Аннотация: Очутится в шесть утра на парижском воккзале....
Первые километры по Франции.
Ну вот, как всегда в новой стране, начинаю ждать подвоха - а вдруг
собьюсь с пути, вдруг таки меня ночью занесет, куда нибудь в Австралию или
Японию, где нужно ехать по другой стороне дороги? Ну, тут вроде как-то же
самое, только экстерьер дороги все же изменился - указатели другого цвета,
съезды без успевшего набить оскомину названия очень распространенного в
Германии города "Ausfart", и постоянные знаки, напоминающие, что в дождь
можно ехать 110, а просто так - 130. Но что-то все ездят не очень быстро, так
что 130 - это вполне.
Первое встреченное авто - Пежо 406. Вроде неплохой знак. А вообще
машин мало - еще бы, два часа ночи. Дорога теперь называется Е50, и
количество съездов несколько меньше, чем в Германии. По крайней мере,
субъективно.
А вот и пункт сбора денег - берут <лично в руки>.
Съезд сам по себе отделан по иному - просто табличка с названием,
отводящая на съезд линия, и знаки ограничения скорости - как правило, знак
<90> стоит уже у начала съезда, и, получается, что снижать скорость нужно
уже на самой полосе движения. Почти везде есть техническая полоса, она
отделена от основной дороги такой забавной частой прерывистой линией,
которая рычит, если на нее наехать. Видимо, такая фича для спящих водителей
- мертвого, конечно, разбудить не сможет, однако засыпающего - вполне.
Съезд кажется до ужаса узким, и я попадаю пару раз на рычащую полоску.
Однако надо бы размяться, а заодно посетить известное место. Съезжаем
на паркинг и подъезжаем поближе к туалету. Туалет совершенно чудный -
забавный дизайн и две картинки - на одной мужские ноги в штиблетах, на
другой - женские ножки. И надписи <хоммес> и <феммис> соответственно.
Отделка тоже авангардистская - цветной камень или бетон, играет музыка - не
соскучишься. Делаю свое маленькое дело, вдруг раздается душераздирающий
рев - и приходится отпрыгивать от устройства - вода заливает буквально пол
туалета.
Кроме туалета, на стоянке еще огромная круглая глыба мусорного ящика
- и опять же футуристического вида. Нечто вроде ядерного реактора с люком
для загрузки. И, сколько мы потом не посещали подобных мест, туалеты были
разные - а мусорки - одинаковые.
Дороги разветвляются очень логично - та, что ведет в город <поглавней>,
проходит прямо, а другие - от нее отходят. Поэтому нам - все время прямо,
можно даже уснуть, и потому то сделаны те ревущие полосы на обочинах.
Весьма неслабая часть из движущихся автомобилей - большие
туристические автобусы, им, видимо, туда же, куда и нам. Но я серьезно
сомневаюсь, что они выспятся лучше, чем я. Я про туристов, разумеется.
Вот уже и следующий пункт сбора денег - однако, дают тикер. Данная
система уже вполне знакома по Италии, внутренне готовлюсь к тратам. Заодно
надо бы тикер сохранить, потеряешь - возьмут как за дорогу от самой дальней
части данной системы автотрасс.
Три часа, вдруг оживает радио, вернее прерывается <Глюкоза> и сонный
французский голос начинает рассказывать что-то, а на дисплее горит лозунг
<трафик>. Ну, поговорили, и пора честь знать - однако нет, выключить то, и
забывают, приходится переключить радио, что бы опять перейти на диск. Вот
это по-французски!
Проезжаю знаки, на них нарисованы в ряд - дедушка с клюкой, лодка с
парусом и бегущие звери. Но про дедушек с клюками и зверей понятно, но как
собираются перебегать дорогу яхты?
Что нравится, так это ремонт дороги - ограничение при этом на 60-80, а
110 - то есть можно практически не снижать скорость, и на том спасибо.
Отдаю деньги за тикер, вздыхаю - сравнимо с потраченным бензином. Но
пункты сбора денег все не прекращаются!
Судя по указателям, осталось всего ничего, и вот уже светает, да и детки
проснулись. Раскладываем на багажнике скромную еду, завтракаю крутым
яйцом - чем же еще завтракать на пороге в <город влюбленных>? Лена
пытается разбираться в карте, едем дальше.
Промелькнул указатель на Диснейленд, это очень кстати, дальше
указатель на парк имени Астерикса и Обеликса - его немцы хвалили куда
больше, чем Диснейленд.
Вот уже окраина - но что это? Неужели здесь протекают все нечистоты
всего Парижа, или даже всей Европы - по запаху вполне можно сказать.
Вонища нарастает, орут дети, что <Париж протух>, в общем, окончательно
просыпаемся. Видимо, это специальная зона привыкания для всех
въезжающих. Впоследствии пару раз мы там проезжали, и ничего не заметили,
видимо - привыкли.
Едем, не сбавляя скорости - везде развязки, дорога, как правило, в три
полосы, но держатся лучше всего на средней. Народ немножко нервный и не
очень предсказуемый - да что скажешь, я ведь после ночи в авто и сам такой.
Буквально преследую девушку на мотоцикле, она едет весело - больше сотни.
На скоростных развязках народ гонит добротно, часто меняя полосы без
предупреждения, и используя не тормоза, а газ. В общем, драйв. Пытаюсь
поступать так же, использую передачу пониже. В какой то момент дорога
превращается в обычную, со светофорами. Снизу под обычным светофором
расположен повторитель - маленький светофорчик, очень полезно. Потому как
большой светофор не видно, если встать в упор к перекрестку, а этот - как раз.
Светофорчики эти я впоследствии подробно рассмотрел, они состоят из
пластикового корпуса и вставок, элементарно собранных из отдельных
светодиодов - красных и зеленых. Владислав замечательно проходил под
ними, а Алиса билась головой - ну нет у ребенка привычки, что что-то висит
на столбе.
Едем по направлению к центру, ищем указатели на <Гаре де Лион>. Вот
уже и Сена, вот промелькивает и указатель, но я его проспал - а развернутся
нельзя, движение одностороннее. Как все-таки хорошо, что сейчас только
шесть часов утра и суббота - хотя нельзя сказать, что улицы пусты,
автомобилей, и особенно такси - уже много. Привыкать к новому городу
всегда легче не в час пик. Небо еще темно, а улицы залиты оранжевым светом
фонарей - так я и запомнил улицы утреннего Парижа.
