Некто Кристофоро Моро вряд ли был мавром или даже смуглым. Просто фамилия такая - Темный. Отправился на Кипр молоденьким лейтенантом, через 14 лет вернулся капитаном эскадры из 14 галер. За это время успел жениться, но жена умерла на обратном пути. Второй его женой стала дочь Донато да Лецце, прозванная Demoniо Bianco, белокурым дьяволенком. В гербе семейства Моро отображена ягода - черника, mora. Подобное созвучие имени и слова-символа в геральдике толковалось как имеющее некий высший смысл; злополучный платок Дездемоны в пьесе Шекспира расшит земляничным узором: a handkerchief spotted with strawberries.
В соревновании за звание того самого дома, где проживал Отелло, и того, откуда он умыкнул на Кипр полюбившую его за муки Дездемону, дворeц Моро
и дворец Контарини-Фазан
безусловно лидируют. Кто-то ищет в этом логику и пытается выяснить, почему домом Дездемоны считается не родовое гнездо да Лецце, а вот именно дворец Контарин Фазан. Неужели потому только , что последний стройнее и изящнее, особенно в противопоставлении маскулинному палаццо Моро на другом берегу? Но логика здесь не при чем.
Еще одно шекспировское место - Риальто. Кстати, единственная упомянутая им четкая примета Венеции - это как раз Риальто в "Венецианском купце".
Шейлок, вот гад, пытается в счет долга получить с обедневшего дебитора фунт христианского мяса. Но и эта интрига не на пустом месте возникла. Было время, говорят, когда в Венеции несостоятельного должника высаживали с обнаженным задом на Сан-Марко и каждый, кому он был должен, не только вправе, но и обязан был прийти и специальным лезвием отрезать от указанного места маленький кусочек мяса. От этого не умирали, но крови было довольно много. Расчет был на то, что родственники как-нибудь скинутся и свой род от такого позорища уберегут. Если это не помогало - долговая тюрьма. Там с пристрастием выясняли, нет ли припрятанного клада, или недвижимости какой неучтенной, или состоятельного двоюродного дедушки где-нибудь на периферии. Если и это не давало результата - рабом на галеры. Несчастный вычеркивался из списка порядочных людей навсегда.
Нижний этаж дворца Камерленги
и был такой тюрьмой. Cегодня об этом можно догадаться по зарешеченным окошкам. Прохожие время от времени кричали в окошко обидные слова или бросали туда что-то очень неприятное.
Два дара
Ка д"Оро, "Золотой дом", поначалу был таковым в прямом смысле: полихромный мрамор фасада соседствовал с обильной позолотой. Построен в 1421 - 1440 гг.
Бесконечно прекрасная недвижимость была подарена, причем дважды.
В 1846 г. князь Александр Трубецкой купил этот, может быть, самый красивый дворец на Большом Канале, для своей возлюбленной, балерины Марии Тальони, той самой, которую сманили из Ла Скала в Санкт-Петербург, предложив несравненно более выгодный ангажемент. В октябре 1829 года А.И. Тургенев писал Жуковскому: "Видел чудесные ножки мадемуазель Тальони".
Что до князя, со временем он женится. Но не на Марии.
Из письма Ф.Тютчева жене: "....Быть может, ты помнишь князя Трубецкого, которого мы знали в Мюнхене и о котором говорили, что он женат на Тальони. Женат он не был, но в течение многих лет открыто жил с нею и, так же открыто, имел от нее ребенка; в настоящее время этому мальчику 10-11 лет...А сейчас он только что известил правительство, что собирается вступить в законный брак не с мадемуазель Тальони, а с её дочерью - шестнадцатилетней девушкой, говорят, очень хорошенькой, которая благодаря этой своеобразной комбинации станет мачехой собственного брата...Впрочем этот Трубецкой - славный малый".
Мезальянс будут осуждать, потом стерпятся с ним.
При Тальони-старшей фасад дом подвергся варварским переделкам. Нанятый для этой цели некто Медуна (судя по фамилии, из сефардов) потихоньку продавал на сторону какие-то ненужные с точки зрения Тальони детали декора.
Медуна заслуживает осуждения. Но странным образом его предпримчивость помогла другому потомку сефардов - Джорджо Франкетти. Франкетти выкупал назад утраченное. Если бы Медуна что-то просто выбрасывал, выкупать было бы нечего.
Отец Франкетти перебрался в Венецию из Ливорно. Мать была из Ротшильдов. Джорджо приобрел полуразвалившееся строение и положит жизнь на то, чтобы хотя бы частично вернуть этому чуду венецианской готики первоначальный облик.
Габриель д`Аннунцио вспоминает, как хозяин дома подбил его, властителя дум, ползать по полу, чтобы в четыре руки укладывать узорами разноцветный мрамор. Ничего, ползал.
Сегодня там музей. Есть Тициан, Ван-Дейк, несравненный Мантенья. Первые приобретения тоже делал Франкетти.
