День Сурка или "годы застоя"?

Я уже писала здесь http://world.lib.ru/p/pobedina_b/060505_pobed_virtvyst.shtml

как поразили меня статьи Павла Гольдштейна в книге "Мир судится добром". Часть этих статей можно прочесть на сайте Маханаим http://machanaim.org/philosof/in_goldshtejn.htm , а в августовском номере "Еврейской Старины" я опубликовала ещё одну статью Павла Гольдштейна из этой же книги

http://berkovich-zametki.com/2006/Starina/Nomer8/Goldshtein1.htm .

Кстати, этот номер уже можно заказать.

Но сейчас передо мной несколько номеров журнала "Менора", которые выходили около тридцати лет назад под редакцией Павла Гольдштейна! И как современно звучат статьи, помещённые в них!

Например, два небольших эссе тогда ещё совсем молодого Шмуэля Мушника. О его маме Лее Гольдштейн (благословенна её память) очень хорошо написала Нина Елина в 22 "Иерусалимского журнала" и в интернете

http://rjews.net/raisa-epshtein/articles/pavel_goldshtein/about-lea.html

Эти эссе Мушника читаются сегодня, так как будто ничего не изменилось за эти годы ни в наших отношениях с соседями, ни в отношении к нам внешнего мира. Что же это? День Сурка или так хорошо знакомые нам "годы застоя"? Всё те же разговоры, всё те же проблемы, всё те же споры. Неужели мы так беспомощны, так безвольны, неужели опять будем вести себя как стадо? Так много публикаций честных, умных, чистых сердцем, болеющих душой за свою Родину людей.

Но почему все так разрознены? Правильно говорят: Хороших людей больше, но они хуже организованы.

И всё-таки я утешаю себя мыслью, что что-то изменилось. Сам Шмуэль - этому доказательство. Он переехал жить в Хеврон, вырастил детей, написал много прекрасных картин.

Написал замечательные "Очерки о Земле Израиля"

http://machanaim.org/history/in_israel.htm

Кто приезжал в Хеврон, знает, какие интересные экскурсии проводит он по Хеврону и музею, созданному своими руками. (Нина Елина. "Страна Евреия". Альманах "Литературный Иерусалим", выпуск 3.) А недавно просмотрела на сайте

http://www.mi-israel.org/

"Мы - Израиль" клип-репортажи об экскурсиях Шмуэля Мушника. Почитайте их! Я думаю, они вам тоже понравятся!

Шмуэль Мушник

Уголок Иерусалима

Частная коллекция

Шмуэль Мучник

Этот бык уже бодался

Журнал "Менора" #14 декабрь 1977 (5738)

Каждому молящемуся еврею известно, что "Восемнадцать благословений" начинаются с благословения праотцев. И это благословение есть начало всей молитвы. Стоим мы перед нашим Отцом Небесным и, обращаясь к Нему, начинаем, прежде всего, с упоминания наших святых праотцев.

Если же человек не собрался с мыслями перед "Шмона-эсрэ", не приготовился к внимательной молитве пред этим благословением, не направил свое сердце, не настроил свой ум к пониманию смысла слов, которые он произносит, то он не исполнил всю молитву.

И также как молитва начинается с благословения отцов народа, также наше полное обновление, духовное проявление в стране Израиля должно начинаться с того места, которое больше всего связано с памятью отцов. И место это - город Хеврон.

Здесь Авраам вступил в союз со Вс-вышним, исполнив заповедь обрезания, положив именно в этом месте то единое начало, которое связывает всех нас в единое целое.

В Хевроне находится "Меарат Гамахпела" (Двойная пещера), где погребены Авраам и Сара, Ицхак и Ривка, Яаков и Лея. И приобретена эта семейная гробница-пещера Авраамом у хетта Эфрона бен-Цохара за полновесное серебро - за 400 серебряных сиклей, чтобы никто не смог оспаривать у потомков Авраама права на это место. Отсюда Яаков отправился со своим семейством в Египет.

И все было понято потомками Авраама, когда передали они Хеврон Левитам, а затем - Коэнам.

