Аннотация: Стереги дремлющим умом тепло и свет для спящих...
Интуиция как семиотический образ
на примере переводов поэзии
Интродукция
"Мозги шлифуем рашпилем языка",- эта известная поэтическая метафора, пущенная в мир впервые Идиотом Полифемовичем, как называли в гимназии В.В.Маяковского, уже сама по себе явилась образом не просто мысли, но действия на протяжении десятилетий общей скудости социалистического реализма, где семиотическая, т.е. языковая канва наподобие железной дороги паровозов влекла нас непременно в коммунистическое недалеко.
Семиотические представления категорий различных научных дисциплин будь то физика, математика, химия, социология для интеллектуальной J-системы как системы целеустремленной (ЦУС-системы) могут служить прочным инструментом для детального разбора смысловых связей (парадигм), противоречий (парадоксов, антиномий), т.е. выявления новых форм умозаключений в дисциплинах, которые по существу могут и не являться областью узкой специализации целеустремленной системы как системы по существу интеллектуальной.
Хотя практически это означает кажущуюся "всеядность" J-системы, но вовсе не свидетельствует о поверхностном понимании и эклектическом верхоглядстве интеллекта. А, наоборот, здесь приоткрывается завеса таинственности, которую узкие специалисты дисциплин блюдут над наукой как замшелые древнеегипетские жрецы, охраняющие свои тайны для избранных.
Для внявших смыслу интеллектуальной работы, ясно и то, что, перефразируя классику, можно заявить с полным основанием: "Интеллект-это звучит гордо"! Это положение удачно согласуется с мыслью Леонардо да Винчи о том, что великим становится тот мастер, который заново открыл для себя и по-своему осмыслил то, что было уже давно известно и до него.
Реализуя свой интеллект, ЦУС строит модель (M), которая, как показывает детальный анализ, есть некоторая сумма убеждений (Y) в методе проб и ошибок числом i. Система убеждений как система, состоящая из восприятий фактов по принципу стимулЎотклик, осознания, осмысления этих фактов, переплавленных моторной, ассоциативной, смысловой памятью ЦУС, выливается в ценность интеллекта-J, окрашенной степенью стремления?? ?как существенно векторной величиной поведения ЦУС, степенью сомнения в своих убеждениях(1-z). И тогда такая модель приобретает все свойства математического объекта:
M=zzYi =z Ui Ji[zk/ (1-zk)],
где Uik -матрица коэффициентов,разрешения которой ищется с использованием интегрированных сред типа: "regress", "ucmo", "statgraf", "mathcad"и т.п. Величина ценности интеллекта (J) рассчитывается как суперпозиция некоторых функций:
J= pPr + zZn + sStr,
где Pr-функция привычек ЦУС, Zn-функция знания, Str-функция ценности результата при каких-то численных пара-метрах: p, z,s, определяемых при постановке задачи расчета.
Тем самым с очевидностью следует, что можно построить модель ЦУС J-системы, позволяющую решать систему проблемных ситуаций, но! и в этом смысл получения корректного решения, - у ЦУС есть система выбора "быть неудовлетворенным" полученной моделью или "сомневаться" в правильности построенной модели.
Понимание такой проблемной ситуации достигается ЦУС тремя путями:
1.устранением проблемной ситуации;
2.решением проблемной ситуации;
3.разрешением проблемной ситуации;
Устранение проблемной ситуации, например, в естест-венных науках не требует разъяснения. Классическим приме-ром в поведенческом решении такого решения проблемной ситуации является гражданская казнь Н.Г.Чернышевского, когда благополучного гражданина и человека за призыв крестьянина к топору сослали на 20 лет (по выражению В.С.Соловьева "искали поводов, поводов не нашли, обошлись и без поводов").
Решение проблемной ситуации может быть чисто аналити-ческим и казалось бы не требует пояснения. Однако здесь имеет место классический пример в области химии.Он связан с открытием,например,периодического закона Д.И.Менде-леевым. Открытие периодического закона даже не предус-матривало выяснение смысла порядкового номера элемента. Но после закона Мозли эта величина оказалась доминирующей в определении смысла периодичности. Более того, выяснилось, в соответствии с теоремой неполноты Геделя и применения ее к натуральному ряду чисел Тарским, что алгоритма периодической системы не существует пос-тольку, поскольку алгоритма не имеет натуральный ряд чисел. И, следовательно, периодическую систему можно открыть, но не имеет смысла ее переоткрывать, что зачастую и делается до сих пор математическими интеллектуалами!
