Головачёва Лидия Ивановна: другие произведения.

Путешествие в Китай 2010 ч 4: Чанша Юэян Чжангуин

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 7, последний от 14/03/2014.
  • © Copyright Головачёва Лидия Ивановна (valliu@hotmail.com)
  • Обновлено: 17/04/2012. 41k. Статистика.
  • Впечатления: Китай
  • Иллюстрации: 22 штук.
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Назавтра - в последний мой день в Чанша - моя встреча с genio loci все-таки состоялась... В Юэян я еду на скоростной электричке, это всего 25 минут, расстояние 180 км... оставшиеся дни в Пекине полны предотъездных забот и прощальных встреч с друзьями. Дай бог увидеться снова!
    •   Назавтра - в последний мой день в Чанша - моя встреча с genio loci все-таки состоялась. Под "местным гением" здесь я подразумеваю Хэ Гуанъюэ, хотя он сам и его поклонники претендуют на то, что он гений всекитайского масштаба. Вообще говоря, genius loci означает не "местный гений", а "дух места". На такое титулование Хэ Гуанъюэ вполне тянет. Более того, он все-таки гений!
    Хэ Гуанюэ Genius loci [Головачёва Л И, окт 2010]
      Мы встретились у подъезда института истории. Хэ Гуанъюэ постарел, конечно, немножко, но, в общем, совершенно похож на себя самого 18 лет назад. Вид совершенно крестьянский, хотя он в черном костюме, висящем на его худенькой фигуре, как на вешалке. Помню, тогда я тоже явилась в институт истории в субботу, уверенная, что никого не застану, но Хэ Гуанъюэ был на месте. Рекомендательное письмо к нему написал мне прямой потомок древнего философа Мэн-цзы в 34-м поколении, харбинский этнограф Мэн Гуанъяо, заинтересовавшийся моими идеями. Хэ Гуанъюэ встретил меня как друга и сразу стал рассказывать о себе. Он из крестьянской семьи, окончил только начальную школу, дальше все самоучкой. В академии у него личная библиотека, куда я и была отведена. При большой тесноте в здании провинциальной АОН, под его библиотеку было отведено два больших помещения, тесно заставленных полками с книгами по разным отраслям знания, особенно много словарей, справочников и географии. Хэ Гуанъюэ - специалист по древней истории, по доклассической древности. Но интересы у него очень широкие. Я убедилась, что в своем обширном собрании он свободно ориентируется и, кажется, каждая книга им читана. Во всяком случае, в разделе русской переводной литературы это было вполне очевидно. Потом мы пошли к Хэ домой. Как и многие другие сотрудники Академии Общественных Наук, он жил в пятиэтажке на территории академии. Квартира трехкомнатная, обычная для все еще спартанского духа начала девяностых. Жена и две дочери были в отъезде, дома - все вверх дном. Хэ водрузил на столик большой таз с фруктами, и мы, поедая их, разговаривали с ним о Книге Перемен и гаданиях. Договорились встретиться на другой день, он хотел повести меня в знаменитый в Чанша ресторан цинского времени, где любил посидеть Мао Цзэдун. (Я-то собиралась назавтра поехать посмотреть родную деревню Мао, Шаошань, но решила поближе познакомиться с Хэ). Сейчас вызову машину, сказал Хэ, и отвезу Вас в университет. !!??.. В то время неслыханно было, чтобы простой научный сотрудник вызывал откуда-то машину. Но машина пришла, Хэ отвез меня, и мы поужинали в маленькой харчевне на территории университета. Он рассказал, что хочет построить себе дом, чтобы был там сад, чтобы было просторно, и гости могли бы приезжать. Я выразила сомнение, что это можно осуществить.
      - А вот Вы приезжайте через несколько лет, посмотрите!
      - Ну, что ж, посмотрим, если Небо того захочет.
      Я сказала, что через день уезжаю в Юэян, город, о котором много слышала. А он сам-то, оказывается, из Юэяна и всех там знает.
      - Где Вы там собираетесь жить?
      - В педагогическом техникуме, там у меня знакомая.
      - Я напишу Вам рекомендательное письмо директору техникума, чтобы он Вас принял. Это мой друг, он художник.
      Назавтра, задержавшись из-за сильного ливня, мы приехали в названный ресторанчик. Заведение, в самом деле, интересное, не похожее на столовые того времени. Служительницы все были одеты в костюмы служанок цинского времени, в розовые ципао и зеленые штаны. Обеденное время кончилось, но нас впустили. На полу у столика, на который нам указали, впрочем, как и у всех других столов, была груда костей. Я замедлила шаг. Хэ Гуанъюэ понял мое замешательство и махнул ракой. Тут же появилась разодетая девушка с длинной метлой и сгребла кости в гигантский совок. Еда была отменная. Но главное, был разговор. Я пыталась рассказать собеседнику о своей работе, но скоро почувствовала, что не могу завладеть его вниманием. Это человек, которого нужно слушать, а не рассказывать ему. Есть такой тип. И я перевела разговор на идентификацию персонажей "Лунь юй" как исторических личностей. Попала в точку, потому что Хэ именно этим больше всего интересуется. В конце он вспомнил о рекомендательном письме. Сказал, что юэянский директор не раз к нему приезжал, и они ходили именно в этот ресторанчик, он приводит сюда всех своих друзей. Вслед за этим Хэ вытащил ручку и написал несколько слов на фирменной бумажной салфетке с названием ресторанчика. Это и было его рекомендательное письмо. К моему удивлению, в Юэяне оно произвело почти магическое действие. Директор техникума, к которому меня привела познакомиться Вера, моя новая тогда знакомая, принял меня хмуро (это тоже был ТИП). Но как только я протянула бумажную салфетку, он стал сама любезность. А на салфетке (я, конечно, посмотрела) было написано его имя и короткое слово "Прими". Позже я поняла, что этой салфеткой Хэ Гуанъюэ говорил, что считает меня своим другом, раз водил в этот "ресторан для друзей". С директором мы тогда так и не подружились, но я приобрела многих друзей из числа пришедших послушать мою лекцию, им организованную, об исследованиях по "Лунь юй" и Лао-цзы. Это были преподаватели филологического факультета и члены общества Цюй Юаня. Оказалось, что мои идеи очень им близки.
