Из университета Цинхуа, как из центра, я совершала маленькие путешествия по Пекину. Собственно говоря, в планах моих были путешествия крупные: в провинцию Аньхуэй, в тамошний провинциальный университет, где я была уже не раз у старого Владивостокского знакомого Ма Баохуа, которого я зову Маэстро; может быть, в горы Хуаншань; в провинцию Хунань, в поэтический город Юэян к полюбившейся мне Вере Ван Чуньэнь; и, может быть, в Чанша, столицу этой провинции. Но ни до кого дозвониться не могла. То ли телефоны изменились, то ли люди переехали. Вот и пришлось планы изменять. Но замыкаться в Пекине мне не хотелось, надо же посмотреть Китай. Тем более, что Конфуцианская Ассоциация компенсировала мне все дорожные расходы в Китай и обратно. Деньги надо было потратить, и я, в конце концов, путешествие заслужила. После долгих раздумий я выбрала поездку в Хуаншань, как считается, это самые красивые горы в Китае. Говорят, взошел на Хуаншань - больше уже ни в какие горы не пойдешь. Ехать с туристической группой мне не хотелось. Неожиданно меня вызвался сопровождать в путешествии мой китайский племянник Чэнь Сяогуан. Его имя означает Свет Зари. Меня он по-русски зовет "Тетя", вернее, "Чечя". Лучшего спутника и пожелать невозможно. Но наше путешествие намечено на начало второй десятидневки октября. А несколько дней я в компании своих подруг, буквально водящих меня за ручку, осматриваю Пекин.
Два таких рейда мне хочется отметить, тем более, что в обоих у меня разряжался фотоаппарат и снимков этих нет. Первый рейд - в Гоцзыцзянь, в столичный храм Конфуция. Мы пришли сюда с Цзулай. При входе на эту уличку, украшенном старинной аркой, я замечаю лавочку, на которой написано, что здесь смотрят фэншуй, дают имена купленным землям, гадают и т.д. У дверей во весь рост портрет старика в даосском одеянии. Я останавливаюсь в любопытстве. Старик из лавочки манит меня пальцем, заходите, мол. Заходим, хотя Цзулай недовольна, но что с этой Лидой поделаешь! Старик-даос бросается ко мне навстречу со словами: "Здравствуйте, товарищ!". Я смеюсь: "Наверняка, из Харбина!" Действительно (мэй цуо), оттуда! "Учитель - учительница, пионер - пионерка", - продолжает поражать меня своими познаниями беззубый даос. И поясняет уже по-китайски: "В русском языке различаются Ян и Инь". Тут уж и Цзулай не выдерживает, смеется. Я прошу старика посмотреть мой "сян", т.е. произвести физиогномическое гадание. Цзулай пытается меня удержать, но я настаиваю. Знаю, что сян у меня хороший, смотрели мне его специалисты не раз. Авось, что-нибудь новенькое скажет. Старик тут же берет меня за правую руку и начинает вещать. Линии хорошие, я совершила немало добрых дел. Любимый ребенок родителей, любимый ученик учителей. Товарищи любят. По элементам я Вода, а по животным - крыса. (Я же считаю, что я Дерево и Бык. Но, пусть). Трудности в первой трети жизни, потом спокойно, в конце - тихий сон, жить буду до 101 - 102 лет. В 83 года могу упасть, надо беречься! В 91 заболею серьезно, но скоро выздоровлю. В общем, все ОК. Знаю, что надо за предсказание самому заплатить. Сколько же? Толстый менеджер, сидящий в глубине лавочки, говорит: "Суй и", Как пожелаешь. Сколько же, все-таки? Старик вдруг извлекает прейскурант, а там такие цифири - закачаешься! Меньше полутора тысяч нет. Цзулай встревожена: "У нее таких денег нет!" - это про меня. Я ее успокаиваю: заплачу сто юаней. На самом деле плачу, двести. Старик доволен, берет со стола подготовленный бланк и записывает свои основные выводы. Говорит: "Если что не исполнится, звоните мне, вот тут пишу номер своего мобильника". Ничего себе, в сто лет я могу еще ему позвонить! А ему-то сколько будет? Под конец он подписывается по-русски: "Товарищ Юнь". Его фамилия означает "Облако". Фотографируемся с "Облаком в Штанах". У входа на территорию вэньмяо (храма Конфуция) меня заставляют купить билет, хотя и за половинную цену, несмотря на мои протесты и заявления, что, во-первых, мне уже больше 70 лет. Во-вторых, я член Ассоциации конфуцианцев. Паспорт-то я не взяла. Билет за полцены покупает Цзулай за свои денежки От нее билета не просят, а мне билет остается в качестве сувенира. Пекинский храм Конфуция (я была здесь 20 лет назад, он тогда только начинал ремонтироваться) - место, где начиная с ХШ века (с династии Юань) и до конца Мин (ХУП в.) сдавались экзамены на высшие должности государства. Имена всех отличившихся на экзаменах выгравированы на каменных стелах - вплоть до начала ХХ века. Эти стелы лесом стоят в левом крыле первого двора. Перед главным зданием, называемым, как и в Цюйфу, "Дворцом Великого Совершенства (Да чжэн дянь), стоит статуя Конфуция. Поставлена в 1994 году. Поставлена, конечно, гонконгским миллионером Тан Эньва, он же поклялся поставить такие статуи по всему миру. Прототип статуи относится к эпохе Мин, представляет Конфуция со сложенными руками (существуют разные варианты положения пальцев), он идет проповедовать свое учение. Меня эти клоны минского Конфуция очень раздражают. Но почему-то современные скульпторы не вдохновляются темой Конфуция.
