Этот звонок взволновал Геннадия. Уже давно к нему не обращались журналисты. Прежде, когда он работал на алма-атинском телевидении, ему приходилось с ними встречаться. Но здесь, в Израиле, он мало кому был интересен. И вдруг этот звонок корреспондента с предложением встретиться. Геннадий большую часть времени проводил на складе, где он работал охранником. Поэтому и встречу назначил здесь же. Но что же все- таки нужно этому корреспонденту? Ситуация прояснилась, когда приехал гость.
-- Здравствуйте, Геннадий. Я к вам по поручению одной вашей знакомой журналистки из Алма-Аты. Она связалась со мной и попросила расспросить вас подробно о вашем отце.
-- Значит слава известной певицы все - таки и меня коснулась своей тенью, - разочарованно усмехнулся Геннадий.
-- А причем здесь певица? - удивился журналист.
-- Как причем? Разве ваша алма-атинская знакомая не сказала, для чего ей надо узнать о моем отце? Значит, она каким-то образом раскопала, что мой отец является и отцом этой певицы.
-- Так выходит, что вы приходитесь певице сводным братом?
-- Выходит. Только я об этом почти никогда не говорил. Не люблю я вспоминать эту грустную историю. Грустную для меня, потому что из-за этой истории мои родители расстались. Но теперь это все в далеком прошлом. Расскажу, раз уж вы приехали.
Когда началась война, Иосифа не взяли на фронт. Казалось бы, молодому тридцатилетнему мужику там было самое место. Но начальство решило иначе. Иосиф был цирковым артистом, великолепным жонглером и акробатом, играл на многих музыкальных инструментах, пел. Ему предстояло выступать перед солдатами, поднимать их боевой дух. Официально же он был приписан к бригаде противовоздушной обороны. К этой же бригаде была приписана молодая певица Зиночка. Они готовили совместные номера и ездили с ними выступать. Молодой симпатичный артист не мог не понравиться Зиночке. Но у него были жена и сын. Только мало кто тогда на это обращал внимание. Никто не знал, удастся ли вообще выжить в этой мясорубке. Поэтому спешили жить, любить. Встречаться приходилось тайно. Удобнее всего это было, когда ездили выступать в госпиталях. Но любовь не проходит бесследно. В 1942 году Зиночка забеременела. Иосифа она подводить не хотела и стала подыскивать себе мужа. В одном из госпиталей от нее был без ума тяжелораненый летчик. Зиночка согласилась стать его женой. Соответствующий документ оформили тут же, в госпитале. Но через два месяца летчик скончался. А в апреле 1943 года Зиночка родила девочку. "Добрые люди" донесли эту весть до жены Иосифа. Раиса Соломоновна не могла простить измены мужа, забрала сына Генку и уехала к своей матери в Алма-Ату. Иосиф и Зиночка стали жить гражданским браком. Прожили так несколько лет, но Иосиф так и не повел Зиночку в ЗАГС. Вначале он думал, что после окончания войны вернется Раиса с сыном. Потом были уже другие причины. Как-то Зиночка прямо спросила, собирается ли он оформлять их отношения, на что Иосиф ответил:
-- Да я бы с радостью это сделал. Но разве ты, Зина, не видишь, что творится в стране? Ведь дав свою малозвучную фамилию тебе и дочери, я могу испортить вам всю жизнь. При нынешнем государственном антисемитизме как ребенок будет строить свою жизнь с такой фамилией и пятой графой? Даже из-за того, что мы живем с тобой вместе, нет гарантии, что сверстники во дворе или в школе не будут дразнить ее жидовкой.
-- Что же нам делать?
-- Пока не знаю.
Вскоре тучи сгустились еще больше. После известия о смерти Михоэлса Иосиф сказал:
-- Теперь ты видишь, что я был прав? Ты понимаешь, что его просто убили? Но, если посмели убить даже этого человека, то с такими мелкими сошками, как мы, церемониться вообще не будут. За каждым евреем сейчас могут прийти в любую минуту. И мы ничего не сможем сделать.
-- Но за что?
-- Они найдут за что. Вот так живет себе человек, даже с идеальным прошлым. И вдруг его арестовывают, обвиняют в космополитизме, шпионаже в пользу нескольких иностранных разведок и организации покушения на товарища Сталина. Не имеет значения, что человек, может быть, вообще не знает, что такое космополитизм, а товарища Сталина даже никогда в глаза не видел. И все, это конец. Поэтому я хочу спасти вас с дочкой, не хочу, чтобы вы из-за меня пострадали. Вместе нам сейчас жить опасно. На днях я с цирком уезжаю на гастроли, потом найду себе отдельное жилье. А еще лучше, если ты сейчас выйдешь замуж за человека с более надежной пятой графой.