В ночь с 16 на 17 декабря 1922 года он застрелился. Неизлечимая болезнь. Какая именно - неизвестно. Я перерыл сотню источников - ничего. Похоже, врачебная тайна существует и post mortem.
Значит, так тому и быть.
В 1922 году Ка д"Оро ему не принадлежал. За 6 лет до ухода из жизни Джорджо подарил Венеции дворец и всё, что находилось внутри.
La Puta Assassina
Её и соучастников судили в этом старинном здании арбитража (Fabbriche nuove) с величавым сдержанным фасадом весной 1910 г. Среди публики были замечены Габриель д`Аннунцио, Эдгар Дега и другие знаменитости. Здесь и сегодня располагаются местные судебные инстанции.
Манюня, так в детстве звали , она же la puta assassina, "сука-убийца" - так величали в Венеции, "змея, голубка, кошечка, романтик" - это из специально сочиненного Игорем Северяниным сонета, урожденная графиня О`Рурк, из ирландцев, осевших в России при Елизавете Петровне, в замужестве Мария Тарновская убедила богатого любовника Комаровского написать в ее пользу завещание, которое, понятно, стало его смертным приговором. Исполнить приговор поручено было несчастному молодому любовнику Наумову, и он исполнил, застрелив Комаровского в Венеции. Настоящим подельником был основной любовник, московский адвокат Прилуков.
Пересказать всю эту забрызганную кровью историю пунктиром невозможно. А была и предыстория. Даже более или менее точное количество покончивших из-за нее с собой мне не удалось установить. Занимают, однако, три вопроса.
Первый. Зачем такие сложности? Выходила бы замуж за Комаровского, и дело с концом. Ответ простой при всей его видимой иррациональности: не хотела, не нравился он ей.
Второй. Как выяснилось, что Тарновская заказчица? Влюбленный в нее Наумов и уже бросивший семью, растративший ради нее много чужих денег и, значит, тоже влюбленный Прилуков могли бы выгородить графинюшку. Не выгородили. Наумов, хотя и не сразу, понял, что был слепым орудием, и стал давать на нее показания. Прилуков сдал ее сразу. Власть этой женщины над мужчинами была огромна, но не беспредельна.
И третий. А что потом, как сложилась ее жизнь? Она отбыла свой срок в венецианской тюрьме и оказалась за океаном в компании с каким-то состоятельным американцем, которого сменила на аргентинца. В Аргентине и скончалась в 1949 году. Достоверных сведений очень мало. Информация о месте погребения отсутствует. В англозячной Вики написано, что ее прах был вывезен и похоронен в родовой усыпальнице неподалеку от Чернигова, но, похоже, это из какого-то романа, а не реальный факт.
Девушка из простонародья
Можно было бы и вовсе не заметить непритязательный фасад дома Биондетти, если бы не четкая примета - расположившийся рядом и всеми узнаваемый музей современного искусства Пегги Гуггенгейм.
В начале XVIII в. самым современным и востребованным было искусство проживавшей в этом доме венецианки Розальбы Каррара, поначалу прославившейся портретными миниатюрами для табакерок. Перебравшись в Париж, создала школу работы пастелью, из которой позднее вышли такие мастера, как Латур и Лиотар. Ей позировали Людовик XV в Версале и император в Вене.
Возвращение в Венецию, две неудачные операции по удалению катаракты, полная слепота, безумие, смерть в 84 года.
Понятно без подписей, какое из приведенных изображениях создано по заказу, а какое предсталяет собой глубокий психологический автопортрет.
"...все творение Розальбы лишено чувственной стороны; оно какое-то бесполое; это чистая греза девушки из простонародья, взиравшей на богатую жизнь, как на чудесный и безгрешный рай"(Александр Бенуа)
Дворец Фалиер Каносса
В начале XII в дож Орделаффо Фалиер помог византийцам отбиться от викингов, проложив путь к завоеваниям на другом берегу Адриатики и праву беспошлинно торговать в портах Леванта - Сидоне и Акре. Там начинался и заканчивался Великий шелковый путь, это был неслыханный источник обогащения. Привез в Венецию в качестве вместилища для мощей Святого Марка Золотой Алтарь и основал Арсенал - cамую большую судостроительную верфь, да и не одно столетие просто самый большой завод в Европе.
Куда более известен, однако, другой Фалиер, бывший дожем всего полгода с октября 1354 по апрель 1355 гг.
Марина Фалиера выбрали, когда ему было 76. В разных источниках по-разному: 70, 76, 80 лет. Несомненно, он был очень пожилой человек. Разве непонятно, что и выбирают тебя, достопочтенный старец, председательствовать в госсовете, чтобы ты не слишком засиделся во власти. Разве не ясно было, когда шел на выборы, что ни одно по-настоящему важное решение ты не можешь принять единолично? Но нет, взыграло ретивое, затеял путч с целью изменения Основного закона и узурпации власти. Тихой же сапой затевать не получалось по времени. Возраст, знаете ли.