После смерти Шаула, Давид по велению Всевышнего избрал своим местом жительства Хеврон. В Хевроне он был провозглашен царем.

Внук Давида Рехавам окружил этот город крепостной стеной.

После вавилонского плена иудеи сразу же обосновались в Хевроне и его окрестностях. Во время Нехемии он носил древнее название Кирьят-Арба. Агада толкует название Кирьят-Арба в смысле "города четырех великих пар".

И Маккавеи отстаивали этот город от иноверцев.

Проходили века страшные и разрушительные. Мысль иудея снова и снова возвращалась, как привязанная, к этому святому месту. В Хевроне существовала столетиями большая сефардская община, известная своими великими раввинами, внесшими колоссальный вклад в Алаху, мышление и мораль.

В первой половине XIX века в Хевроне стали поселяться любавические хасиды, и этот город становится одним из центров движения Хабад на Святой земле.

Живые свидетели погрома 1929 года не находят слов, чтобы описать ужасы совершенных арабами зверств и только судорожно сжимают руки.

После Шестидневной войны прошло десять лет. Ну, а теперь, с мыслью о былом, каждый может увидеть в натуре еврейский дом, превращенный за годы арабского хозяйничанья в хлев; меноры, выемки для мезуз (харицей-мезузот) на стенах изуродованных еврейских зданий. В помещении разрушенной арабами I ешивы можно увидеть нескольких коров и здорового быка.

Наша Тора полностью делает различие между никогда не бодавшимся быком и быком, который уже бодался. Страшны и жестоки бодания "быка", забравшегося в еврейские дома Хеврона. Памятен этот "бык" еврейскому народу еще с 29-го года Глава Кирьят-Арбовской ешивы рав Дов Лиор считает, что основным свойством этого "быка" остается все та же ненависть к еврейскому народу. Есть люди, у которых общая враждебная настроенность периодически колеблется. В данном случае она постоянна. И не важно проявлялась ли она в Дамасском навете прошлого века, или в Хевронском погроме 1929 года, или в Маалоте, или в Энтеббе. Следовательно, это черта, не зависящая от того будут ли "быка" задабривать, оставляя в сохранности и неприкосновенности воздвигнутые еще Хусейном отхожие места вплотную с оскверненной и разрушенной при его хозяйничанье синагогой "Авраам авину", или, наконец, положат предел осквернению Святых мест, превращенных в хлева, мусорные свалки.

Кладбище, на котором захоронены наши великие мудрецы и праведники, превращено было арабами в приусадебный участок для разведения винограда. И это есть великий грех, что продолжают закрывать глаза на подобное глумление. Каждый, кто хочет посетить эти святые места, встречается с полными ненависти взглядами вчерашних убийц и погромщиков.

Перед нами, находящимися в Хевроне, стоят сейчас задачи еще более трудные, чем когда-либо, но непреложные и неотвратимые. Нет никакого смысла задабривать бодающегося быка, так как такие попытки только унижают наше национальное человеческое достоинство и не отвечают духу Торы. К тому же погромщики никогда публично не высказывали раскаяние за содеянное ими в 1929 году.

Шмуэль Мушник

Суть окружающего Израиль мира -

захват нашей Святой Земли

Менора, #22 октябрь 1980 (5741)

В бесчисленных еврейских источниках мы находим постижение понятия Святой Земли, где это понятие неразрывно взаимосвязано с понятием Земля Израиля. И хотя святость земли вечна, но может проявляться в полной мере только, когда ее жители - евреи находятся на ней.

Также и вся полноценная национальная жизнь евреев может проявляться только на земле Израиля, то есть Храм, седьмой год, юбилейный год и многие другие Божьи заповеди, неисполнимые в галуте.

Есть даже определенное мнение среди еврейских мудрецов, что вне "Страны" все заповеди, даже те, которые выполняются каждым человеком лично, вне зависимости от его местопребывания, такие как тфиллин, соблюдение Шаббата и ряд других имеют только воспитательный смысл, и хотя мы и обязаны их исполнить, но только для того, чтобы не забыть "в трущобах", то есть в странах нашего рассеяния, как вести себя в Царском дворце, то есть в стране Его святости.