      Я так много написала о прошлой встрече с Хэ Гуанъюэ, чтобы объяснить свой интерес к нему. Конечно, он не забыл меня. А не звонил потому, что ездил на похороны старого друга, сегодня только вернулся. Сейчас, прежде всего, пойдем пообедать, тут поблизости есть хорошее местечко. Мы обедаем в отдельном кабинете за большим круглым банкетным столом. Блюд на нем множество, но нам вдвоем этого далеко не съесть, да и есть мне совсем не хочется. Я должна успеть рассказать о своей работе. Кажется, на этот раз меня слушают со вниманием. Позже из подаренной мне книги, в которой разбираются методы работы Хэ Гуанъюэ, я узнаю, что он тоже идентифицирует знаки, исходя из их звучания. Он работает с более глубокой древностью, чем я, а там фонетический характер древнекитайского письма еще яснее. Короче, он меня понял. Я все хочу спросить про дом, но стесняюсь. Так как он живет на территории академии, значит, с домом не получилось. Однако я ошиблась! Очень даже получилось. За эти 18 лет Хэ развил такую деятельность в области исторических исследований, написания и публикаций книг (по последнему показателю он занимает первое место в Китае), а также коллекционированию предметов старины, что академия наук выделила ему на своей территории участок для строительства дома и библиотеки. И на свои средства он построил пятиэтажный дом по собственному проекту! Сейчас мы туда идем. По команде Хэ Гуанъюэ официантка запаковала всю не съеденную нами снедь, и мы унесли ее с собой (так принято в Китае).
      Да, дела! Мы проходим мимо старых пятиэтажек-жилищ сотрудников. Там уже никто не живет, район готовят к реконструкции. А вот и металлическая решетка с надписью "Библиотека". Охранник за руку здоровается с Хэ, который объясняет, что вот, мол, к нему гостья из России.
    Дом, который построил Хэ [Головачёва Л И, окт 2010]
    Дом построен в квази-традиционном стиле. Почему "квази"? Потому что настоящий традиционный дом одноэтажный, с внутренним двором и флигелями. Тут для такого места нет. Крыши, да, двухэтажные, крылатые, как во дворце. Высокий базовый этаж, совершенно закрытый параллелепипед. Хэ открывает своим ключом решетку у входной лестницы, и мы взбираемся по ней на террасу второго этажа. У резной парадной двери мраморные ступени, колонны и мраморные львы.
    Вход в дом Хэ [Головачёва Л И, окт 2010]
      - У меня здесь этаж в цинском стиле...
      Входим. Дома никого нет, кроме домработницы. Она бывшая коллега его жены, школьная учительница, теперь на пенсии. Огромная гостиная, скорее, кабинет. Резная мебель черного дерева, дворцового стиля. На стенах каллиграфические надписи и живописные свитки разных эпох (все оригиналы, копий не держим). Высокие стеллажи, заполненные антикварными вазами. Да это прямо-таки дворец! И тут же бамбуковая лежанка с деревянным подголовьем для отдыха (Хэ спит 5 часов в сутки). Рот открывается от изумления!
      - Все это я заработал сам, у государства не взял ни копейки.
    Уголок гостиной Хэ [Головачёва Л И, окт 2010]
      Я еще не сказала, что Хэ успел за это время побыть директором института истории, а потом 15 лет директором института Яньди и Хуанди. Эти двое - легендарные первопредки китайцев. Когда в Китае появился заказ на туризм, то были повсеместно созданы и такие институты при академиях. Хэ одним из первых подал проект и попал в струю.
      ... Терраса второго этажа плавно переходит в садовый участок, вроде того, какой окружает и мой дом в Севастополе, только на этаж выше. Здесь виноградная беседка, столик со стульями, небольшой огородик, бассейн с рыбками. Позади дома еще один обеденный стол со скамейками, ни дать - ни взять, дачный дворик. А мы переходим на третий этаж. Он - жилой. Здесь комнаты Хэ и его жены. Комната одной из дочерей, которая заведует отделом кадров здесь в академии. Обширная гостиная, гостевые комнаты и кабинет хозяина. Все обставлено современной мебелью. В кабинете большой стеллаж заполнен книгами, написанными самим Хэ.
    Полка с книгами Хэ [Головачёва Л И, окт 2010]
    Вид впечатляет. Здесь мы фотографируемся с помощью появившейся дочки-кадровика.
    Хэ и я на фоне коллекции тушечниц [Головачёва Л И, окт 2010]
      Дочки вообще-то живут со своими семьями отдельно. Вторая дочь очень успешно занимается бизнесом. У каждой дочки по две квартиры и по две машины. И у него самого две машины, правда, он сейчас сам не водит. Так как он сейчас на пенсии, у него больше свободного времени для занятий работой, не надо ходить на собрания (ох, как понимаю!), да и указаний никто не дает сверху. У него очень высокие гонорары за книги, а за лекции ему платят 10 тысяч юаней в час. Сейчас в Китае, в Академии общественных наук провинции Цзилинь (это Северо-Восток Китая) создано общество изучения творчества и самого феномена Хэ Гуанъюэ, такое общество есть и в Японии. Чтобы Вы не подумали, что я попусту хвастаюсь (чуй ню - надуваю коровью шкуру) - вот, я подарю Вам две книжки. Посмотрите, что они обо мне пишут. Он дарит мне также два тома своих сочинений о северных и западных варварах, а еще деньги в конверте, чтобы я могла послать эти книги почтой. От денег я пытаюсь отказаться, но потом вспоминаю, что нужно уметь принимать подарки.
