Текст, оформленный как роман "За гвоздями в Европу", представляет собой самый ранний, самый наивный, самый по-настоящему графоманский вариант произведения, которому "уютно" только в окружении защитительных кавычек. У охранников по паре бицепсов и кряк-крюк: левой вниз-справа вверх! Если, конечно, владельцы не фигурные птички.
В данном случае я веду себя подобно Хоме Бруту из Вия. Если помните, гоголевский философ Хома считал, что обезопасил себя от поганой нечисти, нарисовав вкруги себя, мелом, окружность: надутый пузырь личной безопасности. Не мыльный - вселенский. Но концы не забыл замкнуть. Хоть и торопился. Любуйтесь, твари. Моськайте клацками, а я посмеюсь слоном.
Понимая ситуацию, и видя риск, на который иду - а точно не поздоровится, если книжка попадёт в руки активиста недоброжелателя, - тем не менее, я во вторый раз публикую эту придурковатую баланду: в ней укроп - не укроп, вата - не вата, а русо Петрушко, Банана Великана, кокос подсеквойный, кетчуп помойный: кислый, тошнотный, хуже глюкозы с луком.
В общем, дрянь несусветная. Но так продирает, если по полной ложке! Аж неясно: то ли полный тупец, то ли автор - маргинал: типа Бэ Джонсона. То ли он скособоченный литературный Хокинг, простите, не хотел. Или бозон Хигса. Всем перечисленным на правила наплевать. Всем, ибо они из наглосаксов.
Наглосаксам, являющимся на самом деле равноправными единичками человеческого мира, их неумное высокомерие не мешает претендовать на избранность их Богом.
Как минимум, они вроде гироскопических "слабосил Кориолиса", они катят бочку на центростремительное мироустройство Земли. Мелко раскачивая её, они занимают любые щели, бреши, трещины, провоцируя на ответное то неджентльменское, а то пассивное, кухонное противостояние. Они пытаются вправить скромно помалкивающему Богу своё понимание ситуёвины.
Выкруживаю - что сам толком не знаю - из древнего текста сознательно: второй оборот пошёл.
И, надеюсь, он станет последней попыткой: в таком именно: в несовершенном, в эскизном виде.
А, может, и ещё когда-нибудь рискну: кто его знает: вдруг понравится испытывать терпение литературного Божка, звать которого Никак, кажется древнегреки имени ему не дали... Но, щас проверю... Где она эта вредная Вики... Педия эта... онлайн. Роюсь...
Нашёл в интермусорке. Без Вики. Жаль. Неплохая всётки тётка: всем даёт. А и то хлеб. Читаю...
...Мельпомена, Талия - трагедия и комедия? Эти что ли?
Или вот: Афина. "Искусствами заведует"... да, это моё. "Духовной деятельностью" - ну это сильно мимо.
Братцы! Но это ж всё дамы! Дайте мужика: хотя бы с маленькой, хотя бы с греческой, отвернитесь, пипиской...
Вот, нашёл: Аполлон! Да-а-а, пиписка действительно никакуща. Несерьёзно это как-то всё. Но покровительствует. Творческой деятельности. Сеятельной Деятельнице? С сильным натягом, но годится... Сами любим сеять. Жать меньше. Жрать больше. Зажимать в углу - почему бы и не зажать, если дают. Не срок. Нет. Просто тело, взять, молодое, зелёное. "Особая роль в судьбе Миллера", это откуда? Ах Аствацатурова зацепил. Нечаянно, прости, Андрюша. Ага, вот: "считается главой девяти муз": Мельпомену, значит, с Талией... возглавляет... знаем-знаем: кто возглавляет, тот и имеет. Сплошной разврат в Греции. И звать этого парня по-малоазиатски Апелюном. Ну это уже ни в какие ворота не лезет.
Апелюн!
Ха, ха и ха.
Не серьёзно это.