Один знатный шалопай, расстроенный тем, что молоденькая жена дожа не ответила на его, шалопая, чувства, не то на стене написал, не то на мебели нацарапал о ней обидное. В вольном переводе: "Красотку оприходовать любому по плечу, а старый рогоносец пусть держит нам свечу". Юношу приговорили к месяцу тюрьмы и паре ударов тростью. Мягкость приговора оскорбила Фалиера (хотя, может, не столько оскорбила, сколько тайно обрадовала как благовидный предлог, задета честь и все такое), и он приступил к осуществлению давно вынашиваемого плана.
Тут же кто-то выдал. Схватили, судили, отрубили голову.
Европа вздрогнула. Пусть и с ограниченными полномочиями, выборный, но все-таки глава государства. Нет чтобы, как водится, отравить потихоньку.
В Венеции вспомнили, как во время процедуры избрания Марин нечаянно прошел между двумя колоннами на набережной. Плохая примета, хуже не бывает.
Этим сюжетом вдохновлялись такие выдающиеся личности, как Байрон, Доницетти, Гофман (который сказки) и dolboeb (который Носик).
Во Дворце дожей имеется портретная галерея. Представлены все правители Республики, кроме Фалиера. Там задрапировано черным и надписано: "Здесь место Фалиера, обезглавленного преступника".
Церковь Святой Марии Благодетельницы
Несмотря на то, что к этой церкви приложились в свое время Бартоломео Бон и даже сам Андреа Палладио, выглядит она довольно невзрачно. Разве что создает контраст светлому неоклассическому пятну - входу в музей Академии. На самом деле лет 200 уже служит этому музею в качестве основного выставочного помещения.
Говорят, в 1177 году в ворота большого монастырского подворья постучался одинокий путник. Он смиренно попросил пристанища и куска хлеба за любую работу. Взяли посудомоем, ну, и подать, прибрать, когда скажут.
С недельку так поработал, и, видно, справлялся, раз не прогнали. Но тут какой-то пилигрим признает в посудомое и уборщике Его Святейшество папу Римского Александра III. Понтифик бежал из Рима и скрывался, опасаясь расправы. Расправой грозил антипапа, заручившись поддержкой германского императора Фридриха Барбароссы. Вместо того, чтобы заниматься централизацией власти у себя дома, этот Фридрих, как, впрочем, и другие германские императоры, искал счастья в италийском далеке, надеясь возобновить Римскую империю. В результате ни империи, ни нормального немецкого государства на долгие века.
Донесли дожу. В Совете небольшое замешательство. Как без всеобщей потери лица выйти из нештатной ситуации?
Каковы же были влияние и авторитет Серениссимы, если ей удалось не просто замять досадный инцидент, а примирить двух злейших врагов и самых могущественных в то время правителей! Правда, конъюнктура была благоприятная. Барабаросса как раз потерпел сокрушительное поражение при Леньяно.
Примирение обставили с помпой. Пришлось императору и на колени становиться. Ничего не поделаешь, протокол. "Не перед тобой склоняюсь, - сказал он папе, - а перед Петром". "И передо мной, и перед Петром", - резонно возразил папа.
Тогда и подарен был папой дожу Себастьяно Дзиани дорогущий перстень, вскоре ставший обручальным кольцом, скрепляющим союз Венеции с морем. Из года в год на праздник Вознесения кавалькада самых красивых гондол выходила в лагуну. На носу парадного флагманского "Буцентавра" стоял дож. Он бросал в воду перстень в воду, приговаривая: "Мы обручаемся с тобой, о море, в знак нашего союза и твоей покорности нам".
Перстень принадлежал дожу лично. Просить возмещения его стоимости никому и в голову не приходило.
Дворец Малипьеро и церковь Сан Самуэле
Во дворце обитала, хотя и недолго, Анна Имер, она же потом Тереза Корнелис, она же мадам де Тренти. В 18 лет родная мама отдала ее в наложницы очень пожилому владельцу дворца Альвизе Малипьеро. 76-летний сенатор угорал от любви. Представьте, жениться хотел. Но вот незадача, протеже сенатора Джакомо Казанова (тот самый) добился благосклонности юной дамы и был застигнут с нею in flagranti. Неблагодарные были немедленно вышвырнуты вон.
Она и ребеночка родила от Казановы. Или двоих, в точности не установлено.
Вена, Байрейт, Роттердам, Париж, Копенгаген. Актриса, куртизанка, импрессарио, но преуспела главным образом в качестве хозяйки модного салона в Лондоне. Среди постоянных гостей были не только скучающие леди и жаждавшие развеять их скуку джентльмены, в том числе принц Монако и король Дании, но и такие серьезные люди, как Лоренс Стерн, Тоббиас Смолетт, Сэмюэл Джонсон.
Затем один удар судьбы за другим и смерть в лондонской долговой тюрьме.
Казанова родился неподалеку, да и церковь в двух шагах, там и крестили.
Он найдет себе другого высокопоставленного покровителя, угодит в тюрьму, пустится во все тяжкие, столь красочно описанные в его мемуарах. Умрет в Богемии в 1798 году, пережив Венецианскую республику всего на один год.
