Аннотация: Почему без картинок?
Когда ты с группой - предельная концентрация. На пощелкать не хватает сил. Редкие минуты отдыха - прострация с чашкой кофе. Не хватает желания. Неважно фотографируется на работе.
Дали понять, что билет надо брать подешевле. Сроду не брал стыковочных рейсов. А и следовало ответить: со стыковкой - 150, прямой - 200. Беру, мол, прямой, разницу верну, раз такое дело. Но мои бережливость и прекраснодушие (чтобы не написать: жадность и тупость), они ж в подкорке. И я бронирую с пересадкой.
Люди! Никогда не берите с пересадкой, если между рейсами нет интервала минимум три часа. Особенно зимой, когда вы уже и в самолете, а его еще куда-то волокут и полчаса обдувают с крыльев снег и лед, и все стыковки летят к чертям собачьим. Скучно сидеть в аэропорту три часа? Тогда вот вам не скучно: вы вышли из дому в 6 утра и после беготни (буквально) по постоянно меняющимся гейтам, в последнюю минуту вскочив куда надо, прилетаете
в Пулково (еще не Федор Достоевский, только собираются переименовать, но "Cкверный анекдот" - это где-то, если по-крупному, про вас) к полуночи. Вместо 17 с чем-то того же дня, как в билете. А в 3 ночи надо быть на пересечении Лиговки и Невского и рассаживать людей в автобус. На заказанную гостиницу наплевать бы, но нет. Такси туда, такси оттуда - ибо там аудиоустройства (турофоны) и фирменная табличка на лобовое стекло. Чаю там выпил, ага. Впрочем, неважно. Все равно без сна почти сутки, и в ближайшее время не предвидится.
Пробирающий до костей ночной бриз. Архетипичный пожилой очкарик запускает в салон продрогших людей.
Кто я? И куда я? И зачем я?
Первый совет понятен. Не жмитесь из-за полтинника. Он не стоит бессонной ночи и вырванных нервов.
***
У меня в руках Библия - расписанный по дням план поездки. С указаниями, контактами в случае чего и даже размерами штрафов за неповиновение и разгильдяйство.
Сколько лет в туризме, такого детального планирования не встречал.
И не один человек отвечает за весь тур, а каждый за свой компонент - один за отели, другой за входные билеты, третий за воздух и так далее. Свои плюсы и минусы, но с большими объемами иначе просто невозможно.
Я эту Библию изучил. Извел всех в главном офисе вопросами, но - изучил.
Cлёзно просил дать мне хороших водителей.
Я дилетант с большим опытом. Хорошего водителя сразу вижу. Стиль. Он едет быстро, но не рискует. Не дергает зря автобус и людей. Притормаживает на проездах в городах, чтобы люди успели разглядеть ту или иную достопримечательность.
Просьбу мою уважили.
Но и другое. Молодого cопра (а я и есть молодой; сухопутная граница РФ с Финляндией впервые в жизни у меня) полагается чморить. Это нормально.
Один водитель - явно северного, архангельского помола. Другой курнос и кругл лицом. Оба питерские. Оба вида не то чтобы надменного - отстраненного. Знают себе цену.
И я ее знаю. Мне не надо рассказывать об уважении к этим людям. Чуть не треть жизни последние 20 лет провожу в автобусе.
Оба контроля на границах быстро прошли. Взглядом новичка фиксирую - давние отношения с властями. Дорогого стоит.
Кстати, не заметил поборов или хамства.
А чморить когда начнут?
А вот.
Утро. Уже Финляндия. Кафе и заправка на дороге. Все уходят на завтрак.
За рулем "архангельский". Подсаживаюсь. Такой диалог:
- Лобовое залеплено. Нельзя ли помыть?
- Нельзя. На улице минус 10. Сразу все замерзнет и станет еще хуже.
- А я ж давно по Европам в автобусах катаюсь. И зимой бывало. И было чисто.
Мне очень хочется добавить: да ты глянь, ёпть, вон автобусы стоят умытые. А тоже мороз. Это как?
Но я этого не говорю.
Стою в очереди за едой. Подходят мои коллеги. Объясняют, где и как им и мне без очереди и за бесплатно. Между делом:
- Автобус помыт.
И действительно. Стекло блестит как у кота сами знаете что. За считанные минуты управились.