-- Но я не хочу с тобой расставаться, - проговорила Зиночка сквозь слезы.
-- Я тоже не хочу. Но что делать. Надо спасать тебя и дочь.
-- За мной тут пытается ухаживать один мужчина, Борис с обувной фабрики, но я ему не даю никаких надежд.
-- Может быть и напрасно. Для вас сейчас это было бы спасением.
Это был 1949 год. Иосиф уехал на гастроли, а Зиночка вышла замуж за Бориса. Тот официально удочерил девочку и дал ей свою фамилию. Иосиф жил один в маленькой квартирке. К нему часто приезжал сын Генка из Алма-Аты, подолгу жил у него. А Раиса так никогда и не вернулась. Зиночку Иосиф тоже не видел много лет. И вот встретил ее как-то 9 мая у Большого театра, где в такой день собираются ветераны войны. Встреча была теплой. Зиночка пригласила домой, представила дочери, подающей надежды певице.
-- Как я тогда был прав, - грустно улыбнулся Иосиф. - Разве смогла бы наша дочь стать известной с моими анкетными данными? Скольким хорошим артистам дорога перекрыта из-за их неблагозвучных фамилий. Особенно, когда Гостелерадио возглавил Лапин. Некоторым вообще пришлось покинуть родину. А так имя нашей дочери уже у многих на слуху.
Зиночка к тому времени уже овдовела. Они начали встречаться, какое-то время жили вместе. Потом Зиночка умерла, и Иосиф снова остался один. Иногда его навещала внучка, дочка теперь уже знаменитой певицы. Как-то в Центральном доме работников искусств он познакомился с одной женщиной, звали ее Мария. Начал за ней ухаживать. Бывало, звонил ей по телефону и мог часами играть ей на гитаре и петь. Около десяти лет Мария скрашивала его одиночество. Жил он скромно, на маленькую пенсию. Немного помогал ему племянник, живущий в Москве. Последние три года Иосиф страдал болезнью Паркинсона. Умер он в возрасте 87 лет. Примерно через год умерла и Мария.
-- А как сложилась ваша жизнь? - спросил журналист.
-- Я по профессии режиссер. В Казахстане, где я прожил с детства, возглавлял различные театральные коллективы, работал на алма-атинском телевидении. А в начале девяностых на все должности начали назначать представителей титульной национальности, и нам уже там места не было. Россия тоже отказалась от своих русскоязычных собратьев в бывших союзных республиках. Единственная страна, которая меня приняла, это Израиль. Но здесь я так и не смог устроиться по специальности. Снял пару короткометражных фильмов, которые показывают и до сих пор. Показывали их и в Казахстане. Но на работу не взяли. И не по причине плохой работы. Наоборот. Мне сказали, что у меня "слишком высокий уровень". Вот и работаю охранником. Считают, что здесь мой уровень подходит.
Геннадий достал заготовленную ради гостя плоскую бутылочку коньяка.
-- Давайте выпьем за знакомство.
-- Я бы с удовольствием. Но я ведь за рулем. Да и ехать мне еще далеко. Вы уж извините.
-- А я выпью. Разбередили мне душу эти воспоминания.
Геннадий налил коньяк в пробку. Пил маленькими глотками. Задумчиво смотрел на тропинку, по которой журналист спускался к машине. Не успела машина журналиста скрыться из виду, как на голову Геннадия обрушилось что-то тяжелое, и он потерял сознание.
Геннадию не повезло, т.к. это были времена разгула и беспредела израильской полиции. Очнулся он в полицейском участке, в наручниках, избитый. От следователя узнал, что обвиняется в нападении на полицейских. Оказалось, их вызвал руководитель иешивы, который якобы видел, как какой-то светский человек приходил к охраннику. Они о чем-то беседовали, распивали спиртное из фляги. А когда посетитель ушел, пьяный охранник якобы устроил дебош. В больнице у Геннадия обнаружили три перебитых ребра, разрыв барабанных перепонок, сломанный нос и пролом черепа. В течение четырех лет после этого он перенес несколько операций. Одна из них связана с отеком мозга. Предстояла еще одна операция с трепанацией черепа. В один миг из здорового человека он превратился в развалину. Он потерял работу, перестал спать по ночам, его мучили постоянные головные боли, появился страх перед улицей. А при виде полицейской машины готов бежать и прятаться.
Так трагически закончилась та встреча с журналистом, беседа о прошлом. Может быть, нам вообще не следует копаться в прошлом? Но ведь прошлое - это история. История страны, наша, наших родителей. Разве можем мы все это забыть? Кто забывает родителей, будет и сам забыт. Забывать прошлое никак нельзя. Историю нужно знать даже тогда, когда это связано с большими неприятностями.