А за год до падения Республики одного из отпрысков славного рода, Анджело Малипьеро, отправили в ссылку на соседний остров. Наказание не бог весть какое, очевидно, и правонарушение было незначительным, но этот Анджело так впечатлился, что тронулся умом. Режим рухнул, можно было возвращаться. Да что там возвращаться - пятнадцать минут по хорошему ветру, и ты дома. Но он упирался. Совет Десяти сослал, значит, Совет Десяти только и может его вернуть домой. Пришлось нанять специального человека и облачить в церемониальные одежды председателя Совета, с тем чтобы этот ряженый зачитал ссыльному наспех сочиненную "амнистию". Бедняга дожил до 1826 года, будучи до последнего вздоха уверен, что умирает в независимой суверенной республике.
Упомянутая церковь выстроена более тысячи лет назад. Странным образом имеющиеся о ней документальные свидетельства возвращают нас к сюжетам скорее легкомысленным.
Хронист XIV в. сообщает, что "Орса, жена Диедо, сразу после отбытия мужа на Корфу собрала вещи, бросила детей и отправилась к священнику Франческо Карелло с целью прелюбодеяния". Ее приговорили к пожизненному заключению, но через 4 года даровали свободу - видимо, за примерное поведение. Вскоре и некая "Лючия, жена патриция Марко Барбариго, не уважая своего долга супруги, была уличена в неподобающей связи с названным Карелло и осуждена на два года тюрьмы".
В конце концов сексапильного пастыря выдворили из столицы, и тема была закрыта.
Дворцы Мочениго
Четыре великолепных палаццо в ряд. Центральная часть состоит из двух дворцов-близнецов.
Семейство дало Республике семерых дожей (в этом оно уступает только семейству Контарини), множество прокураторов и бравых адмиралов.
В 1592 некто Джованни Мочениго, желая обучиться мнемотехнике, пригласил к себе в качестве репетитора Джордано Бруно. Тот, обрадовавшись образованному собеседнику, забыл об осторожности и наговорил лишнего. Успел ли хозяин дворца обучиться мнемотехнике, мы не знаем. Доподлинно известно только, что по его, хозяина, доносу, еретик был схвачен, передан папской инквизиции и затем сожжен в Риме в феврале 1600-го года.
Леди Энн Шрусбери, в замужестве графина Арундэл, постоялица Мочениго, охотно и, как кому-то показалось, слишком часто принимала у себя знатного патриция Антонио Фоскарини, некогда посла Венеции в Англии и Испании. По этому поводу тоже был сочинен донос. Антонио был схвачен, обвинен в передаче знатной англичанке стратегических секретов и вскоре удавлен. Труп изменника, как было заведено, какое-то время висел головой вниз между двух колонн на Сан-Марко.
Потом выяснилось, что и не изменника вовсе. Доносчики признались, что написали неправду. Это подтвердило дополнительное расследование. Останки несчастного были откуда-то эксгумированы и упокоились под достойным надгробием в церкви Cан-Стае. Венеция извинилась перед всеми Фоскарини и разослала сообщение о печальном инциденте по дворам Европы. Инцидент преподносился как торжество правосудия и способность стать выше недостойного Серениссимы мелкого державного самолюбия.
Самый же знаменитый постоялец - лорд Байрон, о чем свидетельствует мемориальная доска на фасаде.
Здесь Великий Хромой останавливался в 1816 - 1819 гг. С ним проживали 14 слуг, две обезьянки, лиса и пара здоровенных мастифов. Много сочинял и отбивался от пристававших к нему женщин разного сословия и звания. Иногда и уступал им, конечно. Однажды подвергся нападению к тому времени поднадоевшей булочницы. В руках у нее был нож. Она неслась на него, выкрикивая проклятия. Джордж Гордон ловко увернулся, и булочница c разбега упала в воду. Дальше мы не знаем, но без труда можно кое-что предположить. Например, что нож был хлебный, то есть очень длинный и острый, и что он затонул. И что ей как раз не дали утонуть, вытащили, и все очень смеялись. Хочется думать, что и она, выжимая юбки, уже не ругалась, а смеялась вместе со всеми.
Остров Лидо. Ясное летнее утро. Очень красивый молодой человек, будучи в чем мать родила, прихрамывая, подходит к воде и плывет. Ему предстоит преодолеть около 6 км, 3 с половиной мили. Поспоривший с ним заведомо проигрывал. Байрон, говорят, Ла-Манш переплывал. Иль это просто плод фанатазии досужей, пустая чья-то сказка и не плавал через Ла-Манш создатель "Дон-Жуана"?
Не плавал. Дарданеллы переплыл однажды, да. Там всего одна миля, но пришлось бороться с сильнейшим течением. По спокойной воде опытный пловец проплывет и все три с половиной.