Хельсинки. Регистрация на паром давно закончилась, а не пускают. То ли каюты не успевают убрать. То ли шерстят по безопасности. На самом деле, как потом выяснилось, оставляли для длинных автобусов место заранее - ради оптимальной центровки.
Но это значит, что мы стоим перед открытыми воротами и ждем разрешения. И уже час ждем. А мимо нас машины все едут и едут туда. Это нервирует. Кто виноват? Конечно, я. Хотя хожу, спрашиваю.
В такой ситуации ни фильм, ни искусно заведенный веселый разговорчик не помогут. Тут одно - ждать. Да и не готов я разговорчики особо разговаривать: пару раз проваливался в сон минут по 15, а так, в общем, часов 35 на ногах. Ну, и на пятой точке - в автобусе.
Тут круглолицый возьми и рвани без разрешения. С репликой в салон: вот как порой проблемы решаются!
Решаются, ага, Какие-то знаки ведут нас ближе к причалу, но и только. Тупик. Стоять. Чувак подъезжает на джипике. Вы чего тут? Ну да ладно. Ждите.
Что и делаем. Только царапает сильнее. Потому что вот он, желанный борт, а нельзя.
Последними заехали. Аккурат для нас место держали на верхней палубе. Зато первыми съедем в Травемюнде.
Так и вышло потом.
Немного забегая, чтобы скруглить тему.
Едем уже по Германии. Травемюнде позади. Ночь.
"Архангельский" говорит:
- А сейчас мы попросим Юрия заполнить специальную книгу. Французы требуют.
Выясняется, что французы требуют вносить в некую книгу полный список пассажиров, и надо писать от руки. Борьба с нелегалами. Действительно, там такое требование есть.
- В трех экземплярах.
То есть я должен написать одно и то же три раза подряд на трех страницах: 55 имен и фамилий латиницей.
Что же, сон все равно нейдет. Отоспался на переходе.
Пишу.
Где-то посередине второго списка заёрзал мой водитель. Я пишу.
Видя, что он отводит глаза (насколько это возможно ночью за рулем), и желая ему помочь, произношу:
- Ну да, три же раза будем границу пересекать.
Это неправда. Не три, а два раза. И там нигде про два и тем более три экземпляра не указано. Вспомнил парень, как его деды гоняли и как он потом салажат в армии гонял, наверное. Поквитаться решил за стекло и конфуз с паромом. Давануть мне на кнопку, посмотреть, как я голосить стану.
Думаю, без предварительного умысла. Спонтанная манипуляция.
А я не стал голосить.
И потом всю поездку нормально сотрудничали. Дистанция соблюдалась. Дело делалось.
Хорошие водители. С такими лучше потерять, чем с иными найти.
А совет мой...не знаю, как четко сформулировать, чтобы не длинно.
Вот это - заполняйте трижды, как вам сказали.
Вы меня поняли.
***
Первым делом в Париже - на Трокадеро.
Усталой от долгой обездвиженности гурьбой вываливаемся на тротуар.
Тут не торопиться. Иначе получится ни то ни сё.
Немного о Марии Башкирцевой, за стеной видна верхушка склепа. Написала Мопассану: "Месье, я пришла к выводу, что вы меня недостойны". Знай наших. Что подвёл черту переписке все-таки он и уже тогда был болен дурной болезнью, о чём она знать не могла - сейчас умолчу, пожалуй.
Вот маршал Фош. В 1915-ом парижские стекла лопались от немецкой канонады, еще немного - и в ряду незвездных дат в истории Города-Светоча появилась бы еще одна. И мир сегодня был бы другим. А он сказал: "На фронте катастрофа, коммуникации разобщены, в тылу паника. Положение блестящее. Я буду наступать." Или не он сказал. Или вообще никто не говорил, и это апокриф. Аккуратно вставлено "будто бы" - и гид не соврал. Да и по сути правда, так примерно и было, сказал это кто-то или нет.
А вот и Бенджамин Франклин в бронзе. Достойный человек. Кого попало на 100-долларовой купюре изображать не станут, а 100 долларов - это всегда 100 долларов. И уж он-то точно сказал: "У каждого человека две родины: одна своя, другая Франция".
Ну, и перед тем, как разверзнется увенчанное Башней Левобережье, не грех вспомнить, что здесь высились рабочий и колхозница Мухиной. Париж стонал и плакал от счастья. Подробности опущу, год напомню - 1937-ой.
