Как связать рассказы традиционной истории о высокоразвитой арабской цивилизации средневековья с тем, что представляет собой арабский мир последние 500 лет? Возможно ли, чтобы один и тот же этнос
• до VIII века представлял собой орду грубых варваров, чуждых интеллектуальной деятельности;
• в VIII - XIII веках превратился в локомотив мировой науки;
• а в XIV веке вновь опустился на уровень варваров?
Ответ: нет.
Этнос - это биологическое сообщество, связанное общим происхождением и обладающее общей биогенетикой. Биогенетика этноса определяет его физические, психические и интеллектуальные особенности. Особенности этноса характеризуются постоянством, в противном случае этносов бы не существовало.
К интеллектуальным особенностям следует отнести способность к познанию и к творчеству. Если нам рассказывают, что в течении нескольких сотен лет интеллектуальные особенности одного и того же этноса дважды менялись на противоположные, то
1) либо мы имеем дело с разными этносами,
2) либо нас пытаются ввести в заблуждение.
Данная глава из книги французского ориенталиста Андрэ Сервье, показывает, что имели место оба фактора:
1) Высокоразвитая арабская цивилизация средневековья возникла не в родной Аравии, где арабы оставались в состоянии варварства вплоть до XX века, а на территориях цивилизованных народов, которые, будучи завоеваны исламом, продолжали творческую деятельность, несмотря на преследования со стороны завоевателей. Это был последний расцвет греко-латинской цивилизации. Но, в конечном счёте, её свет был потушен арабским варварством и догмами ислама.
2) Арабские произведения средневековья представляют собой искаженные копии и компиляции произведений авторов Александрийской школы, а также греческих, сирийских, персидских и индийских авторов доисламского периода. "Эти грубые и искаженные арабские писания вошли в обиход в средневековой Европе как произведения арабских гениев. Их истинный характер был обнаружен позже, когда во времена Возрождения оригинальные греческие рукописи были эксгумированы из древних библиотек и нашлись ученые, способные их перевести."
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
Бесплодие арабского ума проявляется во всех сферах интеллектуальной деятельности, особенно в литературе, искусстве и науке, требующих таких качеств, как оригинальность и воображение. Когда араб пытался заняться литературным, художественным или научным трудом, то ему не на что было опереться в своём внутреннем мире; поэтому он копировал и подражал, никогда ничего не придумывая.
То, что называется "Арабской цивилизацией", в смысле проявления арабского гения, никогда не существовало в действительности. Цивилизация, известная под этим названием, возникла благодаря труду других народов, которые, будучи завоеваны исламом, продолжали творческую деятельность, несмотря на преследования со стороны завоевателей.
Когда арабский народ под предводительством первых преемников Мухаммеда вел завоевательные войны, он представлял собой орду грубых варваров, лишенных интеллектуальной культуры и каких-либо художественных или научных достижений. По сравнению с греками, персами и египтянами арабы находились в том же положении, в каком сегодня (1910-е годы) находятся берберы Северной Африки по отношению к развитым народам Европы.
Ряд непредвиденных успехов вытолкнул бедуинов в среду цивилизованных народов, оказавших на них неоспоримое влияние; тем не менее они медленно усваивали иностранные достижения. Самые ранние произведения на арабском языке написаны во времена Аббассидов (VIII-XIII вв.), и написаны не арабами, а сирийцами, греками и персами, принявшими ислам. Только к третьему веку Хиджры (X век) бедуины начали становиться цивилизованными. Именно к этому периоду можно отнести переводы на арабский язык греческих, сирийских, персидских и латинских трудов, которые открыли арабским завоевателям неведомый им кладезь знаний и привнесли в их жизнь элементы прежних цивилизаций. [1]
Но это иностранное влияние ощущалось только на тех арабах, которые покинули родную Аравию и поселились в Сирии, Персии и Египте. Основная часть арабов, оставшаяся в Аравии, была отрезана от этого благотворного влияния и оставалась в состоянии варварства.
Называть "Арабской цивилизацией" художественные, литературные и научные достижения, которые с помощью сфальсифицированный документов были приурочены к периоду Аббассидов, значит совершать ошибку.
• Во-первых, потому, что арабский элемент в этих достижениях едва заметен.