Он плыл брассом и время от времени на боку. Cледом перемещалась гондола с его одеждой, вторым участником пари и парой свидетелей. Когда пловец оказался в Большом Канале, ставни окон стали слегка приоткрываться. Дамы с интересом следили за его перемещением. Байрон доплыл до своего крыльца-причала, ловким и сильным движением выбросил тело из воды, не спеша отряхнулся и не спеша, прихрамывая, ушел к себе. Ставни окон стали закрываться.
Этот заплыв под названием Кубок Байрона традиционно проводился до 1940 года. В 1940 г. Муссолини объявил войну Англии, и какой после этого мог быть Байрон. Так и не возобновили с тех пор.
Дом Фоскари
Здание XIV в. выстроили самые знаменитые архитекторы своего времени Джованни и Бартоломео Бон. Оно поочередно принадлежало семейству Джустиниан, маркизу Мантуи и миланскому герцогу Франческо Сфорца. В XV в. новый владелец, дож Фоскари, улучшил местоположение дворца, приказав камень за камнем перенести его поближе к Большому каналу.
Здесь в 1574 г. дали незабываемый обед в честь французского короля Генриха III Валуа. Он как раз сбежал из Польши. Там его избрали королем, но коронованный братец в Париже помер, и заботливая мамаша придерживала куда более привлекательный французский трон для младшего. Мамашу звали Eкатерина Медичи.
На обратном пути и заехал. Наслышан был о невиданном городе на воде, напросился в гости.
В Венеции его принимают по высшему разряду. Свой шанс завести дружбу с совереном великой державы Республика не упускает.
Месяц пробыл. Был щедр и приветлив. Наблюдал регату, кулачные бои, интересовался частными коллекциями. Не на шутку увлекался шопингом. В одном магазине у моста Риальто за один заход накупил парфюмерии на 1125 дукатов.
Был он, говорят, бисексуал. Его традиционные наклонности, во всяком случае, были приняты во внимание самым серьезным образом. Однажды вечером на блюде ему была преподнесена самая дорогая проститутка Венеции - Вероника Франко. Вряд ли им было скучно вдвоем: Генрих и она слыли образованнейшими людьми своего времени.
Что же упомянутый обед?
Триста приглашенных. На столах стоят небольшие скульптуры на мифологические сюжеты, сделанные из сахара. Высокий гость собирается развернуть салфетку - и восхищенно присвистывает. Она тоже из сахара.
Перед началом трапезы Генриху показали аккуратно сложенные на двух понтонах стройматериалы. Мол, извините, не успели убрать с ваших королевских глаз долой. Стараясь не шуметь, лучшие мастера, пока продолжалась трапеза, сложили из этих материалов готовую к плаванию и поданную к выходу Его Величества галеру.
В общем, обед удался. Даже вечно морщащий носы посольский корпус должен был признать, что и весь прием был организован безупречно. Венеция оказалась на высоте.
Хотя это другая, не венецианская история, для полноты картины добавим, что Генрих III плохо кончит. Свои же католики и зарежут. Не засчитали ему активного участия в побоище, устроенном некогда совместно с мамашей. Название побоища общеизвестно - Варфоломеевская ночь.
Дворец Дольфин Манин
Ренессансный дворец XVI в. построил прославленный Сансовино из Флоренции.
Венецианцы, кажется, единственные на Аппенинском полуострове, кто может закончить слово на согласный звук. Поэтому, например, Манин, а не Манини, как было бы нормально в остальной Италии. Слухи о том, что их за что-то так наказали когда-то или что они сами удалили вроде бы бесполезную букву, чтобы расходовать меньше чернил, ни на чем не основаны.
Семейство Манин было сказочно богато. В провинции Фриули у них были огромные земельные наделы. Перебравшись в Венецию, купили себе статус патрициев за 100 тыс дукатов. Похоже, не особые заслуги, а вовремя и аккуратно переданные нужным людям внушительные суммы в 1789 году возвели Лодовико Манина на дожеский престол. Недовольство было большое. Говорили: "Мы сделали фурлана (обидное прозвище выходца из Фриули) дожем. Это конец республики".
Конец и пришел. Наполеон давно точил зуб на Венецию. У него были далеко идущие наполеоновские планы, и эта республика под носом у великой Франции была ему не нужна.
Нагло нарушая территориальные воды Венеции, игнорируя требования пристать к берегу и назвать себя, снаряженный маленьким капралом военный корабль, по иронии судьбы называвшийся "Освободитель", на всех парусах шел к Сан-Марко. Предупредительные выстрелы сменились огнем на поражение. Ядро угодило в борт, был убит капитан и несколько матросов.
"Освободитель", не потеряв плавучести, развернулся и, ловя боковой ветер, галсами ушел назад. Дело было сделано. Провокация удалась.
Ультиматум был жестким и не предусматривал компромиссов. Венеция должна без единого выстрела пропустить на свою территорию французских солдат и моряков, сдать свои воинские арсеналы и, что самое унизительное, отказаться от режима, который просуществовал там более тысячи лет и которым они так гордились.
Все требования были выполнены. В 1797 году некогда великая средиземноморская держава перестала существовать.