Дальше рассказывай, не рассказывай - всё равно никто слушать не будет. А вот музыку врубить в наушнички - отчего же. Да хоть и Je ne regrette rien. Там о другом, но это ничего, настроению соответствует.
Полсотни селфи взорвут сегодня Одноклассники.ru.
И тоже истории одна круче другой. Создал Густав Эйфель, вообще-то из немцев, настоящая фамилия Бёникгаузен. Ни один француз этого не произнесет никогда, у них получается "бо не коза". Нехорошо забывать и того, чей карандашный абрис лег в основу известного миру дизайна - швейцарца Кошлена. Как вся Франция негодовала, потом восхищалась, потом все привыкли. Как пеленговали Мату Хари. Как совершали восхождение на время, съезжали на мотоцикле, пролетали под нижним уровнем на самолете и утешали рослых девушек (когда высокий рост считался уродством) специальным призом "Мисс Эйфелева башня". Талантливые жулики продавали на металлолом в виду якобы предстоящего демонтажа. И какая она легкая на самом деле - весит меньше, чем воздух внутри воображаемого цилиндра, в который она вписана.
Но всё это лучше придержать до возвращения в отель. Минут 15 от периферии ехать нам, вот как раз. Никакого рассогласования со зрительным образом, пастушка мостов (Аполлинер) как живая будет стоять перед глазами.
А Париж - Париж для нас только начинается.
***
Cледующая остановка - площадь Согласия.
Кому-то покажется минусом, а по мне это одно из преимуществ зимнего культурного тура: зеленые насаждения не мешают обозревать застройку.
Где-то Париж расчетлив и сдержан; на этой площади он великодушен. Пространства, кажется, даже избыток. Обзор как в поле.
Сейчас запустим сюда множество народа. Еще минута-другая - и все увидят грандиозный фейерверк по случаю женитьбы дофина. Но пиротехники что-то напутали, огня слишком много. Паника, давка, гибель сотен людей. Парижская Ходынка.
Та же площадь. Тот же человек, но не дофин и даже уже по решению Конвента не король, а просто гражданин Капет восходит на эшафот. Он спрашивает у палача, нет ли новостей от Лаперуза. Новостей нет. Оба корабля сгинули, оставив название проливу. Мог сгинуть и молодой Бонапарт, будь он в составе экспедиции. Просился и не взяли. Судьбы мира сложились так, как они сложились.
Подбоченившаяся дама - аллегория Страсбурга. Скульптор придал ей черты Жульетты Друэ, многолетней пассии Гюго. 48 лет просидела здесь под траурным крепом. Франция горевала по Эльзасу. В 1918 году креп был сорван.
Есть истории повеселее.
В отеле "Крийон" некогда набедокурил Есенин. Здание-близнец - Министерство морского флота, где когда-то служил молодой Мопассан. Сохранилась служебная характеристика: "Плохо пишет". На египетский обелиск в 1999 году, используя иероглифы как уступы, взобрался человек-паук Ален Робер. Из дополнительного снаряжения у него была только канифоль - дабы не поскользнуться.
Э, уж не вознамерился ли я к стапятистам имеющимся в наличии путеводителям по Парижу добавить свой стопятьсот первый? Если и промелькнуло в недрах подсознания, гоню оттуда тоже. Не вознамерился. Есть смысл сбавить обороты.
Но на экскурсии я их не сбавляю. Иначе зачем, собственно, моим подопечным турофоны? Спасительных пауз между "объектами для показа" нет, ты идешь и рассказываешь. С фотопаузами или там по нужде сходить, это само собой.
И тут вопрос: как всё это бедному туристу запомнить?
Ответ: да никак. Вот в том-то и дело.
Три позиции:
1) Всеми силами разрушать установку на запоминание. "Люди, я надеюсь, вы не стараетесь запомнить всех этих Бурбонов и Валуа? Я всю жизнь учу и все равно подглядываю в бумажку." Если путешественникам интересно, твоя задача выполнена на все сто.
2) По возможности... э...концептуализировать. Тематические оппозиции. Неисповедимы пути - Клио не дура. За державу обидно - После нас хоть потоп. Богач-бедняк. Брат-волк. Подводить бережно, под локоток. Не учить жить.
3) Смело уходить на уровень-другой вниз. Не всё ж о высоком. Мансарды, бель-эпок, афишные тумбы, балконы, окна-двери, каштаны-платаны, гризетки-розетки.
***
Бульвар Капуцинов. Очередной десант. На этот раз предпринимается марш-бросок на Сите.