      - Да чем же Вы таким особенным занимаетесь, что у Вас такие гонорары? Честно говоря, мне такого не приходилось слышать.
      - Сейчас я занят в основном генеалогиями, изучаю происхождение разных кланов и фамилий.
      Мы продолжаем осмотр дома. Четвертый и пятый этажи занимает библиотека, в которой сейчас уже 80 тысяч книг. Эту библиотеку нужно видеть! История, география, топонимика, нумизматика, многие издания Книги Перемен (он еще и известный гадальщик!), медицина, цигун. Китайскую медицину он, по его словам, изучал глубоко. Сам никогда не болеет, а всех членов своей семьи спас от смерти. Между книжными полками - полки с антикварными портфелями цинской эпохи, стенд с бутылками из-под разных напитков - каждая имеет свою историю. Меня потрясает подлинник сюйбэйхуновского (Сюй Бэйхун - знаменитый художник первой половины ХХ века) коня, висящий в библиотеке. А вот и полки, на которых сложены коллекции генеалогий разных фамилий. Это почти целый этаж.
      Хранилище генеалогий
      - А я-то думала, что во время "культурной революции" все эти генеалогии (цзя пу) люди уничтожили!
      - Отнюдь, их сохраняли.
      Правда, я и сама видела замечательную "цзя пу" в одной из семей в Хунаньском университете. Это большой лаковый сундук, заполненный свитками на рисовой бумаге. Мне показывал мой однокашник.
      В общем, всех сокровищ Хэ Гуанъюэ мне тут не перечислить.
      - Ну, а как же потом, когда Вам исполнится сто лет (китайский эвфемизм конца жизни)? Завещаете все государству?
      - Ни в коем случае! Это значит все отдать в руки чиновникам!
      Гм... Но на вопрос не ответил. При мне он позвонил в Юэян, замдиректору университета искусств и технологий, в который превратился бывший техникум после слияния с юэянским университетом. Несмотря на мои заверения, что на этот раз я не собираюсь там никаких лекций проводить, сказал: Но ведь Вам может понадобиться машина, вот они Вам и помогут.
      - Жалко, что Вы уезжаете, могли бы пожить у меня, дней хоть пять! Места теперь достаточно, друзья могут приезжать.
      - Да, мне тоже жаль! Но время истекает, виза кончается, наконец, дома ждет работа.
      Хэ Гуанъюэ - джентльмен, хотя и выставляет свое крестьянское происхождение. При всей своей занятости, он провел со мной почти целый день, отвез меня на такси в университет и только тогда, в ответ на мое приглашение поужинать вместе, сказал, что ему сегодня еще нужно писать. Ну, тогда прощаемся, кто знает, суждено ли еще встретиться?!.
      - Очень даже вероятно, что встретимся. Теперь в Чанша будут ежегодно проводиться исторические чтения моего имени. Я Вас заранее приглашаю.
      - Спасибо, если Небо захочет...
      Позже, в Пекине я взахлеб рассказываю Цзулай о встрече с Хэ Гуанъюэ, о его доме и коллекции. Не может такого быть, говорит Цзулай, чтобы научный сотрудник сделал все это на свои деньги. Наверняка, занимался коммерческой деятельностью, или кто-то его поддерживал. Так просто это не бывает. Я показываю ей биографию Хэ из книги о нем, как он прошел путь от деревенского мальчика до известного историка. Кстати, узнаю, что Хэ 1939 года рождения, на два года меня моложе. Вся его карьера протекала при народной власти. Показываю Цзулай две последние его книги, подаренные мне, показываю фотографию полок с его книгами.
      - Невероятно, наверняка кто-то за него писал! Аспирантов, наверное, эксплуатировал.
      - Такое бывает, но вряд ли в данном случае это так.
      -Ну, тогда он гений..
      - Во-о, а мы-то меряем его своими мерками обычных людей. А, допустим, я встретилась с чудом?
      - Ну-у, может, и так...
      На прощальный ужин в Чанша пришел профессор Сяо с шофером. Шофер отвезет меня вечером на вокзал, а профессору некогда. За ужином вспоминаем Чэн Вэньшаня, шофер его хорошо знал и очень уважает его память. В Юэян я еду на скоростной электричке, это всего 25 минут, расстояние 180 км.
      Юэян расположен на берегу озера Дунтинху - одного из наибольших и наикрасивейших озер Китая, через которое протекает река Янцзы. Городу более двух тысяч лет. Центр притяжения поэтов, художников и бессмертных даосов.