Веков за девять до этого в Венеции под покровом темноты высадились далматинцы. Это древний славянский народ, предки нынешних сербов и хорватов. Как раз был канун Троицы, и готовились сыграть много свадеб. Пираты прокрались в церкви, похитили венецианских невест прямо из-под венца и давай удирать. Попутный ветер гнал легкие парусные кораблики прочь от берега. Местные не могли угнаться на своих галерах. Горячие венецианские парни уже в отчаянии бросили весла. Но тут ветер переменился, и весельная тяга оказалась надежнее парусной. Догнали. И как раз вовремя, еще немного - и было бы поздно. Далматинцев выбросили за борт, невест же в целости и сохранности вернули назад и доиграли свадьбы. Потом и Далмацию завоевали, чтобы раз и навсегда пресечь эти дерзкие набеги.
Не знаю, верите ли вы в этот замечательный подвиг. Венецианцы верят, поэтому назвали набережную Славянской (Riva degli Schiavoni).
К чему здесь этот сюжет?
А к тому, что далматинская знать, будучи завоеванной, интегрировала в венецианское общество. Какие-то потомки похищавших и завоеванных становятся полноправными гражданами Венеции и даже сенаторами. При этом все помнят, что они не принадлежат к титульной нации. Но, когда струсивший Лодовико Манин убеждал (и убедил ) Сенат безоговорочно капитулировать перед Бонапартом, эти не совсем свои оказались вроде как большими патриотами, чем свои, и проголосовали против. Предлагали перебраться на материк, учредить там правительство в изгнании, искать союзников - но не сдаваться.
После окончательного развенчания Наполеона каждой сестре выдавалось по серьге; прояви тогда Сенат больше мужества, зачли бы это Венеции и, как знать, Австрия сохранила бы им потом хоть какую-то государственность.
Но мужество проявлено не было. Решимость же инородцев отмечена на набережной, названной в честь их дерзких предков, мемориальной доской.
По прошествии двух веков нам не так ясно, кто был большим патриотом: тот, кто подставлял под удар свой город и своих соотечественников, или тот, кто пошел на унижение, но ни одно ядро не разорвалось в Венеции. Наполеон не шутил. Пушки с кораблей и суши были направлены на прекраснейший город в мире. Артиллерист по основной военной специальности знал, как с наибольшей эффективностью сосредоточить огонь по населенному пункту.
Однако был в истории Венеции еще один Манин. Нет, не родственник.
Даниеле Манин - национальный герой Венеции. Настоящая фамилия его деда - Медина. Когда этого Медину крестили, согласно традиции, позвали в крестные отцы брата упомянутого дожа, и тот дал новообращенному свою фамилию.
Опять евреи, а что делать.
Даниеле возглавил в 1848 году народное восстание против австрийцев, и созданная им республика продержалась два с половиной года. Его прах упокоился в величественной гробнице на почетнейшем месте - у северного фасада собора Святого Марка.
Дворец Джустиниан
Во дворце Джустиниан жил Вагнер. Здесь он сочинил второй акт "Тристана и Изольды". На деньги своего безумного покровителя баварского короля Людвига II будет приезжать и размещаться с удобствами еще не раз. Венеция неизменно приводила его в восторг. Музыка в камне - избитая метафора, но в Венеции эта музыка непрерывна, а он такую любил.
Сиживал в кафе "Лавена", о чем напоминает выполненный на дереве портрет.
В погожий день играл оркестр. Часто исполняли Вагнера. Не 6-часовые оперы, конечно, а созданные сумрачным гением яркие запоминающиеся мелодии, из которых эти оперы состояли. Иногда дирижировал своей музыкой, и тогда с него не брали за кофе.
Дворец Вендрамин Калерджи, где он умер, тоже отмечен мемориальной доской. Там казино сейчас.
Джустинианы - знатнейшиее из знатных. Они принадлежат к четверке так называемых евангелических семейств Венеции, можно сказать, отцы-основатели.
Но в 1171 году мужская линия вот-вот должна была прерваться. Мужчины в продуктивном возрасте пали в бою, а мальчики либо рано умерли, либо вовсе не родились. Оставался один - принявший монашеский обет Николо. Всем городом уговаривали жениться, специальную делегацию отправили за санкцией папы в Рим. Женился. На свет были произведены девять сыновей и три дочерей, после чего Николо со спокойной совестью вернулся в свой монастырь и возобновил обет.
В XIV в. некто Орсато Джустиниан был отправлен послом Венеции в Неаполь. Король Неаполя и обеих Сицилий велел убрать из зала, где назначено было вручать верительные грамоты, все стулья, кроме одного тронного сиденья - для себя. Это грубое нарушение протокола. Орсато понял, что уполномоченного посла и в его лице Республику хотят смутить и унизить. Однако ничем не выдал себя.
Придворные стояли, и Орсато стоял. Сама любезность, посол выполнил необходимые формальности, а когда перешли, выражаясь современным языком, к конкретике, расстегнул пряжку на шее. На пол упал расшитый золотом и подбитый редкостным мехом плаш. Посол непринужденно уселся на полу, и разговор продолжился. Выдержка требовалась уже от его высокопоставленного собеседника.