Разные места на переходе вызывают разную реакцию в одной и той же группе. Кремовый тортик оперы Гарнье кого-то приводит в восторг, воспитанные на неоклассических образцах петербуржцы реагируют снисходительной усмешкой. Хотя и здесь кому что: одним Нуриев, другим - "Призрак оперы". Дал тетеньке микрофон - напеть основную тему. Та поет, кто-то подхватывает. Вчера голосила, выбивая каюту выше положенного класса, не получилось, и я был гад. Теперь и до конца поездки мы лучшие друзья.
Вандомская площадь сдержанно-элегантна, но главное - великие тени. Принцесса Диана и Хэмингуэй еще туда-сюда, но при упоминании о Шопене, не говоря о Дидро и Дантоне, кто-то начинает топтаться и скучать.
Зато проблем с привязкой к месту постоянного обитания подопечных не будет. Весь русский Париж - почти сплошной Петербург.
Первый тревожный звонок - при переходе через Лувр. Внутренний двор старого Лувра закрыт, но, чтобы в этом убедиться, пришлось пройти почти весть двор нового. Боковой выход на набережную тоже закрыт. В результате - лишний километр. Вот такой он большой, этот чёртов Лувр. Знай я заранее, пересек бы мимо арки Карусели, а пирамиду Пея и Короля-солнце работы Бернини (по совести говоря, явный ляп гения) прекрасно можно рассказать издалека. Но как узнаешь заранее.
Второй тревожный звонок - у моста Искусств. Хотя, казалось бы, ничего не предвещало. Просто много полицейских. Дружелюбны, пялятся на наших девчонок.
Добредаем до Нотр-Дам. Устали, кто-то стонет. Вот он, лишний километр. Фасад - дайджестом. Об истории строительства и связанных с собором событиях --. заранее на переходе.
Автобус заберёт от ратуши. Ратуша - всегда беспроигрышный вариант. Историческое здание сожгли коммунары когда-то, новое было призвано стать краше прежнего. Зимой заливают каток, милая сердцу картина.
Но не сегодня.
Митинг. Народу много. А полиции мало. Из чего, а также, благодаря начаткам французского языка, из речей ораторов я заключаю, что митинг разрешенный и мирный. И даже раздаются призывы прекратить насилие.
К этим призывам не особенно прислушиваются как раз там, где мы проходили - у моста Искусств. Оттуда доносятся нехорошие звуки (стрельба нелетальными, наверное) и валит дым.
Туристы фотографируют: приключение же. Автобуса все нет. Если перекроют центр, придется пилить до ближайшей станции метро, всякое бывало.
Обошлось. Едем.
В планах проехать всем левым берегом и Елисейскими полями. Желтые жилеты наши планы корректируют. Бульвар Сен-Мишель занят демонстрацией, приходится крутиться. Нечего и соваться на Елисейские; сразу за Рон-Пуантом - пикет. Хорошо нашлось куда свернуть еще.
Расселяемся. Уф.
По телеку в холле отеля крутят один и тот же эпизод: избиение полицейского боксером-профи. Избивавший опознан и назван, от правосудия пока скрывается.
***
Читатель уже сообразил, что я в одном лице и экскурсовод, и руководитель группы.
Почему, спросите?
По той же причине, почему не предусмотрены еще бухгалтер и массовик с баяном.
Жаловаться на проклятых эксплуататоров не стану. Условия обсуждались. Я согласился. Да и не впервой мне это совмещение.
И получалось.
И за эту поездку не краснею.
Где-то даже рад. Хельсинки, Брюссель, Амстердам. Париж с Версалем и Фонтенбло. Все делал, но не вчера. Сиди, освежай.
Получить и сдать группу в СПб. Не шенген, границы настоящие. Морской переход. Стесняешься спрашивать - не берись. Cто один способ всё завалить с блеском.
Некий вызов. Иногда надо.
Но хорошо ли это?
Нет. Это не хорошо.
Тут парадокс в том, что чем лучше ты делаешь каждую из этих работ по отдельности, тем более обнаруживается их несовместимость в одном человеке. Если замахиваться на нечто большее, чем "посмотрите налево - посмотрите направо" и сведения из Вики, твои еще и администраторские потуги не то чтобы отторжение вызывают - некоторое недоумение. Потом привыкают, но все равно ты, образно выражаясь, двоишься у публики в глазах.
Так что вызов вызовом, но всё. Дальше без меня.
