Глава девятая

Годы войны, казалось, примирили всех. Несчастье

роднит. Даже вице-президент Академии Несмеянов,

перебираясь в Куйбышев со всеми своими научными

приближенными, некоторые из которых в это время

успели выбрать и более подходящие места в Казани,

Томске, Ташкенте и других городах воюющей страны, в

то время еще не называемой империей зла. Уезжая,

Несмеянов поручил Васенину деликатное делоЎ ним

много ни мало, уничтожить склад химических

реактивов, принадлежащих Академии. Сергей Сергеевич, понимая важность этого общегосударственного

дела, сотворил невозможное Ў тихо и безшумно

уничтожил такой склад, что в другое время при мирных

обстоятельствах потребовало бы колоссальных денежных

затрат, труда и времени большого коллектива.

Переключение тематики лаборатории на военные

заказы только увеличило значение научных работ

Николая Ивановича. Именно в это время он осознает

возможность в многие сотни и даже тысячи раз,

уменьшив содержание дорогих платины и палладия,

осуществлять химические процессы получения аммиака,

азотной, серной кислоты с теми же скоростями, что и

при применении большого количества столь дорогостоящих

веществ. Он предлагает наносить на подложки

эти металлы в очень разведенных состояниях, обнаружив,

что такие материалы в форме "атомных ансамблей

" сохраняют все свойства массивной платины,

паладия, ускоряющих химические процессы. Такие

вещества, названные катализаторами, проявляют себя

и в биохимической природе, работая катализаторами в

форме групп атомов активных частиц, и поэтому,

копируя законы природы, следует создавать нанесенные

на подложки инертных веществ катализаторы,

ускоряющие процессы неорганической, органической и

биохимической природы.

Еще не успели отгреметь последние залпы победного

салюта, как Лабораторию Николая Ивановича стали

осаждать молодые и энергичные бывшие фронтовики,

желающие пробовать свои силы в науке.

Академия вслед за правительственными учреждениями

возвращается в Москву. Внимание и надзор за

всей этой разношерстной публиковй победителей с

фронта и теми, кто жалел Родину в тылу, привело к

дополнительному просеиванию кадров Академии и

Университета.

Однажды, к вечеру, Этю забрал "черный ворон", и

два, сменяющих друг друга следователей, "хорошый" да

"плохой", с пристрастием стали убеждать Этю следить за

разговорами, которые ведет университетский народ,

посещая Николая Ивановича дома. Этя, привыкшая к

сложностям проживания и не только в семье Васенина,

Кобцева, но и методам работы в Академии и Университете,

твердо заявила, что ничем не может помочь

благородным рыцарям внутренней защиты отечества.

Все беседы ведутся в кабинете Николая Ивановича, и

она не имеет совершенно никакой возможности слушать

эти беседы. Ни увещевания, ни угрозы не помогли

благородным служителям охраны государства, и под

утро Этю освободили. Николаю Ивановичу стало ясно,

что его тоже "включили в разработку" охранительных

органов. А он-то прекрасно помнил, как однажды,

беседуя в кабинете академика Зелинского, заметил

движение за слегка приоткрытой дверью и даже слышал

легкое женское посапывание, исходившее в соседней

комнаты.

Слуги народа бдили за всем и вся, широко сипользуя

для этих целей даже родственников и близких семьи.

Родина и Народ хотели убедиться в том, что ученые всех

мастей и живут, и думают по-материалистически.

Это единое желание нарастало и, наконец, вылилось в

"свежий ветер" показательных процессов по всей стране

над учеными сельхозакадемии, вейсмонистамиЎморганистами

и кибернетиками.

А тут уже рукой было подать и до Лаборатории

Николая Ивановича, которую с некоторых пор стали

называть "Лабораторией катализа" Университета, занимавшей

даже отдельное здание в новом архитектурном

университетском комплексе.

Сложности этих последних довоенных и послевоенных

лет привели Николая Ивановича на операционный

стол, после которого, поправляя свое здоровье в академи

ческом санатории "Узкое", он приходит к новому

теоретическому положению о причинах единых форм

движения неорганической, органической и даже

психической форм энергии, полагая, что за всем этим

кроются эллинские категории "хаоса" и "порядка".Это

позднее роль этих категорий начала широко обсуждаться

в биофизике Рашевским и математике Файгенбаумом,

под именем котрого в математику было введено

даже особое число, число Файгенбаума.

Тогда да же результатом этих глубоких философских

размышлений Николая Ивановича явилась обширная

работа "О векторно-броуновском движении живых организмов

", законченная в 1945г и опубликованная в 1948г

в Московском Обществе испытателей Природы(МОИП),

которая за несколько лет до провозглашения эры

"икбернетики" Винером и Шенноном явилась в этом

направлении первой русской работой, кстати, сразу же

замеченной Н.П.Рашевским в Чикагском Университете,

но не производившей никакого впечатления на российских

ученых, пока этим не занялась воронья слобода.

Научные враги Николая Ивановича ждали своего

времени, обнаружив факт публикации, чтобы выстрелить

в своего противника из всех орудий материалисти

ческой диалектики.

И мощный залп по автору и Лаборатории был сделан

в газете, где на первой странице разнос литераторам

устраивал писатель Фадеев, а на последней публиковалась

статья, казалось, неизвестного кандидата

химических наук под громкой шапкой заглавия

"Лженаучные вымыслы профессора". Но, как потом

выяснилось, автор статьи был личным другом Серго

БерияЎродного сына всемогущего владыки безопасности

Лаврентия Берия. Статья разносила в "пух и прах"

не только "философию профессора", но и взывала проветрить

аудитории Университета как это было уже

сделано на ВАСХНИЛе. Помимо всего прочего автор

статьи являлся родственником того умельца произнесения

тостов, который на вечере Бахуса взывал к

научной подготовке узбеков и азербайджанцев на ниве

Академии, а к настоящему времени готовился к получению

высоких зарубежных премий по химическим реакциям,

на неточности описания которых в последнее

время Васенин указывал в своих статьях по химическим

процессам.

Сотрудники Лаборатории и деканат начали умолять

Николая Ивановича "признать ошибки"; Николай

Иванович не сдавался; к тому же болезнь не отпускала

его; тогда сотрудники Лаборатории сами подписали

"признание ученого в своих ошибках". Воронья слобода

торжествовала.

Связаться с программистом сайта

"Заграница" Путевые заметки Это наша кнопка