60 лет назад, осенью 1945-го, трагически нелепо оборвалась жизнь австрийского композитора Антона Веберна, одного из трех, наряду с Шенбергом и Бергом, значительнейших мастеров Новой венской школы, предтечи авангарда третьей четверти ХХ века.
В феврале 1945-го года Антон Веберн и его жена, измученные бомбежками и голодом, решают покинуть Вену. Они отправляются пешком с заплечными мешками в местечко Миттерзиль, недалеко от Зальцбурга, где живут их дочери. Там они и проводят лето, работая на огороде. Третий рейх рухнул. 62-летний композитор, которому было запрещено в течение всех семи лет нацистского правления в Австрии исполнять и издавать свои сочинения, преподавать и дирижировать, получает, наконец, предложения о сотрудничестве от Австрийского радио, от Венского университета, консерватории, издательств. Веберн болен и слаб, он решает остаться в Миттерзиле до осени.
Дочь Кристина достала для отца, страстного курильщика, сигары, которые ему давно не доводилась курить. Осенним вечером, на редкость теплым, Веберн вышел из дому, чтобы насладиться сигарой. Но именно в этот день администрация американских оккупационных войск объявила комендантский час. Веберн не знал об этом. По рассеянности не обратил внимание на оклик молоденького американского часового. Тот, увидев вспыхнувшую сигару, от испуга дал очередь из автомата. Три пули оказались смертельными. Веберн имел еще силы вернуться в комнату и сказать: "Меня застрелили. Теперь все кончено".
Но все только начиналось. Композитор, сочинения которого долгие годы были известны небольшому кругу друзей (лишь однажды нотное издательство "Universal Edition" заключало с ним договор в 1920-м на публикацию камерных пьес, в публичном концерте лишь единожды были исполнены стараниями Шенберга "Пассакалия" для оркестра, да по Венскому радио звучали "Шесть багателей" для квартета), становится после Второй мировой войны знаменем авангарда и кумиром композиторской молодежи. Своим учителем его считают авангардисты 20-х-30-х годов рождения: Пьер Булез, Карлхайнц Штокхаузен, Герман Хенце, Янис Ксенакис. Его последователем становится семидесятилетний Стравинский. О Веберне пишут исследования и монографии, он становится культовой фигурой. Правда, широкая публика по-прежнему мало знает его музыку. Но тонюсенькая тетрадка его Вариаций для фортепиано 27-го опуса и не слишком объемная партитура произвендений для оркестра стали настольной книгой для всех, кто осваивает композиторское мастерство.
У каждого человека есть книга, которую он читает всю жизнь. Для кого-то это "Война и мир". Для кого-то "Фауст". Кто-то всю жизнь читает Тору, кто-то Евангелие, а кто-то Коран. Некоторые остановились на "Трех мушкетерах". Для Антона Веберна (до 36-летнего возраста он именовался "фон Веберн", но австрийская республиканская конституция 1919 года отменила дворянские титулы) такой "книгой жизни" оставался естественнонаучный труд Гете "Учение о цвете". Величайший поэт Германии писал не только стихи, романы и драмы, но и работы по минералогии, ботанике, оптике. Веберн не расставался с этой книгой, даже спускаясь в бомбоубежище зимой 1945-го. Когда ему пришлось оставить венскую квартиру, и он отправился с женой пешком в Миттерзиль, то взял с собой только одну книгу - "Учение о цвете".
В своем цикле публичных лекций "Путь к новой музыке", прочитанных в Вене в 1933-м году, композитор несколько раз цитирует любимый гетевский трактат. Он приводит афористическую дефиницию из Введения: "Цвет - это закономерность природы, воспринимаемая зрением", и проецирует ее на музыкальное искусство. "Музыка есть закономерность природы, воспринимаемая слухом" - формулирует Веберн. Его собственную концепцию искусства можно было бы назваать "учением о звуке".
Философия музыки доктора философии Антона Веберна лишь контурно намечена в его лекциях, застенографированных одним из друзей - Рудольфом Плодерером - и опубликованных после смерти композитора (публикация предполагалась в одном из музыковедческих журналов еще в середине 30-х, но в "Хрустальную ночь" Плодерер покончил с собой, да и журнал был вскоре закрыт за антинацистские выпады).
Сполна миросозерцание Веберна раскрывается только в его музыкальных сочинениях. Они предельно лаконичны. Когда американская фирма грамзаписи "Филипс" выпустила в 50-е годы полное собрание произведений Веберна, все написанные им за 62 года жизни тридцать один опус уместились на четырех долгоиграющих пластинках. Два с половиной часа чистого звучания.. Как одна музыкальная драма Вагнера "Золото Рейна" - пролог к оперной тетралогии "Кольцо нибелунга". Как две симфонии Брукнера или Малера. После грандиозно развернутых позднеромантических полотен пьесы, песни и даже кантаты Веберна микроскопичны. Четыре пьесы для скрипки и фортепиано, опус 7, звучат меньше трех минут. Еще короче Три пьесы для виолончели. Одна из Пяти пьес для оркестра, опус 10, сочинение 1911 года, длится 19 секунд. Арнольд Шенберг писал об этих пьесах, что в них "каждый взгляд становится поэмой, каждый вздох звучит как роман".