Мы вечно везде опаздываем. Я, например, с этим решением сильно опоздал.
Но ничего.
И тоже рад.
Не уклоняться от вызовов.
И никому никуда не опаздывать.
Cмайлик.
***
Сегодня в программе с утра Версаль. Очереди и в обычные дни, а сегодня еще и необычный - первое воскресенье месяца. Бесплатно! В виду ожидаемого столпотворения выезжаем пораньше и поспеваем к открытию.
О детских комплексах Людовика XIV и прочем - по дороге. Самые вкусные истории, которые начинаются со слов "вот здесь", придерживаю для рассказа на месте. Вот здесь восставшие парижанки требовали, чтобы король вышел к ним для разговора. Вон там среднее сословие заперлось и сказало: "Мы были никем, а хотим стать...кем?". Группа: "Всем!". Экскурсовод: "А вот и нет. Они сказали: хоть кем-нибудь". Ну, и так далее.
Очередь есть, но ничего запредельного. И движется быстро. Это что, говорю я. Посмотрите, как она вырастет, когда будем уезжать. Молодцы мы, что так рано встали, правда же молодцы?
Молодцы, однако, норовят прошмыгнуть без очереди. Не все, но, когда твоя аудитория половинится, лучше просто махнуть рукой. Вот вам вход в музей. Вот в парк. Время отъезда известно.
Странно. Пожилые понятно, но вот эти, 40-летние, они-то эру дефицита вроде как не застали. Или это сегодняшняя халява так стимулирует, что прямо не терпится?
А тут и еще один повод для закусывания губы, как говорят англосаксы.
Был обещан эмоциональный подъем при виде километровой очереди ко времени нашего отъезда. Что, лежебоки, съели? А мы вот уже все посмотрели и уезжаем, ага, ага.
Ничего не ага.
Зря я ляпнул. Меньше обещаешь, больше делаешь.
Нет никакой очереди, даже намека на нее. Утром была. А сейчас нет.
Недодал кайфа.
Скажете, мелочь, кончай рефлектировать?
Ничего не мелочь.
И тут до меня доходит.
Нет, я, конечно, был в курсе, кто же не в курсе, насчет бузотеров в желтых жилетах. И знал, что среднестатистический турист, европеец, американец или там японец, просто отменяет поездку во Францию - и дело с концом. Это только наши как ни в чем не бывало прут - невзирая на революции и штормовые предупреждения.
Знал. И вчера ведь, можно сказать, проскочили, а вполне могли в пикетах застрять, да мало ли. А прочувствовал по полной только при виде пустующей парковки рядом с бесплатным Версалем.
Ладно. Дальше по плану Лувр. Запустив и объяснив, что там и как, отправляюсь гулять. У меня свободное время. Моё. Личное.
***
Сразу за Сен-Юсташ - улицы с настоящими парижанами. Где их еще в Париже увидишь, настоящих. Есть такие места - вроде бы и в центре, а чужеземцами не натоптанные.
Нормально поесть - не с мрамора, не с видом на Комеди Франсез и не утираясь накрахмаленной салфеткой. Застелено клеенкой, и даже вот столик слегка шатается. Но будет вкусно и сытно. И ты заплатишь за вкусно, а не за мрамор и крахмал.
Многолюдно - по контрасту с пустоватым парадным городом. Понятно уже, почему пустоватым.
Бунтовщикам тоже хочется, чтобы вкусно и не очень дорого. И блюстители порядка совсем не против. Воскресенье все-таки. А жилеты, желтые и пуленепробиваемые, можно пока оставить дома. Молчаливый обоюдный уговор. Оазисы социального мира - что называется, себе и людям.
В этом оазисе надо мне еще купить задешево шампанского.
Завтра православное Рождество. Фирма выделила на подарок группе...умолчу. При символическом разливе нужно 6 бутылок. То есть по цене за бутылку...опять умолчу. Ну, шипучка, понятно. А с виду - чистый "Дом Периньон", хоть этикетку переклеивай, и, думаете, cразу с рекламациями побежали бы? Я вот думаю, что не сразу. Пробка, смотри-ка, и та не пластмассовая, а таки пробка.
Можно было бы каждому по конфете купить. Коробку подмышку и пошёл.
Я тарабаню две тяжелые сумки. Просто знаю: конфеты ерунда, то ли дело...гм...шампанское. Да и зябко. С грузом, оттягивающим плечи, теплее.
