Москва. Столпотворение.. Шум, гам, иномарки как такраканы повсюду. И вдруг ви уличной суете, среди узкоглазых выходцев из Китая и других азиатских стран я узнал моего якутского приятеля.
- Петров! - окрикнул я.
Одетый в модную рубаху-разлетайку мужик обернулся. Его расплывшаяся в улыбке физиономия лучше слов указала: узнал меня!
- Как ты попал сюда? - не удержался я от любопытства.
- Однако это не важно! Я хоцю жениться на богатой масквицке! Поможешь?
Чтобы понять всю абсурдность происходящего, проясню ситуацию.
Петров -якут. Живет в республике Соха, или что тоже самое, в Якутии. Работал оленеводом, охотником-заготовителем т.е. ползал на пузе по льдине, чтобы накинуть аркан на тюленя или моржа. Я с ним по льдинам не лазил, не ночевал в снегу, не питался неделями сырой мороженой рыбой или тошнотным сырым моржовым мясом. Я бы просто скочюрился на вторую неделю таких испытаний. В лучшем случае отморозил бы себе пальцы, в худшем, лучше не думать... Моя журналистская командировка в Якутию, где минус 50 градусов по Цельсию и зима 10 месяцев в году, очень быстро закончилась воспалением легких, полуобморочным состоянием и попаданием в местную больницу. Там я и познакомился с якутским парнем Петровым. Иванов, Петров, Сидоров -это их основные фамилии...
Лежа на соседней койке я слушал его рассказы и узнал много нового про Якутию. В больнице я стремительно худел, потому что нас кормили только порошковым просроченым супом. Но и такую пищу Петров считал 'райским наслаждением' по сравнению со своим 'охотничьим пайком': моржовым мясом и полутухлой перемороженной до того рыбой... А как радовали его такие для нас привычные вещи, как железная кровать на пружинах, полотенца, простыни, подушка с наволочкой! Там замерзая в бескрайней тундре или на льдах об этом можно было только мечтать.
- Если меня выпишут, - признался он, - и больше не возьмут на лечение, то я, я ...что-нибудь украду в магазине!
- Зачем? -ужаснулся я.
- В тюрьме тоже неплохо, - доверительно заметил Петров.
И вот его новый стремительный до головокружения шаг на пути к прогрессу и комфорту - он в Москве.
Вдруг я решил стать для него Добрым Волшебником. Помочь.
Я остановился в классной гостиннице для иностранцев, у меня номер за 400 долларов в сутки. Там у меня еще два дивана, где вполне может уместиться мой старый приятель. С ним куда интереснее общаться, чем с сухими как арифмометр немцами! Замечу, что для администрации гостинницы я тоже иностранец, представитель солидной европейской компании. Даже когда я дамам-служащим отеля говорил по-русски, они не считали меня своим, а лишь еще больше уважали как инородца, сумевшего так здорово выучить чуждый мне русский язык... Я не переубеждал администраторш, зачем? Так даже смешнее...
Жизнь с другом-чукчей началась. Да так, что киргизский журналист Борат из голивудской комедии отдыхает! То, что делал мой товарищ из Якутии повергло бы в гомерический хохот и каталепсию с судорогами не только кинозрителей-американцев!
Сначала я застал его в одежде принимающим... ванную. Потом так же мой якут принял душ.
Я обьяснил ему, что это тоже самое, что заниматься любовью с презервативом -никакого кайфа! Петров сказал, что все понял. И уже на следующий вечер довел меня до колик в животе ( я уже не мог смеятся, только корчился), когда мой приятель начал пить из унитаза, сливая воду.
- Уж лучше их джакузи, - посоветовал я ему, - там хоть струйки вверх и побольше!
Грудастая администраторша, которая делала мне глазки не прочувствовала ситуацию.
...Петров накинул на нее ... аркан. Нет, он не спел ей песню 'Увезу тебя в тундру', нет, он просто отодрал ее как врага народа. Добротно, как в последний раз.
Я стол раядом в коридоре и от их возни вскриков у менязамирало все внутри.
Не хватало еще криминала. Но все оказалось с точностью наоброт. Женщица радостно щебетала с ним и стала приносить без всяких чаевых еду и подношения. Все это Петров складировал в шкафы и тумбочки, засаливал впрок. Он привык делать запасы. Я бы и это стерпел, если бы он не начал петь заунывные как вой волков песни по ночам, подыгрывая на китовом усе... Спать он любил на ковре. Диван и постель охотнику не подходили: очень мягко, как в снежной берлоге, пояснял он.
На утро одного из дней нашего совместного пироживания я увидел записку.
'Прощай мой друг, - было написано корявым почерком, - я пошел искать новую подругу. Разбогатею, найду тебя!'
Я прошарил карманы. Нет, все на месте. Мой кошелек он не прихватил.
- А где ваш дружок, чукча? - просунув прелестную головку со свежеуложенной прической, поинтересовалась его пассия.