      И вот я в Юэяне, где меня должна встретить Ван Чуньэнь, я зову ее Вера. Как я уже писала, это русское имя ей дали в 1990-х годах, когда она недолго работала переводчицей в России. С Верой мы познакомились 18 лет тому назад по рекомендации одной русской учительницы, побывавшей у нее в гостях. Вера хочет, чтобы к ней приезжали русские. В 1960-х она окончила русское отделение пединститута в Чанша. Как и всем русистам в ее поколении, ей пришлось менять профессию. Она перешла на преподавание английского языка, а русский стала забывать. Потом отношения с Россией стали улучшаться и в деловой жизни потребовались переводчики русского языка. Шестидесятников вновь призвали, но ненадолго. В деловой жизни их вскоре сменило новое поколение русистов - молодые люди, учившиеся на курсах переводчиков. В далеких уже 1990-х, когда единственный раз в моей китаеведной карьере меня послали в Китай за счет государства - на месячную стажировку в Харбине, я съездила после нее в провинцию Хунань. Тогда мы и встретились с Верой - и не забыли друг друга за 18 лет, хотя крайне редко (раз в пять лет при моих поездках в Китай) общались по телефону. Обаяние этой артистичной личности осталось со мной навсегда.
      Вера встречает меня на выходе из вокзала, так как в Китае к поезду встречающих не пускают из соображений безопасности. И опять, будто не было этих 18 лет, я приехала к другу. Вера и ее муж Лю Янло живут сейчас вдвоем в своей большой четырехкомнатной квартире. Дочь их - в Америке, сын - в Канаде, у каждого семья, дети. Связь по скайпу. Оба супруга на пенсии. Он мой ровесник, а она на два года моложе.
    Веря и Лю Янло [Головачёва Л И, окт 2010]
    Чем же занимаются? Янло утром занимается Тайцзицюань с мечом, два часа. После обеда ходит играть в мацзян. Как здорово! Я, ведь, тоже учусь играть в мацзян (впрочем, за неделю ни разу не собралась). Вера поет в хоре, иногда и еще что-нибудь делает в центре активности пожилых людей (как и везде в Китае, здесь имеется такой центр). Например, она научила всех игре в жоулицю. Это очень интересная штука - ракетка типа теннисной, но только мягкая, и мячик помягче, а играешь ими сам с собой - упражнения в духе Тайцзицюань. Иногда и танцам коллективным она обучает. Эге, мне тут есть чему поучиться, даже не выходя из дому, потому что погода портится, и начинаются дожди.
      Несмотря на дождь, наутро мы идем с Верой на прогулку по университету. Как я уже упоминала, техникум слился с местным университетом и получился громадный вуз, 22 тысячи студентов. Красивое новое административное здание, перед ним главные университетские ворота с надписью "Ворота Мечты" (сиван мэнь). Надпись придумал и сделал нынешний директор, он художник, как и прежний. Территория университета огромна, она не меньше по площади, чем университет Цинхуа в Пекине, расположена вдоль берега озера Наньху. Много зелени, много новых зданий, студенческие общежития совсем новые. По территории ходит открытый кар под тентом, цена проезда 1 юань. Мы ехали бесплатно, потому что водительша - бывшая верина студентка. У нее здесь множество учеников, все зовут ее Ван лаоши (преподавательница Ван. Но по-китайски это звучит нежнее и уважительнее). На обратном пути зашли во фруктовую лавочку, здесь очень дешевы хурма и киви, а мандарины скоро будут вообще нипочем, потому что здесь "мандариновый рай". С Верой мы разговариваем на трех языках - китайском, английском и русском. Некоторые английские выражения, ею хорошо усвоенные, благодаря этому входят и в мою голову. А она вспоминает русский. Конечно, она помнит по-русски больше, чем мои пекинские однокурсники. Вечером пришла к нам одна студентка, ученица вериной ученицы, и установила программу скайп. Теперь мы с Верой сможем изредка общаться виртуально.
      На другой день шел сильный дождь, на улицу было не выйти. Мы смотрели по гуглу курсы жоулицю, а потом Вера учила меня первому упражнению в гостиной. И смотрели передачу по телеку. Тут есть такой цикл - "Кто будет заботиться о стариках?" В сегодняшней передаче рассказывалось о старушке 94-х лет, которая живет в развалившемся доме без воды и отопления. Крыша течет, кровать вся мокрая. У нее три дочери и три сына, которых она поднимала одна. Они все живут обеспеченно, но заботу о матери спихивают друг на друга, к себе взять никто не хочет. Беседовали с ними индивидуально, собирали всех перед камерой, а они между собой дрались и ругались. В результате старшего сына даже арестовали, но вопрос все равно не решился. Это свидетельствует о серьезных проблемах в обществе, недаром вспомнили про Конфуция. Случай-то отнюдь не единичный. Мы смотрели этот цикл потом каждый день.
      После обеда пошли гулять по магазинам и посмотреть, как изменился город. Изменился сильно! Я запомнила Юэян тихим средневековым городком, где вся жизнь на улицах: шьют, стирают, бреют, стригут. Теперь это крупный город, 700 тысяч, гораздо больше Севастополя. Дома высотные, множество магазинов западных фирм, пешеходные улицы. Мы прошлись по самым дешевым оптовым рынкам. Иностранцы здесь редко бывают. Купили кое-какие подарочки. По дороге в магазины у центрального здания университета встретили директора. Он раньше работал на филфаке и, как оказалось, слушал мою лекцию 18 лет назад. Сказал, что меня совсем недавно вспоминали, когда вышло новое издание Лао-цзы, и там порядок глав был такой, как я говорила. (Правда, порядок глав определила не я, а находка мавандуйских текстов. Я только дала объяснение этому порядку. Малость он подзабыл, но все равно приятно). Он хотел бы устроить мою встречу с преподавателями, да только сейчас уезжает в командировку. Можно ли устроить это через неделю? К сожалению, через неделю меня здесь уже не будет. А за приглашение спасибо!
      Мне осталось описать посещение главной из достопримечательностей Юэяна - Юэянского терема, храма Конфуция, набережной озера Дунтинху, а также путешествие на остров Цзюньшаньдао и в деревню Чжангуин. Этим экскурсиям были посвящены оставшиеся дни.
