киркой и лопатой, то чего же нам бояться, что не сдвинем эту гору?!".
Жизнь коротка, а труд вечен!
Вот такие же скромные герои трудового фронта выдолбили в скале у слияния тёх рек: Миньцзян, Цини и Дадухэ - огромную, высотой 71 метр, фигуру Будды, который сидит на камне и щелками трёхметровых кита йских глаз отрешённо смотрит вдаль, на гору Эмэй, мимо города Лэшань, что в 168 километрах к югу от Чэнду, не обращая внимания на нескончаемую вереницу паломников, протоптавших тропинку вокруг окаменевшего в нирване Просветлённого.
Не сохранилось имён тех творцов, которые, начав в 717 году н.э., 86 лет из поколения в поколение отсекали от скалы бренное, оставляя вечное - божественное.
Двенадцать веков минуло, и с каждым веком возрастала ценность содеянного теми безымянными камнетёсами. В 1996 году Большой Будда был включен ЮНЕСКО в состав памятников, имеющих мировое значение. Таиланд, выделив два миллиона батов, помог китайцам отреставрировать фигуру, после чего Будда избавился от деревьев и кустарника, пустивших корни в различных труднодоступных частях божественного тела, подновился, подкрасился, помолодел лет на тысячу и всё с тем же философским безразличием продолжает отрешённо смотреть сквозь полуприкрытые веки на круговорот душ в этом мире. Толпы туристов ползают по его ногам, щекоча пальцы, но он на это никак не реагирует; кто-то молится, сложив лодочки-ладошки, отбивая земные поклоны, кто-то фотографируется на фоне божественного мизинца, но он лишь молчит и терпит, взирая со своей высокой колокольни на муравьёв, ползающих под ногами, погрузившись в размышления о вечном.
Он - о вечном, а я - о земном, ведь чтобы быть допущенным к "божественному телу", нужно выложить 35 юаней за обязательную прогулку по реке на катере (другие - пешие подходы - перекрыты) и 40 юаней - за путешествие от причала вверх - до уровня глаз - таков маршрут.
А на пути - монастыри, пагоды да храмы, и всё хочется обойти, осмотреть и отрогать. Ну как не остановиться в павильоне, где собраны дощечки чжуцзянь с древними иероглифами, значение которых сами китайцы уже не могут расшифровать? Как пройти мимо мрачной пещеры, выдолбленной в скале монахом-отшельником?
На площадке справа от макушки Будды разбит скверик. Сюда верные супруги и влюблённые приходят, чтобы получить от судьбы гарантию на неразлучную совместную жизнь до гроба. Захватив с собой обыкновенные навесные замки, они цепляют их, переплетя дужки, к ограждению и ключи выбрасывают в пропасть. С этих пор развод им не грозит - таков обычай. А если вдруг какому-то супругу со временем откроется, что его "вторая половина" обладает одним из семи грехов, за которые бог Чжуансюй повелел мужьям гнать жён из дома, например, не в меру болтлива, или больна проказой, или имеет склонность к воровству, да к тому же не может родить сына? Такому страдальцу, стало быть, следует снова съездить в город Лэшань и, обшарив камни под пятками Будды, попытаться отыскать ключик от замка, дарующий теперь уже холостяцкую свободу. Поэтому наиболее осмотрительные мужчины в тайне от жён и невест на всякий случай прячут свои ключи в дальний карман и после строго хранят в укромном месте, как заначку, до востребования.
В Китае чтут обычаи предков и большое значение придают символам и приметам. Например, если хочешь, чтобы ребёнок вырос, обрей ему голову. Если не желаешь навлечь разлуку, не режь грушу и не делись с близким человеком, потому что слова "груша" и "разлука" в китайском языке созвучны, так же, как и другая пара слов: "рыба" и "процветание" - хочешь стать богатым, наклей на дверях дома изображения двух рыб, сядь под ними и жди, когда с неба от бога монет Лю Хая посыпятся юани.
Не рекомендую вам во избежание ссоры садиться на только что оставленное кем-либо место, пока оно ещё хранит тепло человека, проходить под мостом, по которому идёт женщина, наступать на чью-либо тень, петь или есть в кровати, особенно лошадиную ногу, потому что она, по древним преданиям (не падайте в обморок), имеет глаза, которые, чтобы вы знали, наблюдают за вами, но только по ночам. Так же вредно для судьбы и здоровья чистить кастрюли 1-ого и 15-ого числа любого месяца, ходить в туалет и расчёсывать волосы при свете луны. И ни в коем случае даже не пытайтесь за обеденным столом перевернуть на тарелке окуня или сазана, от которого вы уже успели отъесть один бок, - это повлечёт за собой трагические последствия: качнувшись на высокой волне, лодка рыбака, доставившего к вашему столу угощение, непременно опрокинется, и телом несчастного отобедают ещё не пойманные им карпы, налимы и прочие салаки.