Наконец, покружив вокруг и покатавшись по мостам, заезжаю на
парковку Лионского вокзала, обозначенного как <Гаре де Лион>. Паркуемся на
минус первом этаже и идем искать выход, заранее забронированный отель, и
заодно - какую нибудь местную достопримечательность.
Сегодня пройдено 780 км, за автобан отдано 20 ойро.
В Париж в шесть утра.
Дверь, открывающаяся только изнутри, тихо щелкнула, отворилась, и
вся усталая семейка оказалась на улице. День начал уже заниматься, но все же
утро - это утро. Во первых, предстояло отыскать наше будущее жилище,
гостиницу, названную на сайте как <Гранд Отель де Франс>, и располагалась
она где то рядом.
Но в настоящий момент вокруг была непонятная серая площадь, перед
непонятным серым зданием, с непонятными серыми личностями, лежащими,
сидящими и вяло слоняющимися в совершенно хаотичном броуновском стиле
по площади.
Здание оказалось тем самым <Гаре де Лион>, или Лионским вокзалом,
площадь - привокзальной площадью, а личности - местными бомжами.
Площадь буквально благоухала мочевиной и дешевым парфюмом типа того,
кубики которых кидают в Германии в самых дешевых заведениях в писсуары.
Следы от бурной ночи начинались от неких <точек кристаллизации>, будь то
угол, столб или просто лежащий у стены камешек, пересекали площадь во всех
направлениях, и по их направлению вполне можно было бы рассчитать точную
геометрию и наклон поверхности.
Но тогда про это было неизвестно, и пришлось идти на разведку. Может
быть, что то в нас и выдавало туристов, но вот я после бессонной ночи билу
куда свежее немногочисленных еще окружающих. К тому же ни парашюта,
волочащегося за спиной, ни буденовки с красной звездой в наличии не было.
Народ сидел где попало, и занимался всего несколькими делами - или пили
воду, или пытались протереть глаза, или пытались проглотить кусочек багета.
Пытались - очень точно сказано. Сдается мне, что Парижане и гости столицы
поутру потому так часто ограничиваются хрустящей французской булкой, что
ничего иного их измученный от вчерашнего желудок просто не принимает.
Чуть позже открываются многочисленные лавочки, торгующие бутербродами
и хот-догами, сделанными опять же на основе тех же багетов. Причем все
рассчитано - чем выше вставало солнышко, тем более толстыми и подробными
становились поделки на базе багетов.
Ну хватит о хлебе насущном - пора подумать и о противоположном
процессе - неплохо бы и туалет найти. Туалет был таки найден, но пройти в
него не удалось - турникет пресекал любую попытку это сделать. В турникет
надо положить жетон, но где его взять то? Откуда-то вдруг выползла молодая
негритянка, и, что-то лопоча на местном наречии, обменяла монетки в 50
центов на жетоны. Очень странно, что нельзя сразу кидать монетки в
туалетных турникет, хотя, возможно, это отголосок <национальных
мастерских> - видимо так борются с безработицей. Однако в функции данной
дамы как уборка, так и содержание туалета в порядке явно не входили.
Видимо, разделение труда служащих парижских туалетов достигло
совершенства. Интересно, как часто они проходят курсы повышения
квалификации, как сложно сдать тесты и так далее?
О туалетах, как и о турникетах, нужно сказать особо.
Парижский туалет, в зависимости от его возраста, может быть или
произведением времени эпохи Возрождения, или вполне модерновым
заведеньем. Но в любом виде он будет платным, и в нем будут с улицы видны
писсуары. Видимо, данное требование было напрочь заложено при
проектировании туалетов. Там будут иногда лежать кубики с тем же запахом
вокзальной площади поутру, и иногда даже будет действовать смыв,
прикрученный алюминиевой проволокой к ржавому гвоздю, вбитому в стенку.
Часто за разные дела положены разные тарифы. В метро можно встретить
туалеты старых времен, где кабинки представляют собой что то среднее между
кабиной лифта в роскошной гостинице и церковной исповедальней - красного
полированного дерева с витражами, латунью и бронзой - да уж, знают
французы толк в этом деле! На улицах частенько попадаются автоматические
кабинки - ах, если бы они еще и работали!
Турникеты же - просто вершина если не инженерной, то явно мысли
главного тюремного охранника или же пограничника - <никто не должен
уйти>. То есть пролезть или просочится сквозь турникет, не заплатив просто
нет шансов. Мало того, в отличие от немецкой системы, когда выход не
охраняется - зачем, он же - выход, на выходе опять же стоит турникет,
действующий по принципу <обратного клапана> - оттуда - пожалуйста, туда -
фига с маслом. Если турникет автоматический, то это еще полбеды, но вот в
метрополитене явно установлены двери, которые вобрали в себя механизм из
дома Эдисона - каждое открытие такой двери подает в городской водопровод
если не сорок, то уж десять литров воды уж точно. Куда идет эта вода, я
расскажу несколько позднее. А дети просто не могли открыть эти двери, не по
силам. Я и сам еле приловчился это делать, глядючи на субтильных парижанок
- требуется длительная практика, буквально многолетняя, что бы, немного
разбежавшись, ткнутся плечиком в могучий стальной лист, подналечь,
упереться обеими ногами - и не быть защемленным жутким механизмом, или
не оставить там часты своей одежды. Вот откуда мода на облегающее!
Но вот дело сделано, но выйти не так то просто - выход загораживает
дама огромных размеров - в руке она держит пятилетнего примерно ребенка,
как куль с мукой, и потрясает им, ребенком, для пущей содержательности
своих слов, относящихся к стражнице турникета. Натыкаясь на французские
телевизионные каналы, я никогда раньше не думал, что этот язык может быть
куда сильнее итальянских ругательств. Судя по всему, дама хотела протащить
ребенка через турникет бесплатно, но он же - железный, а на ком-то надо
оторваться. Словарный водопад дамы меня просто потряс. Видимо, все- таки
надо учить французский, хотя бы для того, что бы пот так поорать в туалете в
надежде сэкономить пятьдесят центов.
Итак, здание действительно оказалось вокзалом, и весьма красивым.
Очень понравилась роспись над билетными кассами - там изображены
фрагменты из различных городов Франции, и собраны они так, как будто это
одна местность. Вот бы действительно бы существовал бы такой город,
вобравший в себя все самое интересное. Хотя, тогда было потом бы скучно
ехать куда нибудь еще. Так же меня, как человека, имеющего диплом
инженера-механика, просто поразила <техничность> этого здания, но не
современная, а времен Титаника и Эйфелевой башни - стальные балки,
соединенные клепками. Есть в этом какая то музыка, не то, что скучные стекло
и бетон.