      
      Про Юэянский терем уже упоминала. Он был построен 1800 лет назад на берегу озера Дунтинху местным начальником Тэн Цзыцзином, причем без единого гвоздя. Тэн опасался, что такая выдающаяся постройка когда-нибудь бесследно исчезнет. Поэтому он пригласил известного писателя Фан Чжунъяня, дабы тот описал и прославил терем. Фан сделал это. А терем разрушался и восстанавливался на этом месте множество раз - все благодаря его прославлению. Билет входной стоит дорого - сто юаней. Но мы потрясаем документами, доказывающими наш почтенный возраст, и нас пропускают через VIP-вход. Благодаря этому мы смогли еще потом сходить на обед в город и снова вернуться без покупки нового билета. У нового входа на территорию расположились пять бронзовых моделей терема, каким он был когда-то при династиях Тан, Сун, Юань, Мин и Цин. Это самые большие бронзовые модели сооружений в мире. Восстановлена древняя крепостная стена, спускающаяся к озеру Дунтинху. Нынешний вид терем приобрел при династии Цин в 1880 году. Его высота 19,6 метра, он трехэтажный, и каждый этаж венчает крылатая крыша. Перед теремом - две двухэтажные беседки, также с загнутыми вверх концами крыш. Беседки посвящены жившему здесь знаменитому даосскому Бессмертному, Люй Дунбиню. Одна называется Беседкой Трех Опьянений (по легенде, Люй трижды напивался пьяным на берегу озера. Другая - Беседкой Бессмертной Сливы. Родовая фамилия Люй Дунбиня была "Ли", слива. Но он говорил, что иероглиф Ли означает целую кучу детей (состоит из элементов Дерево и Ребенок), а у него всего два сына, поэтому он достоин носить только фамилию Люй (этот знак состоит из изображения двух ртов). На территории появился даосский храм Люй Дунбиня, которого раньше не было. Я зашла туда со своими спутниками, Верой и Янло. Я ведь перевела на русский язык алхимические трактаты Люй Дунбиня, поэтому стоило ему поклониться, а также помолиться и загадать желание, чтобы они были скорее опубликованы.
    Я у храма Люй Дунбиня [Вера, окт 2010]
    Мои поклоны не остались без внимания служительниц храма, причем они отнюдь не были монахинями, а просто работали здесь и были одеты в какую-то форму. Девушки вежливо приступили ко мне с ящиком для пожертвований. Что ж, пожертвовать надо, на развитие храма. "Широким жестом" бросаю в ящик сто юаней. Мне тут же подносят большую книгу и просят расписаться. Вспоминаю, что в одном буддийском монастыре видела надпись: "Если Вы пожертвовали сто юаней, распишитесь в книге почетных посетителей. Если Вы пожертвовали 10 тысяч юаней, Ваше имя будет выгравировано на стеле". Так это, стало быть, книга почетных посетителей. Расписываюсь. Вам, говорят, полагается подарок. Подарок - Это три длинных сальных свечи на длинных палках, связанных вместе. Их же нужно где-то зажечь и поставить. Оглядываюсь. Меня предупредительно провожают в правую закрытую часть храма, где горит огонь. Спутников моих туда не пропускают. Я зажигаю свечи и ищу, куда их поставить.
      - Теперь надо зажечь масляные свечи. Вот здесь!
      Мне указывают на масляные бидончики с фитилями, выставленные на полке. На них надписи: "Здоровье всей семьи", 300 юаней. С пачкой горящих свечей в руке, я в замешательстве: У меня нет 300 юаней.
      - Есть подешевле.
      Рядом бидончик поменьше, с надписью "Покой всей семьи", 180 юаней. Была не была, чего не отдашь за покой всей семьи. Вытаскиваю оставшиеся у меня в кошельке 200 юаней. Их тут же засовывают в деревянный ящик.
      - Вам полагается подарок!..
      О, бойтесь данайцев, дары приносящих! Сколько раз я проверяла на себе эту истину. Но поскольку 20 юаней мне не вернули, беру "подарок" - браслет из красных бусин. Его я никому не подарю, будет при мне - подарок от Бессмертного Люй Дунбиня. Я выхожу в зал, где меня ожидают спутники. Вера: "Ты пожертвовала 300 юаней? Ну, и ну!" Я: "Ну, все-таки я переводчик Люй Дунбиня... И потом - за уроки надо платить... Как говорится, хорошая мина при плохой игре.
      Мы поспешно покидаем храм и направляемся к терему. Несмотря на туман, с верхнего этажа прекрасно видно озеро Дунтинху с плывущими по нему длинными грузовыми барками. Внутри терема знаменитая надпись - заповедь правителям Поднебесной: "Первым печалиться печалями Поднебесной, в радостях же Поднебесной быть последним". Хороший принцип, у нас все наоборот!
      Ныне Юэянский терем описан множество раз, расписывание его красот легко найти в интернете. Он много усовершенствовался за прошедшие 18 лет. Восстанавливаются некоторые старые сооружения, строятся новые, в основном связанные со скульптурным или живописным изображением личностей, некогда здесь действовавших. Это общая тенденция. А вот, жалко, я не нашла здесь беседок поэтов Ли Бо и Ду Фу, которые видела раньше. Может быть, они в работе?
      В этот день побывали мы с Янло (Вера ушла по делам) еще и в храме Конфуция, расположенном неподалеку от терема.
