Аннотация: Навеяно Марком Цукербергом. Кажется, автоматическое цензурирование написанного в сети становится обычным делом. Робот не разбирает подтекста, иронии, цитирования. Это не фантастика, а уже повседневная реальность.
- Зачем вы это сделали, Берладски?
Вот такая хамская манера у нашей председательши. Этого профессор Берладски, конечно, вслух не произнес, только подумал. Могла бы назвать по имени, если уж невмоготу титуловать или говорить "мистер". Они знают друг друга сто лет. В его школьной молодости обращение по фамилии было способом унизить младшего. При встречах одноклассников - другое дело, тогда все равны. Их класс был очень дружным когда-то, встречались каждый год, а потом как отрезало. Давно это было.
- Берладски, я к вам обращаюсь.
Она постучала костяшками пальцев по столу.
У него есть несколько возможностей схитрить.
СhaseHate не помечает цитату как абсолютно неприемлемую. Она выделяется светло-зеленым. Надо самому подумать и решить.
Поправка была принята не вчера, и программы постоянно совершенствуются. Ими снабжены все до одного ридеры в стране. Даты обновления сообщают заранее. Увидев выделение синим, гражданин обязан немедленно сообщить в Комитет по равенству. Недонесение наказуемо в уголовном порядке.
Сказать, что не сообразил, запутался в значениях прилагательного frail? Вот и программа запуталась. Оно ведь может означать некую субтильность, даже изящество. Хотя и в этом случае, если захотят, пришьют неполиткорректность - с формулировкой "абсолютизация мнимых гендерных несовершенств".
Можно иначе. Хотел использовать цитату в качестве иллюстративного материала. Вот, мол, молодые люди, смотрите, как заблуждались даже вроде бы просвещенные умы пятьсот лет назад.
Это очень рискованно. Если попечительскому совету факультета вздумается сравнить, сколько такого "иллюстративного материала" у него и сколько у его коллег, и выяснится, что у него этого материала намного больше, как бы не обвинили в злостном распространении и заведомом обмане.
Он знал, что ему скажут. Цитата все равно рано или поздно оторвется от контекста. Кавычки сотрутся в коллективной памяти, и высказывание неизбежно приобретет общественную опасность. И вы, профессор филологии, хотите убедить нас, что не понимаете таких элементарных вещей?
Для негативного примера вполне годится вся пьеса целиком. В разрешенном, давно адаптированном виде, понятно. Его задача как преподавателя - вербализовать бесчеловечность совершаемых в ней поступков. Методический циркуляр поясняет, что злодейство Клавдия мотивировано борьбой за власть, естественным духом соперничества и этим отчасти оправдывается. Нельзя исключить и государственный интерес. Настоящее воплощение зла - главный герой. Он руководствуется низкими, иррациональными соображениями мести, обрекая в итоге на несчастье множество людей.
Профессор обвел взглядом членов совета.
Старик Хокинз. Всё понимает, но ждать от него публичной поддержки просто смешно. Лайза и Вивьен - супружеская пара, предназначение которой сидеть на всех советах, взявшись за руки, и молчать. Вечно насупленный студент. Слово "мулат" запрещенное, не дай бог произнести его вслух. Надо говорить interracer. Профессор пару раз слышал его выступления и поражался, с какой ловкостью молодой человек оборачивает на первый взгляд невинные поступки и высказывания вредоносной изнанкой - при том что университетская премудрость ему дается плохо. Уборщица со второго этажа, симпатичная белозубая толстушка. Еще одно запретное слово. Сейчас она пялилась на Берладски, как на каторжника, которого ведут куда-то, но в чем именно этот каторжник провинился, ей не очень понятно. Миз Броэм. "Миз" давно заменило старорежимные "мисс" и "миссис". Теперь все "миз", независимо от семейного статуса. Миз вскидывает голову. Она вот-вот скажет: "Вы не имеете уважения к женщинам, профессор Берладски. Мы не рабы мужчин".
- Вы без уважения относитесь к женщинам, профессор Берладски. Мы не рабы мужчин.
В свое время Венди Броэм, немного коротконогая, но в целом приятная брюнетка, развила необычайную активность, чтобы затащить его в постель. Вспомнились подробности. Они забавно контрастировали с ее нынешним неприятием рабства женщин. Невольно улыбнулся. Уголками рта, еле-еле, но Венди заметила. Глаза ее стали злыми.
- Профессор, очевидно, полагает, что у членов совета много лишнего времени. Это не первая жалоба. Мы вызвали его не для того, чтобы он отмалчивался. Если ему нечего сказать, предлагаю применить параграф 21-бис и закрыть вопрос раз и навсегда.
И не возразишь. Были уже жалобы.
Параграф 21-бис означал увольнение с волчьим билетом и передачу дела в прокуратуру.