• Во-вторых, потому, что эти достижения были результатом интеллектуальной деятельности завоеванных народов, обращенных в ислам.
• В-третьих, потому, что эти достижения уже существовали в странах, завоеванных арабами, до того, как туда пришли арабы.
Сирийские, персидские и индийские произведения, являющиеся проявлением этих интеллектуальных достижений и продолжающие греко-латинскую традицию, появились задолго до мусульманских завоеваний. Таким образом, это противоречило бы фактам - приписывать это художественное и научное творчество арабам и называть "Арабской цивилизацией" интеллектуальные достижения, возникшее благодаря сирийцам, персам и индусам, неохотно принявшим ислам, но, тем не менее, сохранявшим качества своих рас. В действительности эти достижения были не чем иным, как продолжением и, можно сказать, последним расцветом греко-латинской цивилизации. Это легко доказать.
Когда халиф аль-Мансур (745-755), очарованный великолепием византийской культуры и пользующийся советами сирийских, греческих и персидских чиновников, занимавших различные посты в его империи, пожелал распространить научные знания, он приказал перевести на арабский язык труды основных греческих авторов: Аристотеля, Гиппократа, Галена, Диоскорида, Евклида, Архимеда и Птолемея.
Поскольку уже существовали переводы греческих авторов на сирийский (арамейский) язык, поэтому задача перевода их на арабский язык была возложена на сирийских переписчиков. Именно благодаря переводам сирийцев арабы познакомились с греческой мыслью, которая стала для них главным интеллектуальным источником. Однако сирийские книжники, лишь недавно принявшие ислам, еще не прониклись мусульманской догмой и переводили греческих авторов верой и правдой. В результате арабские мусульманские фанатики сочли эти переводы недостаточно ортодоксальными; некоторые отрывки ранили их религиозные чувства. Поэтому, когда арабов в достаточной мере проинструктировали, чтобы они могли обойтись без сирийских посредников, они поспешили выпустить новые переводы в соответствии с арабскими предпочтениями и в гармонии с мусульманскими догмами. Арабы выбросили из греческих произведений всё, что по их мнению противоречило учению ислама и добавили религиозные формулы, с которыми были знакомы. В своем рвении арабы перевели на арабский язык даже оригинальные имена греческих авторов, чтобы те навсегда исчезли из истории.
Эти арабские компиляции были сделаны не на основе греческого оригинала и даже не с сирийских версий, а с арабских переводов, сделанных с сирийских версий, так что оригинальная мысль греческих авторов была не только искаженна этими многочисленными интерпретациями, но и сфальсифицирована в угоду мусульманскому фанатизму.
Именно эти грубые и искаженные писания вошли в обиход в средневековой Европе как произведения арабских гениев. Их истинный характер был обнаружен гораздо позже, когда во времена Возрождения оригинальные греческие рукописи были эксгумированы из древних библиотек и нашлись ученые, способные их перевести (на латынь и европейские языки).
ТОЧНЫЕ И ЕСТЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
Именно таким образом астроному Машалле ибн Асаре (персидский еврей), жившему во времена правления халифа Харуна ар-Рашида, были ложно приписаны определенные трактаты об астролябии и армиллярной сфере, которые представляют собой искаженные компиляции трудов Птолемея. [2]
Примерно в то же время Ахмад ан-Нахаванди (перс, принявший ислам) составил несколько астрономических таблиц, также имевших греческое происхождение.
Во времена правления халифа Аль-Мамуна, его придворный астроном Халид аль-Малик, известный как аль-Марварруди, измерив градус меридиана, всего лишь применил теории греческих математиков.
Астроном Мухаммад аль-Хорезми (исламизированный перс или узбек) составил несколько астрономических таблиц, представляющих компиляции работ индийских авторов. [*]
[*] Примечание переводчика.
Аль-Хорезми ошибочно считают отцом алгебры и автором десятичной системы записи чисел. Его трактат по алгебре представляет собой комментарии к трактатам настоящего отца алгебры Диофанта Александрийского. Что касается десятичной системы, то Хорезми позаимствовал у индийских математиков не только цифры, но и саму десятичную систему записи чисел.
Конец примечания переводчика.
Астрономические таблицы, составленные Хабашом аль-Хасибом, позаимствованы им у Птолемея и авторов его школы.