Нет, в общем, серьёзного божка у графоманов: таков итог. Музы - ну их к чёрту: раслительницы пишущих. Игруньи. Потаскушки.
Никто графоманов не возглавляет. Это и хорошо.
Никто толком графоманам не покровительствует. Это и здорово, привет Америка, да здравствует анархия.
Таки и плевать на них, на мраморных... тьфу, с обломышами, с пиписками. Нам нужен Хер, а не Пиписка. Миллер, а не Мюллер... с руной в петличке, ага: "сруной".
Будем же, в таком случае, анархистами, и наплюём с высокой русской колокольни на всемирное искусство литературы! Якобы всемирной. Якобы литературы. Будем графоманить по-прежнему! Как Миллер, без плана, ему можно было. И мы сможем без плана. Без плана легче, без идеи - стократ.
Вот и думаю, и сомневаюсь: вдруг на старости снова приспичит: окунуть мордохарию в "написарскую молодость": врастопырку, но шуструю: как жизнь кузнечиков по Дарвину.
Отчего вот они - кузнечики - выпиликивают на ногах-скрипках странную, явно жизнеутверждающую музыку? А оттого, поди, что внимания от дам хотят... дамхотят... от дам котят... приехали, голубчики, вылазьте, игра удалась. А удастся, то и тренькнуть... по струне... да, да, по той самой... у подошедшей датьхотящей сыграть с ней... партейку. Жизнеутверждаться буду с ней. Тренькать. По струнам. Пока не надоест. Однако. Князь не успел сходить прикурить. И почему я так же делаю, тренькаю: вроде кузнечика, а сам человек?
А Достоевский - человек, или машина?
Дарвин явно из обезьян: сам так решил, не мы.
Диккенс - писатель, нудист от "нудноват", но читабелен, чёрт лохматый.
Ньютон - математический философ равно зачинатель физики, а пишет научные труды - как сценарии рожает: диалоги так и прут. Умные все.
Гоголь - народный, с носом, своим и книжным, на большую "Н".
Пушкин - стрелец-любитель. Честь ему всё надо защищать, а о семье подумал? Сколько бы ещё толкового понаписал, так нет - всё ему руку надо тренировать. Лучше бы пером тренировал, а не наганом своим... знаю, знаю: пистольным.
Вот так-то, Анна Андреевна. И повёл под руку. А она: "Очень благодарна-с".
А он: "О да, конечно-с".
И я подумал: "О, да". Тоже "конечнос-ть" с оконечность-ю. Тоже самку подманиваю, за руку веду. И за ногу держу. Конечность она. И эдак живо. Закидываю её. За голову. Сначала её. Физкультурница. Дионисийская. Потом за свою. На свою шею. Закидываю. Пора пиликать скрипку. А в каком месте у меня турбина, скрипка, двигатель жизни то есть? Ищу, не нахожу. В голове она? Или как у всех: под килем? Неужто не заржавела по возрасту-то? Ищу - свободной рукой. Нахожу. Но плохо. Это у Миллера не заржавела: у него в тридцатник ни одной строчки не было. А у меня не так. А у него как попёрло! А из чего сделаны подшипники и ось, струны любви из чего? Неужто из нефрита? Замшелого, да. У меня так. У Миллера же эдак. А сколько предметов? Два плюс один как у всех, или что-нибудь этакое? Это не оригинально. Нога её устала. Убрала она её. Вот такой дионисий получился.
***
В общем, который уж раз, ищу грабли.
Не хватило одного позора: с напечатанной книжкой.
Никто не купил: НИ ОД НОЙ! Как у Миллера поначалу.
Война помогла Миллеру (Анаис Нин также не забудем, и Обелиск), но, по сути, солдатики привезли Миллера в Америку: как порнушку. А там его Слава дожидалась: она знала, вернётся Миллер, дождалась таки.
Я же кто при своём балансе таком? Нет у меня Анаис Нин. Мои Анаисы Нины сами денег выпрашивали: ненавязчиво так: дай денег, писатель, у тебя же есть, а не дашь на колготки, то так и останешься графоманом.