Периодически встречались планы вокзала, с отметкой <вы стоите вот в
этом месте>, но это все как-то хаотично. Наконец то правильный выход был
найден, и мы потопали к гостинице.
Гостиница находилась от вокзала в стороне Бастилии, а в этом конце
вокзала находится стоянка такси и автобусов. Тут уже разгружались несколько
автобусов с негритянками, в каких то замызганных белыми пятнами
обтягивающих штанах - душераздирающее зрелище. Вообще многие женщины
довольно замарашистого вида. Все как на подбор с сумками с колесиками, так
что создалось впечатление, что они приехали с каких то отдаленных фазенд, а
в кошелках у них - вырученные <натурой> за работу на плантациях овощи. От
них несло косметикой с тем же запахом, что и запах вокзальной площади,
может быть, разведенный цветочным одеколоном. Стало понятно, почему
парфюм изобрели во Франции.
Такси - это скорее всего белый Пежо-406, дизель, реже - все остальное.
Водитель - белый в летах или черный, помоложе. Летают конкретно, но
машины у них не очень мятые, по крайней мере куда лучше выглядят, чем то,
что припарковано на улицах.
Гостиницу пришлось искать долго, несмотря на наличие карты. Наконец
нашелся, что же делать - просто заходил во все отели и спрашивал на ресепшн
- помогали, хотя английский оставляет желать лучшего. Несколько раз
спрашивал у прохожих - и каждый раз пытались помочь, хотя карта была для
буквально всех откровением. Что ж, нигде не учат географию.
Наконец отель найден, хотя он никакой и не <Гранд>, а просто
двухзвездочный клоповник. Но моя фамилия была в списке, и чернявый
мужичина заверил меня, что я могу прийти в любое время и занять
причитающийся мне номер, но с 12 часов.
Так как время было раннее, а уже хотелось что то посетить, решили пойти
к площади Бастилии, благо до нее минут пять ходу. Двинули.
На высоких фундаментах домов шевелились просыпающиеся бомжи.
Много. Очень много. Недалеко стоящий <афрофранцуз> менял батарейки в
плеере, кто-то из детей заметил, что <классная шоколадка>, плеероносец это
дело услышал и стал напряженно в нас всматриваться. Я двинул к нему, со
вполне дружелюбным выражением лица - внезапно то ли батарейка
вставилась, то ли кассета пошла - но <шоколадка> быстро развернулся и
побежал через дорогу, и даже на красный светофор. Странные они, какие то:
И тут вдруг пошла вода. Я даже не понял, что это означает. Сначала
подумалось, что прорвало канализацию. Потом - что то затопило. Вода шла
сплошным потоком, омывая бордюры, колеса припаркованных автомобилей,
размывая нечистоты и неся прочий мусор. Потом дошло - это такой метод
уборки. Часиков в семь уборщики смывают остатки и разводы ночного
великолепия шлангами, а затем из хитрых кранов начинает идти вода - она
идет вдоль бордюров, и смывает следы былой ночи в канализацию. Такая вот
санитария и гигиена.
Площадь Бастилии не очень впечатлила, круглая современная опера тоже,
но прямо перед глазами стоит сцена, как очень черная женщина в очень
красивом и колоритном платье и высоком головной уборе переходит дорогу,
белозубо улыбаясь, а за ней тоненький черный подросток тянет роскошный
чемодан, приседая и прыдыхая так, как будто эта дама - любимая жена вождя
его племени.
Местные черные - достаточно симпатичны, и какие то очень друг на
друга похоже. Тип у них совсем другой, нежели из американских фильмов и
клипов. И держатся они не нагло, а часто - совсем оттяжно.
Кафешки уже открылись, обнажив свои узкие недра, и захотелось есть.
Помня о том, что много еще свежих припасов ждет в авто, да и я что то замерз,
двинули в сторону стоянки. Попутно рассматривая кафе - как правило, они
очень тесные, но <с остатками былой роскоши> - то есть часто бархат и даже
иногда кожа. Сегодня суббота, и многие посетители уже в семь утра начинают
день с пива.
Как людей меняет время!
Голод не тетка - калачом не одарит, а в <коферрауме> Пежо столько всего
вкусного! Мы, между прочим, покупаем продукты в поездки в несколько
этапов. Сначала идет этап <массированный закуп> - то есть упаковку того,
упаковку сего. Потом это дело <шлифуется> докупкой провианту, который
будет разбавлять суровый солдатский сухой паек. И, наконец, собирается <чего
нибудь эдакого, вкусненькое>. Естественно, что поглощается все это
великолепие в обратном порядке.
Да и утро что-то холодное, а я, как на грех, в одной майке, и горло уже
подает первые признаки неудовлетворения, которые очень скоро хотят
перерасти в заболевание. А болеть то мне когда? Мне болеть то некогда.
Так что долго сказка сказывается, да недолго дело делается, и
просочились мы на нашу стоянку, да через въезд только для авто, что было
строго запрещено, ежели судить по плакатам и камерам - даже ручкой
помахать получилось. Ну, кому мы тут нужны?
Поели, попили, совсем не в кафе Гранд-Отель, одел я свою верную
джинсу, и вроде как стало полегче. Развернули мы карту, и стало вдруг тут
понятно, что неплохо было бы начать с посещения главной
достопримечательности. Башни, разумеется.
Но вот беда - ноги нести никак не хотят. Значит, нужен транспорт! Как
приличные люди, поплелись в метро.
Метро в Париже - это еще один пункт столкновения многочисленных и
часто противоположный точек зрения. Моя точка зрения будет только еще
одной, и, разумеется, не такой уж и безошибочной, потому что - субъективной.
Как театр начинается с вешалки, так метро начинается с кассы. И, если в
немецком метро при некотором везении касса может оказаться и вовсе не
нужной, по крайней мере, на первый взгляд, то тут без кассы - просто труба,
по причине стопроцентной <турнитизации>. Иначе говоря, в метро без билета
никак ни попасть.
Где же купить билет? Первая мысль - автоматы. Они ведь железные, в
них нужно только выбрать язык, а потом этот чуждый ксенофобии железный
ящик выдаст все, что нужно.