Знаменитый Аль Кинди, пользовавшийся репутацией в Средние века и известный по преимуществу как философ, был исламизированным сирийским евреем. Его труды по геометрии, арифметике, астрологии, метеорологии, медицине и философии являются переводами или компиляциями работ Аристотеля и его комментаторов.
Другие астрономы и математики, такие как Абу Машар (Альбумазар), ан-Найризи и аль-Батеги (двое последних персы) были компиляторами авторов Александрийской школы.
В астрологии и астрономии арабы были всего лишь подражателями.
Зародившись в Халдее на заре истории, а затем завезенная в Египет, эта наука проникла в Грецию, где ее запутанные принципы и наблюдения, передававшиеся устно из поколения в поколение, были согласованы и зафиксированы в письменной форме.
"Альмагест" Птолемея можно считать полным изложением астрономических достижений древности. Именно из этого произведения, ставшего известным им благодаря сирийским переводам, арабские авторы черпали информацию и комментировали ее в сотнях различных форм, ничего не добавив к оригиналу.
В изучение математики арабы так же не внесли ничего нового. [3] Долгое время арабам приписывали изобретение алгебры, в то время как они всего лишь копировали трактаты Диофанта Александрийского (IV в.). Поскольку источник, из которого черпали арабы, был неизвестен европейцам в Средние века, то они ошибочно считали арабов авторами.
Цифры и систему счисления, которые в Европе ошибочно называют арабскими, происходят из Индии. Сами арабы называют арифметику "индийским счетом", а геометрию "индийской наукой" (хендесья).
Знания в области ботаники арабы почерпнули из трактатов Диоскорида, из индийских и персидских трудов. [4]
В химии, или, скорее, алхимии, арабы были учениками Александрийской школы. Алхимики Джебир и ар-Рази (исламизированный перс) всего лишь скопировали труды Александрийского герметизма. [5]
МЕДИЦИНА
Такое же отсутствие изобретательности наблюдается у арабов и в отношении медицины. Начиная с III века греческие врачи проникли в Персию, где основали знаменитую Академию Гондишапура, которая соперничала с Александрийской школой. Они преподавали, в частности, учения Аристотеля, Гиппарха и Гиппократа, которые персы охотно усвоили. Масавайи, один из их учеников персидского происхождения, стал врачом халифа Харуна ар-Рашида и написал несколько трактатов в подражание Гиппократу, среди которых можно упомянуть "Доказательства", "Фармакопею" и несколько работ о лихорадке и о пище. [6]
Но именно в Александрии греческая медицина вышла из эмпиризма и приобрела подлинно научный характер.
Греческие врачи Герофил и Эрасистрат своими трудами подготовили почву для великого Галена, который дал медицинской науке полное развитие. Трактаты Галена под названием "Методы лечения" были составлены и переведены на сирийский язык христианским священником Аароном, жившим в Александрии в VII веке. Этот сирийский перевод в 685 году [7] был переведён на арабский язык и стал источником, из которого черпали знания арабские врачи, в частности Авиценна, Альбукасис и Аверроэс, чей трактат "Общие принципы медицины" является прямым переводом Галена. Единственным мусульманином, который привнес что-то новое в медицину, был ар-Рази (X в.), но он был персом. Он ввел в фармацевтику использование мягких слабительных и химических препаратов. [8] Али бен эль Аббас, продолжавший работу ар-Рази и составивший курс медицины, тоже был персом.
Знаменитый Авиценна (Ибн Синна, 980) родился в Исфахане, в Персии. Его самая известная работа "Канон" представляет собой компиляцию трактатов Галена, переведённых им на арабский с сирийских переводов. В латинском переводе "Канон" был очень популярен в средневековой Европе и считался оригинальным произведением. [*] Авиценна был настолько далёк от ислама, что привык пить вино и рекомендовал его употреблять другим.
[*] Примечание переводчика.
Современные энциклопедии и учебники награждают "Канон" Авиценны превосходными эпитетами. В действительности, это довольно убогое произведение, чьи рецепты бесполезны и даже вредны для здоровья. Исследователь под псевдонимом gorojanin_iz_b ознакомился с "Каноном" и опубликовал свои выводы в статье "Тысячелетие шарлатанского Канона". Приведу некоторые выдержки:
Никто из армии поклонников "Канона" Авиценны не подумал хоть раз заглянуть в первоисточник. А зря. Потому что если любой человек заглянет на любую страницу любого из 5 томов "Канона", то он не то что детей - собаку не доверит лечить этому троглодиту. Вот некоторые из медицинских советов "Канона" Авиценны:
• Если [у ребенка] запор, то в задний проход нужно вложить кал мыши.
