Мой уважаемый оппонент Клементина поправила меня. По её мнению, надо "Канн", т.к. по-французски Саnnes - единственное число. И тогда моя статейка должна называться "Русский некрополь в Канне".
Я возразил, ccылаясь, в частности на то, что Сannes - форма множественного числа. Однако, с точки зрения Клементины, я не прав. Cannes как название города согласуется, например, с глаголом-связкой в единственном числе.
Кстати, это и в английском языке так. А вот "Холмогоры", "Сумы" или "Петушки", похоже, всегда согласуются с определением или глаголом-сказуемым во множественном числе. Зато в русском языке нормальны фразы "Врач выписала рецепт" и тем более "Старшина напился". "Старшина" склоняется, как "весна", но согласуется с другими словами исключительно как существительное мужского рода. Как быть в случае, если старшина - женщина? Это уже из рубрики "Трудности русского языка" и уведет нас далеко. Но "врач", я думаю, все словари пометят мужским родом. "Неправильное" поведение слов "врач", "инженер" и т.п. задано в грамматической кодификации отдельным списком. В нашем случае речь идет о категории числа, а не рода, но это не важно. Важно другое: правила согласования отнюдь не всегда решающий фактор, если речь идет о типе парадигмы. А и число, и род существительных изначально, в отличие от прилагательных и глаголов, заданы именно парадигмой.
Не будучи славистом, но как лингвист в одной из прошлых жизней рискну...да, рискну утверждать, что и "старшина" - именно женского рода, несмотря на наличие неженских гениталий. Над нами довлеет тирания слова "женский". Но ведь парадигма этого слова сугубо "женская". Маскулинное осмысление его денотата диктует и "мужские" правила согласования. Но это уже синтаксис. Казалось бы, какая разница: сказать, что слово мужского рода, но принимает падежные окончания по типу женского, или это слово женского рода, но склоняется по типу мужского? Никакой, и то, и другое - таксономическая ловушка. "Склоняется по типу мужского" - это все равно, что просто "мужского рода". А вот еще две характеристики: 1)мужского рода, но при согласовании ведет себя как существительное женского рода; 2)женского рода, но принимает падежные окончания мужского. Первое высказывание с точки зрения науки о языке сильнее. Второе же смахивает на бессмыслицу. Морфология более базовый уровень, чем синтаксис.
Число, как и род - категории морфологии, словоизменения. Здесь я несколько огрубляю, так как род слова - обязателен, а форму числа мы выбираем. Но и эта тонкость уведет нас в сторону, чай, не трактат пишем, так, эссеишко на 2 странички. "Лондон", "Москва" относят к определенному роду не по согласованию, а прежде всего по падежным окончаниям. Это и логично. Попытки свести морфологию к синтаксису предпринимались, но, во всяком случае, флективные языки этой операции не выдерживают.
Случаи "Хельсинки", "Тикси" особые, как и "кофе". Здесь эллипсис слов "город" или "напиток", в явном виде не присутствующих, но на согласование влияющих.
Возьмем другой пример. Тургенев умер в "Ясенях". И по-французски явно множественное число - Les Frenes. Я буду благодарен уважаемому оппоненту, если она приведет примеры согласования названия поместья в современном французском тексте. (Кстати, неплохой пример рода и речевого "квази-рода" - cлово "оппонент"). Но даже если, как и Сannes, Frenes согласуется со связкой в единственном числе, все равно я бы не утверждал, что мы имеем дело с существительным в единственном числе. Другое дело, что здесь топоним не отстоялся в языке, как Cannes. А как было в XIX веке, когда русские активно осваивали Канны? Была ли для них этимология прозрачна ("камыши", "тростники") или уже нет? Как они чаще говорили и писали - Канны или Канн?
Слово же "сannes" по-французски явно множественного числа. Мне бы следовало написать не "в языке оригинала", а "изначально в языке оригинала", и с этим спорить было бы просто невозможно. У меня нет под рукой лексикографического издания, которое силой своего авторитета могло бы решить спор. Если Бессмертные помечают сегодня топоним "Cannes" как отдельную лексему и существительное единственного числа, я снимаю перед ними шляпу. И, о Клементина, hear, hear, Вы правы, а я не прав.
Вот только в чем прав или неправ? К существу дела вопрос о числе во французском языке НЕ ИМЕЕТ РОВНЫМ СЧЕТОМ НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ. А ведь именно это и было Вашим аргументом, именно на этом основании прозвучала, так сказать, реплика из зала, перешедшая в поклоны публике уже со сцены.
Что, будем говорить: Шейкспир, Эрвин Шо, Хайнрих Хайне - мотивируя тем, что это ближе к "языку оригинала"? Монархов английских наречем, вслед за островитянами-носителями, Джонами? Франузских - Луями? Или уж пусть остаются Иоаннами и Людовиками, как повелось? Для немцев Лемберг - он и есть Лемберг, будь он хоть Львов, хоть Львiв. Будем поправлять: не "баксы", а "баки"? Слова и словечки разными, порой неисповедимыми путями приходят в наш язык. но раз уж пришли - всё, стоять!
Как правильно: Пикассо или ПикассО? А как он сам себя называл? Не уверен, что на испанский манер, совсем не уверен. Надо бы заслушать надежных свидетелей. В русском языке ударение в этом слове стало тонким социальным маркером: вот, знает человек, что Пикассо испанец. "Канны" и "Канн" даже и таким маркером не стало. Беглая прогулка по Сети показывает, что оба варианта распределяются почти идеально поровну независимо от уровня издания. Пурист плохо воспринимает норму неустоявшуюся, идеолектную, тем более наличие двух равноправных вариантов в литературной норме. Но они есть. Его Величество Узус дал нам нечастую возможность говорить Вам так, а мне эдак. Этимология, меж- и внутриязыковые параллели могут прояснить, каким путем возникла и закреплялась норма. Но не отвечают на вопрос "правильно" или "неправильно".
Словари это отражают, указывая оба варианта как равноправные. Это внутриязыковая дуаль. Таких случаев не много и не должно быть много. Но они тоже маркируют что-то. Именно, языковую толерантность. И общечеловеческую тоже.
Что касается эпитета "безнадежный", кажется, царапнувшего Вас, с удовольствием его снимаю. Надежда всегда есть. С надеждой предполагаю, что обе стороны остались в рамках предложенного жанра - сетевого обмена уколами. К слову, я не сторонник публичного блохоловства, хотя в принципе оно необходимо. Есть же адрес, куда сообщить, и есть возможность легко исправить ошибку. Это еще если имела место ошибка, а не непохожесть позиций. Другое дело - критика сущностная. Но кому-то нужна публичность, а как же. Ну, тогда уже и на жанр нечего пенять.
А Галину Рэмптон - это Вы ведь для красного словца, да? Ведь там, где "про Канны", её имени нет. Обращаясь же к нашей переписке по другим источникам, Вы легко могли установить, что я в курсе. Мужской род, как Вы полагаю, слышали, это литературный прием такой. Жорж Санд и Алтаев. Сам не знаю, почему так обратился ко всеми уважаемому и многими любимому прозаику. Позор тому, кто об этом плохо подумает.
Ну, это уже шутки пошли.
Спасибо, что вернули меня в область, давно, казалось, оставленную.