Из всего сказанного становится ясно великое стремление народа Израиля вернуться на свою Землю, а также укрепиться на ней и не делить ее ни с каким другим народом. Особенно ярко выражено это стремление в душах наиболее великих представителей народа - его учителей, пророков, коэнов и царей, что можно проследить на протяжении всей еврейской истории от Моше Рабейну и до наших дней.

Совсем другой характер стремления у жаждущих захвата Святой Земли народов мира. Часто это стремление внутренне им абсолютно не понятно, и они оправдывают его мотивами религиозными, политическими или экономическими, совершенно голословными. Собственно говоря, тут можно выделить две разновидности неизбежно злобного стремления захвата нашей Святой Земли: эллинско-языческую и христианско-языческую, у которых корень один.

Для эллинско-языческого стремления захвата Святой Земли не существует понятия святого и святости, и весь культ и образ жизни проявлялся в вытравлении всего святого и чистого из мира и в возбуждении определенного рода нравов до предела извращенных человеческих страстей в позолоченной оболочке искусства, и эстетики под языческим углом зрения. Поэтому-то и происходило то страшное внутреннее сопротивление эллинско-языческого мира всякой возможности, всякому стремлению к нормальному человеческому существованию, к внутренней ответственности перед чем-то высшим и возвышенным над грубыми материальными страстями.

И греки, и римляне, а особенно немецкие язычники этого столетия, пытавшиеся "освободить" мир от еврейской морали, стоящей как преграда к низменным страстям времен Одина и валькирий, подвергали остракизму "иго" еврейского нравственного послушания Всевышнему, творящему любовь, право и справедливость на земле.

В советской России тоже имеется теперь движение, требующее вытравить "всё навязанное жидами" и вернуться к "веселым" временам Перуна. Но пока существует Израиль и Иерусалим, нельзя спокойно сидеть, сложа руки, так как этот "маленький" Израиль, несмотря на разлагающее влияние языческого мира, крепкими узами связанный с Торой, гордо несет имя Божье и мешает язычникам опустить человечество на животный уровень; и хотя существование Израиля и спасает мир от погружения в хаос (тоу-вавоу), народы того понять не могут.

Чувственно-животные "удовольствия", которым предавались греки и римляне, толкали римских императоров к искоренению еврейства из мира. Внутренне они осознавали, что сила еврейства наиболее велика, когда Израиль сидит на своей земле и Храм Божий высится над Иерусалимом, и поэтому становится ясным, с какой целью они учинили страшное разрушение в Доме Господнем, относясь при этом весьма либерально ко всем языческим культам других покоренных ими народов. Наиболее ясно это сказано у наших мудрецов, "что только с падением Иерусалима возвысится Рим". Рим в этом случае символизирует все четвертое и последнее царство зла, которое противостоит проявлению имени Божьего в мире, притесняя Израиль - носителей Его имени.

С распространением христианства огромному числу людей было навязано очень облегченное, извращенное, но все же какое-то отдаленное понятие еврейской морали, и вместе с ней пришло также извращенное, недоступное и скрытое от них, но все-таки какое-то понятие святости.

Еврейское понятие святости есть освящение и приподнимание материи, христианская же "святость" не способна была к подлинному творчеству жизни. Она по своей природе в жизнь не вошла, и поэтому ей пришлось запереться в монастыри и извратиться настолько, что трудно уже было что-то найти от первоисточника. Не сумев изменить жизнь людей с их инстинктами, страстями, с их распущенностью, опускающей их все ниже и ниже, до уровня животных, не сумев пробудить в них желание к нормальной чистой семейной жизни, как у евреев, церковь выдвинула на первый план как идеал - отречение от семейной жизни, заменив его идеалом "святости" жизни монастырской. Да, но это была мертвая "святость"! Это было обращение всей жизни в похороны. Вообще, в отличие от евреев, у которых жизнь олицетворяет чистоту, а смерть совершенно обратное, христианская церковь видела именно во всем, что связано со смертью, с отречением от жизни - "святость". Много тому примеров: обычай поклоняться изображению мертвого тела, орудие смерти (крест) - как символ веры, обычай хоронить в местах молитвы и многое другое. Так же и отношение к Святой Земле определяется той же психологией мертвой "святости".