• Люди, употребляющие много свежих фруктов, становятся мишенью для лихорадок, хотя вначале [фрукты] освежают.
• Езда в повозке, сидя спиной вперед, приносит большую пользу при слабом зрении.
• Частое купание в бане вредно [для зрения].
• Лучше всего сначала натереть зубы медом или сахаром. Каждое из этих [веществ] объединяет [многие] достохвальные свойства; придает [зубам] блеск, делает их жирными, согревает и очищает.
• Злоупотребление молоком порождает вшей.
• Так же [вредны]: сельдерей, чечевица. [Далее, вреден] чеснок, наполняющий голову парами, лук - по той же причине и из-за того, что его вещество превращается в дурную влагу.
• Капуста вредна для желудка и вызывает помутнение зрения.
• Осенью следует избегать осенних фруктов.
• Кровь бешеной собаки полезна от ее же укуса.
Конец примечания переводчика.
Трактаты аз-Захрави (Альбукасис), Ибн Зухра (Авензоар) и Абен-Битара, все трое уроженцы Испании, также являются более или менее точными копиями трудов Галена, Аарона и Александрийских врачей, причём копиями, сделанными с сирийских переводов.
Маймонид, которого ошибочно считают арабским врачом, был евреем, родившимся в Кордове в 1185 году. Обладая научным складом ума и безразличный к мусульманским догмам, он навлек на себя преследования халифов Альмохадов и был вынужден искать убежища в Египте. Его "Медицинские афоризмы" были переведены на латынь в 1409 году; а его "Руководство о сохранении здоровья" - в 1518 году.
Именно благодаря этим работам греческая медицинская наука стала известна в Средние века.
ИСТОРИЯ И ГЕОГРАФИЯ
Арабы преуспели в тех областях, которые не требуют большого воображения, а именно в истории и географии. Сирийские и персидские авторы снабдили их обильным материалом, из которого они черпали идеи, не проявляя при этом никаких заметных критических способностей. Результатом стали грубые компиляции, подобные таким работам Аль-Масуди, как "Известия времени", (Ахбар аз-заман); "Книга середины"; "Золотые луга и рудники драгоценных камней". Такова же работа Ибн аль-Асира "Полный свод всеобщей истории", излагающая хронику от сотворения мира по 1281 год.
То же самое можно сказать и о краткой истории Абу-ль-Фида (Абулфида), принца, дипломата и воина, который искал отдохновения от тревог власти, сочиняя своего рода всеобщую историю, первая часть которой посвящена патриархам, судьям и царям Израиля; вторая - четырём династиям древних царей Персии; третья - фараонам Египта, царям Греции и императорам Рима; четвертая - царям Аравии до Мухаммеда; пятая - истории различных народов, таких как сирийцы, сабеи, копты, персы и т.д., а также событиям, произошедшим после смерти Мухаммеда вплоть до 1328 года. Эта работа оригинальна только в том, что касается арабской истории. То же самое замечание относится и к "Хронике" сирийца Абу-ль-Фараджа (1226-86) (который был христианином).
Борхан-эд-Дин Мотарецци (1145-1235) собрал большое количество арабских преданий, содержащие любопытные ссылки на доисламские обычаи. К тому же жанру относятся "Историческая энциклопедия" Нувайри, "История арабского завоевания полуострова" Ибн-эль-Кутии и "История пророков и царей" Табари - все оригинальные работы, содержащие ценную информацию. [9]
Отдельное место следует отвести Ибн-Халдуну (1332-1406), чья "Книга назиданий по истории арабов" содержит историю арабов вплоть до конца XIV века и историю берберов. Он один из немногих мусульманских писателей, который не довольствуется простой компиляцией из предыдущих документов. Сначала Хальдун рассматривает историческую критику и ее методы; затем изучает общество и его происхождение; дает краткое описание земного шара и исследует влияние, которое разнообразие климата может оказывать на человека; затем переходит к причинам развития и упадка государств у кочевых народов и в условиях большой концентрации населения. Он рассматривает труд в целом, перечисляя различные профессии, и заканчивает классификацией наук. Хальдун родился в Тунисе и имел испанское происхождение. [10]
В области географии арабы оставили несколько работ, отличающихся несомненной оригинальностью. Их завоевания, обязанность совершать паломничество в Мекку и торговые путешествия позволили им познакомиться с регионами, неизвестными грекам. Развитая наблюдательность позволила им собрать ценную информацию. Они достоверно передали реальность; большая часть их рассказов строго точна, [11] например, рассказы Ибн Баттуты, Ибн Джубайра [*], Ибн Хаукаля, Ибн Хордадбеха, Абулфиды, Истахри, Бекри и Эдриси.