Счас! После десяти минут упражнений на языках, ошибочно выданных
конструкторами автомата за немецкий и английский, до меня дошло, что
поездка в один конец одному члену семьи встанет аж в 11.47 ойро, что никак
не входило в мои планы. А может быть, учили меня совсем не тем ограниченно
распространенным версиям языков, и все я понял превратно.
Пришлось обратится в справочное бюро, несмотря на очереди. Очереди
были и вправду большие, но стоять было очень интересно - я разглядывал
окружающий меня физиономии аборигенов и гостей столицы, а Владик успел
соорудить из столбиков и лент, формирующих направление очередей, нечто
вроде лабиринта, чем устроил неслабое столпотворение - стало понятно, что
люди все еще не проснулись, и без нити Ариадны всем им тут бы и остаться.
Наконец то, и во многом благодаря стараниям сына, отсеявшему
<нежелательных конкурентов>, очередь моя подошла, и очень симпатичный
улыбающийся <афропарижанин> на замечательном английском языке быстро
разъяснил, что же нужно сделать, попросил 16 с копейками местных денег,
выдав взамен четыре карточки и какие то картонки с полосками. Есть еще
билеты <Пари-визит> на 3-5 дней или <Формула-1>, позволяющая ехать, на
чем попало, включая метро, RER, или автобусы, но опять же в течение одного
дня.
На карточке следует написать имя. На билете, той самой картонке -
номер карточки. Карточка именная, они разные для детей и для взрослых.
Билетик же дается на разные сроки, в данном случае на день. Инициализация
происходит при первом использовании.
В общем, дело пошло - имена были написаны, тут же стерты, потому что
писали гелевой ручкой по пленке, затем написаны еще раз, билетики вложены
в соответствующие прорези, и нужно было искать, куда нам собственно ехать.
Необходимо знать три слова, чтобы ориентироваться в парижском метро.
SORTI-ВЫХОД, DIRECTION - НАПРАВЛЕНИЕ, CORRESPONDENCE -
ПЕРЕСАДКА.
Каждая линия имеет свой номер, направления обозначается конечными
станциями. Чтобы сделать переход с одной линии на другую надо следовать
указателю CORRESPONDENCE с нужной вам конечной станцией, на синих
панно, висящих перед входом на перрон. Белыми буквами перечислены
названия всех последующих станций.
И пошли мы, ветром гонимы, но солнышком отнюдь не палимы сквозь
вышеупомянутые турникеты. Перед турникетом надобно из карточки билетик
вынуть, и сунуть его в щель турникета. С другой стороны билетик вылетит, и
можно идти. Пришлось мне опять изо всех карточек билетики по вытаскивать,
а после успешного прохождения собрать опять, что бы ни дай бог ни одно дите
билет не потеряло. Опять же, по старой советской привычке открыто бывает
только часть турникетов, о чем сообщает светофор над конкретным входом.
Совершенно непонятна мотивация такого решения.
Сели в поезд и поехали. Поезда есть нескольких типов, даже сказать,
нескольких линий - есть вагоны поменьше, посовременней, на резиновом
ходу. Вагончик смешной такой, узенький. Рельсы тоже резиновые, по которым
колеса идут. Но есть еще пара рельс, уже стальных, задающих направление
движения. Такой вагон свистит просто ужасно, а ехать внутри в пустом поезде
очень прикольно - эдакая длиннющая кишка, все время извивающаяся. По
моему, поезд автоматический, без вагоновожатого.
Сам вагон достаточно хорошо остекленный и светлый. Все бы ничего, но
вот двери в таком вагоне - полный экстрим. На моих глазах пожилому
улыбающемуся от впечатлений японцу буквально защемило дверями голову,
то есть голова - в вагоне, а сам - по ту сторону, прям как тот волк в
троллейбусе. Не расслабляйся! Слава богу, остальные японцы быстренько
двери разжали, впустили товарища. А закрываются двери так - тихий зуммер
(кто ж знает то, что это аналог <Осторожно, двери закрываются>), потом - бух
- очень резкий удар. Не зевай! Ну да ладно, вроде вошли, едем - опять - бух!
А это уже и не двери вовсе, а креслица такие дополнительные, на
пружинках - их там не меряно, и, если нахальства вполне достаточно, можно
несколько отодвинуть толпу, откинуть сиденье и присесть. А когда встаешь,
сиденье гулко бухает обратно - все как в советских поездах, в коридорах
купейных вагонов. Когда мне было лет пять, я очень любил залезать с ногами
на те сиденья, и потом спрыгивать, что бы услышать сочное кожаное <Бумм>.
Не успели отъехать буквально пару остановок, когда в вагон на полном
ходу заскочила пятерка латиносов с гитарами, и начали они быстро
наигрывать, настукивать и напивать какое то фламенко, да громко и очень
красиво, можно даже сказать - вдохновенно. Денег им вроде никто не давал.
Но пели они действительно красиво и со вкусом. Если бы наши музыканты,
тусующиеся в подземных переходах, играли процентов хотя бы на десять от
этих, то на работу бы их возили бы личные шоферы на Мерседесах. А может
быть, их и так возят?
Но не все линии такие модерновые - встречаются и обычные вагоны
метро, ходящие по вполне обычным рельсам. Те вагончики - побольше и
постарее. Но мне они понравились больше - была в них какая то техническая
благородность.
Вообще я не разделяю мнение о том, что парижское метро скучно и серо
- даже наоборот. Ибо есть в балочных клепаных перекрытиях, раскрашенных в
разные простые цвета, какая то музыка техники и строительства века
прошедшего. Клепаные балки несут низкий потолок без помпезности, но, тем
не менее, надежно. Что такое из детства, воспоминание о почитанных романах
Жуля Верна, там техника должна была быть какой то похожей, да и здания
тоже.
Очень много переходов, длинных и вьющихся, и вот уже в первых
переходах ожидала нас относительная неприятность. Обычно в метро один раз
заплатил, вошел во <внутреннее пространство>, а дальше можно ехать сколько
угодно. Здесь же линии разделены между собой еще и тарифно - то есть нужно
еще раз покупать билет, или билет должен быть куплен до станции назначения,
в любом случае наши <дневные билеты> себя полностью оправдали - потому
что мы несколько раз запутывались, и все время попадали куда то не туда.
Переходы длинные, во многих остро чувствуется <подземелье> - плесень и
отваливающаяся штукатурка, соответствующий запах. Бородатый музыкант
укладывает инструмент - сын задает вопрос - <Папа, а много они
зарабатывают> - бородач бормочет - <на еду хватает>.