Разрешение проблемной ситуации кажется простой тавтологией к категории решения. Но это вовсе не так. Классический пример категории разрешения - Брестский мир, гениально разрешенная модельная задача ЦУС созда-телем государства В.И.Лениным.
Вот пример государственного разрешения политической модели модели проблемной ситуации. Любопытно отметить, что такое гениальное разрешение лишь теоретически (но не практически!) допускалось... генералом и писателем Петром Николаевичем Красновым, кончившим свои дни как известно на висилице, когда он писал: "Война замирала по всему фронту и Брестский мир являлся неизбежным следствием приказа Љ 1 и разрушения армии. И если бы большевики не заключили его, его пришлось бы заключить Временному Пра-вительству."
Вот кардинальное отличие разрешения проблемной ситуации путем ее доказательства от виденья разрешения этой же проблемной ситуации не путем доказательства, а путем видения образа проблемной ситуации, т.е. случайного откровения образаЎинтуиции. Можно лишь полагать, что такая интуиция была дана Петру Николаевичу Краснову своего рода наитием от Андрея Николаевича Краснова - любителя Красоты и Природы, заложившего основы Ботанического сада в г. Батуми. Но это всего лишь предположение.
Тем самым можно утверждать, что категория интуиции является непременным фактором создания модели ЦУС, определяя ее реальную ценность. Но фактическое включение категории интуиции в модель ЦУС J-системы, разумеется, наталкивается на непреодолимые трудности в рамках метода науки. Однако нам кажется, что выйти из этого положения можно тем же путем как математика постепенно начинает работать с нечеткими, размытыми множествами. Однако оставим эту область науки в стороне и покажем, что интуиция фактически по крайней мере в форме образа и мелодии никогда не покидает целеустремленную систему интеллекта. Казалось бы, интуиция обходится без формулировок и теоретических положений. Так обстоит дело со всеми искусствами. Покажем на примере перевода поэзии, что интуиция в этом случае лежит где-то между интуицией интеллекта редактора и интуицией самого переводчика поэзии. Семиотика как раз и позволяет подойти к сущности интуиции путем анализа категории языкового барьера различных дисциплин, путем установления видимого образа перевыражения и чувств, и слов, и формул.
Завязка.
Использование азов семиотики в художественном переводе прежде всего позволяет утверждать, что простая информация о смысле каждой строки оригинала в переводе есть в полном смысле унылые похороны самого перевода. Целостный образ поэтического перевода тем самым есть сам образ оригинала, переплавленный в горниле эвристических связей мышления и воображения интуиции в перевыражении целостного образа поэта. При этом следует всегда помнить, что без интуитивного понимания смысла подлинника может иметь место рабское низкопок-лонство власть имущим, которое, как еще верно отмечено покойным Синявским, у интеллигенции может быть выражено только в одном:
"...в критическом присматривании за власть имущими сословиями". Результатом такого курьеза следует считать перевод строки из Бодлера:
Une fleur qui ressemble, а mon rouge ideal,
имеющей место у знаменитого Б. Лифшица как:
Мой красный идеал им не сродни.
На самом же деле это должно звучать примерно так:
Идеал красотки рыжей им (не мне!) так не сродни.
Стоило ли переделывать рыжую шлюху в идеал революции?
Обычно восхищаются переводами Маршака....
Но Маршак в переводах Бернса меняет строфику, размер и даже выпускает образы, которые по справедивому замечанию В.Левика "принято считать стержневыми".
По существу это означает не перевыражение образов оригинала, а явно выраженный элемент самотворчества, который, вообще говоря, следует именовать не "методом Маршака", а "методом Лермонтова"!
Но М.Ю.Лермонтов при переводе знаменитых стихов Гете называл их "переводом из Гете", хотя образец его русского стихотворения есть интуитивное расширение образа точного и строгого немецкого мышления до "широты русского человека".
И в этом смысле сам подлинник Гете оказывается не аутентичным по фонетическим, звуковым данным, его строфический набор гласных никак не согласуется с переводом русского образца, его чувства перевоп-лощаются в новое чувство, неизвестное подлиннику, это чувство русского менталитета с его предположением в конце жизни: "пропади все пропадом" с оглядкой на будущее: "а кабы чего не вышло" - в Лермонтовском переводе русский Дух.