[*] Примечание переводчика.
Несколько лет назад, читая "Путешествие" Ибн Джубайра, я был удивлён развитым языком этого произведения, который скорее напоминал язык французских литераторов XIX века, чем арабского путешественника XII века.
Особенно удивило меня художественное описание природы. Дело в том, что образ Природы является одним из наиболее поздних приобретений мировой литературы. До XIX века Природа если и присутствовала в литературе, то не более чем декорация. Природа начала оживать только в произведениях европейских романтиков. Наибольшее развитие образ Природы получил в русской литературе XIX века, начало этому положил Владимир Жуковский, а довёл его до небывалых в истории литературы высот Александр Пушкин.
В предисловии к произведению сказано, что "В Европе Путешествие Ибн Джубайра стало известным в середине XIX века. Арабский текст разделов, относящихся к Сицилии, и их французский перевод были опубликованы М. Амари в 1845-46 годах."
Вполне вероятно, что "Путешествие" Ибн Джубайра было создано во Франции XIX века, в которой мода на Восток, начавшаяся в XVIII веке, получила мощный импульс после восточных походов Наполеона. Подобные произведения имели не столько научную, сколько коммерческую цель - удовлетворение моды на "восточную экзотику".
Подтверждением моей версии является публикация арабистки Клаудии Отт о том, что сборник восточных сказок "Тысяча и одна ночь" был создан в Европе в XVIII веке в коммерческих целях. Первый перевод сборника был опубликован французским востоковедом Антуаном Галланом в 1704 году. Успех был оглушительным, и к 1709 году было издано еще шесть томов, а затем еще четыре, последний из которых вышел уже после смерти Галлана.
Другим подтверждением является Глава 15 "Ислам и арабы" книги Михаила Постникова "Восток и Средневековье", в которой он выдвигает аргументированную версию европейского происхождения главных произведений "мусульманского Ренессанса". В заключении Постников пишет следующее:
"Мы видели, что сочинения главнейших представителей "мусульманского Ренессанса" являются безусловными апокрифами. Это доказывает апокрифичность и всех других сочинений этого периода, поскольку они связаны системой перекрестных ссылок. (Пример: каталог Суфи и "Канон" Бируни).
В частности, апокрифами являются и сочинения "арабских историков" того времени. ... эти сочинения были открыты европейскими учеными сравнительно поздно (труд самого известного из арабских историков, Масуди, опубликован только в 1851-77 годах в Париже, а сочинение другого, считающегося столь же авторитетным, историка, Макризи, - так и вовсе лишь в 1908 году в Тюбингене). Ученым традиционного мусульманского образования эти труды до их "открытия" европейцами были неизвестны."
Вот так "средневековая арабская культура" создавалась в XVIII - XIX веках в кабинетах европейских учёных и литераторов.
Конец примечания переводчика.
ФИЛОСОФИЯ
В философии арабы, неспособные придумать какую-либо собственную систему, заимствовали её у греков, персов и индийцев. Они познакомились с философией главным образом благодаря трудам Александрийской школы. Царственная щедрость эллинистической династии Птолемеев привлекла в Александрию множество ученых со всех уголков известного тогда цивилизованного мира, особенно из Греции, Сирии и Персии. Эти ученые, чьи труды охватывают период с III по конец V века, были хорошо знакомы с различными гипотезами, порожденными человеческим разумом. Благодаря им восточная и греческая философия (две абсолютно разные концепции) слились воедино. [12]
Восточная философия, представленная иудейскими и христианскими доктринами, была пропитана мистицизмом, истоки которого нам следовало бы искать в религиозных верованиях Индии. Мусульманский суфизм, возникший примерно во втором веке Хиджры, по-видимому, происходит от буддизма и, собственно говоря, пришел из Индии. Человек, очищенный медитацией, трансом и строгим соблюдением определенных правил, может возвыситься до божественности и отождествиться с ней. Именно суфизм вдохновил основателей различных религиозных братств ислама, которые во многом являются проявлениями восточного мистицизма.