Дальше без проблем. Встреча с группой, переезд к ресторану, где заказан не то поздний обед, не то ранний ужин, самостоятельное гуляние по Латинскому кварталу. В Нотр-Дам месса. Гудит орган. Пускают всех желающих.
Сбор там же, где и вчера - на Гревской площади, возле Ратуши. Никаких следов вчерашнего митинга. Тихо.
Следующая цель - вечерний Монмартр.
***
Что сегодня город освещен еле-еле, постигаешь не сразу. Инерция восприятия. Cияющий вечерний Париж сидит в мозгу давно и крепко.
Подножие монмартрского холма, оно же небольшой сквер, буквально заперто на замок. Сакре-Кер, правда, в подсветке, но подъем по ниспадающим каскадами ступеням невозможен. Приходится карабкаться по очень крутым и узким сбоку. С самого верха что-то просматривается, но что? Море огней? Как бы не так. Будто не Париж под нами, а такой большой райцентр, куда свет хоть и провели, но привычки гулять допоздна при ярком свете у людей нет.
Но и Монмартр первый раз в жизни я увидел таким темным и безлюдным.
Нет, не кромешная тьма, иначе катастрофа и надо было бы немедленно сматываться. Ожидали другого просто.
Тут либо ты говоришь, что это только сегодня так, сами знаете, что в Париже происходит. И это ведь правда. Люди переживают, надо же, всегда нормально, это нам такая непруха, блин. Но ты в белой жилетке. Либо ты бодришься, проблему не фиксируешь, ведешь и рассказываешь, как ни в чем не бывало, но в чьей-то турголове поселяется мысль, что реклама вечернего выезда на Монмартр тупит и сюда надо приезжать, когда еще светло. И это чья-то недоработка, может, и твоя.
Меня когда-то учили придерживаться второго варианта. Переучиваться поздно.
Бодрюсь, веду и рассказываю.
Если я в глубине души надеялся, что обнаружу и здесь мирный оазис, то зря. Всё ясно, вчера на этих улицах были серьезные столкновения, и нас бы сюда просто не пустили. Сегодня пожалуйста. Но - профилактический полумрак.
Ропота не слышно. Может, в чьей-то голове что-то и поселилось, но пока не проросло.
Вдруг почти на всю ширину улицы - пожарная машина. Это не тушить. Это разгонять брандспойтами нарушителей спокойствия. Заодно блокируется улица, если что.
Кое-как протискиваемся.
Сакре-Кер, Сен-Пьер и площадь Тертр, "Матушка Катерина", мельница и дальше по улице Трех Братьев мимо ателье Пикассо (вывесок ни черта не видно) к автобусу. Дионисий с усекновенной главой, зверства коммунаров, Генрих IV приценивается к Парижу и дружит с аббатисой, любовь по-казацки, трогание бронзового детища Жана Марэ (ах, как советские женщины переживали, когда каждая в свой черед узнавала, что и он, и он), мельник и сыновья не наливают солдату в самоволке, а надо было, притом "бистро", и за это им воздаётся сполна.
Мулен-Руж, а как же, но уже из окна автобуса. Ничего, крутится.
Полный набор.
Очередной пункт программы выполнен.
Еще кораблик и в отель.
Вроде можно проехать по Елисейским. Рискнем? Рискнем.
Никаких пикетов.
Подсветка есть. Это лампочки на платанах. Висят по случаю Рождества и Нового года. Но сияющих витрин раз, две и обчелся. Многие просто забраны металлическими шторами. Праздношатающихся толп не видно. Вообще людей почти не видно.
Где-то даже красиво, но тускло. И жутковато.
Отель.
Всем спать.
Завтра на выезд с вещами.
***
Мой навигатор показывает, что при самом благоприятном раскладе в Брюсселе засветло мы не окажемся. И времени у нас там будет немного.
Люблю Брюссель. Не всем городам, как и людям, быть первыми красавцами и красавицами.
Наивная мегаломания. Старина, к которой реставраторы приложились со знанием дела и тактично. Губернский город, враз заделавшийся столичным нуворишем когда-то. Поэтому местами дурацкий, но симпатичный до невозможности.
А пока - Фонтенбло. Есть пара желающих посетить дворец, но они не настаивают. Ограничимся экстерьером.