Когда Орсато уходил, в дверях, по знаку короля, его нагнал паж с плащом.
Сказано было негромко, но все услышали:
"Посол Венеции не таскает за собой стулья, на которых сидел."
И вышел.
Овдовев, Орсато завел себе возлюбленную - девушку замечательно красивую и преданную, но из простых. О браке не могло быть и речи. Однако подрастало дитя этой любви, дочь, в которой он души не чаял и которую вознамерился, когда пришло время, пристроить как раз самым достойным образом.
Молодые люди приглянулись друг другу, но вот родители кандидата не то чтобы говорили "нет", но и "да" не говорили, тянули кота за хвост. Cомнительное происхождение стало камнем преткновения. Во дворце назначена очередная встреча, надо что-то решать, но опять они тянут. Терпение хозяина кончилось. Он хлопнул в ладоши, и слуги принесли в гостиную самое дорогое платье дочери, сундук с золотыми дукатами и бутылку...
Внимание, вопрос. Зачем понадобилась бутылка и что в ней было?
Орсато Джустиниан велел положить платье на стол в парадной зале своего дворца и лить на него оливковое масло, пока не образовалось здоровенное пятно, а затем сыпать на это пятно золото.
Когда пятна стало не видно, он вопросительно посмотрел на родителей молодого человека.
На следующий день сыграли свадьбу.
Нехороший дом
Наконец-то убрали леса. Я думал, никогда не закончат. Полное впечатление было, что и не хотят заканчивать, словно опасаются чего-то.
Палаццо Дарио. Вот уж дом с привидениями, воплощенный haunted house.
В другой раз пошутить не грех, дескать, кого-то случайно в стену замуровали, кто от группы отстал, главное - идем своей дорогой, в контакт не вступаем, руссо туристо, облико морале.
Но тут не до шуток. Даже при том, что постройка обросла фольклорными ужастиками, как днище долго стоящей на приколе баржи, и очистить истину от позднейших наслоений не просто. Если вообще возможно.
XV-ый век, архитектор Пьетро Ломбардо. Заказчик - Джованни Дарио, в истории отмечен подписанием в качестве секретаря Республики нужного Венеции мира с Турцией.
Первой жертвой стала его незаконнорожденная любимая дочь Мариетта. Ей подыскали родовитого мужа, с которым она перебралась в папин палаццо. Муж разорился, потом за какие-то реальные или мнимые прегрешения его закалывают кинжалами. Сердце Мариетты разбито, она умирает.
В начале XIX века тогдашний хозяин, торговец алмазами армянин Абдол в одночасье потерял все свое огромное состояние и немедленно вслед за этим скончался.
Затем палаццо приобрел за 480 фунтов стерлингов английский историк Родон Браун. Приехал посидеть в архивах и остался в Венеции навсегда. Его друг и сожитель совершает во дворце самоубийство. Или они оба самоубились. Есть еще и третья, человеколюбивая версия - никто вообще не самоубился, этот Браун прожил в палаццо 4 года, потом нашел себе другое жилье и умер в возрасте 80 лет.
Уже в XX веке гомосексуальный скандал вынудил очередного владельца, американского магната Чарльза Бриггса, бежать из Италии. Вскоре в Мексике покончил с собой его возлюбленный.
Лет 50 назад - любовь, тоже гомо, и тоже смерть, на этот раз убийство. Любовник графа Филиппо делле Ланце проламывает ему череп серебряной вазой. Следы убийцы теряются в Лондоне.
Дворец приобретает менеджер и правовладелец группы The Who Кристофер Ламберт (не путать с известным актером). В 1981 г. не то его избивает и спускает с лестницы в одном из лондонских гей-клубов разъяренный неуплатой долга наркодилер, не то он оступился и сам упал, будучи в гостях у своей бабушки. Умер, не приходя в сознание.
Венецианец Фабрицио Феррари живет во дворце на широкую ногу. В числе именитых гостей Генри Киссинджер и премьер Италии Джулио Андреотти.
Скоротечное разорение. Обнаженный труп сестры Николетты находят на материке неподалеку от ее машины.
Предпоследней жертвой становится миллиардер Рауль Гардини, химический король.
1993 год. Страну накрывает волна разоблачений, получившая название Tangentopoli (в буквальном переводе ("Откат-город"). Обвиненный в грязных махинациях, Гардини стреляет себе в висок.
И, наконец, признанный как-то лучшим бас-гитаристом всех времен и народов Джон Энвистл. Снял дворец, пожил там несколько дней и через неделю уже за океаном умер от инфаркта.
Печальной участи избежал Марио дель Монако. Вроде бы уже ехал куда-то подписывать документы на покупку нехорошей недвижимости и попал в тяжелую аварию. К счастью, великий тенор вскоре оправится, покупать передумает и проживет еще довольно долго.