Наконец после многих мытарств, наконец, найдена <линия метро ?9,
остановка Trocadero>. Идем смотреть Ее. Башню.
Башня. Второе дыхание.
Долго все тянулась какая то стройка, и вдруг в разрыве между опять таки
какими то контейнерами возник разрыв, и показалась - Она. Башня как башня,
скажете Вы? Вот уж нет, отвечу я Вам! Подобный вопрос можно было бы
задать Бильбо, в тот момент, когда он впервые увидел одинокую гору.
Вообще говоря, часто башни на людей действуют как-то тонизирующе.
Почему, неясно, может быть, спросить у старичка Фрейда - ну там
фаллический символ или всякое тому подобное? В любом случае, при одном
только виде <Эйфель Тюрм>, как закричали дети, у всех буквально открылось
второе дыхание. Даже я, до этого нывший на усталость в ногах и занюханный
вид простиравшегося вокруг города, перестал ныть так громко, как делал это
до того.
Именно в этот момент появилось осознание того <Парижа>, к которому
стремились. А у меня произошло осознание первого дня отпуска. Вот, еще
вчера сонно сидел, вперив тусклый взгляд во все двадцать два дюйма
монитора, а теперь уже брожу по едва ли не самому <знаковому> для русского
человека городу.
Сразу начали изводить пленку. Просто без удержу - куда то пропали
мысли про композицию, кадрирование, выбор освещения и прочие навыки,
которые забивались в голову еще в школьном фото кружке! Щелкаешь и
щелкаешь, и просишь прохожих и жену снять <я и башня>. Она, конечно, не
убежит, но вдруг я сейчас от разрыва сердца умру или башня вдруг завалится
под тяжестью столпившихся на ней туристов.
Так или иначе, добрались до фонтана, и теперь уже более трезвой головой
я попытался сделать несколько кадров, и более подробно рассмотреть башню.
Она мне показалась какой то бронзовой, во всяком случае, не темной, а в свете
солнышка даже и сверкала. Фонтан тоже впечатлил, только жалко, что самые
большие <стволы> почему то не работали. Видимо, город решил, что мы
недостаточно важные для этого персоны.
Но - вперед! Обходим фонтан, Владик с любопытством разглядывает
<толстомясых> дам, высеченных не полностью из какого то камня. Вокруг
полным-полно <руссо-туристо>. Такие же ошалевшие и с больными глазами.
Попытка перейти дорогу едва не кончается смертью под колесами белых
Пежо, что колесят по своим таксистским делам во всех направлениях, ничуть
не обращая внимания на тех, кто ошалело не смотрит по сторонам. Вот бы
узнать статистику дорожных происшествий, наверняка она куда выше, чем в
среднем по городку.
Но вот дистанция преодолена, и башня над нами. Вблизи она кажется
куда более материальной, и просто поражаешься проработанности проекта - и
вправду, на картинках и в кино этого не увидишь, ибо с каждой следующей
точки видны другие элементы конструкции, какие то кружева, и размер -
поражает. Сразу становится ясно, что она не только огромна, она - очень
подробна. И что это совсем не нечто, собранной чуть ли не из детского
конструктора. Очень много именно железных кружев, дополнительных
элементов. Это не просто строение, это настоящий памятник. Вот что про
башню пишут:
<Башня была возведена ко Всемирной выставке 1889 года, приуроченной
к 100-летию Великой революции. Правительство Третьей республики решило
поразить воображение современников, построив сооружение, равного
которому мир еще не видел. Густав Александр Эйфель выдвинул проект 300-
метровой железной башни, которая должна была по высоте превзойти все
созданные до нее сооружения.
Ее конструкция состоит из 18000 металлических деталей, которые
соединены 2500000 заклепками (высота 300 м, сторона квадрата основания
123 м, весит 9 тыс. т).
Для придания этому сооружению более эстетичного вида был приглашен
архитектор Стефен Соверстер, который и придал башне нынешний вид,
добавив каменную кладку у основания и круглые арки с четырех сторон.
Башню построили за два года, два месяца и пять дней на участке земли,
взятом в аренду на 20 лет. Компания Эйфеля занималась абсолютно всем: от
производства 18 тысяч металлических конструкций, которые изготавливались
на предприятии Levallois-Perret, до самого строительства. Строительные
работы были завершены 31 марта 1889 года. Башня была торжественно
открыта через 45 дней, после открытия всего комплекса Всемирной выставки.
Спроектированные Эйфелем лифты безотказно работали полвека и
внезапно сломались в июне 1940 года, когда в Париж вошли немецкие войска.
В течение четырех лет, пока во французской столице оставались оккупанты,
башня была закрыта. Специально выписанные из Берлина инженеры так и не
смогли наладить работу лифтов. Как только Париж был освобожден, старый
механик лишь на полчаса спустился вниз - и подъемники, к великой радости
парижан, заработали. Эйфелева башня снова стала символом Парижа, и ее
первую увенчали трехцветным национальным флагом, который взвился над
французской столицей 25 августа 1944 года.>
К сожалению, от мыслей залезть и поплевать <на головы беспечных
парижан>, пришлось отказаться, потому, как стоять пришлось бы пару часов и
никак не меньше, а с другой стороны, там и парижан то нет - все сплошь
туристы. Под башней площадка, застеленная мелким белым гравием. Может,
что бы в случае падения можно было быстро прибраться? Какие то пожарные
поднимали и опускали на веревке детей. Где-то читал, что под башней
постоянно накрапывает мелкий дождичек. Догадайтесь, отчего?
Оказывается, что башню посещают около 6 миллионов человек в год, и
всего посетителей было около 200 миллионов!
Тут заныли желудки. Пришлось за какие то чудовищные деньги покупать
багеты с сосиской, заправленные термоядерной смесью из кетчупа и майонеза.
При подробном рассмотрении в багетах обнаружились еще и кусочки бумаги,
надеюсь, не туалетной, а так же полиэтилена, от которого, как известно, у
некоторых наций бывает изжога. Тут же нашлась скамеечка, на котором была
произведена попытка все сие съесть. Съесть все не удалось, пришлось
выкинуть, ибо здоровье все же дороже.
Появилось интересное наблюдение. Очень многие <руссо-туристо> ведут
довольно таки экономный образ жизни в чужом городе. Однако, если на
горизонте появляются другие представители этого весьма теперь
распространенного вида хомо, то в глазах появляется нечто новое, и кошельки
открываются на всю катушку. Что это - желание показать, что не на последние
деньги была куплена путевка? Ну зачем же так то ? И почему то друг друга
часто сторонятся, в отличие от тех же немцев, которые могут запросто
закучковатся.