Парк хорош, хоть и зима. Громадные рыбы в пруду реагируют на нас вяло, у них, должно быть, спячка. Лебеди настроены дружелюбнее. Групп нет, одни мы. Есть где разгуляться всем этим Францискам и Генрихам. Петр I задирает и.о. монарха герцога Орлеанского, оба крепко поддатые. В присутствии специально уполномоченных наблюдателей исполняют - который раз этой ночью - супружеский долг новобрачные Людовик XV и польская бесприданница Мария Лещинская. Прощается со своей гвардией прослезившийся Наполеон. Де Голль указывает НАТО на дверь.
К утренним поздравлениям с Рождеством добавляется символическое возлияние возле автобуса. Да вот, шампанское. Самые укромные винные подвалы Парижа исследовал. От имени, так сказать, и по поручению. А также от себя лично.
За всю поездку я ни разу не слышал вопроса или реплики с политическим подтекстом. Это укрепляет во мне давнее убеждение, что зомбированных телевизором на самом деле намного меньше, чем кому-то хотелось бы. Люди наверняка видят мир по-разному, но отправились путешествовать, а не дискутировать.
О моих же взглядах известно только, что я, похоже, не нацист. Ни обнаруживать их, ни как-то специально скрывать повода у меня не было. Будем здоровы, говорю я им, а они мне.
Открытые, улыбающиеся лица.
День начался неплохо. До Брюсселя реально ехать часов 6.
***
Гигантская молекула железа в одном из вариантов cвоей кристаллической решетки недавно обновила покрытие. Атомиум сияет электричеством и смотрится классно. Радостная коллективная фотосессия.
А дальше - проезд к старому городу. И все стало не так замечательно. Снова подсветка, будь она неладна.
Повторение парижского сюжетного хода. Это не годилось бы в кино. Но жизнь не кино.
Скучная сентенция - слабое утешение для постсоветского путешественника.
Совсем без подсветки или освещаются еле-еле королевский дворец-резиденция, Колонна конгресса, королевский дворец-офис. Наверное, и Дворец юстиции - просто я уже решил туда не ехать. При том, что какие-то проспекты щедро иллюминированы. Полумрак явно прописан особо чувствительным в смысле национальной гордости и королевского достоинства объектам.
Ладно, проезд и не обещан был. Обещана была прогулка к самой красивой горнице Европы. Имеется в виду некий микрокосм, город в городе - площадь Гран-Пляс. Так еще называют Сан-Марко в Венеции, и тоже заслуженно.
Главная фишка.
Выходим. Пока все нормально. Собор. Дон Кихот и Санча Панса на крохотной площади Испании. Бронзовые бургомистр, некогда отстоявший старый город от ретивых градостроителей, и его собака. Галерея Святого Юбера,
И - афронт.
На Гран-Пляс темно.
С трудом можно различить силуэты домов и ратуши.
Надо перестраиваться. Опора на видеоряд невозможна. Чем, казалось бы, занимательнее твой рассказ, тем тягостнее пребывание в этой горнице. Ночь над Брюсселем. Бельгия во мгле. Кончен бал, погасли свечи.
Э, дорасскажу потом. Сейчас айда к писающему мальчику.
Мальчик отлично виден и исправно изливается. Находится пяток человек, желающих увидеть также девочку. Все открыто. Светло. Сувениры. Вафли и шоколад.
Через час мы снова на площади, как договаривались. Дорассказываю. Площадь уже не кажется такой депрессивной. Да и глаза привыкли к темноте. Можно различить вертеп - сцены рождества и поклонения волхвов. Уж не эти ли сцены не давали кому-то покоя?
Что это было? Пустая телефонная угроза? Атака дронами? Вряд ли нам скажут.
Знал ли я, что происходит в Брюсселе? Что перекинулось из Франции - знал. Но что, в отличие от соседей, выходили не с требованиями меньше работать и больше получать, а под лозунгами защиты от иммиграции, ну, и наоборот, понятно - не знал. И что в ноябре полицейского не отлупили, как в Париже, а убили с криком "аллах акбар" - не знал.
Но если бы и знал. Выезжать не в 9, а в 7 утра - а спать когда? Отменять Фонтенбло - и немедленно выяснилось бы, что кто-то ради этого, как его, Фот...Фоб...в общем, ради него вообще отправился в путешествие. И даже будь у меня свои люди в службе безопасности Брюсселя и они бы предупредили, дескать, покажется темновато - всё равно бы не дернулся и ничего не менял.