Напротив, греческая философия, основанная на разуме и логике, делится на две ведущие концепции: перипатетизм Аристотеля и спиритуализм Платона. Именно платоновские теории послужили связующим звеном между греческим реализмом и восточным мистицизмом. [13]
Перипатетизм был введен в Александрию примерно во II веке Александром Афродисийским; но под влиянием иудейской и христианской доктрин чистый источник Аристотеля был несколько искажен и осквернен. Философы Аммоний Саккас, Плотин, Порфирий, Фемистий, Сириан, Давид Анахт, Симплиций, Иоанн Филопон, Ямвлих были более или менее верными учениками Аристотеля, от которых арабы черпали свое вдохновение. Арабы познакомились с произведениями этих авторов благодаря коптским переводам и комментариям, но арабы никогда не имели доступа к оригинальным работам Аристотеля. [14]
Именно при таких обстоятельствах были написаны трактаты Хунайна и Яхии (?) об Аристотеле, а также трактаты Аль-Кинди, Аль-Фараби, Авиценны и Ибн Баджа (Avempace) о Платоне.
Из коптских комментариев к трудам Александрийской школы [15] арабы узнали о преданиях, относящихся к Семи мудрецам и второстепенным философам; но больше всего они копировали произведения преемников Аристотеля, особенно Фемистия, Александра Афродисийского, Аммония Саккаса и Порфирия. [6] Плотин и Прокл пользовались у них большим уважением. Им были знакомы речи Аполлония Тианского, Плутарха и Валентиниана. Они перенимали идеи этих авторов, часто искажая их, либо потому, что не понимали их, либо потому, что хотели привести их в соответствие с мусульманскими догмами; но они не добавили к ним ничего, что можно было бы принять за оригинальное.
Один из последних и самых знаменитых арабских философов, Аверроэс, написал комментарии к Аристотелю с цитатами, которые создали ему репутацию среди европейцев в то время, когда труды греческих философов не были известны в Европе. Однако в трудах Аверроэса нет ничего оригинального. Они - всего лишь краткое изложение доктрин, общих для арабских последователей Аристотеля, которые они заимствовали у авторов Александрийской школы. Но Аверроэсу повезло: ввиду незнания греческих оригиналов его считали создателем доктрин, которые он всего лишь изложил в более полной форме. [17] Поскольку Аверроэс не владел греческим языком, он познакомился с трудами Аристотеля по арабским переводам, которые, в свою очередь, были сделаны с сирийских и коптских переводов.
Такая же ситуация обстоит и с Энциклопедией философских наук Авиценны, составленной из работ греческих перипатетистов и философов Александрийской школы, переведенных на арабский с сирийских переводов. [18]
Восточная философия, мистицизм суфиев, нашла своего самого знаменитого толкователя в лице аль-Газали (1058), который позаимствовал свои доктрины у еврейских и христианских мистиков Александрийской школы. [19] Признавая, вместе с Аристотелем, священные права разума, Газзали утверждал, что "истины, установленные разумом, не единственные; существуют и другие истины, недоступные нашему пониманию, которые мы вынуждены принять, хотя не можем доказать их с помощью логики, и что нет ничего неразумного в предположении, что над сферой разума существует другая сфера - сфера божественного проявления, и хотя мы можем не знать ее законов и методов, достаточно, чтобы разум был в состоянии признать ее возможность."
Это дверь, открытая мечтам и странствиям духа. Восточный мистицизм вскоре вытеснил греческую логику, и мусульманские фанатики с благосклонностью восприняли теории аль-Газзали, который стал ортодоксальным исламским философом. Одно из его сочинений "Воскрешение религиозных наук" приобрело такую известность, что принесло ему титул "худжат аль-ислам" - авторитет ислама.