В связи с этим интересно привести разговор раббанит Кук с монахинями, направлявшимися, как и она, из Одессы в Эрец-Исраэль, именовавшуюся тогда Палестиной. Одна из монахинь спросила еврейку, зачем та едет, а та на вопрос ответила вопросом. Монахиня тут же недоуменно воскликнула: "Ну, там же гроб нашего бога!" На что получила ответ: "А у нас там живой Бог!" Такое же устремление к мертвому, к гробу проявилось в одном из самых характерных событий средневековья - крестовых походах. В подсознании своем рыцарь-крестоносец чувствовал святость и величие земли, но пребывать на ней с ощущением настоящей живой еврейской святости, ему не было дано, и все свелось к отвоеванию пресловутого "гроба господня".

А затем пришло Возрождение (Ренессанс), в котором Европа до сих пор видит светлый период своей истории. Если разобраться поглубже, то возврат к "великим" идеалам эллинизма был необходим европейцу, всегда внутренне желавшему вернуться к родной ему стихии прирожденного язычника с его инстинктивными помыслами удовлетворения животных чувств, профанирующих подлинную человеческую супружескую любовь. Европеец мог вернуться к язычеству без еврейской морали, превращенной христианством в отвлеченную схему. Вместе со статуями на форуме "выкапывали" и эллинскую ультраутонченную эротику, ультраутонченный эллинский эстетизм. Возрожденная эллинская культура быстро стала входить в мировоззрение, понятия и жизнь европейца, так как она для него была благодатной почвой.

Понятия эти приняла и христианская церковь в чувственной окраске вечной женственности, которая не восходит ли к языческим временам эллинизма? Иконописный цвет одежды девы Марии, девственный тон как синоним красоты непорочно зачатого ею младенца имели своей целью извлечь из эллинистического опыта такие идеи, которые требовались церкви.

На европейцев неизбежно влияет эстетическая атмосфера, в которой они существуют, и уже не распознать в их жизни того немногого, что было у них от нравственных начал еврейства; создание духовного общежития между людьми подменено зыбкими идеалами телесной красоты эллинизма. Процесс этой подмены хоть и неровный, но последовательный, и в настоящее время доходит до своего апогея. Воспитанная не на духе, а на "красоте", где эротический инстинкт представляет собой такую категорию, которая, как ничто другое, украшает для нее мир (в "Давиде" Микеланджело очень много от дискобола или копьеносца, но нет ничего от царя Давида, псалмопевца, провозгласившего славу Господню и в бою и в песнях), европейская культура изжила себя в наше время и, несмотря на всю великую, философию, литературу и искусство, медленно отмирает. Но уже изжив себя и придя к красивенькой посредственности, Европа не хочет сходить со сцены. Ей мил тот страшный разврат, та погоня за материальными благами, та пляска вокруг машинной культуры, тот "веселый" омут, который ублажает, а не заставляет думать и возвышаться. И хотя власть толпы, жаждущей только хлеба и зрелищ и прозванная демократией (которую почему-то считают высшим достижением этой культуры), стоит над пропастью и перед угрожающей опасностью от весьма реальных внешних захватчиков, Европа видит своего главного врага в возрожденном Израиле. Об этом не говорят вслух, но где-то внутри Европа одержима пониманием того, что Рим был вознесен за счет падения Иерусалима. Но и Иерусалим с его Божественной идеей, его величием и духовной чистотой вознесется за счет падения Рима.

И страшная ненависть возрастает к Израилю и его стране, ненависть к тому народу, который несет имя Божье, пробуждает совесть и не дает всему миру потонуть в безразличии и разврате. Святость Израиля сияет в полной мере только на его земле, а чтобы погасить эту святость, Европа готова на все. Как хочется ей видеть Израиль маленьким и приниженным! Для этого нашлось гнездо чудовищных убийц, приготовившихся проглотить своей звериной пастью народ Израиля. И изощрились убийцы, объявив себя представителями придуманного ими народа, претендующего на Землю Израиля. А поскольку убийцы эти хотят выкинуть Израиль с его Земли, - в этом их ценность, и их надо ласкать и задабривать, и хотя они иногда кусают и тех, кто их ласкает, но это ничего, так как для тех, кто поднял руку на Израиль, - все прощается.