Дальше была какая то полянка, чуть ли не шесть соток, по которой
хотелось побродить, но сделать это было сложно из за луж и грязи. Это видимо
и было Марсово поле. Но вот солнышко вышло из за утренней дымки, и башня
просто засверкала!
Дети откопали где-то смешную детскую площадку - у них на это дело
очень развито обоняние, и мы посидели в этом месте еще немного. Потом
дошли до окончания поля и медленно двинулись в поисках станции
метрополитена. Но все время я оборачивался, что бы посмотреть на башню.
Вновь отель
Но вот усталость взяла свое, и до отеля вместо бодрых и веселых
путешественников дотащились самые настоящие развалины. В отель нас
запустили даже без паспорта, достаточно было показать ту самую визу, на
которую была забронирована комната. Медленный до тошноты ресепшионист,
наконец, выдал ключ, прикованный цепочкой от советского унитаза к куску
дерева размером с четвертинку кирпича. Этаж как всегда выпал четвертый, но
лифт почему-то ходил со второго - для меня это просто загадка природы.
Долго ли коротко, но скрипучая лестница, обходящая лифт, привела на
нужный этаж, и перед глазами предстало наше будущее жилище. Французы,
оказывается, очень практичный народ, по крайней мере, владельцы отелей.
Если вдруг потребуется номер на три персоны, или даже на четыре, можно
ведь просто поставить еще парочку кроватей, ни о чем больше в принципе не
заботясь!
Отель напомнил гостиницу из районного центра, так же все бесхитростно,
и так же было жалко матовой, цвета слоновой кости, краски, что бы закрасить
оставшееся после снятого шпингалета или перенесенного телефона пятно.
Ковер на полу протерт до основы, на стенах тканевые обои, наспех
прихваченные цвета немытой слоновой кости планками. К тому же номер был
не убран, а в коридоре пели хором песни своей далекой родины две черные
горничные. После просьбы убрать в номере довольно таки скоро появилась
миленькая блондинистая старушка, которая по ходу уборки пыталась нас
развлекать, что-то, очень душевно рассказывая на местном наречии.
Черненькие из коридора не сделали ни малейшей попытки ей помочь, видимо,
не в силах оторваться от вокала. Теперь они уже не только пели, но еще и
танцевали, прокручивая свои не худенькие телеса слева направо и обратно,
поводили в такт лапками, и довольно улыбались. Грех прерывать такой танец и
портить людям настроение.
Но вот некоторое подобие порядка все же наведено, горничная удалилась,
и можно бросить свои измученные кости. На кроватях можно сидеть, есть душ
и туалет, из овального окна которого видны висящие каштаны. Есть и дверь в
лето, то есть, на улицу, но так как балкон отсутствует как класс, то от
выпадения должен спасать поручень с крошащейся деревянной окантовкой.
Душ же нужно принимать с опаской, ибо фирма Керхер была явно основана
человеком, снявшим часть своей кожи при помощи душевой головки из
парижской гостиницы - душ выдавал водяной туман под неприлично высоким
давлением и вполне был в состоянии очистить даже автомобиль от краски.
Видимо, таким образом пытаются сэкономить воду. Зато нам накидали штук
пять крошечных кусочков мыла, опять вызвав ностальгию по старым
советским гостиницам - вот узнать бы еще, кто же у кого учился?
Следующая неприятная новость - узнавание электрических причуд вновь
открытой страны - розетка кроме обычных отверстий имеет еще и
выступающий штырь заземления. Бесспорно, забота о безопасности - это очень
хорошо, но нам бы чайку попить да супчик заварганить... То есть узкие вилки
подойдут, а массивные штекера - далеко не обязательно.
Но мы ведь тоже не лыком шиты, и чайник наш называется "Тефаль", а
раз так, то и соответствующее отверстие в вилке предусмотрено. А вот зарядку
уже не воткнуть...
Ах, какое это блаженство, вдыхать аромат супа, и иметь возможность
лечь и вытянуть ноги. Но пока суп еще не готов, осматриваю коридор.
Находится интересная особенность - отель имеет маленький внутренний
дворик, созданный для несения некоторых очень важных функций - во первых,
донести капельку света до коридорных окон. Во вторых - быть местом
хранения мусора. И, самое интересное, это "внешняя" сантехника. То есть
трубы, которые обычно прячут в шахтах, здесь просто выходят на улицу. Это
конечно удобно, ведь в случае течи комнаты не пострадают, но профессия
сантехника в таком месте несет в себе немалый риск, да и в суровую зиму
придется отказаться от услуг туалета - трубы просто-напросто замерзнут.
Становится понятно, почему рассказы о невиданных морозах в двадцать
градусов считаются кошмарами. Вполне допускаю, что могут быть и номера с
таким вот <видом на сантехнику>, так что требуйте отстоя пены.
Ну, вот мы и поели - попили в номере своем, шторы задернуты, и можно
уснуть.
Лувр и Сена.
После пары часов отдыха со сном такое ощущение, что все тело били
палками. Но охота пуще неволи, и, отдав девушке на ресепшне кирпич с
ключом, двигаем в направлении площади Бастилии - там ближайшая станция
метро. Женщин небезопасно оставлять на улице - за пару минут к Лене
подошли несколько особей мужицкого пола - это можно было бы понять, если
бы она стояла без детей!
Как все же по разному можно оценить одни и те же места - то ли с
дороги, то ли подобревшим и отоспавшимся.
Итак, расстояние до метрополитена на площади Бастилии было
преодолено одним прыжком. Вагон попадется длинный, радом спорят пара
французов, у одного из которых в руке древний замызганный Зенит ЕМ.
Лувр оказался совершенно грандиозным сооружением - не побоюсь
использовать именно это слово. Вероятно у строителей, а точнее, заказчиков
было подспудное желание поспорить с Римом в грандиозности - что ж, спор
удался, на мой взгляд.
Для начала, как по заказу, возник засыпанный строительным мусором и
щебнем то ли двор, то ли оборонное сооружение, зато потом, пройдя под аркой
ворот, попадаешь теперь уже во внутренний дворик дворца, не такой конечно
уютный как дворики немецких замков, но очень завершенный и цельный. И -
большой. Не зря французы смотрели на немцев как на деревенщину.