Знаю, знаю: ихь дас ист мазохистъ Длиннъый Буй Вштанинуневхожевъ. И Джордано Бруно заодно, горю, ага, над зажигалкой Зиппо. Частично Галилео Авсётакияверчусь. Ага: в Пизе, дрянь тя задери!
Итак, я что? я вместо поддельно битого стекла решил пройтись по граблям: марки "в точке приложения ко лбу прилеплен топор"? Чтобы наверняка, поэтому так сделано?
Ну да: меня - орангутанга-то сапиевидного? Меня? Мыслящего? Граблями? С топором?
Бросьте! Мне, да станет всем известно, что по обыкновенным граблям, что без топоров - одно удовольствие скакать. Уж такой я с детства ловкий. А вот по граблям с топорами - ещё не пробовал. Это забавно. Вот додумаю план-чертёж и пройдусь!
***
Объясняю позицию ещё раз. Специально для тугодумов. Можете с начала перечитать: я не против. И не надо мне тыкать, что, мол, задумчиво слишком написано. Читать надо внимательней, и в голове строить картинки. Станьте художниками своего воображения, в конце-то концов! Скомандуйте! Никто вам, кроме вас самих, не разжуёт!
Во-первых: набор букв в указанных "За гвоздями в Европу" - это не самый первый, зато мой самый неудачный расклад по романописанию.
Это образец "высочайшей графомании" в самом, мерси эскюзьми, наи-при-херовейшем, в самом академически несимпатичном, то есть в медицинском значении данного термина.
Но! Это весьма-привесьма познавательно.
Это может стать учебником. Будто "Энциклопедией традиционных ошибок начинающего литератора". Которая, ввиду полноты сборника, явится прививкой и заклинанием знахера от предотвращения повторения подобного.
За каких-то четыреста рэ: всего! Считай бесплатная наука!
Самое главное, что энциклопедия составляется не столько для меня, как для какого-нибудь похожего бедолаги, графоманщика, такого же наивного и самонадеянного: типа "авось пронесёт" дилетанта, самостоятельно тренирующего личный инструментарий продвижения, сеяния и жатвы, класса "мастер-грабблес", на экспериментальной ниве литературы. Граждане! Купите пиармашинку!
Во-вторых (с торговлей закончили): текст интересно сохранить для: для собственной графоманской истории, едрён корень!
Которая - история - и есть самое настоящее приключение. Ага. Робинзона-блинЪ, братьев Гримм, мистера Лавкрафта унд иже.
Понятно дело для чего нужна такая история: чтобы пользоваться такой историей, надо иметь эту самую историю под рукой. В бумажном виде. Чтобы чиркать в страницах. И на полях. Красным карандашом. А также чтобы резать бумагу на части. И составлять из них сюжетосоставляющие блоки, кирпичи, они же карточки. Как мисс Барякина советует. Кажется. Ей известно лучше - что это за карточки. Она в нужном месте живёт и оттуда русских неучей учит.
Выходит, снова всё деется по американской литературно-конспирологической науке. Как и экономика. Ага. Слышали, видели, испытали. От которой хоть "стой кто идёт", хоть рыдай. Простреленный. Не в воздух, а насквозь.
Ох уж эти Кинги, Вотсы и Джеймсы Фреи! Ох уж эти Эльвиры проповедницы.
Ничего против никого из названных не имею, но чувство не обманешь: "растудыть" это называется!
Где русские Белинские, которые Гоголей не жалели?
А вернуть на полки графомана Боборыкина! Вот же где эталон графомании. На него держать!
Я ничего этого не говорил. Это просто вырвалось. В сердцах.
В-третьих: чтобы весело смеяться над самим собой.
Смех и самоирония лечат. Мои "европейские гвозди" -настолько очевидный блин, особенно видный со временем, что только диву даёшься: насколько смел и безрассуден.