А если вы имеете удовольствие путешествовать по Тибету, остерегитесь, сидя в гостях, протягивать ноги в сторону кого-либо из присутствующих рядом, так как этим невежественным поступком вы нанесёте вред его здоровью, направив свою отрицательную энергию в энергетическую систему жизнедеятельности его организма.
Заглянув внутрь веков, не устаёшь удивляться жестокой изобретательности китайского ума в области издевательства над "человеческим материалом". Даосизм с его невмешательством во внутренние дела природы в этих сюрреалистических картинах из туманного прошлого даже в отдалённой перспективе не угадывается. Например, женщине из знатного рода не полагалось использовать свои ноги по их прямому назначению, к её услугам всегда были паланкин и крепкие спины слуг, поэтому ступни вельможных дам - этот нелепый атавизм, эти ненужные придатки благородного тела постоянно подвергались в младенческом и детском возрасте грубому насилию с целью предотвращения возможности их полноценного развития, чему служил туго стянутый бинт на ступнях с четырьмя согнутыми пальцами, под воздействием которого формировалась "лотосовая ножка" - образец сексуальной привлекательности - с точки зрения китайских "благородных мужей".
Существовал в Китае простой и надёжный технологический процесс выращивания уродов. Двухлетнего несмышлёного ребёнка помещали в вазу причудливой формы с отбитым дном так, чтобы снаружи торчали только голова и ноги, кормили и ждали, когда тело с годами отольётся в заданном объёме, закостенеет в неподвижности, превратившись в живой экспонат для кунсткамеры. Когда уродство приобретало законченные формы, глиняную оболочку разбивали и показом этого "чуда природы" на многолюдных площадях больших городов сколачивали капитал.
Но я значительно отклонился от тропы, ведущей к "телу" Большого Будды.
Итак, поднявшись на уровень "третьего глаза", обходим десятиметровую (14,7 метра высотой) голову Просветлённого с семиметровыми ушами - это не утомительно и занимает всего лишь десять минут. Зато потом...
Вам приходилось когда-нибудь ползать по ступенькам лестниц небоскрёба, в котором отказал лифт? Нет? Тогда я помогу вам испытать это удовольствие.
Ещё десять минут пути, и мы на уровне 28-метровых плеч. А со стороны, с высоты птичьего полёта, мы с вами действительно выглядим теми самыми, извините за слово, паразитами, вот так же ползавшими когда-то по телу прародителя Паньгу, и которых потом разметало ветром по всем уголкам земли.
Каменные руки, лежащие на коленях. А ну как одна из них сейчас поднимется и прихлопнет сотню-другую этих вопящих, надоедливых, щекочущих букашек? Не волнуйтесь, люди! Есть для такого случая богиня Нюйва, она налепит из глины много новеньких жёлтеньких жэнь (человечков), и равновесие в мире быстро восстановится.
Ещё минут двадцать пути с остановками на то, чтобы утереть пот со лба, и мы приближаемся к мизинцу правой ноги, на котором запросто может разместиться на постой взвод солдат, и не один взвод, а вместе с полевой кухней.
Здесь можно сфотографироваться на фоне ногтя, но вид на Просветлённого снизу вверх не столь впечатляет, как обзор его ног с верхних смотровых площадок. И вот, просочившись сквозь каменный грот, что скрывается справа от левой пятки, мы вновь ползём наверх - теперь уже с другой стороны "божественного тела" - иного пути нет, разве что вплавь, преодолевая мутные водовороты сливающихся воедино потоков трёх рек. И вот тут я осознал, почему все китайцы, окружающие меня, так стройны. Потому что они с младых ногтей лазают то по горе Цин Чен Сян ("Тот не китаец, кто не поклонился святой обители даосских мудрецов!"), то по крутым ступеням Великой китайской стены ("Тот не мужчина, кто не взбирался на Длинную стену!"), то вокруг каменного тела лэшаньского Большого Будды (в поисках ключика от замочка, коим открывается холостяцкая свобода). А сколько таких примечательных мест разбросано по всем углам и закоулкам Поднебесной!
Но вот и выход в мир, за которым открывается улица, манящая проголодавшихся паломников многочисленными ресторанчиками. Ароматы экзотических блюд плывут по тротуару, и в памяти невольно всплывают строки древнего китайского поэта Мэй Шэна:
Вкусна телятина с побегами бамбука,
Суп из собаки жирной,
Что приправлен горными грибами;
И клейкий рис из Чу и Мяо,
Который тает - только в рот возьмёшь...
Медвежии ладошки разварные
Залить кипящей соей,
Затем поджарить мясо
И свежего карпа кусочки,
Приправою пусть будут
Осенние побеги
И овощи, созревшие
Во время "белых рос".