    На мосту у храма Конфуция в Юэяне [Лю Янло, окт 2010]
    В прошлый раз он еще не был восстановлен полностью. Меня водил сюда директор археологического музея, один из отделов которого располагался здесь. Директор этот сейчас уехал из Юэяна. Помню, как ходили тогда в гости к нему домой. Стояла морозная зима, очень редкая здесь. В Хунани, как и везде южнее Янцзы, не было отопления. Под маленьким столиком стоял тазик с углями, а мы сидели на стульчиках вокруг и грели руки и ноги. А теперь в Юэяне горячая вода и отопление от солнечных батарей на крыше, температуру можно самостоятельно регулировать. На территории храма тогда, как и полагалось с древних времен, располагалась школа. Сейчас мы шли к Конфуцию по незнакомому мне пути. Весь квартал перестроен, он называется Ханьлинь (Лес Кистей), это название императорской академии. Тут кистей, и правда, продавалось много, потому что это квартал магазинов для художников и каллиграфов. Кроме того, гостиницы, рестораны, сувенирные лавочки. Одним словом, рай туристов.
      Вэньмяо (так обычно называют храм Конфуция - храм культуры) расположен за высоким забором. Здесь очень тихо, ворота закрыты, и мы не сразу достучались в закрытое окошечко кассы, хотя время было еще рабочее. Недовольная девица (кажется, внутри играли в мацзян) потребовала от нас по 15 юаней за вход (сравнительно недорого), но мы сунули ей под нос свои документы. Нас пропустили и закрыли за нами ворота опять. В храме - ни души. Вот это уж в Китае необыкновенная редкость. А школа? Школа здесь, но она теперь не на самой территории храма, а ниже нее. Там новое многоэтажное здание, стадион, шум оттуда доносится. Правда, территория храма соединена со школой недлинной лестницей, под которой (уже на территории школы) стоит скульптура Конфуция, подаренная, конечно, миллионером Тан Эньцзя.
      Интересно ходить по безлюдному месту. Главный зал, конечно, копия зала в Цюйфу. И называется так же - Дворцом Великого Совершенства, и начинка его такая же.
    Дворец Великого Совершенства [Головачёва Л И, окт 2010]
    А в боковых флигелях - макеты экзаменационного двора и кабинки со скульптурами экзаменующихся в натуральную величину.
    Макет экзаменационного двора [Головачёва Л И, окт 2010]
    Вот кандидат пишет сочинение.
    Экзаменуемый-2 [Головачёва Л И, окт 2010]
    вот он отдыхает, пристроив для лежания доску, на которой писал. Делаю снимки.
     Экзаменуемый-1 [Головачёва Л И, окт 2010]
      На стенах таблицы научных степеней, на которые претендуют кандидаты на разных ступенях экзаменов. Чувствуется, что посетители сюда заходят редко. Что же это так, университетский Юэян отстает от распространения конфуцианства в стране?
      
      Поездка на остров Цзюньшаньдао, где, по преданию, жил древний правитель Китая Шунь с двумя женами - дочерьми своего предшественника легендарного Яо.
    Шунь благодарит Яо за отданных ему в жёны дочерей [Головачёва Л И, окт 2010]
    Раньше туда добирались на больших барках. Я помню, как мы плыли, а мимо нас проплывали барки, доверху груженые мандаринами. Сейчас построена дамба, по которой можно добраться до острова на автобусе за 15 юаней. Но ходят и катера от пристани, расположенной на берегу Дунтинху, поблизости от Терема. Правда, билет 40 юаней. После долгих споров и указаний на то, что в это время года туманы и ехать на катере опасно, мы разделяемся. Двое из нашей небольшой компании едут на автобусе, а я и жертвующий собой ради меня Янло - на катере. Там мы встретимся. Туман стоял с утра, но катера ходили, если набиралось 15 человек. 40 юаней - это туда и обратно, да еще старикам и скидка, так что мы не разорились. Я сначала забралась внутрь катера и устроилась рядом с рулевым. Что-то мы долго шли в тумане, потом из разговора рулевого с помощником я поняла, что мы уже недалеко от цели, но пристани в тумане не можем найти, надо спросить у рыбаков. Вместе с помощником вылезаю на палубу. Рыбачьи суда не раз тенями проходили мимо. Вот и сейчас помощник усиленно машет руками, привлекая внимание тени. Нам отвечают. И вскоре мы причаливаем.
    Пристань на Цзюньшаньдао вышла из тумана [Головачёва Л И, окт 2010]
    Пристань у причала четырехэтажная. Берег здесь высокий, и в период подъема воды уровень ее доходит до верхнего этажа. А сейчас мы - на самом нижнем. Недалеко от пристани длинная песчаная коса, к которой причалены лодки "водных людей". Это рыбачья деревня на воде. Они тут и живут. В хорошую погоду сушат белье и одеяла на косе, и отдыхают они тут. А готовят и спят на лодках. Детишки тут же. Интересно, где они учатся? Видимо, во время учебы живут в интернатах.
    Лодочное поселение на Цзюньшаньдао [Головачёва Л И, окт 2010]
       На острове много храмов и кумирен в честь легендарных персонажей. Здесь чайные плантации, сбор с которых стоит бешеных денег. Здесь заросли знаменитого и, говорят, единственного в мире крапчатого бамбука, образовавшегося, будто бы от слез жен Шуня, которые тосковали по своему мужу, вечно занятому совершением подвигов в дальней стороне.
    Крапчатый бамбук [Головачёва Л И, окт 2010]
    Могила этих двух дам и посвященный им храм здесь же.
    рам жён правителя Шуня [Головачёва Л И, окт 2010]
    Имеется здесь и Обезьянья гора, собственно, обезьяний питомник, где старикам скидки не дают. Опять отмечаю новшества, главным образом в части изображения местных героев.