"Старая куртизанка, согнувшаяся под тяжестью своих драгоценностей"(Габриель д`Аннунцио). "Карточный домик, готовый вот-вот рухнуть"(Генри Джеймс). На самом деле фасад наклонился давным-давно сам по себе, повело сваи. Укрепили, но выравнивать, конечно, не стали.
Имя нынешнего владельца держат в тайне.
Дворец Дандоло Фарсетти и дворец Лоредан
Дворец Дандоло Фарсетти(на фото справа) с его сплошным балконом, элегантными сдвоенными колоннами и ориенталистскими арками нижнего этажа - архитектурное эхо дворца Лоредан (слева), хотя и немного приглушенное позднейшей перестройкой.
Фарсетти не были старинным родом, они стали патрициями за деньги. Тщеславие? Да, и оно. Но главное - принадлежа к знати, они могли покровительствовать словесности, наукам и искусству; простолюдину, даже богатому, меценатствовать не полагалось.
В стенах дворца выучился великий Канова. Он отблагодарил своей первой взрослой работой - двумя полными корзинами с фруктами, выполненными из мрамора.
Здесь в 1747 г. cостоялось перовое заседание литературной Академии. История ее основания поучительна.
Cенатор Даниел Фарсетти и его брат Томмазо забрели как-то в небольшую церковь и услышали там на редкость претенциозную проповедь. Ораторствовал некто Джузеппе Сакеллари, человек малограмотный, но с космическими амбициями, пытавшийся рифмовать к тому же. Им показалось справедливым, чтобы и другие люди их круга ознакомились с этим потрясающим воображение творчеством. Изо всех сил стараясь не умереть от душившего их смеха, они дослушали проповедь до конца, после чего обратились к Джузеппе с выражениями восторга, а также предложением возглавить литературную Академию, но не угодно ли будет достопочтенному кандидату сперва явиться завтра в кафе Менегацци и выступить там, чтобы все предполагаемые члены могли оценить его гений.
В ту ночь муза графоманов была особенно благосклонна к Сакеллари; он, надо полагать, не отпускал ее до утра.
Нужно ли говорить, каким ликованием встретили его выступление в упомянутом кафе. Разумеется, он был избран единогласно, с титулом в придачу, перевести который непросто, но хотя бы попытаемся: "Его тестикулярная светлость, князь-председатель Академии Большого Яйца".
Здесь игра слов, в оригинале granо - "зерно". Но в определенном контексте не зерно, а яйцо как раз, и отнюдь не птичье. Утверждены были личный герб князя-председателя и эмблема Академии: сова, сжимающая в когтях два...э...зернышка.
Опустим завесу сострадания над несчастным.
Академия существовала и дальше, уже как серьезное научное и творческое сообщество.
Красивый старик, который смотрит на нас с потрета работы Джованни Беллини (Лондон, Национальная галерея) - дож Венеции Леонардо Лоредан.
Принял трон в нелегкую для Республики пору. Турция отбирала у нее восточные владения. Что же Европа? Отчего не помочь братьям-христианам в борьбе с турками, этим нехристями? А Европа злорадствовала. Турок не любили за мусульманство, но еще больше не любили Венецию за ее республиканский строй - бельмо на глазу у монархий Старого Света.
Полномочия главы государства были строго ограничены. Например, не дозволялось ни с кем вести международные переговоры с глазу на глаз. Сколько сенаторов должно в таких случаях присутствовать и кто именно, определялось специальными выборами. Другими словами, недоверие к первому лицу было прописано в Основном законе.
Несмотря на это титул этот за высочайшую честь считали, и на высоком посту, как правило, оказывался человек достойный. Как правило, но не всегда.
Не вина Леонардо, что османы оттяпали Кипр. Зато не дрогнул, не убоялся открытого конфликта с папой Римским. Когда Европа, казалось, в едином строю выступила против этого республиканского безобразия (Камбрейская лига, начало XVI в.), он, ловко играя на противоречиях между сильными мира того, не гнушаясь, если нужно, и энергичными перебежками из одного лагеря в другой, удержал вверенное ему государство.
Основным же занятием рода была торговля.
Свои расчетные книги Лореданы держали в образцовом порядке. Не был исключением и некто Джакопо. В ходе очередных выборов дожа неожиданно скончался один из претендентов - его отец, отличавшийся крепким здоровьем, а вскоре вслед за ним и брат отца. На троне оказался Франческо Фоскари. В городе открыто говорили об отравлении. На семейном захоронении высекли на лытыни: "Умерли от яда". Джакопо заводит в своей книге прихода и расхода новую страницу. Он озаглавил ее "Cмерть моего отца и дяди".
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/1.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/2.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/3.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/38723946_1824868954272772_7537453380101210112_n.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/4.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/6.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/7.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/8.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/9.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/10.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/11.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/13.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/sansamuele1.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/15.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/16.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/17.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/18a.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/19.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/19a.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/20.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/img_0339.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/21.jpg)
![[]](/img/j/jurij_j_b/wenecijabolxshojkanal/22.jpg)