Между этими двумя философскими течениями - логикой Аристотеля и восточным мистицизмом - можно различить множество второстепенных влияний: византийское, египетское, персидское и индийское. Кроме того, каждый из покоренных народов передал завоевателям часть своих концепций. Арабы, неспособные извлечь что-либо из собственных глубин интеллекта, копировали, адаптировали, подражали и искажали. Именно в этих иностранных влияниях следует искать истоки религиозных сект, разделивших ислам. Эти секты возникали везде, где арабский дух, вступая в столкновение с другими религиозными концепциями, приводил к своего рода слиянию доктрин.
Не существует, собственно говоря, никакой арабской философии. Есть адаптации к арабскому духу и менталитету греческих, александрийских и восточных философских учений. От этих адаптаций философия, как наука, ничего не выиграла; ее арсенал знаний не увеличился; ее горизонт не расширился. Арабы оставили доктрины Аристотеля, еврейских и христианских философов в том виде, в каком они были им переданы. Арабы копировали, ничего не развивая и не улучшая.
ФИЛОЛОГИЯ
Любопытно отметить, что самые способные филологи, те, кто наилучшим образом объяснил механизм и дух арабского языка, были не арабы, а исламизированные персы, сирийцы и копты. [20] Например, Сибавейхи, Фариси, Зеджадж и Замахшари являются персами. Лексикографы Исмаил Джаухари (согласно Википедии, он был тюрком) и Файрузабади также являются персами.
Среди риторов и филологов большинство составляют либо персы, либо сирийцы, такие как ас-Сакаки, которого сравнивают с Квинтилианом за ясность и с Цицероном за богатство стиля; [21] или Ас-Суюти, который рассуждает о чистоте, элегантности и силе арабского языка и, соединяя пример с наставлением, цитирует отрывки из наиболее уважаемых авторов в качестве поддержки своих изречений.
Справедливо будет признать, что арабы дали немало замечательных филологов. Арабский ум, хорошо приспособленный к компиляции, подробному анализу и комментариям, не требующих больших творческих усилий, нашел благоприятную для себя область в изучении грамматики.
Существует множество трактатов как в прозе, так и в стихах; и все они переполнены цитатами, для правильной оценки которых необходимо знать множество авторов, чьи произведения до нас не дошли.
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА
В художественной литературе, ещё явнее, чем в науках, проявились скудость и бесплодие арабского ума. Единственным оригинальным произведением арабского гения является "Муаллаки" (сборник арабской поэзии доисламской эпохи).
С незапамятных времен в Аравии жили поэты, своего рода трубадуры, которые переходили от племени к племени, от рынка к рынку, декламируя свои стихи. [22] В те времена самым важным рынком был Окад в Хиджазе. Поэты приезжали туда, чтобы продемонстрировать свой талант; там они проводили литературные турниры. Стихотворение, признанное лучшим, записывали золотыми буквами и вывешивали в храме Каабы. Именно эта практика дала название "Мудхаххабат" (позолоченный) или "Муаллаки" (подвешенный или, что более вероятно, "имеющее большое значение", от корня "аллака").
Тема, форма и ритм стихотворений у всех поэтов были одинаковыми. Дошедшие до нас "Муаллаки" таких поэтов, как аль-Кайс, Тарафа, Набига и Амр ибн Кульсум, представляют собой сочинения из ста строк каждое. Автор прославляет родную страну и свою возлюбленную; он оплакивает разлуку с ними; затем хвалится своими подвигами, восхваляет своего коня, свое оружие и выставляет на посмешище своих врагов. Эти стихотворения в точности воспроизводят кочевой, воинственный быт бедуинов до Мухаммеда. Их литературная ценность примерно равна литературной ценности баллад европейских труверов. [23]
Затем есть несколько песен, собранных в "Китаб аль-Агани", принадлежащих периоду немного более позднему, чем "Муаллаки": жалобы любовника, разлученного с возлюбленной или отвергнутого ею; воинственные напевы воина; призывы к мести; прославление племени или ратного подвига; оскорбления, адресованные врагу. Эти маленькие фрагменты напоминают европейские средневековые баллады.
Вот, пожалуй, и все, что можно отнести к арабскому гению, к его оригинальному вдохновению.