По выражению Игоря Стравинского, Веберн "открыл новое измерение музыкального времени". В сущности, он заново открыл трансцедентную природу звука, освобожденного от ладовых и тонально-гармонических связей. Спрессованность во времени и, в то же время, пространственная разреженнность (удаленность друг от друга рассредоточенных по всему диапазону звуков) вызывают ощущение бесплотности, ирреальности. Веберн мыслит звуковыми точками, а не протяженной мелодической линией или аккордовыми гроздьями. Поэтому его метод часто называют пуантилизмом по аналогии с манерой живописи Поля Синьяка.
Антон Веберн пришел к Шенбергу учиться композиции одним из первых - вместе с Альбаном Бергом, Эгоном Веллесом и Генрихом Яловицем - в 1904-м году. К тому времени он уже два года был студентом Венского университета, который окончил в 1906, получив степень доктора философии за диссертацию о контрапункте строгого письма в творчестве фламандского композитора XVI века Генриха Изаака. До конца жизни Веберна Шенберг оставался для него учителем и другом. Веберн не отрекся от Учителя и после аншлюсса, хотя это напрочь перечеркнуло всю его профессиональную жизнь в Третьем рейхе. А какие разные это были творческие натуры, какие, казалось бы, несовместимые характеры! Шенберг - мистик, иррационалист и агностик, метавшийся от иудаизма к католицизму и обратно. Веберн - расчисливший музыку сфер пифагореец, кантианец-рационалист, пантеист-гетеанец, остававшийся, при этом верующим католиком. Музыка Шенберга экстатична и экспрессивна, Веберн все дальше уходил в духовные абстракции и чистую созерцательность. Шенберга влекло к театру и литературной программности, Веберн оставался в сфере камерно-инструментальных и камерных вокальных жанров. Шенберг, подобно Глюку или Вагнеру, был преисполнен веры в собственную профетическую и первооткрывательскую миссию, Веберну была присуща поразительная скромность. Но этическая чистота, пафос почти религиозного, до самоотречения, служения искусству, аполитичность и, в то же время, гражданский нонконформизм в равной мере свойственны обоим. Оба оказались главным эстетическим пугалом музыковедов в штатском Третьего рейха и Советского Союза. Оба бессребренники, хотя Шенберг, все же, в отличие от Веберна, умел добиваться исполнений и изданий. Шенбергу было присуждено (правда, не в Вене, а в Берлине) звание профессора (при том, что он университетов не кончал), а Веберну в присуждении профессорского звания было отказано, хотя он имел докторскую степень. Веберна никто не принуждал переходить на двенадцатитоновую технику, изобретенную Шенбергом в 20-е годы, однако Веберн становится куда более последовательным додекафонистом, чем первооткрыватель этого метода. Иронически-горделивые предсказания Шенберга, что "вторая половина ХХ столетия будет переоценивать во мне то, что недооценила первая половина века" в еще большей степени применимы к Веберну.
А что помешало Веберну, кроме артистической, христианской и просто человеческой совести, сносно устроиться при гитлеровском режиме? Да, он учился у еврея и стал его другом и последователем. Но мало ли кто учился тогда у евреев в Германии и Австрии! Даже Геббельс. Да, Веберн экспрессионист, то есть, по нацистской терминологии, "вырожденец". Но кто только не начинал в ту пору в Австрии и Германии как экспрессионист! Даже глава Имперской палаты письменности Третьего рейха Ганс Йост, в пьесе которого "Шлагетер" заглавный герой произносит скандально известную реплику (ее часто приписывают то Геббельсу, то самому Гитлеру): "Когда я слышу слово "культура", моя рука тянется к предохранителю браунинга". Да, Веберн долгие годы был дирижером рабочих (то есть любительских) оркестров и хоров, находившихся под покровительством социал-демократической партии. Так мало ли социал-демократов и коммунистов переметнулось к нацистам? А он ведь истинный ариец, примерный семьянин (три дочери и сын, призванный в вермахт и погибший на фронте в начале 1945-го), в левых партиях не состоял.
Однако, после аншлюсса Веберна, как "вырожденца", уволили со всех должностей, даже из школы для слепых, где он преподавал элементарную теорию музыки, расторгли с ним все договоры. Хоры и оркестры Рабочего союза были распущены вместе с этим союзом. За композитором осталась только работа корректора нотного издательства с мизерной оплатой. И он правил партитуры тех благополучных коллег, которые еще недавно вскидывали кулак, восклицая "Рот фронт!", но во-время вытянули руку, говоря "Хайль!".
Веберн отнюдь не был борцом. Его не пытали в гестапо, как писателей Эриха Мюзама и Карла фон Осецкого. Не казнили на гильотине, как филолога и этнографа Карла Хубера, исследователя немецкой песни, друга композитора Карла Орфа. Он не покончил с собой, как художник Пауль Клее (в эстетических устремлениях которого к чистой художественной абстракции много общего с веберновскими) или поэт Курт Тухольский, Стефан Цвейг и многие другие. Не оказался в концлагере, как живописцы Ханс и Леа Грундиг и и еще множество ярчайших деятелей культуры Германии - евреев и немцев. . Не эмигрировал, как сотни видных литераторов, художников, музыкантов.
Антона Веберна просто обрекли на профессиональную смерть и небытие, как скульптора Эрнста Барлаха. А смерть физическая пришла к нему - вот она, горькая ирония истории и судеб! - с освободительной армией в лице американского часового. Эта смерть стала началом возрождения музыки Веберна - музыки высоких сфер, мимолетных состояний и чистых звучаний.