Потому что эти гипотетические свои люди тоже не прорицатели. Ну вот, допустим, уговорил всех, согласовал с офисом, пустился наперегонки с зимним солнцем - и приехал засветло. И там - бац! серьезная заварушка. И автобус вообще не пускают к центру. А Фонтенбло тю-тю.
А ведь было когда-то, и именно в Брюсселе. Какие-то антиглобалистки сняли с себя всё, предварительно раскрасившись в цвета флагов стран-членов ЕС, и буквально залегли на проезжей части. Немедленно набежали желающие определить, где какой флаг. Пробка на полдня. Полиция велит либо уматывать, либо выходить и гулять пешком. И какой там уже проезд. Пилили на своих двоих от Шератона.
Реплика в спину по поводу неких грабель досталась мне сегодня, однако. От имени террористов Брюсселя извинился за причиненное неудобство. Других реплик не было. Все-таки повезло мне с группой.
Едем в Бреду. Это город так называется, уже в Голландии - Бреда. Там ночлег. Читаю в тему текст собственного изготовления. Кто-то слушает. Большинство дремлет.
***
Чему учит парижско-брюссельский опыт?
В нештатной ситуации не заламывать руки, демонстрируя подопечным свою невиновность. И не дергаться зря. Потому что всегда может быть еще хуже. Ключевое слово "зря"; временами дернуться очень даже не лишне. Как разобраться, когда зря, а когда не зря?
Это очень хороший вопрос.
Мы в Амстердаме.
Всегда начинали с прохода к Старой церкви. Она и смотрится хорошо, и там Саския похоронена, это которая у Ребмрандта на коленях, кто помнит, cамого-то потом в яму для бедных сбросили. Красные фонари тоже там рядом.
Объясняли, что не нарочно с них начинаем, а это, мол, оптимальный маршрут. Что было отчасти правдой. Потом, это ведь тоже элемент культуры. Или субкультуры, если угодно. Кто не приемлет по религиозным или иным соображениям, можно отделиться от группы; мы скажем, где потом присоединиться.
На моей памяти 1 (один) случай был, когда кто-то отделялся. Подрастающему поколению только на пользу. Нельзя разбираться в зёрнах, если не знаешь, как выглядят плевелы. Достаточное ли основание для любовного нокдауна хорошенькая мордашка и пара крепких молочных желез?
Фотографировать девушек в витринах строжайше запрещено. Кто-то лет через 5 вернется на свою заморскую родину желанной невестой, все будут там знать, откуда приданое, и всем будет наплевать. А если, допустим, объект съёмки из Наро-Фоминска? Или Усть-Каменогорска? В Амстердаме по жизни все хотя бы раз бывают. И, если ты этим промышляешь, земляки тебя обязательно в окне увидят. Но одно дело увидят и расскажут, другое - фотодокумент.
Что ж, разумно.
Но с прошлого года новые строгости. Больше пяти не собираться. Какие уж тут группы.
Скорее всего труженицы секса сами и пробили это в своём горисполкоме. На спросе вряд ли скажется, вероятность же быть узнанной значительно меньше.
Ударный отрезок маршрута сразу за Биржей - с церковью, детским садом, памятником проститутке, оными живьем в окнах и уринуаром в одном коротком ряду - отменяется. Обхожу - не десятой дорогой, а где-то третьей-четвертой. Границу, однако, не нарушаю. Безумный штраф платить никакой охоты нет у меня. Церковь показываю - издалека. Буддийский храм - проходим рядом.
В группе есть настоящая вьетнамка и, как выясняется, буддистка. Девушка уморительно подпрыгивает: счастлива нежданному подарку
Дальше по большому кругу - Весовая, Южная церковь, дом Рембрандта, памятник Спинозе, дом у трех каналов, королева Вильгельмина на белой лошади (вообще-то на черной; а как прикажете в бронзе отображать белую?), Бегинаж (тоже нельзя, но если очень хочется, то стоит попробовать), там церковь, где молились будущие отцы-основатели Америки (видимо, усердно молились), галерея корпоративных портретов в Историческом музее, площадь Дам и Королевский дворец.
Амстердам не обязательно всем кажется красивым. На самом деле там слишком много красоты. Поэтому выделить первый ряд непросто. Иди куда глаза глядят - везде здорово.
Но, что делать, мало кто постигает это с одного раза.
Зато раздолье для петербургской темы, вот уж.
Не очень холодно и солнышко. Кораблик подан вовремя. Свободного времени достаточно.