Аннотация: Рассказ основан на не реальных фактах ничьей биографии, действие могло происходить в абсолютно любом городе в абсолютно любом году. Любые совпадения с реальными событиями или людьми - всего лишь воля случая.
***
Меня зовут Мальвина. По одной простой причине - волосы у меня голубые. Почему - долго объяснять.
Его звали Арх. Мы познакомились случайно в парке. Он почти ничего не видит, не различает цвета, и у него нет лица. Он носит маску. Лицо свое, как и родителей, он потерял в автокатастрофе, когда был еще ребенком. Воспитывала Арха тетя, тетя Катя. Тогда он еще не был Архом, и звали его... впрочем, как именно его звали, он никогда не говорил.
Стоял первый теплый июльский день. Я сидела в парке на лавочке и курила. Прохожие оборачивались на меня, но я уже привыкла. Вдруг рядом со мной на скамейку присел молодой человек в черных очках. Он сидел, как будто ничего не видел, подняв голову к небу. Присмотревшись, я поняла, что на лице у него маска, возможно, силиконовая, длинные до пояса темные волосы тоже не настоящие.... Зато руки.... Все изрезаны шрамами, страшными шрамами, и на мизинце левой руки не хватает одной фаланги.
Я молча рассматривала его, когда он обратился ко мне:
-Кто тут?
-Я.
А кто это - я?, - поинтересовался молодой человек, повернув ко мне голову. Маска на лице была, это точно.
-Я, человек. А вы кто, таинственный незнакомец?, - улыбнулась я.
-Хотел бы я и сам знать ответ на этот вопрос, милая девушка. Но пока я не знаю ни где я, ни который час. Видите ли, я сегодня впервые за пятнадцать лет вышел из дому.
Мои пальцы переломили сигарету. Вот это да! Между тем, он придвинулся ближе.
-И вы - первый человек, с которым я говорю. Который не испугался меня.
-Да и вы тоже меня не боитесь, а люди шарахаются, как от прокаженной.
-Да я вижу вас. Немного и черно-белой. У вас чудная улыбка. И день сегодня хороший.
Он сказал, что люди боятся его. Меня тоже боялись. Только из-за внешности. Потом мы перешли на ты.
-Как же тебя зовут, моя собеседница?
-Ты не обижайся, но именем своим я давно не пользуюсь. А зовут меня Мальвиной, это действительно мое имя, а не то, что дали мне при рождении.
-Ну что ж, раз так. Тогда меня зови Архом. Арх мое имя. Тоже сам себя назвал.
Наступил вечер, а мы все сидели и разговаривали. От Арха исходила такая энергетика, он так говорил, что хотелось слушать и слушать.
Он рассказал мне свою жизнь. Всю. Про автокатастрофу, про свои лица, которых у него несколько, про обитание в четырех стенах, про тетю Катю, воспитавшую его и еще о том, что он хотел бы увидеть. Наконец он поднялся со скамейки.
-Извини, Мальвина, что не провожаю. Пожалуй, ты проведешь меня (я почувствовала, что под маской промелькнула тень улыбки). Видишь ли, в сумерках я совсем ничего не вижу.
Я взяла его под руку.
-Адрес скажи.
Он назвал адрес. Мы пошли. Арх жил на первом этаже в доме, который я отлично знала. Знала я и его окна, часто под ними ходила. Дверь открыла женщина лет пятидесяти, приятной внешности.
-Вы привели Арха? Вот спасибо, а я уже волновалась, думала идти в парк за ним.
-Тетя Катя, знакомься, это Мальвина, - представил меня Арх.
-Я вижу, - усмехнулась женщина, покосившись на мою прическу. Потом спохватилась - , Да вы проходите.
Квартира небольшая, две комнаты. Тетя Катя помогла Арху разуться и ушла на кухню.
-Думает, что ты уйдешь, - с усмешкой сказал мой спутник - , Но ты не уйдешь. Я не хочу, чтоб ты уходила. Побудь еще немного. Я так давно ни с кем кроме нее не разговаривал...
Мы пошли в его комнату. Что это была за комната! На стенах висели огромные странные портреты, зеркал не было, а в углу на столе лежали... лица! Сначала я испугалась, потом поняла, это его маски.
-Мы знакомы всего несколько часов, а ты уже у меня дома... это странно. Наверное, ты одинока, - начал Арх.
Я признала, что это так. Он продолжал.
-Это мои маски. Я могу надеть любую, они разные. Парики тоже меняю. Лица своего я давно не помню, да мне уже все равно, каким оно было. Тетя Катя сожгла все мои фотографии после катастрофы.
На следующий день шел дождь. Вечером я пришла к Арху, как он просил. А целый день до того посвятила размышлениям и новому окрашиванию волос в ультрамариновый цвет.
Дверь открыла тетя Катя.
-А, это вы, Мальвина? Он ждал вас. Весь день, - она перешла на шепот - ,Следите за своей внешностью? Что ж, это похвально. Кстати, вас и правда Мальвиной зовут?
-И да и нет, - ответила я.
-Учтите, у моего племянника проблемы с психикой. Все-таки, 15 лет почти полного одиночества... Поосторожнее с ним.
Я ничего не ответила и пошла в его комнату. Арх сидел спиной ко мне за столом. Сегодня на нем был черный кудрявый парик с волосами ниже плеч.
-Мальвина? - спросил он, не оборачиваясь.
-Да, это я.
-Не пугайся, сегодня на мне другое лицо.
Он обернулся. На нем была другая маска и другие, темно-синие очки.
-Довольно мило, - помедлила я.
-Довольно мило? Это моя лучшая маска, по словам тети. Кстати, все их рисовала она, - ответил Арх.