      В кумирне божества озера Дунтинху я совершаю очередную ошибку, но на этот раз по вине Веры. Не знаю, что ей в голову взбрело, какая была мысль. Я потом и не стала дознаваться, но она вдруг говорит мне при входе:
      - Ты не говоришь по-китайски, а я переводчица.
      Ну, что ж, поддержим эту игру, раз она кому-то нравится. Мы поднимаемся в кумирню и кланяемся божеству. Вера объясняет служительницам в форме про меня:
      - Она верит в Будду.
      Тут же нам подносят книгу, чтобы расписаться. Мне это не нравится, я уже знаю, что расписываются после дарения денег, а я еще не подарила, да и не собираюсь. Но Вера настаивает:
      - Распишись.
      Говорю по-русски:
      - Вера, остановись.
      Она не внемлет. Расписываюсь. Тут же подносят ящик. На счастье, у меня есть 60 юаней.
      - Вам полагается подарок - три свечи. Я не хочу, Вера настаивает:
      - Бери. Я удивлена:
      - Да что с тобой?
      Но беру. Меня приглашают "за кулисы", на этот раз вместе с Верой-переводчицей, поскольку я "по-китайски не говорю". И тут перед Верой открывается вся картина, она в прошлый раз ее не видела, так как не была пропущена в святая святых. Мне предлагают зажечь "Здоровье всей семьи" за 300 юаней. Но у меня их нет. Приносят сейчас же "Покой всей семьи" за 180. Я даю 200 и получаю сдачу 20 юаней без подарка на глазах у пораженной Веры. Выходим.
      - "Так вот почему меня в тот раз с тобой не пустили!
      Рвет волосенки и пытается всучить мне деньги. Ну, уж нет. Плачу за урок друга.
      Что еще меня поразило. Одно из сильнейших впечатлений прошлого посещения острова - Большой колокол в крытой соломой деревянной беседке. Надпись гласила, что это колокол Чэнь Шэ.
    Ничего себе! Это тот легендарный Чэнь Шэ, который возглавил восстание рабов против династии Цинь в III веке до н.э.! Вот это да! Только как сюда Чэнь Шэ попал? Вроде, он должен быть в другом месте. Впрочем, география - мое слабое место. Но я много лет рассказывала всем знакомым о колоколе Чэнь Шэ. А тут что вижу? Беседка на том же месте, вроде чуть побольше стала. Называется "Беседка Летающего Колокола". В поясняющей надписи сказано, а также на теле самого колокола отлито, что данный колокол упал с неба на дерево во время крестьянского восстания эпохи Сун (т. е. на полторы тысячи лет позже) и своим звоном извещал повстанцев, с какой стороны на них наступают правительственные войска. Вот и верь, вернее, как сказал Козьма Прутков: "Если на клетке слона увидишь надпись "Буйвол", не верь глазам своим".
      На обратном пути туман рассеялся. Вид города со стороны озера был великолепен. Причем высшей точкой был не Юэянский терем, а белый купол католического собора, оказывается, здесь имеющегося. На площади у озера, украшенной огромной скульптурой героя, поражающего чудовищную змею, гулял народ.
    Площадь у озера Дунтинху [Головачёва Л И, окт 2010]
    Вдоль берега, под стеной Терема, на зеленых лужайках сидели молодые и старые со всякой пикниковой снедью. Янло пошел посмотреть, как ловят рыбу удочками, а я прошлась вдоль набережной. Ее оградой служат большие гранитные камни, расставленные на равных расстояниях друг от друга и соединенные цепями. На каждом камне, а их тысячи, выгравированы стихи поэтов разных эпох, посвященные красоте Дунтинху. Причем некоторые надписи сделаны каллиграфическими почерками, которые обычному человеку прочесть, если не совсем невозможно, то, во всяком случае, очень трудно. Кто читает все эти стихи, я не знаю, но замечательно то, что они есть!
      На площади, на деревянных скамейках расположился самодеятельный оркестр.
    По субботам и воскресеньям здесь собираются любители местной оперы. Одни играют, а другие поют, по очереди выходя перед небольшим количеством слушателей. Поют на местном языке (опера, повторюсь, местная), он понятен только местным уроженцам. Голоса хорошие. И они поют не ради денег, это самовыражение в искусстве. Большинство певцов и оркестрантов пенсионеры. Эта картина для Китая типична. Я видела это и в Пекине, и на Северо-Востоке. И по вечерам, и по выходным дням поют и танцуют на улицах.
      Любители оперы на площади у озера [Головачёва Л И, окт 2010]
      В последний день перед отъездом мы втроем отправились в Чжангуин. Об этом замечательном месте я уже читала в интернете, его посетила года два назад группа московских китаистов. Мне показалось, что они не оценили его по достоинству. Деревушка в горном районе, в ущелье. Все жители ее носят фамилию Чжан. Это один клан. Жили они очень изолированно, и на них долгое время никто не обращал внимания. А деревушка существовала с ХVI века, и все одним кланом, и все буквально под одной крышей, потому что дома лепились друг к другу, как соты, и все крыши составляли одно целое.