Европейцу самому Святая Земля не нужна уже, как и не нужно вообще ничего святого, но разжиревшая усталая Европа не в силах сама погасить тот факел свято-сти, который в Израиле начинает разгораться. Но если уже есть тот, кто хочет его погасить, то того надо непременно поощрять и задабривать.

Другая картина вырисовывается в России. В этой стране то, что можно назвать Ренессансом, началось значительно позже, то есть увлечение эллинизмом наблюдалось уже после Петра Первого и культура эта не пустила в России таких корней, как на Западе, а в простонародии и вообще не привилась. К другой идее влекло Россию - к идее народа-богоносца, к соблазнительной возможности подменить Израиль русским православием. Такая подмена с точки зрения еврейской весьма несуразна, но в России она прочно укоренилась.

Идея подобной подмены проявилась в русской политике со времен боярской думы и до сих дней в упорном стремлении к южным морям. В Политбюро об этом, может быть, прямо и не говорят, но Россия протягивает свои лапы медленно и упорно к этой самой великой, хотя и небольшой стране. Один из современных русских писателей - апологет идеи православного народа-богоносца - на своей родине запрещен, но очень читается всеми, несмотря на его тяжеловесный слог. Не так давно мне рассказали, как один молодой сотрудник КГБ читал этого запрещенного писателя запоем, и хотя, я думаю, спокойно арестовал бы его, если бы ему приказали, но где-то внутри чувствовал, что это его родное, русское.

Идея великой богоносной России будет расти и расти, несмотря ни на какую официальную идеологию, и сама официальная идеология всё более и более открыто начинает приспосабливать себя к ней.

Россия мечтала о выходе к теплому Средиземному морю, которое ласкает берега Святой Земли. Народу-"богоносцу" мало своей огромной конформированной страны, ему нужна также жемчужина, то есть Земля Святая. Когда придет время, этот народ не будет считаться ни с какими там "черномазыми" (так он именует и арабов, которых сейчас поддерживает). И он будет идти и идти к своей цели, потому что такова суть, такова внутренняя природа его империи. Ему хочется этой недоступной ему святости, и хотя он сам (этот народ) - пропитый и погрязший в презрении к самому себе и ко всем остальным, даже не знает, что ему с этой святостью делать, потому что в его языческо-христианском представлении святость не живая и не может освятить мир, он всё ждет своего часа самодура-палача. И в его темном инстинкте это вызвало и вызывает чудовищные порывы ненависти к Израилю - носителю святости живой. Это несколько другой вид ненависти, чем тот, когда ненавидят за святость, за духовную чистоту, за мораль как таковую. Это ненависть за то, что не могли и не могут подняться на ступень живой святости, и эта ненависть тоже не менее страшна и опасна для Израиля.

Но известно нам, что Израиль вечен и только ему принадлежит его Земля, данная по Высшему велению. И никакому народу не дано будет погасить великий факел Израиля. И настанет день, и он озарит и зальет своим светом весь мир.

Примечание

-- В мидраше сказано, что если Израиль не принял бы Торы, то Всевышний вернул бы мир в состояние хаоса.

Сентябрь 2006.

Арад

Комментарии: 3, последний от 20/09/2006. © Copyright Победина Белла Обновлено: 11/12/2011. 21k. Статистика. Обзор: Израиль	Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта

"Заграница"

Путевые заметки

Это наша кнопка

Комментарии: 3, последний от 20/09/2006. © Copyright Победина Белла Обновлено: 11/12/2011. 21k. Статистика. Обзор: Израиль Иллюстрации: 1 штук.		Ваша оценка:
Аннотация: Хороших людей больше, но они хуже организованы

Победина Белла: другие произведения.

День Сурка или "годы застоя"?