-Мне правда, нравится, - сказала я, но он не дал мне договорить.
-Я рисовал. Я рисовал твой портрет. Кажется, похоже.
Он протянул мне лист бумаги, весь в каких-то линиях и кругах, среди которых угадывалось лицо.
-Похоже, - сказала я.
-Подойди, - позвал Арх. Я подошла. Он протянул руку с покалеченным пальцем и вдруг:
-Дай мне прядь твоих волос.
Эта просьба была довольно странной, но я не осмелилась отказать.
-Такие мягкие они, твои волосы. Какого они цвета?
-Они синие, Арх.
-Нет, ты меня обманываешь. Волосы не могут быть синими. Они бывают черными, белыми, рыжими...
-У меня синие волосы. Я их покрасила.
Он долго молчал, и я не могла понять, о чем он думает, ведь маска-лицо не могла отразить его эмоций.
-Мальвина, - начал он, - я вижу тебя всего одним глазом, и то едва и черно-белой. Не жалей меня, не надо, я уже привык. Мне 22 года, Мальвина, а я кроме как с тетей Катей и врачами, ни с кем не разговаривал. Мальвина, я перенес 40 операций. Они резали мне лицо, сшивали по кусочкам.... Но его нельзя восстановить. Тогда мы заказали эти маски и парики..., - он замолчал и долго смотрел своим единственным глазом на меня, я это чувствовала. Наконец заговорил.
-Но ты.... Я не могу поверить, что ты специально изуродовала себя...
С этими словами он сдернул с себя парик, маску и очки.
...Лица не было. Один глаз еле угадывался, на месте второго - уродливый шов. Нос - видно, долго пытались восстановить - был небольшим бугорком, изрезанным швами. Верхней губы не было совсем - сразу из кожи выступала голая кость с зубами, нижняя губа была только наполовину и тоже открывала зубы, подбородок вообще практически отсутствовал.... Волос на голове не было. Были ужасные раны...
-Я могу понять, если ты больше не захочешь видеть меня, - начал Арх.
-Но я не могу..., - я смотрела не на его лицо, а в окно. За окном шел летний дождь...
-Я не могу, - повторила я -, Не могу уйти теперь.
Он понял. Он не стал скрывать свое лицо.
-Я почти не вижу тебя. Я буду представлять тебя такой, как ты мне кажешься.
-Я закурю.
-Кури, - позволил он. Смотрел не на меня, а куда-то мимо. Мы молчали. Наконец он поднялся со стула и пошел к окну.
-Там идет дождь, я это слышу, я ощущаю. Расскажи мне, какой он. Я уже 15 лет не видел дождя...
Я подошла к окну, выглянула.
-Светят фонари, вода стекает ручьями вниз по улице. Люди идут под зонтами...
-Стой, - попросил Арх. - Не надо дальше. Дай свою руку.
Он взял меня за руку.
-Такая маленькая рука..., задумчиво сказал он и надолго умолк. На его не-лице блуждали тени. Мне показалось, что он улыбается...
Он долго молчал и сжимал мою руку. Наконец заговорил:
-У тебя шрам на руке.
Я знала. Этот шрам - след неудавшегося прощания с жизнью несколько лет назад.
-У тебя шрам на руке... О, я знаю, откуда он. Но вспомни, что я говорил тебе раньше. Разве жизнь стоит того, что ты с ней делаешь?
Я долго смотрела на свои руки, потом на него, потом закрыла глаза.
-Я уйду, - сказала наконец -, мне надо подумать.
-Иди...
...Целый месяц мы виделись каждый день. Арх ходил со мной по городу, спрашивал, что я вижу. Я так и не узнала его настоящего имени. Он так и не узнал моего. Он так и не поверил, что у меня синие волосы. Рисовал мои портреты, в черных тонах.
-Почему в черном?
-Я тебя так представляю. Я это понял тогда, когда держал твою руку.
...Наступила осень. Закат плавил окна домов, золото сентября медом стекало с крыш. Арх стал молчаливым. Порой он обнажал свое лицо, и я видела на нем печать невыразимой печали.
...Однажды я пришла к нему домой. Катерина Петровна открыла дверь вся в слезах.
-Что такое?
-Он закрылся в комнате. Не выходит.
Я бросилась к двери.
-Арх, открой! Это я!
Молчание.
Молчание.
Шаги.
Дверь открылась. На пороге стоял Арх в маске, очках.
-Пойдем.
Мы пошли по улице. Он молчал, сжимая мою руку. Мы шли прямо. Я не узнавала Арха. Наконец он повернулся ко мне и тихо:
-Я чувствую, что сегодня все закончится.
Он засмеялся своим странным смехом. Я смотрела на его руки, они дрожали.
-Что ты такое говоришь?
-Я знаю. Знаю. Пойдем.
Мы шли и молчали. Наступили сумерки.
***
Они шли по улице. Прохожие оборачивались на странную девушку в кожаной куртке с синими волосами и ее длинноволосого спутника в темных очках.
Вечер мягкой дымкой окутал город. Все замерло. Он прислонился к стене дома и начал медленно сползать вниз, схватившись за сердце. Девушка пыталась поднять его, но безуспешно. Маска слетела, обнажив лицо. Прохожие в ужасе обходили их стороной.
...Он лежал на асфальте. Его единственный глаз неподвижно смотрел в небо. Все было кончено. Сердце Арха разорвалось. От чего? Она не знала.
И она закричала. Дико, нечеловеческим голосом. Крик ее, крик раненного на бегу зверя, пронзил вечернюю тишину и еще долго эхом блуждал в каменных стенах холодного и равнодушного города. Ее волосы цвета сумерек рассыпались по асфальту.