Он поднял руку. Председательша, выдержав небольшую паузу, кивнула.
- Мне нечего сказать в свое оправдание. Я воспользовался бумажной книгой. Совсем забыл про сканер. Не подумав, перенес в список крылатых фраз сомнительную, вредную сентенцию. Это непозволительная беспечность.
Привилегия хранить у себя дома бумажные книги еще сохранялась за старшим преподавательским составом. Со всех брали подписку. Все предупреждены, что необходимо сканировать и проверять на СhaseHate любой фрагмент, для каких бы целей он потом ни использовался. Злоупотребление льготой влечёт за собой различные кары. Изъятие личной библиотеки самое мягкое наказание из возможных.
Что-то подсказало ему, что просить пощады не стоит. Лучше не будет, а хуже может быть.
- Хорошо, Берладски. Подождите за дверью.
Довольно долго обсуждали.
Стоя выслушал вердикт.
Библиотека будет изъята. Отстранение от лекций на месяц. Само собой, без содержания. 120 часов уборки университетской территории. Дело в прокуратуру не передавать, но это последнее предупреждение.
- Скажите спасибо коллеге Броэм, Берладски. Это она настояла на снисхождении для вас.
Венди сидела с каменным лицом. Он понял, что ничего говорить не надо, кивнул и вышел.
По дороге домой время от времени бормотал злополучную фразу. Собственно, и вставил ее в лекцию как фантастический пример многозначности.
Автокар ехал на средней скорости. Берладски отключил обгон.
На минуту увидел себя со стороны. Типичный старый мозгляк. Долговязый очкарик. Вроде бы следит за собой, но от женского глаза одиночество не спрячешь. Раньше за ним такого не водилось - разговоров в одиночку. Ну, надо когда-нибудь начинать. Снова негромко повторил вслух запретную цитату. Пока уголовное дело не заведено, он мог себе это позволить. Подследественных немедленно подвергали обязательному круглосуточному наблюдению. Ты еще и должен платить за все эти микрокамеры.
Frailty, thy name is woman*.
Наверное, все-таки моральная слабость. Слабость на передок, если угодно. Но и вероломство. Физическая немощь. Хрупкость. Недолговечность.
Каково переводчикам. Они могут передать только одно какое-нибудь значение. У выбранного в их языке слова будут другие семантические обертоны.
Какая бездна интерпретации и актерской игры - от негодования до сострадания. Вот в одной короткой фразе, да.
Полисемия полисемией, но какой-то чёртик внутри все-таки подбил его дерзнуть с этой цитатой. Признаваться в этом не следует никому и ни под каким видом. Антиконституционные взгляды. Сгноят.
Книг жаль, но, кажется, он еще дешево отделался. Если в течение года будет вести себя хорошо и убедит совет, что какие-то бумажные источники ему все-таки нужны для подготовки, могут дать допуск к Большому архиву. Туда, говорят, не пускают с гэджетами. Разрешают вручную конспектировать на пронумерованных листах, и всё проходит особый контроль, но это лучше, чем ничего.
Зачем Венди заступилась за него? Ей достаточно было вспомнить на совете, что он говорил когда-то по поводу всех этих нововведений - и всё, ему конец. Мало ли что давно. На преступный образ мыслей срок давности не распространялся. Доноса было бы достаточно, доказательств никто в таких случаях не требует.
Заступничество может навредить ей. А вдруг он снова оступится? Каждый раз, вспоминая сказанное председательшей на прощание, он всё явственнее слышал что-то многозначительно-нехорошее в ее интонации - уже не по его поводу, а в адрес Венди.
В прошлый раз наказали общественными работами на три дня всего.
К 6 утра надо быть на месте. Выдадут фартук, пакеты и все остальное, дадут задание.
Большой сквер не запирается на ночь. Студентам нужно где-то выпить и прочее. Под открытым небом в сквере выпивать и прочее вроде бы запрещено, но полиция редко вмешивается. Так хоть какой-то контроль, и ночной шум никому не мешает.
Окурки, пустые бутылки и контрацептивы собирать не так уж обременительно. Уборка в туалете, само собой. Не все и не всегда утруждают себя посещением туалета. Кто-то перепьёт, и его или её вырвет. Придется осмотреть, убрать и потом специальным распылителем обработать кустарники.
Ничего сложного.
Дело привычки.
____________________
*"О женщины, вам имя вероломство". Кажется, именно в переводе Бориса Пастернака цитата наиболее известна по-русски. Только по поводу перевода этой фразы из "Гамлета" написана небольшая библиотека. На самом деле, как и предполагает проф.Берладски в рассказе, одним словом перевести frailty во всем семантическом многообразии последнего невозможно.
![[]](/img/j/jurij_j_b/professorberladski/mascaras-de-actuacion-e1557785928844.jpg)