Поворот налево - тут растут знаменитые пирамиды, освещенные в этот
момент закатным солнцем. Это очень удачное освещение, оно раскрашивает
серые стены дворца, играет на стекле пирамид и бесчисленных окнах Лувра.
Фонтаны с плавными гранитными ваннами играют забавной волной. Аллея
ведет к малой арке, что виднеется неподалеку. Вокруг розы. Смешной
человечек продает за 1 ойро холодную водопроводную воду в бутылках.
Бутылки запотели и сразу рождают только своим видом жажду, руки тянутся к
кошельку - постой, в рюкзаке плещутся два литра колы!
Наконец сад надоедает, выползаем наружу, к реке. Тут младший
становится настоящим парижанином - писает на парапет набережной Сены.
Ну, ничего, здесь так принято. Букинисты и художники, под шафе, раскрыли
свои железные лотки и устроили перманентный фломаркт. Похоже, что тут
охота пуще неволи. Не думаю, что они много чего продают, но потусоваться
могут изрядно. По реке плавают, ходят и ползают корыта и утюги самых
причудливых форм, размеров и окрасок. Функции вероятно тоже разные - от
просто прогулочного катерка до баржи - ресторана, вкусно пьющие и
закусывающие, и которых совершенно не интересует что-либо, выходящее за
пределы стола. Тем не менее, Сена рождает какой то оттяг - все плохие эмоции
уходят, и становится просто в кайф гулять, никуда не торопясь.
Спускаемся к самой реке, на плиты нижней набережной. Тут публика
другая. Трапезничают братья - китайцы, расставив столы прямо у воды. На
столах - странные блюда, и очень много чашек и плошек, в которых налито,
что-то разных глубоких цветов. Проезжающий мимо веселый человечек делает
вид, что хочет стащить со стола, и улыбается. Китайцы озадачены.
Под мостами обстоятельно устраиваются на ночлег бомжи. Они
кучкуются группками, наверное, травят друг другу анекдоты, как мы когда-то
в пионерском лагере. Туго натянув полосатый гамак между двумя с изрезанной
корой деревьями, отходит ко сну темнокожий человек ростаманского виду. Он
курит что-то, и молча наблюдает за снующими по реке утюгами. Под головой у
него видавший виды рюкзак, а в глазах - бесконечность.
Здесь, внизу, меняется характер использования углов, тех самых <точек
кристаллизации> - в них ходят не только по маленькому, а по полной
программе.
Мост, какой то очень знаменитый, чинится. Так приятно осязать свежий
камень под пальцами, и смотреть на проплывающие внизу катера. На мосту -
балкончики, с них удобно наблюдать праздник жизни ни проходящими внизу
самоходными ресторанами. Эйфелева башня мерцает и переливается
всполохами тысяч блицев - очень красиво и органично. Если повернуть голову
в противоположную сторону, видно Нотр-дам. Мостов много, и по ним так же
ходят люди. Да, в Париже нужно гулять под вечер, именно в это время
атмосфера становится буквально сказочной. Начинаю чувствовать себя в
фильме.
Однако с плавучих ресторанов доносятся запаха. Дети требуют ужина, а
цены в ресторанах просто ломовые. За бутылку вина запросто запросят сотню.
Находим пиццерию и размещаемся. Эх, хорошо узнать вкус кампари и
анчоусов! Первое - супер, а от вторых можно бы и отказаться. На стол ставят
мерзлый графин с удивительно вкусной водой. Обслуга быстрая и
обходительная. Пиццерия маленькая, но столы в ней натыканы с
использованием каждого свободного сантиметра. На кухне священнодействует
огромный мужик русского вида, если верить американским фильмам, а в зале -
сухонький приветливый старичок, от которого просто веет чудным
настроением. Пицца чудесна, и очень остра, но это дело поправимо - на стол
приносят запотевшую бутылку удивительно вкусной воды - она сладка даже
после кампари. Выпиваем ее всю. Оставляем законный полтинник, если
считать чаевые.
Наблюдая за процессом битья автомобилей, называемым по недосмотру
парковкой, направляем свои набитые пиццей животики в направлении
виднеющегося невдалеке собора Парижской Богоматери.
Нотр Дам де Пари.
Бредем вдоль все той же речки, в сторону собора, однако, не перебираясь
на тот берег, где он стоит. Обнаруживается очень интересный фонтан, зеленая
густая вода стекает с террас, ее тягучие струи забирают последние негативные
мысли, и потом - просто красиво. Вокруг праздник жизни. Переходим через
мост, попадая в шумные кварталы - кажется, это и есть <Латинский квартал> -
столько веселящихся и гуляющих людей, яркие разноцветные лампы,
возбуждающие гастрономическое воображение запахи, несущиеся из
бесчисленных ресторанов. Жене дают цветок, а мне приходится
расплачиваться по не позволяющей возражения формуле - 3 ойро за 1 цветок
либо 4 за два - хорошо, что есть, кому дарить второй. Ангебот, блин. А
попробуй, не купи! Психологи, нечего сказать.
А рестораны все роскошней и ярче, предлагаемые яства - все красочней и
экзотичней - диковинные морские обитатели, разложенные на огромных
блюдах кругами, рядами, или просто лежащие во льду, салаты, мясо, выпечка -
все это манит и благоухает, и мой кошелек очень признателен скромной по
местным меркам пиццерии. На окне ресторана объявление на русском языке
"Каждому гиду ужин - бесплатно".
Наконец появляется Нотр Дам. Издали он кажется отлитым из
шероховатой пластмассы сувениром. По мере приближения становится
понятно, что главной целью создателей или строителей было не оставить ни
одного места поверхности стен без изображений, барельефов, скульптурок и
всего того, что издали кажется шероховатостью - своеобразная фрактальная
структура, при приближении прорисовываются все новые уровни восприятия.
Все таки - как много можно сделать за двести лет! Стоит обойти вокруг - и
начинает ехать крыша от микса - нечто напоминающее остов огромного
фантастического существа, возможно даже насекомого, или это и есть скелет
бандерснатча Джинксов? К тому же ночное восприятие плюс контрастная
подсветка дает калейдоскопичность восприятия - каждый шаг дает новое
представление, порой в корне противоположное. Меняется угол зрения и углы
освещения, и вот уже грани образовали совсем другой узор. Есть в этом нечто
психоделическое - а вот и зачарованные аборигены машут нам руками -
"салю".