    Чжангуин []
    Как она прошла в таком виде через время, пока трудно сказать. За последние годы туда проведена дорога, и деревушка стала объектом пока не слишком многочисленного туризма. Вокруг нее вырос целый поселок городского типа, живущий за счет туризма. А жители зарабатывают на жизнь сбором и обработкой лекарственных трав, полеводством, варкой бобового сыра и продажей сувениров. Дорога в Чжангуин от Юэяна заняла целых два часа. Мы проезжали много небольших поселков и деревень с совершенно одинаковыми магазинчиками и харчевнями на остановках, также и с домами совершенно одинаковой архитектуры. На остановках кто-нибудь сходил и тащил домой купленные в Юэяне обновы или даже мебели. Шофер передавал местным лавочниками бутыли с маслом и какие-то коробки. Видно, в городе это дешевле. В автобусе, кроме нас, оказалась еще молодая парочка туристов. Но у конечного пункта сосредоточилось некоторое количество легковых машин, тоже туристы. У входа на территорию Чжангуин, куда мы проникли, опять же без билетов на законном основании (но в интернете было сообщение, как туда можно проникнуть и без документов о возрасте), нас перехватил пожилой мужчина с клюкой, предложивший пообедать в его семейном ресторанчике. Время было обеденное, и мы с удовольствием согласились. Ресторанчик напомнил мне таковой на даосской горе Циюньшань, где я побывала год назад. Просто и очень вкусно, деревенский вид, во дворе много соседей. Я спросила, можно ли здесь ночевать. Да, соседи держат маленькую гостиницу. Но это еще не Чжангуин, он дальше.
      Издали Чжангуин смотрелся как сплошной одноэтажный массив, закругленный по бокам. Мы и обошли его сбоку, проникнув потом в его середину. Внутри это лабиринт помещений, соединенных между собой разнообразными переходами. Все это под крышей. К нам пристали девочка лет 12 и мальчик лет восьми, они все нам рассказывали. Всего здесь 1732 помещения, они занимают площадь более пяти гектар. На этой территории 206 колодцев, плюс еще существует система водоснабжения от протекающей по ущелью речки. Имеется и система канализации. Архитектурное совершенство и инженерное устройство деревни вызывают удивление специалистов. Конечно, все это обветшало, но с 2006 года деревня внесена в список первостепенных охраняемых культурных объектов, так что происходит реставрация. Мы ходили по деревне, перемещаясь из одного помещения в другое. Все двери отворены, а обитатели занимаются своими делами, не обращая на нас внимания. Кроме жилых и хозяйственных помещений членов рода, на территории располагается храм предков, зал совещания старейшин, а также апартаменты патриарха рода. Во дворе, под навесом на берегу речки обычно отдыхают местные жители. Тут же выставка старинных сельскохозяйственных орудий и приспособлений, по которым лазают дети, а экспонаты, насколько я могу понять, представляют большую ценность.
      - А что это там за здание с таким красивым входом, несколько в стороне от храма предков? - спрашиваем мы наших добровольных гидов.
      - А, это дом помещика, сейчас там музей! - махнули они руками. Мои спутники тоже готовы махнуть рукой, но я настораживаюсь: Как, и музей уже есть? У входа - никого. Но со двора от группы отдыхающих женщин отделяется толстая девица, оказавшаяся смотрительницей музея. Просит с нас по десятке, а мы машем документами. Она разочарованно отходит обратно во двор и больше не приближается, даже когда мы, уходя, пытаемся призвать ее, дабы осведомиться, нет ли какого проспекта или брошюры. Издали кричит, что "нема", может, у ворот "е". Дом помещика - двухэтажный, но второй этаж пока еще не сделан и закрыт. Внизу находится обширнейшее помещение: большой зал, разделенный на две половины. В одной реконструкция комнат со столовой, кухней и спальней. В спальне, кстати, сидит на кровати невеста под покрывалом. В другом помещении -носилки с невестой. Тут вся мебель, посуда, всякие домашние вещи. И все имеет не музейный вид: пыль, ребятишки скачут, даже залезают на носилки и на кровать. То есть, ведут себя вольготно. Между тем, везде имеются надписи на китайском и английском. В другой половине собраны опять же разные вещи, музыкальные и сельхоз- инструменты и орудия, костюмы, письменные принадлежности.
      Кому это все принадлежало, к какой эпохе относится, непонятно, но поражает богатство экспонатов. Вспоминаю бедненький китайский отдел в Питерском институте этнографии (Кунсткамере). Все экспонаты там дореволюционные. Вот бы им направить сюда этнографическую экспедицию! Мой фотоаппарат сегодня бастует, но я об этом не жалею. Тут просто и части не заснять, тут нужно снимать кино. В переходах лабиринта нам то и дело встречаются строители, кладущие стены из местного камня. За реставрацию взялись всерьез. У каменных ворот с надписью "Главные ворота общины", куда мы, наконец, выбираемся, не посмотрев, конечно, и половины помещений, широкая площадь. Отсюда видны окружающие деревню высокие горы, одна с продавленной вершиной, похожа на вулкан. Деревня прямо вписана в пространство между этими горами, заполняя его вдоль и поперек. У внешних ворот, где касса, мы все-таки получаем гармошки проспектов. Я беру одну для Кунсткамеры. Нам нужно уходить, потому что уходит последний автобус. А так жаль, так хочется остаться в этой горной деревушке, чтобы посмотреть горы и небо вечером! Впрочем, у меня такое чувство, что я сюда вернусь. То, что аппарат не работал - это знак.
      
      На следующий день я возвращаюсь в Пекин. Вера проводила меня на вокзал, и мы обещали друг другу, что будем изредка встречаться в скайпе. Я многому научилась, прожив несколько дней с Верой. Она тянется к новому, она любит людей и любит искусство. Жизнь на пенсии - тоже искусство!
       А оставшиеся дни в Пекине полны предотъездных забот и прощальных встреч с друзьями. Дай бог увидеться снова!
  • Комментарии: 7, последний от 14/03/2014.
  • © Copyright Головачёва Лидия Ивановна (valliu@hotmail.com)
  • Обновлено: 17/04/2012. 41k. Статистика.
  • Впечатления: Китай
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта
    "Заграница"
    Путевые заметки
    Это наша кнопка