Внутри храма, в отличие от Цюйфу, нет статуи Конфуция, только табличка его души и таблички душ ближайших учеников. Все помещение храма заполнено старинными музыкальными инструментами, барабанами, гонгами, подвешенными каменными пластинами. Тут же муляжи жертвенных животных - свиней и овец. Надписей минимум. На английском почти ничего нет. Служители храма, скорее, его сторожа, громко переговариваются между собой, их голоса наполняют пространство. Цзулай этим возмущается и делает им замечание. Чуть притихают. Она начинает спрашивать их о том, что находится в храме - ничего не могут ответить, не знают. Я смеюсь. Точно так же монахи в буддийских храмах не знают, среди чего живут. А здесь, конечно, выставлены вещи, которые используются при жертвоприношениях Конфуцию. В боковом приделе расположены выставки, магазины сувениров и книжные, а также висит объявление, что здесь играют древнюю музыку. Заходим. Интересен выставленный макет экзаменационного двора. Двор окружен глухой стеной, чтобы никто извне не мог пробраться. Внутри, как ячейки пчелиных сот, лепятся друг к другу экзаменационные кабинки.
Они шириной не более обычного письменного стола, а глубиной несколько больше. В кабинке на укрепленных в стенке кронштейнах лежат две доски, как полки в шкафу. На одной доске экзаменующийся сидит, другая ставится перед ним, и он на ней пишет. Эту последнюю можно переставить вниз, на уровень сиденья, и тогда в кабинке можно лежать, несколько согнувшись. В кабинке экзаменующийся сидит два дня. С собой разрешается взять запас еды, ведро для справления нужд, письменные принадлежности и, конечно, тему сочинения.
Темы всегда относятся к области морали и управления. Сочинения должны обнаружить знание канонической (конфуцианской) литературы, а также образ мышления и моральные качества кандидата. В Китае в имперские времена было три ступени экзаменов. Первые - уездные, в результате которых выдержавшим присваивалась степень "сю цай" (отшлифованный талант). Провинциальные экзамены давали степень "цзюй жэнь" (высокая ответственность). Наконец, столичные экзамены давали степень "цзинь ши", нечто вроде академика. Из цзиньши формировались высшие чиновнические ряды и ряды советников императора. Интересно, что те, кто занимал первое место на столичных экзаменах, имел право жениться на дочери императора. Таковы были правила "меритократии" - власти, основанной на заслугах.