Ужасают химеры - одна другой краше, вдруг кажется, что они оживают -
явно скульпторы баловались чем-то содержащим псилобицин. Мне
представилось, что при первых звуках какой нибудь иерихонской трубы вся
эта нечисть оживает, сотни глаз зажигаются кроваво красным огнем, и они все
поворачивают головы в мою сторону, из пастей раздается низкий утробный
вой ... Тьфу, да что же я сегодня съел то, что крышу так рвет?
Чем дольше смотришь на это сооружение, тем больше появляется
сомнений в его чисто христианской природе. Похоже, что это некое собрание
артефактов из истории оккультизма. Вот что пишут про собор:
" Кафедральный собор Нотр-Дам был сооружен на острове Сите по
инициативе парижского епископа Мориса де Сюлли. Строительство его
началось в XII в. и длилось 170 лет.
С собором Нотр Дам связано огромное количество легенд. Приверженцы
эзотерических учений утверждают, что архитектура и символика собора Нотр
Дам это своего рода зашифрованный свод оккультных учений - именно в этом
смысле Виктор Гюго говорил о Нотр Даме как о "наиболее
удовлетворительном кратком справочнике оккультизма".
Начиная с 17 века различные исследователи - Гобино де Монлюизан и
Камбриэль - и уже в нашем веке - Фульканелли и Амбелен с большей или
меньшей убедительностью раскрывали тайный смысл символики Нотр Дама.
Прежде всего, говорят, что средневековые алхимики закодировали в геометрии
Нотр Дама секрет философского камня. Фульканелли видел немало
алхимических символов в архитектурной отделке собора. В частности он
писал: "Если, подталкиваемые любопытством, или просто ради праздной
прогулки погожим летним днем вы поднимитесь по витой лестнице, ведущей к
верхним этажам собора - пройдитесь затем неторопливо по узкому проходу
галереи второго яруса. Дойдя до угла образуемого колонной северного свода,
вы увидите посередине вереницы химер удивительный барельеф старца,
высеченный из камня. Это он - Алхимик Нотор Дама" - пишет Фульканелли.
Символ Неба
Интересно также толкование символики центрального (западного)
круглого витража на фронтоне собора - такие круглые витражи иногда
называют "розеткой". Зодиакальные знаки этого витража, а также символы
Зодиака высеченные из камня на центральном портике с фигурой Девы Марии
обычно толкуют как символ годичного цикла. Однако зодиакальный цикл,
изображенный на большом круглом витраже начинается не со знака Тельца,
как это принято в западной астрологической традиции, а со знака рыб,
соответствующего началу индуистского астрологического цикла. Согласно
греческой традиции знаку рыб соответствует планета Венера. Другой
астрологический символ - лунарный цикл воспроизводит так называемая
галерея царей, 28 скульптурных фигур изображают, как считается царей
Иудейских, но по библии, их было 18 или 19 - тогда как лунный месяц имеет
28 дней - что вы на это скажете?
Дьявол-кузнец
И, наконец, еще одна легенда - о дьяволе-кузнеце. Створки ворот Нотр
Дама украшены замечательным узором из кованого железа со столь же
удивительными железными замками. Выковать их было поручено некому
кузнецу по имени Бискорне. Когда кузнец услышал, что ему нужно будет
выковать фигурные замки и узоры для ворот самого красивого собора Парижа,
- струхнул не на шутку. Подумав, что ему никогда с этим не справится, он
попытался призвать в помощь дьявола. На следующий день, когда канонник
Нотр Дама пришел поглядеть на работу - он застал кузнеца без чувств, но в
кузнице взору его явился настоящий шедевр : фигурные замки, накладные
кованые узоры, представлявшие собой ажурные переплетающиеся листья -
словом, канонник остался доволен. В день, когда отделка ворот была
закончена, а замки врезаны - ворота было невозможно открыть! пришлось
окроплять их святой водой.
В 1724 году историк Парижа Анри Соваль уже высказывал некоторые
мысли относительно загадочности происхождения узоров на воротах Нотр
Дама. Никто не знал, как они были сделаны - то ли это было литье, то ли они
были выкованы - Бискорне - оставался нем, секрет был утерян с его смертью, и
Соваль добавляет: "Бискорне, уязвленный угрызениями совести, погрустнел,
стал молчалив и в скором времени умер. Тайну свой он унес с собой, так и не
раскрыв его - или из опасений, что секрет будет украден, или же опасаясь, что,
в конце концов, выяснится, что никто не видел, как он ковал ворота Нотр
Дама"....
В правой башне висит колокол, преподнесенный в дар собору в 1400
году. Позднее этот колокол весом 6 тонн был переплавлен в таком же
количестве бронзы. Присутствовавшие при этом знатные дамы и простые
парижанки бросали в расплавленную массу золотые и серебряные украшения,
отчего, как утверждают, колокол приобрел чистый и звучный тембр"
Идем дальше.
На мосту забавный человечек в огромных роговых очках и почему-то
шапке - ушанке выделывает немыслимые кренделя на велосипеде, попутно
балагуря на аборигенском наречии - никогда не видел такого мастерства, ни в
каком цирке! Он ездит то на простом велике, то на одноколесном, затем
достает крошечный, размером чуть больше пачки сигарет, и долго, с
ужимками, присаживается, и затем начинается очередное чудо, от которого у
зрителей падают челюсти.
Домой бредем уже неспешно, оттяжно - устало. Прохожих все меньше, а
прорезалось чувство города - он уже не чужой, а привычен несколько. В
который раз приходит мысль, что такой вот неорганизованный туризм
заставляет порой путем стресса прожить множество жизней за день, уловить
тысячу не видных сразу мелочей и построить пусть субъективную, но все же
картину.
К тому же это входит в привычку, и появляется опыт видеть эти мелочи и
строить образ. Хотя это требует некоторого состояния стресса и
подсознательного анализа. Зато после даже небольшой паузы город становится
уже привычным. Еще одно вырабатываемое качество - умение
ориентироваться, искать дорогу, вырабатывать методику привязки и
определения сторон света, а равно помнить, где остался дом или авто и найти
дорогу назад.
Но вот опять отель, шумный и не убранный, на ступеньках которого
дрыхнет прилично одетый молодой человек с рюкзаком <Кемел Актив> под
головой. Рядом шатаются волосатые парни - они дегустируют друг у друга
напитки путем опускания пальца в бокал соседа и последующего облизывания.
Поднимаемся в номер, ставший уже не таким вроде бы и замарашистым,
несмотря на желтый свет ламп. Опять душ, и дети уже спят.
"Я постирал на завтра свои носки - я предполагаю, что буду живой..."