Был.
До ослиной тупизны.
И это с учётом "более чем приличного возраста".
Что, конечно, старичка не украшает, но к международной формуле "маразм со старостью крепчает" дополнительный аргумент.
Печатая вариант, пусть не в серьёзном виде, а, в некотором роде, "для простачков", но, тем не менее, в настоящем, а не в вымышленном книжном издательстве, я, о Боже, о Апелюн! О чёртова память! я предлагал читать свой литературный (едино детский, пьяный, дебильный) лепет, надо же додуматься! Товарищам своим!
***
О товарищах отдельно.
Бог рассудил правильно: он не дал распространиться бездуховному продукту моей башки и делу рук моих в обществе читателей.
Я опозорился лишь перед своими друзьями.
А друзья, как известно, это ещё не весь мир, а всего лишь "скажи мне честно кто твои друзья и я скажу кто ты".
Это обстоятельство утешает.
А друзья мои, между прочим, скромно помалкивали.
И даже не хихикали втихаря.
Жалели что ли?
Или это такой изощрённый вид предательства?
А это разве по-товарищески: увидеть гэ в печатном виде: затем: на основании красивой обложки, выпросить и принять гэ: в качестве дорогого подарка. После долго держать это самое у себя: словно хилого, но золотом-какающего ослика.
Далее делать вид, что это самое, которое гэ, ими читаемо. И что из ослика это самое ещё не всё вышло.
А, пробежавшись по этому самому по взаправдашнему: с бодуна: на следующей же пивной товарищеской посиделке: взять, и не дать писаке понять, что проба, наконец, снята, что проба прошла экспертизу, и что она... ёлы палы... что она точно не девяносто девятая. И даже не близко.
И что ослик, как следствие, вероятно, испускает, с моей помощью, и Апелюн всподмогнул, натуральное гэ, а не скромное "это самое", и не так всё это здолларово, как предполагалось читающим товарищем поначалу. Да и ты, принятый с помощью красивой обложки за успешного писателя, на самом-то деле хуже Апелюна и даже того графомана подворотного... который из мусорки достаёт и читает. Ага.
И что после этого думать твоему-моему читателю? Надеяться, что останется всё по-прежнему? Что раньше ты был нормальным человеком, а теперь ты и не графоман и не писатель, а нечто пахнущее? Что думать самому после товарищеской экспертизы и полного опарафинивания: что тебе-писаке можно как ни в чём не бывало продолжаить пить с друзьями пиво?
Да, товарищи сделают вид, что ничего не произошло. Но теперь они не позволят обмениваться с тобой кружками. А также будут чокаться с тобой осторожно: чтобы твоя, замаранная тобой, пена не попала случайно им. Они, глядя на тебя, теперь морщатся как от кислятины.
И здороваться с тобой теперь будут стараться издали: вот так: привет-привет. А сам в ореоле брезгливости: от писаки несёт графоманщиной.
В общем вывод, при наличии товарищей, такой: лучше тебе застрелиться. И прихватить с собою ослика. Желаешь сочинять-гадить в том же духе - сочиняй в отдалённости.
***
Не так уж трудно догадаться, что я писал и множил бумажно именно графо-МАНИЮ. То есть губил деревья, как самый тупой бобёр. То есть маньячил.
Маню. Маня не Дуня. Мама не мыла раму: ветер дул. В итоге: маме вдул Рамон.
С другой стороны, лет эдак несколько назад, я считал, что не всё так уж херово: не постесняюсь данного вежливого определения. Ибо заслужил.
***
Блин! Но я же осознал! Я же прочувствовал! Пусть запоздало. Что ж теперь? Но ведь это произошло. А разве это, пусть не подвиг, но разве ж это не просвет среди туч? Которые серее серого. И из которых молнии, гром, град, смерч, торнадо, французские лягушки и сундуки с мертвецами.