Мы остановились у стенда прикладного искусства. Меня привлекли вырезки из бумаги. Я когда-то увлекалась вырезками, у меня даже есть коллекция вырезок времен "культурной революции", которой, думаю, нет ни у кого. Тогда боролись со "старой культурой" и вырезки вместо оперных и исторических персонажей и благопожелательных знаков стали изображать сцены жизни того времени. Фактически это был политический плакат. Теперь же вырезки изображают 12 животных Звериного Цикла, а также все того же Конфуция в той же самой позе, но разных размеров, в разных цветах и на разной бумаге. Однообразие почти удручающее. Девушка у стенда, неожиданно для нас проявляет эрудицию: рассказывает о символизме цвета в китайской традиции, показывая это на примере продаваемых сувениров. Мы расспрашиваем, откуда она. Оказывается, она из числа волонтеров, работавших на олимпиаде 2008, а теперь вот работает здесь. К ее разочарованию, мы ничего не покупаем, а следуем в книжный магазин. Здесь я вижу несколько альбомов фотографий уходящего старого Пекина. Снимки великолепные. Я тоже пыталась кое-что из уходящего снять. Но здесь - произведение искусства. Я покупаю довольно-таки дорогой альбом под названием "Последние переулки". Старые пекинские хутуны засняты в основном ночью, когда в них нет толпы. И тогда видно, какая это все-таки красота. И следы "культурной революции" на стенах, теперь чуть примазанные обваливающейся штукатуркой, и старые росписи ворот, видимо, тогда замазанные, а теперь отмытые. Маленькие львы у ворот, гроздья велосипедов, кое-где приткнулись легковушки (это уже нынешнее время), кондиционеры, переулковые общественные туалеты, утренняя торговля съестным. Мы возвращаемся в сувенирный зал. А там уже "концерт древней музыки". Девушка в оперной одежде играет на цине, а знакомая нам волонтерка, тоже в костюме, - на каком-то роговом духовом инструменте. Какофония ужасная, вряд ли из-за инструментов. Уж звучание циня-то сейчас хорошо известно. Мы покидаем храм Конфуция и видим по дороге - у входа в даосскую гадальню куча иностранцев. У "товарища Юня" будет улов. Жаль, заряд на аппарате иссяк.
В этот день сильно утомилась я, а как выдержу путешествие в горы? Надо тренироваться. Назавтра мы с Цзулай идем в новый поход. В "Гун-ван фу". Это новое для меня место, оно открылось для посещений недавно, после реставрации. Дворец крупного императорского сановника середины. ХIХ- начала ХХ века. Теперь это важный туристический объект Пекина. Находится он в одном из хутунов (переулков) у задних (северных) ворот парка Бэйхай. От ворот Бэйхай полагается ехать на рикше (так сказано в Интернете). Действительно, в двух шагах от троллейбусной остановки вдруг появляется множество колясок. Конечно, не рикш, а велорикш. Но я потом узнала, что в некоторых городах на туробъектах есть и женерикши, то есть везет пассажиров бегущий человек. Для полноты экзотики К тому же, зарабатывают они неплохо. Здесь рикша просит 60 юаней, чтобы довезти нас до ворот дворца. Ничего себе! Я предполагаю, что до ворот все-таки близко, надо бы пройтись пешком. Но Цзулай спрашивает рикшу, и один охотно соглашается довезти нас за 10 юаней. Мы загружаемся в его коляску вдвоем, как-никак, 140 кг наверняка есть. Но тут есть персонажи и потолще нас, особенно иностранцы, коих наблюдается много. Гордо восседаем на рикше, свысока поглядывая на пешеходов. Нас везут не прямо к воротам, здесь предусмотрен целый тур по пекинским переулкам, частично как раз тем, которые мы видели во вчера купленном альбоме. Тур по улицам старого Пекина. Подъезжаем ко дворцу. Входной билет за 70 юаней включает посещение представления в театре и обед в ресторане. Мы покупаем себе другой билет, без этого, о чем потом я пожалела. Дворец состоит из центрального двора, где сановник вел прием посетителей, его жилых флигелей на западной стороне и женско-детской половины по восточной стороне. Сзади стена, в которой в два этажа расположены жилища стражи и слуг, 51 комната, отделяет эту часть дворца от сада. Сад этот - весьма романтичное место. Он окружен высокой насыпью, по дорожкам которой его можно обойти сверху. В центре сада - высокий насыпной холм с беседкой и гротом. На северной стороне, тоже на насыпи, куда ведут расписные галереи и находится театр. Театр, как положено, со столиками, где подается угощение. Пока мы добрались до этого места, порядком проголодались. Вот тут бы и закусить в театре, да билета нет. Многие китайцы принесли еду с собой или купили здесь в маленьких харчевнях и закусывали, сидя в разных местах. Мы заглянули в щелочку в зал театра, пока пустой, увидели сцену и столики Но пышно разодетый отрок тут же наши поползновения пресек и двери закрыл. Мы двинулись дальше. Красивые пруды, беседки, куртины. В грот стоит длинная очередь туристов в одинаковых каскетках. Но я вижу, что туда же можно зайти с другой стороны, где никого нет, что мы и проделываем. Внутри, оказывается, находится большой иероглиф "счастье" (фу), написанный рукой императора Канси, знаменитого каллиграфа. Он закрыт стеклом. Туристы должны провести по нему ладонями сверху вниз, чтобы унести счастье с собой. Вот эта-то операция и создает очередь. А мы нахально вторгаемся и проводим по счастью руками без очереди. Впрочем, никто не возражает.