Рот можно полоскать вином,
В котором орхидеи лепестки кипели;
Кусочки мяса дикого фазана
И самки леопарда плод
Есть надо понемногу и запивать вином обильно,
Тогда как снег во рту растает яство.
Это - для гурманов. А вот рецепт попроще - для семейного ужина, украденный из поваренной книги XIY в.: "Забейте быка. Сдерите шкуру. Поместите тушу над огнём на тростниковую раму. Вымойте руки! Посыпьте блюдо имбирем, корицей и посолите. Дождитесь, когда мясо упреет, и подавайте на стол". За отсутствием в хозяйстве быка, рекомендуется забить лося или оленя и далее действовать согласно инструкции.
Возьмите ж в руки куайцзы28скорее!
Приятного ваньфаня29, господа!
Была некогда в Советском Союзе такая популярная песня:
Я люблю тебя, жизнь! -
Что само по себе и не ново.
Я люблю тебя, жизнь!
Я люблю тебя снова и снова!
Так вот, с точки зрения истинного буддиста, слова этой песни можно рассматривать как гимн закоренелого еретика, который во всех своих перевоплощениях на земле живёт, получает от этого полное удовольствие да ещё и радуется тому, что при последующем переселении его души в новое тело "всё опять повторится сначала!". А должен бы плакать и скорбеть, ибо, по буддийским представлениям, жизнь на земле создана для мучений в бесконечной череде рождений и смертей. И разорвать этот порочный круг можно лишь уподобившись "пустому бамбуку", стерев с оболочки души все чувства и желания, память о которых привязывает душу к телу при следующем рождении. А любовь к ближнему своему, которая стоит у христиан первой заповедью, для буддиста - не цель, а всего лишь средство для достижения цели. Любя ближнего своего, то есть преданно исполняя его желания, буддист тем самым уходит от собственных желаний и страстей, стараясь не запечатлевать на оболочке души никаких приятных ощущений, чтобы, погрузившись в нирвану, навсегда прервать круговорот души в природе.
Вот такая получается невесёлая философия, на которой основана вера. И никаких иллюзий относительно будущей райской жизни. Мы уже в аду, в самом что ни на есть диюе, и нужно любыми путями из него выбраться, пусть даже для этого потребуется уничтожить душу, то есть совершить "духовное самоубийство".
С такими мыслями я подходил к буддийскому Храму Божественного Света, находящемуся близ города Чэнду.
Всё та же стена инби, преграждающая злым духам дорогу на территорию монастыря. Павильоны с загнутыми кверху углами крыш, на каждом из углов - по колокольчику - ещё одно радикальное средство от нападения злых духов, которые так и норовят, скатившись с крыши, шлёпнуться на вашу голову.
Напоминающая детскую игрушку пагода о тринадцати крышах (число этажей обязательно должно быть нечётным, потому что на любое чётное число чего-либо злые духи слетаются, как осы на сладкое). Если смотреть на эту башню снизу, под любым углом зрения кажется, что она падает - такой вот образуется "пизанский" псевдоэффект.
А внутри одного из помещений - искусно вырезанная из слоновой кости уменьшенная копия священной пагоды, глядя на которую забываешь о всех мрачных философских измышлениях - столько души вложено в каждую мельчайшую деталь этого сооружения, столько любви, добра и света! Поневоле вспоминается буддийская пословица: "Лотос растёт в иле и грязи, но никогда не пачкается!".
И главная достопримечательность этого монастыря, в котором известные сычуаньские наставники служат своим бодхисатвам30, - это гипсовые лохани (ученики Будды) - числом ровно пять сотен (одно из трёх символических чисел в буддизме, двумя другими являются 18 и 108), - каждый из лоханей индивидуализирован, так как изображён в начальном этапе долгого пути к просветлению. Ни один из учеников Будды не похож на другого ни лицом, ни застывшим на нём выражением, ни смысловой атрибутикой, лишь одна общая черта роднит всех без исключения: непомерно длинные мочки ушей - признак благородства.
Жутковато находиться одному в окружении этих идолов, сидящих вплотную друг к другу длинными рядами от стены до стены. И особенно жутко из-за чётко соблюдённых пропорций фигур, размеры которых чуть больше обычных - человеческих. Несомненно, создатели этого "пантеона" владели неким секретом, правилом "золотого сечения", благодаря которому сумели в гипертрофированных масштабах передать реалистичность образов, вызывающих трепет душевный - мастерство сродни умению поймать палочками для еды пролетающую мимо бабочку - за самый кончик бархатного крылышка.
27"Нирвана" - в дословном переводе - "угасание".
28Куайцзы -палочки для еды.
29Ваньфань -ужин.
30Слово, образованное от названия дерева - бодхи, под которым Будда достиг просветления; бодхисатвы - пробуждённые к просветлению, добровольно отказавшиеся перейти в нирвану ради помощи другим, не достигшим просветления.