Я же не просил орденов. И не настаивал на признании... таланта, или чего-нибудь в этом роде.
Я экспериментировал.
Ну да. Ну, поторопился.
Но: если бы не поторопился, то и не напечатал бы. Бы! бы! бы! Вот в чём дело! В великом БЫ!
И не прочёл бы своё гэ на бумаге, то есть "как бы не глянул со стороны", что повсеместно рекомендуется учителями по писательскому мастерству.
Но как же "без стороны"?
Граждане, я не согласен!
Да и разве можно разнюхать родную махонькую какашечку в угаженном доверху с корочкой, в толстючем в биллионы мегабайтищ, интернете?
А разглядеть в мониторе?
Там же просто пикселы. Пи Ксе Лы! А не Сим Во Лы.
А в книжке буквы натуральные. Они пахнут материей и символами, а, значит, смыслом.
Материя! Вот где ключик от ларца. И я стал изучать книжки по астрофизике.
Ну согласитесь же, в конце концов: разве я понял бы без печатной книженции того, что натворил /тут интонация нашего ВВП, год 2016/.
Знак вопроса.
Кегль сотый.
***
Так что, думаю: всё я сделал правильно.
***
Есть ещё напоследок и "в-четвёртых". И на том "томление поросёнка" (ну-ну: в жаровне)" закончу.
А именно: текст псевдоромана "За гвоздями в Европу" за пяток последующих за пилотным выпуском лет подвергался нескольким (нерегулярным, спонтанным, под настроение) перфекциям.
Например, имеется така книжка "Чочочо".
В основе её те же пресловутые "За гвоздями в Европу". Она более вдумчива. Но не глубже: она просто обросла витиеватостями.
Но, слава богу, не пышностями, как например, у эталонного графомана Проханова (а надо же: пробился в люди, и даже читает проповеди: людям: через экран).
Хотя до сих пор в моей долгоиграющей книге не всё в порядке: эксперимент продолжается, чёрт возьми! Но уже откровенно лучше. Уже попёр кайф. Читательский, не бойтесь, не нарциссический. Местами, правда, не по всей территории.
Но: с каждой перфекцией - крупной или малой, текст, на мой взгляд, становился более "правильным" что ли. И более интересным: равно увлекательным. Правда, для самого себя.
Я как бы медленно "вхожу" в новую для меня профессию.
Да, самоучкой.
Но! положительная движуха имеется: этого не отнять.
Кроме того: мыслится очередная перфекция. И кое-что об этом можно прочесть между строк в "Прескриптуме 2".
Будет ли результат очередной перфекции победой или обернётся очередным поражением, или станет элементарной погоней за очередными блохами, которые погоду не определяют, а тупо покусывают писателя и раздражают читателя - кто его знает.
Надо сначала манёвр совершить: затем только посмотреть.
Итак, повторюсь, что данный антилитературный блин "За гвоздями в Европу" практически в первобытном виде, я сохраняю для истории.
А коли удастся очередная перфекция (неужто близкая к завершению: ведь помирать пора!), то будет интересно проследить за ходом самоучёбы.
А если текст попадётся в руки очередному начинающему писателю, то сопоставление ранней версии и последующих, даст примерное представление о технологии писательской эволюции (лишь бы не деградации!).
И, глядишь, кому-то опыты окажутся полезными.
И кто-нибудь, когда-нибудь, возьмёт, да и выдавит из себя подобие слов: "спасибо за правду".
А где бы он ещё увидел нечто подобное: наглядно и без прикрас, без пресловутых "писательских тайн" и шкилетов в шкафу.
За шкилетами в шкафу писатели любят скрывать каторжный труд. Это в обмен на признание таланта и ощущение лёгкости, на самом-то деле добытые койлом и кувалдой. И с реками пролитого пота. Подкрашенного порой, кровью.
![[]](/img/j/jarikson_k_i/20000-004/3dretrozagwozdjamiwewropu.jpg)