Еще одна примечательная беседка построена на переднем крае. Она стоит на возвышении, и на ее мраморном полу какие-то желоба, по которым течет вода из подведенного ключа. Сначала ничего не понятно, но я знаю, что здесь что-то скрыто, без этого не бывает в Китае. Оказывается, если смотреть с одной стороны, тут вырисовывается иероглиф "шоу" (долголетие), а в другом направлении иероглиф "бэй" (север), наверное, означает Пекин. Мы узнаем, что "Гун-ван фу" был полностью разрушен во время "культурной революции", весь интерьер разбит и разграблен. Поэтому сейчас в жилых помещениях пока пусто, только в офисной части восстановлен приемный зал с высоким, почти тронным сидением. Впрочем, и до "к. р." здесь не было прежнего. Уже в конце 1920-х годов старый тогдашний хозяин дворца был отсюда выселен, а здесь открылось учебное заведение - сначала женская школа, а потом какой-то колледж, где девушки и юноши уже учились вместе. Сейчас фотографии этого времени выставлены в прежней жилой части. Хорошее это место, Гун-ван фу! А будет, конечно, еще лучше, когда завершится реставрация. С сожалением расстаемся, жалко, что снимки не удалось сделать. Снова рикши у ворот, но мы идем пешком. Оказывается, остановка совсем близко. Мы обедаем в маленьком ресторанчике, разукрашенном хорошими картинами, изображающими сцены трактирной жизни цинского времени. Опять жалею, что с аппаратом произошла ошибка. Но нас ожидает еще одна приятная неожиданность по дороге к остановке. Это музей-квартира Го Можо. Ах, Го Мо-жо, Го Мо-жо! Когда-то его имя писалось через черточку. Мы должны были цитировать его в школьных выпускных сочинениях, уж не помню, по какому поводу, но надо было. И немало школьников на этом срезалось тогда, писали Го Мо Жо, как писался корейский вождь Ким Ир Сен. И потом он (Го Мо-жо) прошел через мою жизнь, в последние десятилетия благодаря своим работам по древнекитайскому письму. Го Можо был президентом академии наук Китая. Во время антияпонской войны академия переехала в провинцию Аньхуэй, на территорию нынешнего научно-технического университета. Я жила однажды в этом месте, оно оставило во мне неизгладимое впечатление. Там был памятник Го Можо. Я постояла у него и поговорила с ним. А теперь мы снова встретились - он сидел перед воротами, отлитый в бронзе. Жилище это в традиционном стиле, квадратный двор с обращенным лицом на юг главным помещением, боковые флигели. Позади еще закрытый двор с бамбуком. Раньше здесь находилась резиденция Сун Цинлин, вдовы Сунь Ятсена, которая была заместителем председателя КНР. А Го Можо жил здесь с 1963 по 1978 год, до самой своей смерти. Здесь пережил он трагедию - гибель двух своих сыновей во время "культурной революции". Такой человек - и ничего не мог сделать, только дневник на его столе хранит следы его страданий. Всего у него было 11 детей от трех или четырех жен. В его кабинете на стульях сложены тетради с рукописями по древнекитайскому письму. Он работал над этой темой в бытность свою в Японии, и рукописи сейчас возвращены в его музей. Объем их поражает. Вот как досконально нужно изучать тему! А его еще упрекают, что он многие выводы по древнему письму делал необоснованно. Великий человек был Го Можо, и время ему досталось страшное, мятежное, а уж что говорить о том, как пришлось ему ломать себя внутри!..
![С однокурсниками по ЛИСИ в парке университета Цинхуа. Пекин []](/img/g/golowachewa_l_i/puteshestwiewkitajch3/odnokursniki-1.jpg)
![Кабинки для экзамена на ученую степень-2. Китай, 2010 []](/img/g/golowachewa_l_i/puteshestwiewkitajch3/ekzamen-2.jpg)
![Кабинки для экзамена на ученую степень. Китай, 2010 []](/img/g/golowachewa_l_i/puteshestwiewkitajch3/ekzamen-1.jpg)