И по существу русская тоска и русская безысходность. Такой перевод самотворчество интуиции. Напомним все же предмет разговора. У Гете в его "Wandrers Nachtlied",1780 имеем:
Uber allen Gipfeln
Ist Ruh',
In allen Wipfeln
Spurest du
Kaum einen Hauch.
Die Vogelein schweigen im Walde.
Warte nur, balde
Ruhest du auch.
У Лермонтова текст выглядит так:
(Из Гете,1840)
Горные вершины
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны вечной мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат кусты...
Подожди немного,
Отдохнешь и ты.
По существу такое самотворчество не может быть даже предметом критики. Ведь это интуитивное расширение образа с привходящими в него особенностями русской мелодики языка.
Тем не менее возможен в любом случае в силу синэргизма человеческого мышленияЎязыка такой аутентичный перевод, который учитывал и передавал бы в интуитивном восприятии образа подлинника грамматические, лексические и фонетические особенности на языке перевода. Ведь такой подход и есть подход своего рода моделирования возникающей микропроблемной ситуации перед целеустремленной системой, которая должна быть разрешена на примере аутентичного перевыражения образов поэзии с одного языка на другой. Своего рода подтверждением этой мысли может служить перевод того же стихот-ворения Гете, имеющий место у И.Ф.Анненского(1909):
Над высью горной
Тишь.
В листве уж черной,
Не ощутишь
Ни дуновенья.
В чаще затих полет...
О подожди!...Мгновенье-
Тишь и тебя... возьмет.
Эсхатологическая точность перевода не вызывает сомнения в том, что в данном случае мы имеем дело с интуитивным порывом автора перевода. Тем не менее для полноты картины сказанного на этом класси-ческом примере я позволю себе привести собственное интуитивное видение картины оригинала в основном с целью иллюстрации той задачи, которая и была поставлена в начале данного разделаЎпоказать возможности J-системы как системы целеустремленной, моделирующей решение проблемной ситуации, где необходимо используется метод "интуитивного видения образа":
Из Гете,02.1977.
На вершинах кругом
Тишина.
И в листве
Затаилась она.
Трепетно едва.
Птичий хор угас.
Жди. И смертный час
успокоит Душу.
Ясность ассоциаций, определяемых личным опытом ЦУС, возника-ющих в сознании при чтении подлинника, помогает интуитивно вос-произвести образ. Но этот образ еще имеет место в представлении, но не облечен в кости, мясо и нервы грамматики, лексики и фонетики на языке перевыражения. И здесь гипотеза Сепира-Уорфа ("сложность языка определяется структурой сложности его мышления") реализуется как иерархическая аналогия языкового перевыражения, в котором закреп-ляется интонационный вариант подлинника в той мере и постольку, поскольку и в какой степени интуицией усваивается и преобразуется образ подлинника в образ перевода.
Проблема преобразования есть основа всякого моделирования в семиотическом смысле слова и "говорение" на физических, математических, химических языках как и языке социологии, политики, поэзии и, вообще-искусства, - есть построение моделей ЦУС, реальная стоимость которых просеивается через сито интуиции.
И хотя границы интуиции растяжимы как меха космического прост-ранства, но они собираются в черную дыру математической точки, когда на нее (интуицию)накладываются строгие условия преобразований семи-отических законов конкретных моделей ЦУС.
Экспозиция
Ниже по существу иллюстрируется факт в форме экспозиции интуитивного перевыражения некоторых, наиболее интересных для понимания возможностей ЦУС J-системы примеров. Тем более, что эта тематика, тематика перевыражения в поэзии методом аутентичной интуиции образа, начавшая занимать автора 20 лет назад применительно к поэзии перевода, затем превратилось в рефлексологическое исследо-вание проблем семиотики научных концепций. А область искусства перевода заместилась в сознании автора рефлексией самовыражения в поэзии (см."Парадигмы. Белая лошадь. Дождь сонетов. - стихи разных лет. Новосибирск, 1996; Элегии. Новосибирск,1997;ВИРШИ. Новосибирск,1997; Сказки. Сколки и Осколки, 1998; Ашдодский синдром,2000; Пельмени в Шампанском,2000).