Сразу же после смерти Мухаммеда, когда арабы в результате своих завоеваний оказались в среде народов более цивилизованных и более утонченных, чем они сами, в их литературе вскоре проявилось иностранное влияние. Общаясь с византийцами и персами, поэты, как и воины, становились более женственными. Они больше не пели о сражениях или мести; они превратились в придворных и пели хвалу халифу и влиятельным лицам, от которых надеялись получить милости и подарки. Чтобы угодить всемогущему повелителю, который жил в стиле персидского шаха или византийского императора, среди роскоши и удовольствий, они пели о хорошем настроении, вине и любви к женщинам. Поскольку этим темам не хватало разнообразия, они попытались скрасить их продуманной утонченностью выражения, виртуозностью стиля, использованием архаичных и ученых выражений, блеском остроумия и игрой слов.
Такова была арабская литература во времена Омейядов и ранних Аббассидов, когда ее главными представителями были Мутанабби, Ибн Дурайд, Абу л'Оли (?) и Омар Ибн Фарадж (?).
Начиная с периода халифов Харуна ар-Рашида и аль-Мамуна, когда благодаря сирийским переводам арабы приобщились к греческим научным знаниям, их литература стала исключительно дидактической. Их поэты сочиняли трактаты в стихах по грамматике, стихосложению, астрономии, математике и юриспруденции. Эти произведения имеют не большую оригинальную ценность, чем произведения арабских учёных. Они представляют собой компиляции, сделанные на основе сирийских переводов. Эта литература, охватывающая несколько столетий, демонстрирует бедность арабского духа и его бессилие извлечь что-либо из своего внутреннего сознания.
Важное место в этой литературе занимают басни и аллегории. Но и здесь арабы просто воспроизводят индийские, персидские и греческие сочинения, адаптируя к их менталитету и догматам ислама. "Калила ва Димна" является прямым переводом персидского произведения (переведенного, в свою очередь, с индийской Панчатантры). Басни Лукмана (мифического мудреца их Африки) скопированы с индийских и греческих источников; весьма вероятно, они были составлены христианином из Сирии.
Те немногие дошедшие до нас арабские романы, также имеют иностранное вдохновение. Элементы интриги и сверхъестественного в "Тысяче и одной ночи" [*] заимствованы из персидской литературы; оригинальны только сцены из арабской жизни, и они представляют собой реалистичные изображения без фантазий и без прикрас. [24] То же самое можно сказать и о романе "Деяния Антары", своего рода прозаическом эпосе, описывающем воинственную жизнь бедуинов.
[*] Примечание переводчика.
В 2004 году Клаудиа Отт, доктор арабистики из Германии, опубликовала совместное с иракским учёным Мухсином Махди исследование о том, что сборник восточных сказок "Тысяча и одна ночь" был создан в Европе в XVIII веке в коммерческих целях.
Первый перевод сборника был опубликован французским востоковедом Антуаном Галланом в 1704 году. Успех был оглушительным, и к 1709 году было издано еще шесть томов, а затем еще четыре, последний из которых вышел уже после смерти Галлана.
Конец примечания переводчика.
У арабов нет эпической и драматической поэзии, основаной на высоком творческом даре, что является еще одним доказательством скудости их воображения.
В арабской литературе был один ни с чем не сравнимый период - андалузский. При Омейядах в Испании арабский язык использовался для выражения оригинальных мыслей, чего с ним никогда и нигде не случалось. Богатство выдумки, естественность чувств, свежесть выражения, тонкие и деликатные идеи - таковы характерные черты стихов этой эпохи. Но они имеют не арабское, а латинское вдохновение. Большую часть этих стихов сочинили исламизированные андалузцы, то есть чистые латиняне; остальную - арабы, родившиеся в Испании и воспринявшие латинскую культуру. В этих произведениях мы видим сияние латинского гения; мы находим в них импульсы воображения, чувства, выраженные с изяществом и деликатностью, которая неведома лучшим арабским писателям. Как заметил Рейнхарт Дози: в глубине их сердца всегда оставалось что-то чистое, нежное и духовное, что не свойственно арабам. [25]
В наше время (начало XX в.) арабская литература остается такой же бесплодной. Со времен позднейших халифов Аббасидов (XII-XIII вв.) в ней не появилось ни одного достойного внимания произведения; она жила и продолжает жить своим прошлым.